— У меня есть микроботы, которые обследуют внешнюю поверхность импеллера, и вскоре будет доступна дополнительная информация. Должна ли я продолжить с остальной частью предварительного отчета?

— Послушай, Клейо, — рявкнул он, — тебе не кажется, что если мы не можем выбраться, остальное действительно не имеет значения?

— Мне очень жаль, профессор. Пожалуйста, наберитесь терпения.

— Ты выглядишь взволнованным, — сказал Фило.

— Конечно, я взволнован. Времялет весь разбит, у меня до сих пор болит голова от удара о переборку, и может оказаться, что мы застряли. Так что, да, думаю, прямо сейчас у меня есть все основания быть немного взволнованным.

— Не волнуйся, — сказал Фило и положил виртуальную руку ему на плечо. — Мы справимся с этим.

Ничто физическое не коснулось плеча Райберта, но его виртуальные чувства заставили ощутить жест его спутника как нечто реальное, вплоть до шероховатости ладоней Фило и теплоты его прикосновения. Райберт глубоко вздохнул и потер лицо.

— Хорошо, Клейо. — Он еще раз медленно выдохнул. — Давай послушаем остальное, начиная с того, где и когда, черт возьми, мы находимся.

— В Ливийской пустыне, — доложила Клейо. — 5 марта 1986 года н.э.

— Разве это хорошо? — спросил Райберт. — Насколько помню, конец двадцатого века может быть шумным местом.

— Распространение ядерного оружия, — сказал Фило. — Холодная война. Взаимно гарантированное уничтожение. Так что, да. Немного шумно.

— Бывал здесь раньше? — спросил Райберт.

— Несколько раз с сам-знаешь-кем.

— О, Боже! — спросил Райберт, уловив намек на предыдущего компаньона Фило. — Извини, что заговорил об этом.

— Все в порядке. Кое-что знаю об этом периоде, но определенно не на уровне эксперта.

— Со мной то же самое. Клейо?

— К сожалению, у меня также ограниченные данные. Как вам известно, большая часть моего хранилища данных была отведена под исчерпывающие библиотеки по Древнему Риму, согласно вашим распоряжениям о подготовке к миссии. Связанные с этим шаблоны печати и записи виртуальной реальности занимают значительный процент моей памяти, а ваши собственные высокоточные записи во время миссии нагрузили меня до предела. Возможно, вы помните, что я обратила ваше внимание на эту проблему, когда предложила вам переключиться на более низкое разрешение, но вместо этого мне было приказано удалить все несущественные данные из хранилища, чтобы освободить место для большего количества записей.

— Уууух. — Райберт закрыл лицо руками. — Я ведь просил тебя сделать это, не так ли?

— Да, профессор. И я последовала вашему приказу, проведя тщательную чистку.

— Не нужно втирать это в рану.

— Я не втираю это.

— Неважно. Есть поблизости какие-нибудь аборигены?

На столе появилась трехмерная визуализация окружающей пустыни с размытыми, затененными зонами там, где они не попадали в поле зрения. Продуваемые всеми ветрами пески и черные скалы окружали кратер, образовавшийся в результате падения времялета, и полуденное солнце обжигало его гладкий, сияющий корпус.

Ну, в основном гладкий. Райберт старался не обращать внимания на изгиб импеллера.

— Похоже, мы находимся в отдаленной и необитаемой части пустыни, — сообщила Клейо. — Для нашей безопасности я полагаюсь на чисто пассивные системы обнаружения, но не нахожу никаких местных жителей.

— Ну, по крайней мере, это так.

Последнее, что им было нужно, — это чтобы люди из этого периода времени заинтересовались "НЛО", который внезапно совершил аварийную посадку. Но на всякий случай, если это случится, не помешает быть готовым.

— Оружие? — спросил Райберт.

— Обе 12-мм оборонительные пушки Гатлинга полностью исправны. Фактически, почти все остальные системы находятся в полностью рабочем состоянии или близки к нему. Моя информационная структура была временно повреждена в некоторых областях, но скоро я должна привести ее в норму. Маскировочный кожух не может быть развернут до тех пор, пока мы не выберемся из кратера и я не выполню некоторые основные ремонтные работы внешнего корпуса, но это единственная серьезная неисправность, не считая импеллера.

Фило вызвал отчет о состоянии дел у себя на ладони.

— Похоже, оба телеграфа все еще работают. Так что, по крайней мере, мы можем позвать на помощь, если понадобится.

— Приятно слышать. — Райберт поднялся со своего места и не почувствовал ни малейшего головокружения. Хронотонные телеграфы имели максимальный радиус действия в восемнадцать лет вверх и вниз по временному потоку, что означало, что они не могли напрямую связаться с тридцатым веком, но они могли связаться с другими времялетами, пересекающими близлежащую временную линию.

— Да, это очень хорошая новость, — добавил он, и с каждой минутой его настроение улучшалось. Даже если импеллер был полностью выведен из строя, все, что им нужно было сделать, это затаиться и ждать спасения.

В конце концов.

— У меня есть еще несколько хороших новостей, профессор, — сказала Клейо.

— Давай послушаем это.

— Я закончила оценку повреждения импеллера, и у меня есть большая уверенность в том, что повреждение может быть устранено.

Сопутствующая программа Клейо была — по своей сути — не более чем вычислителем чисел. Фантастически мощным вычислителем чисел, к тому же заключенным в оболочку пользовательского интерфейса, который мог имитировать большинство разговоров, но на самом деле это все, на что был способен нежный, имитируемый голос. Притворство. Она могла бы взять результаты бесчисленных математических симуляций и разложить их на удобоваримые для своего разумного экипажа фрагменты типа "я очень уверена в X", но не могла думать. Не так, как могли бы Райберт и Фило.

— Что ж, это просто великолепно! — ответил Райберт.

— Я начала печатать дополнительные рои микроботов, которые мне понадобятся для перенастройки шипа импеллера. Необходимое количество должно быть готово в течение часа.

— Замечательно!

— Тем не менее, я порекомендую министерству провести полную проверку систем после нашего возвращения в тридцатый век.

— Лучшая новость, которую я слышал за весь день!

— Ты выглядишь лучше, — сказал Фило.

— Это потому, что чувствую себя лучше!

— Что ж, если ты не возражаешь, я собираюсь работать параллельно с Клейо и помогать координировать микроботов.

— Звучит как план.

Фило приподнял свой рогатый шлем в знак приветствия Райберту и исчез.

— Ну что ж. — Райберт упер руки в бока. — Если ни у кого нет возражений, я, пожалуй, пойду приму душ и смою кровь.

— Фило? — спросил Райберт несколько часов спустя.

— Да? — Аватар АС материализовался в его виртуальном поле зрения.

— Ты видел это? — Он указал на одну из нескольких хронометрических диаграмм над командирским столом.

— Нет, я был занят с Клейо починкой импеллера. Кстати, мы почти закончили.

— Возможно, нам стоит хорошенько подумать, прежде чем мы уйдем, потому что это, — Райберт ткнул пальцем в крайнюю левую диаграмму, — действительно странно. Конечно, прошло много времени с тех пор, как я сдавал экзамен по Всеобщей теории, но почти уверен, что хронотоны не должны делать это.

— Это то, что поразило нас?

— Да. Какой-то хронометрический шторм, который несется вперед во времени. Я никогда не видел ничего подобного.

— Не думаю, что кто-то видел, — признался Фило. — Погоди, прошла целая вечность с тех пор, как я сам смотрел на Всеобщую теорию. Клейо, ты ведь не удалила и ее тоже, не так ли?

— Нет, я этого не делала, Философ. Я считаю "Всеобщую теорию" и все связанные с ней материалы необходимыми ресурсами для безопасной работы времялета. Я исключила это и все другие записи и шаблоны тридцатого века из проверки данных профессора.

— Хорошо. Минутку, пока я получу к ней доступ. И... вот.

Аватар Фило исчез, и открылись пути вдоль их ментального брандмауэра. Райберт подтвердил данные о путях, и благодаря помощи Фило в его сознании кристаллизовались детали Всеобщей теории.

— Что бы ни случилось, — начал Райберт, — мы должны быть уверены, что это больше не повторится ни с нами, ни с кем-либо другим. Если вектор правильный, штормовой фронт находится между нами и тридцатым веком, а это значит, что мы должны пройти через него, прежде чем сможем предупредить кого-либо еще.

— Да, я это вижу. Но думаю, у нас все должно быть в порядке. В первый раз он напал на нас прямо сзади и двигался быстро.

— Что объясняет, почему Клейо пропустила это, — закончил Райберт.

— Правильно.

Времялеты перемещались во времени и пространстве с помощью триангулированной хронометрической матрицы, которая обеспечивала полный обзор вокруг судна на 360 градусов. Такой уровень обнаружения был не слишком важен для наблюдательного времялета, как "Клейо", но большим командам собирающих времялетов в миссиях Фонда спасения древностей требовалось точно координировать свои точки синхронизации, и они сочли необходимой дополнительную пространственную осведомленность.

Единственная слабость системы стала очевидной только тогда, когда времялет запускался с высокими временными скоростями, потому что его собственный импеллер создавал — не совсем слепую зону, но определенно размытое пятно в поле зрения массива матрицы во времени позади корабля.

— Теперь, когда мы знаем, что искать, — продолжил Фило, — мы сможем прорваться через штормовой фронт без особых проблем.

— Может, и так, но это не самая странная вещь, которую я обнаружил, пока вы с Клейо были заняты. — Райберт проделал еще одно отверстие в брандмауэре и постучал пальцем по второй схеме. На ней были очертания невысокого мужчины средних лет (с точки зрения тридцатого века). Точнее, его самого, но в окружении ореола аномальной хронотонной активности.

— О, — задумчиво произнес Фило. — Ой.

— Да. Что, черт возьми, ты об этом думаешь?

— Похоже, что хронотоны вокруг тебя... думаю, лучше всего использовать слово "резонируют"?

— Это то, что я подумал, но резонируют с чем?

— Понятия не имею. Вероятно, для анализа потребуется некоторая математика высокого уровня. Мы с Клейо сможем поработать над этим после того, как она закончит с ремонтом. Ты видел это где-нибудь еще?

— Выбирай сам. — Райберт провел рукой по другим схемам. — Несколько других частей корабля демонстрируют такой же резонанс, хотя они меня и близко не так беспокоят, как это облако хронотонов, которое следует за мной повсюду.

— Я бы не стал слишком беспокоиться, — заверил его Фило. — В конце концов, хронотоны — это слабо взаимодействующие частицы. Даже если они ведут себя странно, они просто безвредно проходят сквозь тебя.

— Это все еще чертовски нервирует.

— Джентльмены, — сказала Клейо, — у меня хорошие новости. Ремонт импеллера завершен, и теперь я готова провести тест на микропрыжок. С вашего разрешения, я хотела бы приступить немедленно.

— Как думаешь, микропрыжок повлияет на эти резонирующие хронотоны? — спросил Райберт.

— Не пойму, каким образом, — сказал Фило. — Ни один из пластырей не находится даже близко к импеллеру. Думаю, мы вполне можем попробовать. В какой-то момент нам все равно придется улететь.

— Да, ты прав, — вздохнул Райберт. — Ладно, Клейо. Дай нам пробный прыжок. Минус одна секунда.

— Отрицательный односекундный микропрыжок подтвержден. С отрывом от земли. Будьте наготове.

Райберт сдвинул в сторону схемы и выбрал на экране внешнюю карту.

Включились четыре гравитонных двигателя времялета и вывели его массивную тушу из песчаных дюн. С корпуса посыпались мерцающие линии песчинок, обласканные темно-оранжевыми лучами заходящего солнца, и времялет поднимался все выше, пока не оказался на добрых пятьдесят метров над землей.

— Препятствия устранены, — доложила Клейо. — Выход из фазы через три... два... один... пры...

Ужасный грохот разнесся по кораблю, и звук скрежета металла о металл наполнил уши Райберта. Палуба задрожала у него под ногами, он поскользнулся и упал.

— Ого! — его локоть ударился о стол, и он приземлился плашмя на спину. — Уф!

— С тобой все в порядке? — спросил Фило.

— Ооооооооо... Черт бы все это побрал. — Он приподнялся на локтях и с трудом поднялся на ноги. — В такие дни я жалею, что не последовал примеру папы и не стал абстрактным. — Он ухватился за край стола, подтянулся и выпрямился, прижав обе руки к спине. — Клейо, приготовь еще одну инъекцию.

— Я не обнаруживаю никаких заметных повреждений, профессор. Вы уверены, что она вам нужна?

— Нет, но я хотел бы иметь ее наготове на всякий случай. Серьезно, Клейо! Ты что, забыла, как управлять этой штукой?

— Нет, профессор. Я не забыла, как управлять времялетом.

— Тогда не будешь ли так добра объяснить, что только что произошло?

— Когда мы приступили к действию, в целевом местоположении присутствовал посторонний предмет, и он был перемещен нашим присутствием.

— Подожди минутку. — Райберт потер лоб. — Мы отскочили назад на одну секунду. Мы буквально только что были там. Как мы могли пропустить что-то достаточно крупное, чтобы наделать столько шума?

— Я не знаю, профессор.

— По крайней мере, на этот раз серьезных повреждений нет, — заметил Фило. — На внешнем слое программированной стали на носу есть приятная вмятина, но это все.

— Ну, давай же, Клейо. Давай посмотрим. — Райберт положил обе руки на командирский стол. — Во что ты нас втравила?

— Объекта больше нет.

— Что значит, его больше нет?

— Я не уверена, как лучше прояснить статус объекта, профессор.

Райберт издал низкий горловой рык. День действительно не становился лучше.

— Я вызову внешнюю видеозапись, — сказал Фило.

— Да, пожалуйста, сделай это.

Он разочарованно выдохнул и стал ждать. Виртуальное изображение над командирским столом обновилось до снимка с носовой камеры за несколько секунд до микропрыжка и прокрутилось вперед на скорости в одну десятую.

Некоторое время ничего не происходило. Просто песок, падающий с времялета в замедленной съемке.

А потом микропрыжок. Максимальная скорость аппарата во времени составляла семьдесят тысяч к одному, что в переводе означало более девятнадцати часов относительного времени, проходимых за каждую секунду абсолютного времени. Микропрыжок в одну относительную секунду по сравнению с этим ничего не значил, и с точки зрения камеры постепенное отключение и постепенное включение происходило мгновенно.

Времялет постепенно включился, и изображение потемнело.

— Хм, — пробормотал Райберт, прищурив глаза.

Изображение задрожало, когда оранжевый закат просочился сквозь посторонний предмет, обнажив блестящую металлическую поверхность. Изображение выровнялось, и этот предмет отвалился, показав себя длинным овоидом...

С толстым шипом, выступающим с одного конца.

Рот Райберта открылся в пародии на рыбу.

Посторонний объект, явно времялет, идентичный их собственному, исчез ровно через секунду в соответствии с отметкой времени.