Трава зелёная

Чья-то маленькая ручонка осторожно дёргает меня за рукав. Открываю глаза. На меня удивлённо глядит маленький Васька.

— Господин учитель, вы, что ли плачете?

— Ага, Василий Иванович, плачу, — и чувствую, как по щеке действительно течёт слеза.

— А зачем?

— По малой нужде сильно хочу, а вставать лень. Вот и думаю, поплачу, может, пройдёт?

— А чего лениться? — с этими словами малыш наклоняется и достаёт из-под моего топчана горшок. — Вот, держите! Марфа давеча его опорожнила. И плакать не надо, всё и так уместится.

— Спасибо, Василий Иванович, — улыбаюсь. — Ты настоящий друг.

— Тогда покажи большого паука! — заявляет после непродолжительного раздумья.

— Что за паук? — я даже не понял, о чём идёт речь.

— У тебя на плече. Марфа говорила, я слышал.

— А-а! Конечно, покажу. Только мне подготовиться надо. Ты, Василий Иванович выйди на чуток... Как всё будет готово, я тебя позову, договорились?

— Ага, — кивнул ребёнок и уже собрался выйти, как я добавил. — Приходи вместе с братом. Обоим покажу. Кстати, чем он занимается?

— С мамой... Книжку ей читает.

— А где отец Лазарь?

— Ушёл.

— А твой папа?

— Тоже ушёл. Они вместе ушли.

— Хорошо. Иди, — отпускаю его...

Наконец-то! А то уже не могу терпеть, так и тянет наполнить горшочек. Но не при ребёнке же трясти 'причиндалами'? А вообще было бы неплохо обзавестись отдельным домиком или пристроем. А то живу, как в проходном дворе, не уединится, ни расслабится. Хех, 'живу' ... Ну, да, всё правильно, недавний сон дал мне ясно понять, что тот прежний мир остался где-то там за толстым, толстым стеклом... А скорее всего лишь в моей памяти. Тяжело вздыхаю, но тут же одёргиваю себя. Я взрослый, здоровый мужчина... Да, здоровый! После сна чувствую, как тело просто переполнено энергией! А значит надо жить, развиваться, строить новые планы...

После таких жизненно-утверждающих мыслей захотелось узнать, который час? Но, увы, у Белкиных часов нет. Интересно, почему? Неужели слишком дорого? Жаль, жаль... Эх, был бы действующий образец, то при желании и скопировать нетрудно. Конечно, речь идёт не о маленьких часах. А вот настенные вполне по силам... Кстати, батюшка вроде обмолвился, что при храме существуют часы... Но, думаю, будет проще съездить в Москву и купить там. Или заказать, привезут. Чего самому мотаться? Тут главное — деньги. А они у меня есть. Правда, не знаю, много или мало? Ещё в первый день я обнаружил в 'своих' дорожных сумках небольшой ларчик, поделённый на три отделения. В одном лежал увесистый кошель с различными монетами, в другом шкатулочка с украшениями, а в третьем мои документы... Эх, я же хотел комод в комнату... Точно! Давно пора разгрести баулы и всё разложить по полкам. Так, надо найти Прохора и поговорить с ним на эту тему. Он же вроде в мастерской хозяйничает... Но сперва необходимо выполнить обещание...

— Василий Иванович, — кричу, приоткрыв дверь, — будьте так любезны, зайдите вместе со своим старшим братом в мою комнату. Марфа пусть тоже зайдёт, лучину нужно обновить...

Демонстрация тату и рассказ о том, что это за зверь такой — скорпион, занял, наверное, минут тридцать. Даже кормилица развесила свои уши, из-за чего была морально изнасилована в самой извращённой форме. Мария Васильевна потеряла свою крепостную и учинила розыск. Нашла, и такое выдала... Её бы сержантом в учебную роту... Правда, свои умозаключения я оставил при себе. Быть второй жертвой не на шутку разошедшейся барыни не хотелось, поэтому под шумок тихо слинял из дома. Походу не я один. У Прасковьи неожиданно нашлись дела в бане, в которой по совместительству находилась прачечная.

— Слышь, Прасковья, а чего это Мария Васильевна так осерчала? — спрашиваю женщину, остановившись возле бани.

— Как тут не осерчать, Леонид Иванович? Готовить давно пора, а Марфа пропала и на зов не откликается. Оказывается, у вас сидит... Хорошо, что там дети были.

— В смысле? — опешил я.

— А вот такой и смысл, господин учитель, — ответила женщина и отвернулась, всем своим видом давая понять, что продолжать разговор не намерена.

Это что, Мария Васильевна заподозрила свою холопку в блуде? Или ко мне приревновала? М-да, ничего не понятно.

— Слышь, Прасковья, а ты вязать умеешь?

— Вы, господин учитель, меня обидеть хотите? — женщина развернулась всем корпусом в мою сторону и упёрла руки в бока.

— Зачем, обидеть? — я недоумённо уставился на Прасковью. — Просто спрашиваю...

— А вот не надо просто спрашивать, — и нос кверху задрала.

— Ох, ё... — я даже растерялся. — А как надо, сложно, что ли? Сначала песню спеть, потом сплясать, да?

— Ничего не надо! Любая порядочная женщина умеет вязать, — и снова нос кверху.

— Хм... Судя по твоим словам, у непорядочных женщин с вязанием существуют какие-то проблемы? Кстати, а в Боровске много непорядочных женщин? — усмехаюсь, а сам думаю: 'Интересно, кого она имела в виду? Неужели проституток? Разве они здесь есть? А чего тогда Белкин говорил про центр староверов?'

Зря я задал этот вопрос. Бабам только дай языком почесать. В результате я узнал... Нет, не про проституток. Про дворян, с которыми Белкины находились, так сказать, в контрах. А раз дворяне в контрах, то и дворня друг с другом на ножах. Заодно сплетница прошлась по некоторым купчихам и мещанкам. М-да, оказывается много в Боровске женщин, которые не умеют вязать... Это, конечно, печально, но мне совершенно неинтересно. Я-то задавал не праздный вопрос. На дворе конец ноября. Зима, считай. А моя одежда напоминает театральный гардероб. Я хочу не гольфы и короткие штанишки, а что-нибудь практичное. Шерстяные гамаши, хотя бы. До термобелья пока ещё, как Ленину до коммунизма, поэтому ориентируюсь на местные возможности. А ещё хочу свитер. Моя девушка... Уже бывшая девушка, умела вязать прекрасные свитера, а ещё носочки, шапочки, варежки и прочие тёплые приблуды. Научилась, между прочим, благодаря роликам из интернета. Я тоже много чего оттуда почерпнул. По крайней мере, вполне чётко представляю процесс создания некоторых вещей. Визуальная память у меня хорошая. Вот и хочу нарисовать Прасковье эскизы, а она по ним свяжет всё необходимое. А ещё хочу некий аналог джинсов и высокие зимние ботинки. В валенках чувствую себя, как панда какая-то. Правда, в одном из баулов я нашёл сапоги, но они, сука, оказались маленькими! Тем более не соответствуют названию 'зимние'. Если только надевать вместе с тёплыми портянками. Но, как я уже сказал, они и без портянок не лезут на мою ногу. Придётся продать или обменять. А ещё можно подарить. Тому же Прохору, например. Ему в самый раз будут. А вот Емельяну не полезут, голени у него слишком здоровые.

— Я так понял, что ты, Прасковья, первая мастерица в Боровске? — принимаю решение прекратить ненужный трёп.

— Ну, уж скажете, первая... — зарделась баба, как невеста на выданье. — Мария Васильевна лучше меня вяжет.

— А она что, умеет? — удивляюсь.

— Конечно, умеет! — неподдельно возмутилась Прасковья.

Понятно, приписываем Марию Васильевну к порядочным женщинам. Думаю, лучше с ней обговорить мой будущий гардероб. А то стоящая передо мною 'артистка' только и умеет, что играть эмоциями. Хотя...

— Прасковья, а ты петь умеешь?

— Э-э... — видать сбилась с мысли. — Умею.

— Споёшь мне на ночь колыбельную? А то я без них засыпаю плохо.

— Нее, — качает головой после короткой заминки. — Колыбельные пусть Марфа поёт, у неё лучше получается.

— Марфе ко мне нельзя. Мария Васильевна снова ругаться будет. А ещё у неё муж ревнивый. Давеча с шилом на меня кинулся. Хорошо, что Иван Данилович рядом оказался. А что я сделал? Всего лишь сказал, что у Марфы глаза красивые...

— Чё, правда, что ли?! — опешила баба.

— Ага, — тяжело вздыхаю и развожу руками. — Ладно, идти мне надо... — развернулся и пошёл, зародив в голове 'артистки' новую порцию слухов. Ну, а что? Такой талант необходимо развивать...

От бани я не сразу направился в конюшню. Решил пройтись по двору. Оценить, так сказать, с профессиональной точки зрения. А то прошлый раз, когда Белкин проводил для меня экскурсию, мысли совсем другим были заняты. Ну, что тут можно улучшить? Опираясь на уже полученный опыт, прежде всего, необходимо перестроить туалет. В доме есть мужчины, женщины, дети, а кабинка всего одна. Да и выглядит слишком хлипко, щели повсюду. Прямо, как за забором. Особой разницы не видно. Короче, никакого удобства и комфорта. Сам дом тоже надо переделывать. А ещё лучше новый рядом поставить. Тем более площади позволяют. У каждого ребёнка должна быть отдельная комната. А ещё требуется помещение, где бы имелась возможность заниматься физическими упражнениями. Спортзал, так сказать. Вот сейчас, где заниматься? Месить снег с навозом на скотном дворе? По мне, так занятие сомнительное. И снова возвращаюсь к устройству санитарно-технических устройств. Чем бегать на двор, проще в доме провести канализацию. Заодно рукомойник установить. Сделать его нетрудно. И света надо побольше. А то окна маленькие, да и то лишь там, где без них полная жо... чёрная дыра. И почему стеклят слюдой? Неужели со стеклом проблемы? Допустим, ещё не научились делать плоские стандартные листы. Но выдувать стекло всяко умеют. Трудно, что ли пропустить через вальцы? М-да, в голове куча вопросов, а спросить ответа не у кого.

Помещения для животных мне тоже не понравились. Слишком убого и грязно. Скотину необходимо содержать в чистоте. А то ухаживают только за лошадьми... Свиньи, между прочим, любят порядок не меньше. Был я как-то у одного фермера на предприятии. Он хрюшек разводил. Так вот, когда месячных поросяток забирают у свиноматки, то селят их в отдельные вольеры, которые по чистоте с аптекой можно сравнить. Сама свиноматка тоже живёт припеваючи. Её моют, делают массаж, включают приятную музыку... Всё правильно, здоровая мама, здоровые дети.

Пока гулял по подворью, откуда-то приехал Емельян. Оказалось, что он ездил на реку за водой. Несмотря на то, что возле дома имелся деревянный колодец, бородач раз в день совершал вояж на Протву. На санях, в которые был запряжён один мерин, размещалась здоровенная бочка, литров на двести, не меньше. Понятно, воды надо много: кушать варить, стирать, скотину поить. Того, что набегало в колодец, явно не хватало.

— Емельян, — обратился я к бородачу, когда тот более-менее освободился, — ты в деньгах хорошо разбираешься?

— Ну-у... — мужик зачесал свою тыковку.

— Чего нукаешь? Пока из Москвы до Боровска ехали, ты же за всё платил.

— Я, — кивает.

— Значит, разбираешься в деньгах?

— Так-то да, разбираюсь.

— А я вот, нет. Мне ваши деньги плохо знакомы.

— Тогда идите лучше к Прохору.

— Зачем? — удивляюсь.

— Он с купцами больше знается, лучше объяснить сможет.

— Понятно... — чешу свой подбородок.

Сама судьба направляет меня к этому мутному типу с глазами конченого маньяка. Что ж, и за комод поговорим, и обсудим ценность местной валюты. Я как раз взял с собою кошель. Сначала хотел проконсультироваться у Прасковьи, но эта сорока не внушала доверия в таком интимном деле, как финансы. Емельян тоже что-то юлит...

Прохор вырезал новую прядильную доску. Наблюдать за ним было крайне забавно. Ноги в валенках, сидит на табурете, причём одна нога подогнута под пятую точку. Дышит прерывисто, кончик языка высунут наружу, словно дразнится. Вот как тут подумаешь, что человек занят серьёзным делом?

— Прохор, тебе привет от Мани!

— От какой Мани? — удивлённо пялится на меня.

— Которую тискал в чулане. Ты смотри, Марфа узнает, глазёнки твои бесстыжие выцарапает.

— Не знаю я никакой Мани! — пошёл мужичок в отказ.

— Это ты отцу Лазарю будешь рассказывать на исповеди. А я, между прочим, по делу к тебе пришёл, а не блуд твой обсуждать.

— Да, что же ты такое говоришь, Леонид Иванович...

— Не 'ты', а — 'вы'! Совсем уже заговариваться начал, — грозно хмурю брови.

— Ох... Простите, Леонид Иванович.

— Хорошо, прощу, но с одним условием...

— С каким?

— Раз ты такой специалист по женщинам, подскажи, где тут у вас проживают молодые вдовушки? Сам понимаешь, я мужчина молодой, не женатый, а естество требует...

— Вот, ей Богу, Леонид Иванович, не блудил я и вдовушек таких не знаю, — а сам крестится двуперстно.

— А с купцами общаешься?

— Общаюсь, — кивает, и смотрит на меня выжидательно.

— Неужели не обсуждали местных бабёнок?

— Ну-у... — замялся Прохор и покраснел.

Вот жешь, прямо, как дитё малое, ей Богу. Захотелось потроллить мужичка, а получается, что вербанул его. В результате я узнал и про вдовушек, и какие купцы, чем торгуют, и выяснил, что имею в наличие сорок семь рублей с полтиной и два гривенника. Проще говоря, сорок семь рублей семьдесят копеек. Деньги вполне приличные. Потому, что на один рубль можно было купить 2,5 пуда мяса — это примерно 40 кг. Так же один рубль стоили 100 живых куриц, или 8 овец, или 4 пары сапог, или 3 тонны ржаного хлеба. А за один гривенник (полрубля) не составляло большого труда приобрести пуд меди. Услышав слово пуд, я стал вызнавать про прочие единицы веса и вскоре припух. М-да, многие знания, многие печали. Но, чтобы они уложились в голове, сначала надо всё записать. Иначе в мозгах сплошной винегрет. Кстати, прядильную доску, которую Прохор вырезал, я тоже испортил, превратив её в наглядно пособие. Нарисовал на ней комод в трёх проекциях. После чего объяснил его назначение и принцип действия. Латентному Казанове моя задумка понравилась. Стали думать, как воплотить её в жизнь...

ГЛАВА 10.

PARDONNE-MOI CE CAPRICE D′ ENFANT...

Плохих бабушек не бывает, если не считать разных исключений, без которых не обходится наша жизнь. Бабушка всегда следит: хорошо ли накормлен её внук, чистая ли на нём одежда, носит ли в кармане свежий носовой платок, заслуживают ли доверия друзья, с которыми он общается? Всё это в своё время коснулось и меня. А друзей всегда хватало. Не сказать, чтобы я являлся душой компании, но скучно со мной точно не было. И если моя бабушка к ребятам относилась снисходительно, то к девушкам предъявляла очень серьёзные требования. Взять ту же Аню... Вот почему бабушка к ней благоволила? А потому, что, несмотря на некоторые странности (увлечение астрологией и мистицизмом), девушка прекрасно готовила и вязала. Кстати, Анна покорила бабушку как раз в тот момент, когда подарила ей на день рождения собственноручно связанную безрукавку. Действительно, выглядела вещица притягательно, сочетая в себе уют и толику кокетства. Но речь не об этом. До Ани у меня тоже были девушки. На одной даже чуть не женился. Случилось это через год после моего увольнения из армии. Поводом к женитьбе послужила Оксанина беременность. Не сказать, чтобы мы шибко хотели детей, но чересчур рьяно тоже не предохранялись. Просто старались соблюдать элементарные правила. Но девушка залетела... Я этот факт воспринял вполне спокойно. Без ложных стереотипов посещал с ней женскую консультацию. Всё-таки Оксана носила в своём чреве моего ребёнка. Так же стойко терпел постоянные перепады её настроения и капризы. В общем, старался быть заботливым. Однако так случилось, что мне пришлось уехать в другой город — работа. Деньги сами с неба не падали, а тут ещё свадьба на носу. А моя ненаглядная хотела такую свадьбу, чтобы все подруги лопнули от завести.