Игра на Цезаря

А "чего я"?.. И снова "пошла". Как провинившийся кадет вслед за своим всезнающим наставником.

Просторный канцлерский кабинет в ночной час выглядел тоже "незнакомцем", освещенный лишь светом ущербной луны из окна. Да еще магическим ручейком в "вечном двигателе" на столе. Сам хозяин называет его символом "единства и борьбы противоположностей", ссылаясь на философский древний закон. Однако разговор он завел не о нем, устало погрузившись в свое кресло:

— Рассказывай. Рассказывай, что нашла. Ты и рыцарь Эрик Лапиньш.

Я в ответ открыв рот, не удержалась:

— А сколько... звезд на небе?

— А кто ж их считал? — поднял канцлер брови. — Агата, ты все правильно делаешь. Просто, я вас с Николасом знаю гораздо лучше других. Помнишь, ваше первое здесь появление?

— Ага, — а как такое забыть?

— Два напуганных ребенка в схватке с жестоким миром. И одно свечение на двоих... У вас оно до сих пор — одно. Поэтому, ты его найдешь.

— Да? — хрипло выдохнула я.

— Так точно, Агата Вешковская-Подугор. Хотя... могла бы его фамилию первой поставить, — и вновь тихо зашелся в смехе.

— Ник так сам мне предложил, — по-детски проблеяла я. — Он сам, — да чтоб меня, магия этого места.

— Это — конечно, — вскинул узловатую руку канцлер. — Он по-другому и не может, — и, вдруг, стер улыбку. — В настоящем времени, Агата.

— В настоящем, — почти шепотом повторила я. — Так вы мне поможете найти моего мужа?

— Помогу, — кивнул он. — Только, знаешь, что? У меня к тебе просьба есть...

— А вот это место не изменилось нисколько! — дверь распахнулась до жалобного скрипа в петлях и высветила со спины силуэт, застывший во всем величии. За силуэтом мелькнула чья-то тень и исчезла. — А вот в этот раз я, кажется, помешал, — оглашено было без малейших за то угрызений.

Да за что же наказа... честь мне такая? Пришлось вновь подскакивать со стула. Канцлер Исбург, опершись на свой стол, чинно встал:

— Прошу вас, Ваше Величество. Окажите мне честь, — значит, все-таки — "честь".

И Оное ее "оказало". Приземлившись напротив меня.

— Да садитесь вы... А ведь я был не лучшим кадетом, — обвел глазами Василий Второй кабинет. — А вы были хорошим педагогом. И наставником. Да, госпожа Вешковская-Подугор. У нас с вами — общий наставник. И теперь, я надеюсь, он позволит мне поговорить с вами... наедине?

Мы оба перевели взгляд на канцлера. Тот, глядя на меня, кивнул:

— Конечно, — и, обогнув стол, пошел на выход. Прямо и так же медленно. — Конечно, Ваше Величество.

Ба-бах! Удесятерившись в голове, грохнула за ним дверь. Я сцепила на коленях пальцы. Его Величество выждало паузу... "Вот сейчас он театрально подскочит и растворится... Вот сейчас..."

— У меня к вам вопрос, Агата, — не "растворился"...

— Какой? — сипло выдала я.

— Я вам — друг. Я уже говорил. Вы это помните?

И такое в жизни вряд ли забыть:

— Да-а.

— Вот. Я вам — друг. А вы ко мне за помощью не пришли. Хотя в ней нуждаетесь.

— Но, ведь, Ваше Величество, там предполагались...

— Другие причины? — улыбнулся он. — Согласен, да. Другие. Наверное, поэтому я и пришел к вам сам... И именно к вам. Я очень долго, Агата, наблюдал со стороны за вашими ошибками и метаниями. Я вам сопереживал и старался помочь, как мог. Но, делал это тоже со стороны. А вот теперь, думаю, настал момент узнать вас гораздо ближе. Потому что вы мне дороги.

— Ваше Вели... — перехватило у меня голос. — Ваше... Величество.

— Вас это удивляет? — качнулся он ко мне. — Монархи тоже способны на эмоции, Агата. Иначе они были бы "правителями камней". И если вы попытались забыть то, что было, я все помню прекрасно. Помню и... жажду реванша, Агата. Не сочтите это за слабость. Или хуже того, шантаж сильным слабого, — накрыл он своей рукой мои сомкнутые пальцы. — Я лишь предлагаю вам дружбу. Настоящую, полноценную. И отложенную на много потерянных лет.

— Ваше Величество, о чем вы... я вас не понимаю. Совсем, — выдавила я из себя.

— Совсем-совсем? — прозвучало с явной грустью. — Очень жаль мне подобное от тебя слышать. Очень... жаль. Неужели ты меня не... — начал он и, не выпуская моих рук, встал. — не помнишь? — склонился, зависнув сверху.

— Нет, — отчаянно мотнула я головой. — Что я должна помнить?

— Очень жаль, мой... воробушек.

— Мама моя! — дернувшись, подпрыгнула я.

— Агата... — больно стиснул он мои пальцы. — Агата... — и оглянулся на стук в дверь. — Кто здесь?!

— Канцлер Исбург... Ваше Величество, окажите мне еще одну честь первым залпом праздничного фейерверка.

— Ну что ж, — разжал он руку. — Мы наш разговор, все ж, закончим, — и не оглядываясь, вышел вон.

— О-о, — тихо осела я в тишине мимо стула...

И даже не удивилась, когда тишина эта изрекла вполне знакомым мне голосом:

— Черт... Черт, Агата. Я так и знал. Черт!

— А-а, — усмехнулась я. — Ты "знал". Все эти годы.

— Еще бы, — присел передо мной Глеб. — Мы с ним тогда... нос к носу столкнулись. В твоей двери. А таких личностей надо "знать" даже в маскарадной маске...

ГЛАВА 7

Солнце, пробиваясь сквозь густую листву, играет с ветром в карусели на траве. Высокой и сочной, будто и не сентябрь. Но, сентябрь — чидалийский. Особенный.

Я, щурясь, оглядываюсь по сторонам: лишь деревья, деревья и сквозь их грифельные стволы, вдали — море. Тоже, залитое солнцем. Как из лейки. "Солнечной лейки".

— Агата! — из-за самого ближнего выглядывает, смеясь, Варя. — Так не честно! Кто же так ищет-то?

— А как... надо? — растерянно уточняю я. Для меня и сам "поиск" — новость. — А как?

— Ой-й, — выпрыгивает из "убежища" дитё. — Как-как?.. Ник?! Мы же правила повторяли?!

— Ник? — резко разворачиваюсь и уже через миг отпрыгиваю в сторону — под треск и кружащие узорные листья в траву приземляется он:

— Повторяли, — смотрит на меня строго-насмешливо. — Давай еще раз.

— Ну, давай, — вздыхаю, соглашаясь.

— Даю, — снимает Ник с моей макушки древесный листик. — Я тебе сейчас глаза платком завяжу. И ты будешь нас с Варварой искать.

— А-а...

— Периметр ограничен. Мы ж договаривались, — и, скользнув мне за спину, перетягивает глаза темнотой. — Теперь ты все поняла? — слышу я совсем рядом его голос, но мешает платок, скрывший уши. Пытаюсь сдвинуть его, но руки мне тут же накрывают теплые ладони Ника. — Ищи, любимая. Ищи хорошо. И, да... без всякой магии. А то — не интересно.

— Ладно, — с вызовом закусываю я губу. И проворачиваюсь на месте. Прислушиваюсь. Делаю это честно — "без магии". — Вы... еще здесь?.. Варя?.. Ник? — тишина. Тишина и темнота. Я замираю и слышу детский смешок откуда-то справа. — Вы здесь?!.. Ник?! — опять лишь тишина и темень. Но, что-то, вдруг, меняется и в картину эту, взметнув мне волосы, врывается порыв ветра. Я, как охотничья собака бросаюсь за ним и улавливаю уже пролетающий мимо сладкий аромат... Знакомый. До боли. Нет, до "боли" другой. Боли томной и невыносимо ноющей. Сладкий древесный запах. — Ник?! — тишина. И только стук собственного сердца в ушах. — Ник?!! — срываю с глаз платок и вновь... окунаюсь в пугающую темень. — Ник!!!

— Ник!

— А-гата, — щурясь, приподнялась Варя с подушки. И потерла щеку с красными отпечатками на ней от костяшек моих пальцев. Вечная привычка -пихать под себя во сне все подряд. И чреватая. — Агата, ты чего?

— Ни-чего, — упала я обратно на спину. — Извини... Сон.

— А-а, — зевнула она. — А что снилось?

— Сон был... вещий.

— Да ты что?!

— Про то, как мы втроем скоро махнем в Чидалию. Ага. Там место есть одно замечательное. Мы с Ником в нем уже были. И даже жили совсем рядом целых две недели.

— И что за "место"? — теперь уже Варя подпрыгнула.

— Роща из леденцовых деревьев. Целая роща на берегу Моря радуг. И плоды на них очень вкусные, сладкие и так пахнут. М-м-м, настоящими конфетами — леденцами. И все — в красной кожуре, будто в ярких обертках. Из них варенье местные варят, сиропы и...

— А я знаю.

— Что именно? — прищурилась я.

— Про деревья эти. Читала о них... Значит, Агата, мы туда все вместе? Втроем?

— Так точно, — щелкнула я ее по носу. — А сегодня мне пора.

— Рань же такая? Только светает?

— Ну и что, — сползла я с кровати. — Дел много, — и взглянув на кресло со свисающим с него вчерашним платьем, скривилась. — Дел... полно. А ты спи, мотылек. Спи.

— А-агу-у, — согласно зевнули за моей спиной.

Утро, действительно, только-только начиналось. И на первом этаже в остатках мрака по углам еще прятался ночной холодок. Но столичные воробьи за открытыми в сад форточками уже бодрствовали вовсю. Наподобие ранних торговок с развала: "У тебя сегодня по чём? По чём?.. А я — по четверти. По четверти".

— Т-фу. И придет же в голову...

— Доброе утро, Ага-та! — полетел "гость" с взмывшего вверх табурета и принял его в вытянутые руки. — Ого!

— Тысь моя майка, — сжав пальцы, прошипела я. — Какого беса ты тут забыл?

— Под "бесом" ты себя сейчас имеешь в виду, — подскочил с пола Глеб. — Именно себя, — и вернул табурет к плите.

— Да что ты?

— А когда и где мне тебя ловить? И... я сегодня еще не завтракал.

— Так почему не обслужил сам себя, пока меня ждал? На проникновение в дом ума хватило, а на все остальное...

— Воспитание не позволяет, — примиряюще оскалился некромант. — Агата, нам надо поговорить.

— Больше не о чем, — запахнув халат, скрестила я на груди руки. — Нам с тобой, Глеб, больше не о чем говорить.

— О-о, — воздел тот свои фиалковые очи к кухонному потолку. Хотя они у него и при таком свете сейчас — гораздо ближе к красным.

"Видно, от недосыпа", — констатировала я. Некромант дополнил стон взмахом рук.

— И нечего тут трагедию разыгрывать. Мне вчера "театра" хватило, — только "жанр" другой был.

— Агата, послушай меня...

— Так. Значит, вопрос свой недавний повторяю: ты помогать мне собираешься?

Глеб хмуро качнул кудрями:

— Нет.

— Ага.

— Я связан запретом своего начальства по рукам и ногам.

— А чего тогда ко мне прискакал такой весь "связанный"? — зло выдохнула я.

— Потому что, произошедшее вчера меня... напрягло и испугало.

— Да неужели? Ты за меня испугался? — картинно всплеснула я руками. — Как по-дружески трогательно.

— Ну, если честно, — скривился в пол Глеб, — то, за Его Величество я испугался больше.

— Ага. А вот это больше на тебя похоже, "политик". И, если из этой данности исходить, то, вместо помощи, ты теперь будешь за мной следить: как бы я Его Величество в пылу следующей нашей встречи не убила.

— Это лишнее пока, — сухо выдал некромант.

— Почему же? Он ко мне резко охладел? Нашел себе другой объект для "полноценной дружбы"?

— Они сегодня с супругой и сыном отбывают из Тайриля на своем фрегате в ежегодный морской круиз. Двухнедельный... А ты так газеты читать и не научилась.

— Пошел вон, Глеб, — безнадежно насупилась я. — Пошел...

— Агата, он жив, — взглянул Глеб на меня. — Я сегодня всю ночь не спал и... Ник жив. Это — точно.

— А то я сама не знаю, — в ответ выдохнула я.

Глеб махом сделал стойку:

— И откуда?

— А это — не твое дело, — и, обхватив голову руками, шлепнулась на ларь под окном. — Ты только одно мне скажи: какого беса я ему сдалась?

— Его Величеству?

— Ага... Ему своих фавориток мало? А супруга его куда смотрит? Пришибла б за такое.

— Кх-ху, — кашлянул надо мной некромант. Я вскинула к нему глаза:

— Что?.. А ты бы сам?

— У-у... С персонами такого уровня все по-другому. Браки — просчитаны. Слова — взвешены. Поступки — выверены. А ты для него... думаю, тайная отдушина, средство от тоски, идеализированное восемь лет назад. Да еще факт того, что он — твой первый...

— О-о, лучше помолчи, — вновь стиснула я щеки ладонями. — Лучше... И почему я его не узнала тогда? Глаза эти грустно-собачьи и лицо вытянутое.

— По монетному профилю? — тихо уточнил Глеб.

— И какой бес его вообще туда принес?

— В наше посольство на Святочный маскарад?.. У них накануне с береднянским Государем встреча была. Вот он и решил нанести "анонимный визит" поданным.

Я теперь сжала пальцами еще и свои веки. И в голове вспышками вновь понеслась та далекая ночь. Черная маска в пол его лица. Сильные руки... "Воробушек"... И не похож он совсем на героя-любовника. Да и тогда не походил. Хотя, что я вообще в этом смыслю? Ведь сама потом семь лет жила по "сюжету": пришла, увидела и взяла. Пришла, увидела и взяла...

— Значит, это он запретил тебе помогать мне искать мужа? — разлепила я глаза.

— Угу, — буркнул Глеб. — Но, не напрямую, конечно. И, как я понял, это — не запрет, а лишь отсрочка старта на время.

— И у меня есть две недели?

— Угу... Агата, что ты намерена потом делать?

— Ты же меня знаешь, Глеб. Вот сам на свой вопрос и ответь.

— Ну, — надул тот щеки. — Это — не выход.

— А "выход" у меня один — поиск Ника. И данный срок мои планы не меняет. Лишь корректирует. А теперь... Бес с тобой, давай есть. Дел много на сегод...

— Агата, это — не выход. Я ведь совсем тебе помочь не смогу и...

— А у нас гость ранний, — папа, застыв в двери, одернул халат. — Ничего себе, новость.

— Здравствуйте, — выдохнув, развернулся к нему "гость". — Господин Людвиг, извините за незваный визит.

— Катаржина, спускайся! — махнул на него папа пятерней. — Садитесь, Глеб, за стол. Завтракать все вместе будем. Агата?

— Что? — как можно искренней оскалилась я.

— Доброе утро... Как, дочь, спалось?

— Замечательно, — а вот теперь я улыбнулась непритворно. — Очень хорошо, папа...

Однако вскоре за столом "хорошего" убавилось еще — канцлер Исбург заболел. Об этом оповестил нас всех Глеб. В общем-то, в его (канцлерском) возрасте такие неприятности — "гости частые, хоть и без приглашений" (прямо как сам некромант). Но и мне заглянуть на улицу рядом тоже придется. С этого, пожалуй, и начну. Только решить надо...

— Варвара, пойдешь со мной своего учителя навестить?

— Канэ-шно, — дожевав булку, ускорила та ее "прохождение" половиной кружки молока и пустую хлопнула на стол. — Я готова. Только за гостинцем канцлеру Исбургу по дороге зайдем.

— Да что вы говорите? — смела я с "недетских" щек крошки.

— Это очень серьезно, Агата, — скривясь на произвол, сползла Варя со стула. — Сердце, это тебе не шутки. Купим ему пудинг из творога. В "Ватрушке" через дорогу они вкусные. И яблоки. Хотя лучше морковка, да кто ж с ней в гости пойдет?

— Это ты сейчас как лекарь говоришь? — поднял брови Глеб.

— Лекарь у нас один, — отозвалась ему Варя. — Господин Блинов с Яблоневой улицы.

— А откуда тогда познания? Я ведь про причину канцлерской болезни не сказал.

— Глеб, она элементарно угадывает. Объект то — в ближней зоне.

— А еще книжки читаю.

Папа, поднимаясь из-за стола, хмыкнул:

— Видел я одну. "Сердце гордеца" называется. Но, думаю, там не совсем про медицину, — и скосился на маму.

Та поджала губки... Любительница романов. А может они их на пару вслух уже?.. Нет, правильно я сделала, что дитё с собой взяла. В ее возрасте надо больше общаться с теми, с кем по этому возрасту ближе. И я тут, конечно, не выход: друзья не такие нужны (у меня самой в восемь лет уже Ник в них ходил), но и литературные "ухажеры"... Может, ее к Славеку и Кети по чаще водить?.. Когда-нибудь?