Невыразимец.

Стоило мне подойти, как тут же образовалось свободное место для меня. Вот что мне уже понравилось в слизеринцах, так это то, что все они знакомы с понятием этикета. Конечно, поскольку школа — это не званый ужин, то и правила соблюдаются весьма условно, но всё же чувство такта у них не отнять.

Дамблдор отмер, и поднялся со своего места, приложил палочку к горлу, и на весь зал послышался его голос:

— Тихо! Прошу, продолжайте распределение.

Следующей по списку была Грейнджер Гермиона. Зал потихоньку затихал, слизеринцы молчаливо косились на меня, а МакГонагал одела шляпу на Гермиону. Надеюсь, она попадёт в рейвенкло.

Так прошла минута. Гермиона сидела, и судя по её виду, разговаривала со шляпой. Ещё через минуту зал окончательно затих, и были слышны перешептывания. МакГонагал, судя по всему, желающая получить такую студентку к себе на факультет, смотрела на Гермиону сначала нейтрально, но всё больше и больше в её взгляде читалось беспокойство. Ага, прямо слышу её мысли "Как? Мой пиар Гриффиндора не сработал?".

И, наконец, зал снова был... Удивлён, раздавлен, поражён, и взбудоражен одновременно. А Гермиона улыбнувшись краешками губ, сняла шляпу, и поспешила занять своё место, для чего мне пришлось подвинуться.

6. Unterricht — Licht

Ученье — свет (нем.)

Да, это было определённо то, ради чего стоило идти в Хогвартс. Малфой, стоящий в толпе первокурсников и дожидающийся распределения, даже рот от удивления открыл. Гриффиндорцы гомонили, а слизеринцы провожали Гермиону взглядом. Оная особа села рядом со мной и, поморщившись от шума, стоящего в зале, обратилась ко мне с объяснениями:

— Это всё шляпа! Сказала "там тебе самое место", и ничего не поделаешь.

— Судя по всему, ты разговаривала с ней гораздо дольше.

— Ну... Когда ещё удастся поговорить с тем, кто помнит основателей и Мерлина...

— Нда... — вот просто разговориться с Распределяющей шляпой... В этом вся Гермиона.

Остальные слизеринцы поприветствовали девушку, постоянно переводя взгляд с меня на неё, по крайней мере, пока МакГонагал не успокоила студентов так же, как ранее это сделал Дамблдор. Сам великий волшебник пребывал в вегетативном состоянии, и смотрел на слизеринцев своими глазами, в которых, в отличии от начала церемонии, не было задорного блеска. Наверное, директор уже готовил речь, желая сообщить, что я поступил неправильно, и всё такое, а ещё "с прискорбием" сообщить о смерти Вернона. Правда, в последнем сомневаюсь даже я, а уж он-то должен понять, что я только станцую на могиле этого борова, недостойного высокого звания человека. Да и тёте со своим стокилограммовым "Дадличком" отомстил... что поделать, я натура, как оказалось, злопамятная и мстительная.

— Лонгботтом, Невилл! — Невилл вышел нерешительно, и даже сесть на табурет умудрился, показывая всем видом волнение.

Лонгботтом пробыл на табурете всего пару секунд, после чего шляпа отправила его в рейвенкло... Нда, хреново я в людях разбираюсь, будет мне уроком, что бы не зазнавался — вон, Гермиона, подозрительно жмущаяся ко мне яркий пример. Кстати, в "Истории Хогвартса" говорилось, что на слизерине ни разу, до сегодняшнего дня не учились маглорожденные. А значит, Гермиона умудрилась попасть в историю уже во время распределения... Хм... Я-то сам в эти же учебники истории попал, будучи годовалым младенцем, пережившим аваду (шрам болит иногда).

Невилл снял шляпу, и под гром аплодисментов отправился к своим новым друзьям.

— Малфой, Драко! — провозгласила МакГонагал, и Драко вышел из уже маленькой кучки учеников. Не успела МакГонагал надеть на него шляпу, как та огласила вердикт. Слизерин, конечно же, в его случае эта канитель со шляпой всего лишь дань традиции.

Последним шёл Забини Блейз, чернокожий парень, присоединившийся к нашему столу.

Дамблдор встал со своего кресла, и уже без своего фирменного оптимизма произнёс приветственную речь. Весь зал аплодировал, за исключением нашего стола, что не может не радовать. Гермиона спросила у меня, наклонившись к самому уху:

— Слушай, а зачем он упомянул про коридор на третьем этаже?

— Не знаю, но наверное ловушка для нарушителей.

Гермиона помолчала пол минуты, и улыбнувшись своим мыслям, выдала:

— Давай на спор, сколько гриффиндорцев полезут туда?

Однокурсники, слушавшие наш не особо тихий спор, заулыбались, смотря на Гермиону неопределённо. Похоже, в их глазах она стала моим протеже, а значит, её не тронут. Ну, по крайней мере те, у кого хватит мозгов не связываться со мной. В моих тренировках невыразимца нет ничего особо секретного, так что своими возможностями я могу пользоваться, тем более что талант, как говорит Игорь, у меня есть, так что могу всё списать на него. Что ж, если у кого хватит смелости, с удовольствием покажу разницу между мал-мал обученным боевиком и студиозусом...

— Я ставлю на... пусть будет семь.

— Три, — выдала Гермиона.

— Я тоже хочу участвовать. И, на что спор? — поинтересовался Малфой, слушавший нас.

— На... Ну, не знаю... Есть идеи? — спросил я, и стол слизерина оживился. К удивлению, к спору примкнули даже старшекурсники.

В итоге пришли к соглашению, что сделаем ставки по тысяче галеонов. Под тяжёлым взглядом Гермионы я настоял, что за неё плачу я, а остальные достаточно состоятельны, чтобы себе такое позволить.

Неожиданно к нам присоединился чуть ли не весь факультет, Гермионе даже пришлось искать, чем бы сделать записи. Наколдовав под удивлённым взглядом всего факультета, бумагу и ручку со стальным пером, я протянул их Гермионе. Та тут же начала строчить, спрашивая у остальных имена. Учитывая её довольно-таки хорошую память, можно сказать, что именно так Гермиона и познакомилась со всеми.

В итоге вышла довольно круглая сумма — на кону двадцать тысяч, при пересчёте на фунты — миллион. Ровно. Гермиона посмотрела на бумагу с каким-то священным трепетом, похоже осознала, что начинается ПАРИ. Именно так, а не "давай на спор". Ну что ж, как говорил Игорь, бывают и такие развлечения у чистокровных семейств...

Основная масса спорщиков поставила на количество гриффиндоро-голов от пяти и выше. Малфой указал пятерых, Забини четверых и, что характерно, отметка Гермионы самая маленькая. Похоже, среди присутствующих к гриффиндорцам относились предвзято, считая, что они тут же ринутся в "запретный коридор".

Так начало ужина все присутствующие, увлечённые разговором, даже не заметили, как была подана еда.

Ужин начали чопорно, в тишине, только иногда прерываемой звоном посуды. Но, стоило посмотреть на соседний стол гриффиндора, и убедиться, что сорвиголов нужное количество... Нда... Рональд Уизли производил впечатление. Нет, правда. Несмотря на то, что он не выглядит заморенным, такое ощущение, что он не ел несколько дней — в его тарелке сверху на пюре были навалены отбивные, при этом он разговаривал с набитым ртом, да ещё жестикулировал рукой, в которой была куриная ножка...

Из одежды Гермионы наконец выползла Шаса. Слизеринцы смотрели на это действо, как на второе пришествие — некоторые даже испугались. Но, не говоря ни слова, Гермиона помогла змее спуститься на стол, и положила перед ней вкусную даже на вид куриную ножку. Шаса, одобрительно шикнув, принялась за трапезу, под любопытными взглядами слизеринцев. Вот, а я-то думал, какая у них будет реакция? Оказалось, вполне нормальная.

Гермиона, проследившая за моим взглядом, тоже некоторое время смотрела на рыжеголового гриффиндорца, и скривилась от отвращения:

— Как хорошо, что я не на гриффиндоре. Я бы не выдержала необходимость сидеть с ним за одним столом...

Остальные слизеринцы, тоже отвлекшиеся от еды, покивали головами, признавая правоту Гермионы.

— Знаешь... Я с тобой согласен. Как? Вот скажи мне, как можно одновременно жевать, говорить и размахивать куриной голенью, словно дубинкой?

Малфой, слушавший наш разговор подвёл итог:

— Гриффиндорцы.

Сказано было так, что всё объясняло, одно слово как прописная истина.

И все вернулись к трапезе.

А после... Мы молчали, показывая наше отношение к "школьному гимну", более подходящее определение которому — "какофония".

А потом Гермиона под удивлёнными взглядами слизеринцев снова, теперь уже не маскируя, положила объевшуюся Шасу себе на плечи, и Дамблдор взял слово:

— О, музыка! Её волшебство затмевает всё, чем мы здесь занимаемся! А теперь все марш спать! — дедушка сверкнул стёклами очков, и снова опустился в кресло.

И мы пошли. Сначала до гостиной факультета, где было довольно прохладно. Впрочем, "человек-в-чёрном", оказавшийся нашим деканом, Северусом Снейпом, поприветствовал нас, особенно выделяя меня и Гермиону. Только Шаса недовольно зашипела на него, когда он слишком пристально стал глазеть на неё. Староста факультета, Джем Фарли, произнёс интересную речь и отправил нас по спальням. Мне выпала сомнительная честь разделить комнату с Малфоем, Гойлом и Забини. Однако за сегодня все так устали, что особо и не разговаривали. Шаса, кстати, осталась с Гермионой, на всякий случай.

Мои вещи были оставлены рядом с кроватью, на которую я и завалился, предварительно стянув с себя мантию. И тут же вырубился.

Первый учебный день... Как много интересного именно сейчас, ведь нам предстоит познакомиться с преподавателями, которые будут у нас вести предметы до самого выпуска, то бишь семь лет для обычного студента.

Впрочем, если не вдаваться в полемику, этот день начался для меня, как и любой другой — в семь утра. Встав и тихо, что бы не разбудить остальных, приведя себя в порядок, я вышел из спальни. Как хорошо, что на слизеринских кроватях есть большие балдахины, сквозь которые не видно спящего, так что моё отсутствие не бросится в глаза.

Выйдя в гостиную, я не застал никого — видно ещё не вошли в ритм, после каникул. Немного походив, и полюбовавшись интерьером, я от нечего делать взял первую попавшуюся книгу из стоящего здесь книжного шкафа. Книгой оказался учебник по зельеварению за третий курс. Некоторые из зелий, описываемых в учебнике, Ребе меня научил варить, а некоторые мне совершенно незнакомы... Впрочем, к парочке рецептов я нашёл более действенные варианты из списка тех зелий, которые умею варить. Венцом моей подготовки было приготовление зелья уровня Ж.А.Б.А. — Веритасериума, самого сложного зелья, варящегося аж из сорока двух компонентов в течении целого дня. И, хотя меня научили варить его, никаких объяснений Ребе не давал, не объяснял, почему ингредиенты действуют так, а не иначе. В общем — теории у меня не было, только за первый курс Хогвартса, не более того.

В гостиную постепенно стали спускаться студенты. Староста вчера говорил, что расписание занятий раздадут за завтраком, то бишь в девять часов, а сейчас... восемь.

Студенты оглядывали меня удивлённым взглядом, и расходились кто куда — старшекурсники ещё спали, и в основном выходили первоклашки. Ага, такие же, как и я.

Книга увлекла меня, и я не заметил, как пролетело ещё пол часа, и вышла Гермиона. Обнаружилась она только боковым зрением, когда подошла вплотную. Гермиона перегнулась через спинку кресла, в котором я сидел, и вчиталась в строки текста книги в моих руках.

— Ты тоже читал учебники за следующие курсы? — поинтересовалась она, обходя меня.

— И тебе доброе утро, Гермиона. Нет, я не читал ещё Хогвартские учебники, только стороннюю литературу. Впрочем, учебник зельеварения за первый курс я прочёл летом, и даже немного выучил, и приготовил пару простых зелий.

— Правда? Каких? — воскликнула Гермиона, садясь рядом. Признаться, даже вид маглорожденной студентки в слизеринской мантии был уже для всех вновь, ну а то, что она вот так, запросто подсела ко мне, заставило остальных присутствующих выразительно посмотреть на неё. Впрочем, Гермиона на них и не смотрела, так что их взгляды прошли "мимо кассы", зато не укрылись от меня.

— Ну, например, снотворное, зелье от простуды, Зелье-краску для волос...

— Краска... А это точно из школьной программы?

— Нет, конечно. В школьную программу входят только функциональные зелья, преимущественно действующие на организм положительно либо нейтрально — например лекарства, оборотное зелье, зелье для ухода за зубами...

— Зубами? — Гермиона заинтересованно посмотрела на меня.

— Ну, да. Ты же не видела у волшебников зубной пасты и щёток. Всё это заменяет одно единственное зелье, при употреблении которого зубы сохраняются сколь угодно долго в идеальном состоянии... Если не выбьют, конечно, — улыбнулся я.

Гермиону это заинтересовало, и она по моему совету, решилась сделать заказ совиной почтой. Кстати о совах! Я тут выписывал "Пророк", и как оказалось, совы обычно доставляют газеты за завтраком. Что не может не радовать.

— А ты уже выучила учебник? — спросил я насмешливо, но Гермиона поняв по-своему вопрос, ответила совершенно серьёзно:

— Конечно! К тому же я прочитала учебник за второй курс.

Моя улыбка стала шире. Умница Гермиона.

— Тогда осталось закрепить знания на практике. Уверяю, зелья можно использовать в самых разных ситуациях, порой весьма неожиданных. Умение их варить просто незаменимо для уважающих себя волшебников и колдуний.

— Совершенно верно, мистер ПОТТЕР! — прозвучал голос сзади, так, что Гермиона вздрогнула, и начала оборачиваться.

Я же закрыл учебник и встал. За разговором мы совсем забыли про время.

— Профессор Снейп? — спросила Гермиона, смотря на нашего декана. Я же, поставив учебник, под взглядом чёрных как вороново крыло, глаз декана, взял Гермиону "под локоток" и, пожелав профессору удачного дня, сообщил Грейнджер о том, что мы слишком заболтались.

Сам Снейп, готов поспорить, буравил мою спину взглядом, его внимание я ощущал буквально кожей, и изо всех сил старался не оглянуться, чтобы не встретиться с ним глазами. К тому же, в речи профессора была какая-то удивлённость, словно он раздумывал, подходить ли к нам.

Гермиона, услышав о том, что мы опаздываем на завтрак, зашагала активней.

— Слушай, а где Шаса?

— Осталась в спальне. Ей вчерашний ужин дня два переваривать надо. А то и три, — сообщила Гермиона, попутно вспоминая путь. Мы остановились на перекрёстке, и не были уверены, куда идти дальше. Позади нас послышались шаги и, обернувшись, мы встретились с нашим деканом, спешащим на завтрак. Профессор Снейп, к слову, выглядел внушительно, даже грозно, благодаря своему стилю "летучая мышь". Однако, увидев нас, он выразительно вскинул бровь. Понятно.

— Простите, профессор, не могли бы вы показать нам короткий путь до Большого зала? Вчера нас водили явно "туристическим" маршрутом...

— Идите за мной, Поттер, Грейнджер.

И мы с Гермионой пошли за профессором. Но, пройдя пару перекрёстков, профессор не выдержал молчания, и словно преодолевая своё нежелание говорить, задал мне вопрос:

— Поттер! Вы говорили, что уже варили зелья?

— Да, профессор. Последний месяц я только этим и занимался.

Профессор Снейп подумал немного, и решившись говорить дальше, начал задавать вопросы: