— А не хотите ли стать царским конфидентом на Украине? — сделал встречное предложение приказной дьяк. — Кому попало, мы такие предложения не делаем.
— Предложение хорошее, только мне нужно будет писарское одеяние сменить на одеяние служилого человека, — сказал я.
— За этим дело не станет — успокоил меня дьяк. — А что вы думаете по такому вопросу: долго ли продержится союз Москвы с Украиной, хотя если взглянуть со стороны, то мы два одинаковых народа.
— Это если только со стороны поглядеть, — сказал я. — Но нужно учитывать польское влияние на русских на Украине. У них даже другой язык, с русской основой, но с чужеземными включениями. Если честно говорить, то это искусственный язык, который создали специально, чтобы разъединить русских посредством языка.
— А вот у вас интересный русский язык, — сказал Федоров. — Какой-то новый, четкий и понятный, и ни одного старославянского слова. Вы где-то учились?
— Учился, но далеко и по другой программе, — ушел я от конкретного ответа. — Пан дьяк, а нельзя ли почитать что-нибудь по украинскому вопросу? Я человек молодой, а на той стороне у всех совершенно разное толкование, как Русь стала Украиной.
— Если вас интересует этот вопрос, то я попробую подобрать для вас книги, а уж вы сами делайте выводы, — сказал дьяк. — Вы уполномочены передать пану гетману конфиденциальное письмо, минуя главу вашего посольства?
— Да, — сказал я.
Глава 22
В то время, как наше посольство находилось в Москве, царем Московским в Польшу был послан боярин Репнин-Оболенский, чтобы примирить поляков с Хмельницким. Но все было тщетно. Польша вознамерилась покончить с Хмельницким и его казаками, заключив союз с крымскими татарами, которым было все равно с кем заключать союз, лишь бы иметь солидный бакшиш или держать сторону сильного. На тот момент Польша казалось сильною.
А мне дьяк, как и обещал, прислал интересующие меня книги.
Кое-какие пометки для себя я сделал.
История со времен князя Владимира известна нашим современникам как история междоусобицы, братоубийства, коварства и активного участия соседей, желающих половить рыбки в мутной воде российской истории. Все легенды о том, как княгиня Ольга отомстила за смерть своего мужа, показывали на то, что не было у русских жалости к себе и не хотели русские идти на компромисс с русскими. Русские бились с русскими. Русские грабили русских и не нужно было врагов русским, потому что они сами были себе врагами.
В 1015 году умер князь Владимир, сделав своих сыновей наместниками в Новгороде, Полоцке, Турове, Ростове, Муроме, Владимире Волынском, Тмутаракани.
1015-1025 гг. — междоусобные войны между сыновьями Владимира.
1026 год — раздел земли русской по Днепру.
1054 год — раздел Ярославом Мудрым земли между своими сыновьями — наместники в Киеве, Чернигове, Перяславле, Владимире, Смоленске.
1169 год — взятие Киева князем Андреем Боголюбским и перенесение центра Руси из Киева во Владимир.
В 1223 году татары впервые победили разобщенных русских князей на реке Калке и устроили пир на помосте, основанием которому служили живые тела побежденных. После этого татары поодиночке стали побеждать всех князей, а было их ни много и ни мало, а семьдесят человек, и каждый со своими владениями, и каждый со своими дружинами.
1240 год — взятие монголо-татарами Киева.
Русских князей татары сделали своими наместниками над русским народом, переписали все население и установили дань, которую русские князья и выбивали для татар. Правильно говорят: не хочешь защитить землю свою, будешь кормить своего завоевателя.
Каждый князь русский был князем только по воле татар и носил ярлык татарский на княжение. Князья предавали друг друга за ярлык и уничтожали роды княжеские.
Кроме татар князья искали покровителей и на стороне. А на них нападали князья литовские, польские, венгерские, рыцари тевтонские, завлекая верой католическою и помощью папы римского.
Из всей Руси сильным осталось только княжество Московское, потому что князю Московскому татары поручили собирать дань со всех князей и приводить к покорности других князей.
Князья московские стали приводить к покорности ближних князей, а потом даже замахнулись и на своих благодетелей — татар. Послали татары царевича Арапшу, и побил Арапша русских на речке Пьяне.
В 1380 году князь Дмитрий Иванович, впоследствии Донской, разбил татар на Куликовом поле. А после этого хан Тохтамыш разбил русских и сжег Москву. А в 1480 году после стояния на реке Угре разбежались в страхе в разные стороны татары и русские, и каждый думал, что их победили. И вот в царствование князя московского Иоанна Васильевича Третьего закончилось монголо-татарское иго, продолжавшееся 240 лет.
И Россия нынешняя только по левую сторону Днепра, как князья поделили землю русскую в 1026 году.
Получается так, что завоеванная татарами Русь все равно осталась Русью со своей верой, со своими обычаями, была данником Золотой Орды, но смогла окрепнуть, освободиться от вассальной зависимости и стать могущественным государством. Насколько люты были монголо-татары, но настолько они были и мудры, оставив в завоеванных странах все, как есть, надеясь на свое тысячелетнее могущество и прекрасно понимая, что разоренные страны будут врагами и никчемными данниками, с которых много и не возьмешь.
Возможно, что монголо-татарам нужно сказать спасибо за то, что они помогли нам исправить роковую ошибку князя Владимира, разделившего русские земли. Монголо-татары создали условия для сплочения русских княжеств в единое царство под сильной рукой Московского государя.
Русские княжества, оставшиеся на правом берегу Днепра, были завоеваны сильными польским и литовским государствами, которые поставили их положение людей второго сорта, насаждая среди русских чуждую веру и язык.
Прежняя Киевская Русь исчезла в XIV веке. Литва завоевала Черную Русь — западную часть Руси в районе нынешнего Гродно. Затем подчинила города Полоцк, Минск, Витебск, Восточную Волынь, Киев и другие города до Курска и Чернигова, создав Великое княжество Литовское. И это княжество тоже приказало долго жить в из-за внутренних распрей.
По Киевской унии 1386 года Великое княжество Литовское распалось на католическую и православную части.
Галицию заняли поляки. Закарпатскую Русь — венгры.
Говоря современным языком, сейчас представитель русско-польско-литовского этноса Богдан Хмельницкий старается спасти остатки русского государства на правобережье Днепра и предлагает русскому царю воссоединить русские земли и освободиться от польского владычества.
Но пан Хмельницкий не теряет надежды стать вольным паном, и чтобы царь Московский у него на посылках был.
Ой, пане, заблуждаешься ты насчет московского царя.
Но вот что интересно, ни в одном прочитанном мною источнике, что принес мне дьяк, я не встретил названия Украина.
Надо будет потом посмотреть, откуда появилось это слово Украина, кто его придумал и в честь чего.
Интересно, а нынешний МИД ссылается на исторические документы, когда принимает решения о взаимоотношениях с другими государствами? Сомнительно.
Глава 23
Где-то в начале сентября года 1653 дьяк Михаил Федоров перехватил меня во время утренней прогулки.
— Здравствуйте, отец Владимир, что-то узнали новое из летописных документов? — спросил он.
— Что-то, конечно, узнал, — сказал я, — но в основном освежил имевшиеся у меня знания и готов принести вам эти книги.
— Не беспокойтесь, отец Владимир, время будет и принесете как-нибудь на днях, — успокоил меня дьяк. — А почему никто не встречал вас в близлежащих церквях на службах, да и к причастию вы не подходили? Уж не униат ли вы тот, о коих сами нелестно отзываетесь?
— Я православный, вельможный пан, — сказал я, — но привык молиться у себя в комнате, не поверяя таинства своей молитвы взорам любопытствующих прихожан. Я ведь почти духовного звания и в причастии не нуждаюсь, как посвященный в таинства церковного обряда. А что, пан дьяк, просьба гетмана Хмельницкого как-то решается?
— Все будет зависеть от того, как поведет себя гетман Хмельницкий в самое ближайшее время, — сказал Федоров.
— То есть, все будет зависеть от того, в какую сторону пан гетман будет косить глаз? — уточнил я.
— Отец Владимир точно выразил мою мысль, — сказал таинственно дьяк. — И было бы неплохо, если бы вы отправили пану гетману тайную цидулку по этому вопросу и лучше, если бы с отправкой не было задержки. Примите мои самые глубокие почтения, отец Владимир.
Дьяк поклонился и пошел дальше по своим делам.
— Дело закручивается, — подумал я — и, вероятно, не один я буду отсылать гонцов на Запад. Слежка здесь поставлена отменно, поэтому гонец мой не должен привлечь внимания и не иметь при себе что-то, что можно отнять и прочитать. Задача.
Гонец прибыл в Москву намного раньше посольства и живет себе в слободе у своей родственницы. Имя у него соответствующее — Иван. Знает его только гетман и я. И никаких паролей не надо. Устное сообщение можно выведать под пытками, а вот письмо нужно написать и спрятать так, чтобы никто не нашел.
В одной из мануфактурных лавок нашел я белый шелк. Дорог материал для богатых людей, но на две ленты денег у меня хватило. Свинцовым карандашом написал: "куда глаз будет смотреть — таков и результат будет". Гетман поймет: если тверд будет в союзе с царем московским, то союз состоится.
Ленточка шелковки получилась маленькая. Нашел Ивана в слободе. Велел зашить послание в рубец на подоле рубахи и отправил к гетману с обозом купцов.
Первого октября из Посольского приказа наше посольство пригласили в Кремль. В комнатке рядом с Грановитой палатой нас и поместили. Дверь была специально приоткрыта, чтобы мы могли слышать, что происходит.
А происходил в этот день земский собор.
Думный дьяк изложил прошение гетмана Хмельницкого о готовности перейти под руку Московского государя с Запорожским войском, всеми служилыми казаками и городами, имевшимися в его подчинении. Принятие гетмана Хмельницкого может грозить войной с Европой и с Польшей, в первую очередь.
Собор оказался шумный, наряду с боярами был там люд служилый разного званья со всех концов земли русской и купцы. Редко бывает такое единодушие среди русских людей, но все высказались за то, чтобы земли русские воссоединялись и даже купцы обещали помочь своими средствами, буде война какая начнется. Патриарх и духовенство благословили царя в его благородном служении народу и земле русской.
В Переяславль царь отправил боярина Бутурлина, окольничего Алферьева и думного дьяка Лопухина. С московским посольством отправилось и гетманское посольство. Ехали долго, с частыми остановками и тридцать первогно декабря прибыли в Переяславль.
Посольство встречали колокольным звоном, с коврами, с хлебом и солью, с большим количеством ликующих казаков.
Приветственную речь держал Переяславский полковник Павел Тетеря.
Гетман с полковниками и старшиной казацкой прибыл первого января 1654 года. Предварительные переговоры напоминали польский сейм или же нашу Государственную Думу при принятии важных решений. Вопрос шел об автономии вновь принимаемых земель.
— Возможно, буде Переяславль поближе к Москве, плюнул бы Бутурлин на все эти переговоры, да и поехал бы к царю с предложением не принимать гетмана с его землями под руку Москвы, но приходилось терпеть, — все это мне по секрету сообщил дьяк Михаил Федоров, бывший в составе того посольства и знавший, что слова его до гетмана не дойдут, благо мы с ним состояли в отношениях доверительных и работали оба на интересы государства российского.
Насколько единодушен был земский собор в решении казацкого вопроса, настолько разноречивы была казацкая старшина в отношении подчинения московскому царю.
Часть была готова немедленно отдаться польскому царю, если тот удовлетворит их требование об увеличении численности реестрового казачества. И аргументы были такие, что поляки более цивилизованны, чем москали, только что освободившиеся от татарской неволи, и то, что казаки в составе Польше становятся европейцами, а не русскими, а если принять унию, то и в сейм можно депутатом избираться и даже в гетманы польские выйти.
Другие кричали, что подписание договора с Московским государством вызовет войну с Польшей и царь Московский слишком слаб, чтобы воевать с Польшей и защищать казаков.
Третьи предлагали заключить союз с крымскими татарами и создать мощную Крымскую автономию, которая будет грозить и полякам, и москалям.
Целую неделю утрясали положения договора, в конце концов, точку поставил гетман.
— Слухайте сюда, панове. Куда бы мы ни пошли, нас не будет как народа. Пойдем к полякам, станем ляхами, поклоняться будем католическому крыжу и причащаться у ксендзов. Пойдем к крымчакам, станем мусульманами и молиться будем полумесяцу, а вместо священников у нас будут муллы и муэдзины. Кроме как к московскому царю, нам идти некуда. Кто не хочет с нами, может идти на все стороны. Кто со мной, становись под мою руку.
Скрепя сердцем, недовольная старшина, боясь гетмана и своих казаков, встала под руку гетмана.
— Последнее, — сказали большинством, — записать в договор, что царь Алексей Михайлович должен дать присягу казакам в сохранении их казачьих вольностей.
Вот тут-то боярин Бутурлин и встал на дыбы, сверкая грозно очами:
— Царь российский подданным своим присягу не дает, но если он обещал сохранить казачьи вольности, то обещание свое выполнит.
Замерла казацкая старшина. Чувствуют, что перехлестнули через край. А ну как боярин встанет да уедет к царю с докладом, что принимать гетмана никак невозможно по причине того, что казаки ставят невыполнимые условия. Полетят тогда казацкие головы, много найдется охотников расправиться с ними.
Тряхнув чубами, казаки сказали, что согласны с договором.
И Бутурлин вздохнул облегченно:
— Ну что, пане гетман, на завтра назначаем раду?
— Назавтра, до полудня. Господа полковники, прошу обеспечить присутствие самых авторитетных казаков, чиновников и купцов. С Богом, панове, — сказал гетман и перекрестился.
Глава 24
Восьмого января 1654 года в одиннадцать часов пополудни собралась генеральная Рада.
Речь гетмана Хмельницкого хорошо известна всем, но и я так конспективно делал пометки:
— Господа полковники, есаулы, сотники, все войско Запорожское!
Бог освободил нас из рук врагов нашего восточного православия, хотевших искоренить нас так, чтобы и имя русское не упоминалось в нашей земле. Но нам нельзя более жить без государя. Мы собрали сегодня явную всему народу раду, чтоб вы избрали себе из четырех государей себе государя. Первый — царь турецкий, который много раз призывал нас под свою власть; второй — хан крымский; третий — король польский; четвертый — православный Великой Руси царь восточный. Турецкий царь басурман, и сами знаете, какое утеснения терпит братия наша христианская от неверных. Крымский хан тоже басурман. Мы по нужде свели было с ним дружбу и через то приняли нестерпимые беды, пленение и нещадное пролитие христианской крови. Об утеснениях от польских панов и вспоминать не надобно; сами знаете, что они почитали жида и собаку лучше нашего брата — христианина. А православный христианский царь восточный — одного с нами греческого благочестия; мы с православием Руси единое тело церкви, имущее главою Иисуса Христа. Этот великий царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением православной церкви в Малой Руси, не презрел наших шестилетних молений, склонил к нам милостивое свое царское сердце и прислал к нам ближних людей с царской милостью. Возлюбим его с усердием. Кроме царской высокой руки, мы не найдем благотишайшего пристанища; а буде кто с нами теперь не в совете, тот куда хочет: вольная дорога!
