Надо мною "Безоблачное небо" - 1 часть

Вот потому-то я и не ношу босоножки и лодочки на шпильках — драться в них совершенно невозможно, а вот в кроссовках — самое то. Легкий скользящий шаг, эмоции из головы — вон. Сейчас не время злости на уродов и страха за Сережку, я должна быть невозмутима, тогда решения принимаются четко. Так учил отец.

Ох, дурачок, как же ты стоишь не удачно! Впрочем, для меня-то как раз удачно — бью по почкам. Отец такой удар называл куммулятивным. Рука — проводник энергии. Удар вроде бы сам по себе не сильный, но почки опускаются... А ты куда грабли свои тянешь? Схватить меня захотел? Легкий наклон в полуразвороте — рука схватила воздух, и следом — мой удар. От него сердце начинает давать сбои и противнику резко плохеет, а чтобы поплохело еще сильнее — хлесткий удар в пах. И плевать, что у этого теперь может быть детей не будет. Зачем плодить уродов? Их и так вокруг хватает. А ты то, что раскорячился? Или это он стойку изображает? Имитация удара в голову, впрочем, если не заблокирует и не уклонится, то это будет уже не имитация... Смотри-ка, уклонился. Только бесполезно все это — следом, почти одновременно идет удар в голень чуть выше щиколотки. Если знать, как ударить — нога ломается. Я знаю, как ударить. С воплем парень валится на землю, визжит, зажав руками ногу. Этот — тоже не боец. Ну, кто тут у нас остался? Ах, да, самый первый, который от Сережки получил. Он успел очухаться и теперь во все лопатки удирал вдоль по улице. Споткнулся. С маха хлопнулся на землю. Вскочил и припустил снова. Догнать? Да ну его к черту. Сколько там на все про все времени ушло? Секунд сорок пять, или минута и больше? Если я больше минуты справлялась с этой пьяной гопотой — отец будет недоволен. Может быть, ему вообще не говорить про эту драку? Ой! Что же это я? Сережке наверно помощь нужна, а я тут... Я подошла к "живописно" разбросанным телам. Тот, которому я сломала ногу, все так же лежал, обхватив ее руками и повизгивая-постанывая. По его щекам текли слезы. Хор-рош боец! Гопник с разбитым пахом тоже был относительно в порядке, ну, может, за исключением паха. Он сидел на земле, широко раздвинув ноги, и тянул тоненьким голосочком: "И-и-и! И-и-и-и!" Ой, неужели правда, что если мужчине это... , то у него голос меняется? Тот, который получил по почкам, тоже сидел на земле. Ну, этот вообще легко отделался. Хотя, конечно, все относительно — недельку, уж точно, по-маленькому будет ходить с кровью. "Что же ты, сука, сделала-то?" — гопник с ненавистью глядел на меня. Я в упор посмотрела на него: "Что? Маловато будет? Еще хочешь?" Гопник вжал голову в плечи и отвел взгляд.

Я подошла к Сереже. У Сергея на лице было написано совершеннейшее изумление, а взгляд... Странный какой-то взгляд, как будто он видел не меня, а... даже не знаю кого. Ах, Сережка, Сережка... Славный фехтовальщик Сережка... Рыцарь без страха и упрека. Ты без тени сомнения бросился на мою защиту, не думая, что будет дальше с тобой. Так почему же ты ТАК смотришь, когда МНЕ удалось защитить тебя? Уличная драка — не рыцарский турнир. Здесь другие правила. Здесь нужна если уж не жестокость, то жесткость точно. А ты — слишком мягкий и добрый. Я же видела, того, первого ты ударил не в полную силу. Ты мог бы ему челюсть выбить — пожалел... А как ты дрался потом? Ты же сильнее любого из них! То, что дрался неумело, это уже другой вопрос, но ты жалел их! Боялся нанести им увечья, а они не боялись, они этого не боятся и никого не жалеют! Меня отец и учил именно такому — драться с ублюдками, которые никого не жалеют. Если бы я родилась парнем, может быть, все было бы по-другому, но я — девушка. Мне приятно быть с тобой, Сережа. Но я такая, какая есть, и ведь оказалась бы я такой, как все остальные девчонки — ты бы уже был мертв, или остался бы инвалидом. Так почему ты смотришь на меня как на... чудовище! Не смотри, так, Сережа! Пожалуйста!

— Сережа. Ты как?

— Все нормально. Только с ногой что-то, подвернул кажется.

И голос-то у него бесцветный какой-то... Я присела рядом с Сергеем и осторожно ощупала его ногу — ступня распухла. Может быть и в самом деле подвернул.

— Встать сможешь?

— Попробую.

Опираясь руками о землю и перенеся опору на здоровую ногу, Сергей встал, но, пошатнувшись, наступил на больную и, взмахнув руками, стал заваливаться набок. Поддержать его я успела, а потом, закинув Сережину руку себе за шею, повела к недалекому отсюда шоссе. За весь путь к дороге Сергей не проронил ни слова. Такси удалось поймать неожиданно легко несмотря на поздний час. Мы и двух минут не простояли, как из-за поворота выскочил "Шевроле". Придерживая Сережу, я помахала рукой. Такси остановилось, из окна выглянул водитель: "Куда вам?" Я назвала Сережин адрес. Водитель — пожилой дядечка, видя, в каком состоянии Сергей, сам выскочил из машины, открыл заднюю дверь и помог мне усадить Сережу. Уже по дороге, дядечка поинтересовался, что это с Сергеем. "В драку попал", — неохотно ответил тот. Я пояснила: "Ублюдки какие-то на нас напали". Водитель покивал головой: "Да, мрази сейчас всякой столько, что вечером лучше и из дома не выходить"! И, коротко взглянув на Сергея, добавил: "А ты, парень, молодец. Сам весь избитый, а девчонка цела — защитил..." Щеки Сережи вспыхнули пунцовым. Я тогда не придала этому значения, а зря.

Я проводила его до лифта. Сергей просил не ходить с ним, и когда уже вошел в лифт, повернулся ко мне: "Ты прости меня, что все так получилось". "Сережка! Да ты что?!" — но створки лифта уже задвинулись... И все. Как ножом отрезало! На следующий день я ему позвонила, он как-то так невнятно ответил, что все, дескать, нормально, нога скоро заживет. И потом, сколько я ни звонила, он или что-то односложно отвечал, или отмалчивался. В конце концов, я обиделась: может быть, благодаря мне, он на кладбище не попал. И никакой благодарности! Тоже мне, друг называется. Звонить я перестала.

Вскоре папу перевели на другое место работы, и мы переехали в соседнюю область на новое место жительства. Следы Сережки окончательно затерялись. Где он, что с ним, вспоминает ли меня? Не знаю... Уже потом, по прошествии времени, мне кажется, я стала лучше его понимать. Ему было невыносимо стыдно за то, что он, парень, защитник по самой своей природе, не смог нас защитить и эту задачу пришлось выполнять мне, девушке. Но ведь, Сережка, ты же не можешь упрекнуть себя в трусости. Просто ты был плохо подготовлен. Зачем же ты так?..

6

— Вот теперь, сестренка, я лучше понимаю, откуда взялись твои успехи в стрелковой

подготовке, да и во всем остальном, — развел руками Гор, — Я не помню, чтобы

ранее к нам в клан попадал НАСТОЛЬКО подготовленный послушник.

— Тетушка, я преклоняюсь перед тобой! — отвесил шутливый поклон Стас, — Очень

жаль, что мы с тобой состоим в таком вот неудачном родстве. Эх, была бы ты

просто девушкой с отдаленной степенью родства...

Стас подмигнул мне, и я показала ему язык. Стас рассмеялся.

* * *

Эти два месяца до посвящения превратились в один сплошной кошмар. Если раньше плотность занятий казалась мне слишком высокой, то теперь я вспоминала предыдущие месяцы обучения чуть ли не как отдых. Ведь тогда можно было хотя бы нормально поспать, а теперь сон учебным планом попросту не предусматривался. Конечно, сон для каинита всего лишь привычка, воспоминание о том времени, когда он был человеком. Если каинит хорошо питается, то сон, по большому счету, совершенно не нужен, но чисто психологически, совсем обойтись без него очень тяжело. Мне приходилось обходиться, а куда деваться? Наши послушники терялись в догадках, зачем это меня так мучают, но Гор распустил слух, что это причуда Максима Даниловича. Дескать, всех своих детей он требовал обучать по усиленной программе. В результате лишних вопросов мне никто не задавал, впрочем, контактировать с остальными у меня большой возможности и не было — обучение-то индивидуальное. К счастью, все плохое когда-нибудь кончается. Вот и я дожила до Рождественских каникул — до Посвящения оставалось совсем чуть-чуть.

Новый год встретили, как полагается с елкой и шампанским. Удивлены? То, что вампиры не пьют ничего кроме крови — обычное человеческое суеверие. Каинит может пить все, что пьет человек: воду, водку, соки, чай, кофе, вино (и шампанское в том числе). Другое дело, что вода и всякие прочие напитки жажду не утолят (у нас и жажды то в человеческом понимании не бывает), а алкоголь нас не пьянит. Так что если мы и пьем что-то помимо крови, то для маскировки (при общении с людьми), для вкуса или в дань традиции, вот как шампанское.

Елку нарядили в церемониальном зале. (В нем обычно и посвящения проводятся). Украсили ее шарами, гирляндами, огоньками. Здесь, конечно, не обошлось без Стасовских причуд. Этот раздолбай где-то раздобыл неслабое количество новогодних игрушек — гробиков и, естественно, развесил их на елке. Фиолетовые гробики, красненькие, черные... Как вам такое: черный гроб на новогодней елочке? Некоторые из гробиков были сделаны приоткрытыми и оттуда высовывалась всякая пакость: скелеты, зомби и, конечно же, вампиры. Классические, как их люди представляют: в черном прикиде, с растопыренными руками, огромными клыками и лицами, перепачканными кровью. Вампирчики вообще-то и вправду были потешными. "Стас, глянь, — хихикала я над своим племянничком, — а вон тот в фиолетовом гробике, ну, вылитый ты"!

В зале собралось все население базы, свободное от смен (кто-то был на дежурных вахтах, кто-то в патрулях, кто-то на постах внешней охраны). Дружественные кланы тоже прислали на торжество своих представителей. По-близости от меня, например, стояла ослепительной красоты беловолосая незнакомка в изысканном бордовом платье, на запястьях ее обнаженных рук красовались знаки мастера-тореадора, а на тонком поясе в изукрашенных ножнах — вычурной формы парные тореадорские ножи. Рядом с Максимом Даниловичем была уже знакомая мне Маргарита — бизнесвумен-вентру. Временами Маргарита бросала на моего вампирского отца какие-то странные взгляды. Вездесущий Стас, знающий все сплетни, заметив мою заинтересованность, тут же шепотом пояснил: "Маргарита давно неравнодушна к деду, но все без толку — дед как кремень". А еще на торжестве присутствовал носферату Федор со своим неизменным ноутбуком. Пока еще комп был закрыт, но Федор уже обшаривал помещение взглядом, высматривая, куда бы пристроиться. По случаю праздника, прикид носферату был достаточно приличным. На Новый год Федор явился в спортивном костюме Стаса. Костюм ему был чуточку великоват, но в целом смотрелся вполне пристойно.

Вот, наконец, на плазменных панелях, развешанных по залу, появилась Спасская башня с часами, минутная стрелка приближалась к двенадцати. Мы разобрали фужеры с шампанским. Куранты отбили двенадцать и с последним ударом мы подняли фужеры. "Пусть Новый год будет лучше уходящего! — провозгласил Максим Данилович. — Пусть он принесет новые встречи, новые открытия! Пусть в новом году мы будем счастливы! — и, сделав паузу, добавил негромко (но мы со Стасом стояли близко и все слышали) — И в личной жизни тоже". Впервые за весь вечер Максим Данилович пристально взглянул на Маргариту. Вентру покраснела (во всяком случае бледный цвет ее лица сравнялся с нормальным человеческим), а на ее губах появилась робкая неверящая улыбка. "Оба на, — пробормотал Стас, — Оба на".

Мы выпили шампанского за Новый год. Странное ощущение. Во рту вкус шам-панского, вот ты делаешь глоток и все — вообще ничего не чувствуешь. Как будто шампанское, оказавшись в твоей глотке, таинственным образом исчезает. Даже не знаю, с чем сравнить. Ну, к примеру, если человек жует клубничную жвачку. Во рту у него вкус клубники, но ни единой клубничинки в желудок не попадает. Есть только вкус и ничего больше. Вот что-то похожее и у нас. Поэтому, сделав пару глотков и отдав, так сказать, дань традиции, тянешься к чему-нибудь более полезному для пищеварения. Гляжу, с шампанским у нас одни упыри остались. Им то, понятное дело, оно в удовольствие. Все остальные потянулись к более привычным напиткам. Я тоже отыскала поднос с третьей артериальной — привыкла к ней с легкой руки Гора. Кстати, а где он сам? Брата я отыскала в компании беловолосой незнакомки. Красавица-тореадор оказалась интересной и приятной в общении собеседницей. Вскоре я уже знала, что зовут ее Миленой, что она сочиняет сценарии для авангардных пьес, мастером стала совсем-совсем недавно, а еще у нее уже есть сын. Гор умоляюще посмотрел на меня, и я все поняла. Действительно, если мужчина хочет пообщаться с женщиной, зачем же им мешать? Я попрощалась и двинулась дальше.

* * *

Новогодний праздник прошел и начались Рождественские каникулы. Ха! Для кого каникулы, а кому и индейская национальная изба. Попросту говоря, фиг вам. В смысле мне фиг, кому же еще! До посвящения — всего ничего, а потому учиться, учиться и учиться, как завещал дедушка Ленин.

В этот день (именно день, а не ночь — было часов 14 не больше) ко мне подошел Гор и заявил, что мы с ним отправляемся в город. Ур-ра!!! Как же мне надоело на базе! Она, конечно, большущая, но все равно ограниченное пространство и, в общем-то, одни и те же физиономии. В городе же я не была с самого своего обращения. "Темой сегодняшнего занятия, — сказал Гор, — будет изучение эгрегориального воздействия на организм каинита. Мы с тобой побываем рядом с церковью, ну, и еще кое-где. Да, кстати, вот про это не забудь". Брат протянул мне прямоугольную плоскую коробочку. На ее торце была выштампована маркировка СМ-4. Не забудь... Как же, забудешь тут. Я эту поездочку с кладбища буду помнить наверно до конца жизни. Чудо-мазь, блин!

Вообще-то аббревиатура на коробке расшифровывалась просто и функционально: "солнцезащитная мазь, состав ? 4" (надо полагать, предыдущие три были еще хуже). В народе, однако, закрепилась другая расшифровка букв: "смазка мазохиста" — с побочным эффектом мази знакомы были все. Конечно, теперь я уже могла попросту "отключить" неприятные ощущения, но это требовало определенных усилий и отвлечения внимания. Все же все неудобства использования СМ перекрывались радостью от возможности побывать в городе, а потому я выхватила коробочку мази из руки брата и с восторженным воплем припустила к себе в комнату мазаться и одеваться.

Вскоре я предстала перед братом. Гор только головой покачал: "Охохоюшки, дама в черном..." Я пожала плечами. На мне действительно были черные полусапожки, черный джинсовый костюм и поверх него черная куртка на меху — ну, нравится мне черный цвет и что из этого? Брат махнул рукой: "Нет, все нормально. В конце концов, в церковь едем, а не на карнавал. Вот, возьми и положи в карман. Это твоя легализация". Гор протянул мне паспорт. Черт возьми! Только сейчас сообразила, ведь действительно, я же вроде как умерла и, следовательно, того, прежнего паспорта больше не существует. М-да, я — никто и зовут меня — никак. Ну, и кто же я теперь? В паспорте значилось, что его владелец — Кира Максимовна Тернова. Странная фамилия. Хотя... Знаки клана и впрямь походили на терновые веточки, обвившиеся вокруг запястий. Хорошо, что имя с отчеством прежние остались. Ого! У меня и прописка есть?!