Участковый инспектор увидел меня и очень удивился. Встретиться мы должны были в этот день, но вечером возле танцплощадки. Там юным дружинникам их старшие товарищи, участковый инспектор и инструктор райкома ВЛКСМ, учинят смотр и дадут свои наставления, так было по плану. Мой неожиданный приход, шёл вразрез с этим планом и ставил участкового инспектора в тупик. Взяв мною повестку, он прочёл её и помрачнел. Затем из стола достал папку с заявлением потерпевшего и протянул мне. Я взял её и углубился в чтение.
Заявление потерпевшего было составлено грамотно. Медицинское освидетельствование о повреждениях на телах потерпевших, фотографии разгромленного парадного и квартиры, фамилии и адреса свидетелей, а также фамилии и адреса лиц, произведших этот погром. Среди них первой значилась моя фамилия, как и кто, дал потерпевшему наши фамилии понять не мог, да это было особо и не важно. В парке у нашей компании было много недругов, третировали всех мы усердно, а жили от парка недалеко. Сейчас меня охватил животный ужас перед неотвратимостью наказания за всё содеянное. Даже для меня, не искушённого в милицейском производстве, было ясно, что не знаю, как остальные, а я точно доигрался. Писец подкрался незаметно, но явно. Теперь меня поставят на учёт или засудят и мой дальнейший путь предначертан. Золотые фиксы вместо зубов, синие татуировки на пальцах и теле, мир криминала это и будет моё будущее. Хотелось плакать от такого ясного будущего, предначертанного пути ...
Тогда был растерян и напуган. Позднее, когда всё закончилось благополучно, придумал свою с юмором историю написанную потерпевшим в его заявлении. Именно её и рассказывал всем, её излагаю и здесь и так ...
Потерпевший в своём заявлении излагал, как банда численностью в сотню человек, из засады у подъезда дома, напала на его маленького и нежного сына. Под непрерывным огнём бандитов, он и его престарелая мать, бросились на помощь ребёнку. Они отступали, неся потери. В потерях числились три пуговицы, вырванные с корнем с его рубашки. Но озверевшие бандиты продолжили своё нападение, они выломали три входных двери и ворвались в его квартиру. Это был последний рубеж их обороны, он, увы, пал. Распоясавшиеся бандиты начали бесчинствовать в его квартире, разбили два тройных шкафа, стоявшие в его метровой прихожей. Три зеркала висевших на двадцати сантиметрах его коридорной стены, тоже были уничтожены бандитскими пулями. Все члены его семьи получили по двадцать шесть увечий, считая порез, оставшийся на его щеке после бритья двух дневной давности разбросанный на всех. Потом, он просил этот порез не считать. Вспомнил, что он остался у него после бритья с другой недели. Так же, он сообщил ужасную вещь о состоянии его матери и сына. Налёт банды имел для них, тяжёлые последствия. Перепуганная мать теперь живёт под столом, а испуганный сын даже не ходит в туалет, боится заблудиться в двух комнатной квартире. Десяток подписей от его двух соседей нанесенных правой и левой рукой подтверждали этот факт нападения, количество понесенного ущерба и боевые ранения членов семьи. Правда, смешно?
Здесь я возмущенный такой наглой клеветой, рассказал свою версию этих страшных событий.
"Пятеро маленьких и хрупких детишек спрятались в парадном так, как на улице собирался дождь. Вдруг открылась дверь квартиры, оттуда выскочил молодой циклоп и принялся, топтать и бить троянцев. Бедные троянцы, молча, сносили побои. Просто плакали и молились своим богам, но на этом их беды не закончились. На рёв молодого циклопа, выскочил старый циклоп, схватив одного из нас, самого маленького и худенького, он потащил его к двери своей крепости, где пытался передавить его шею, зажав дверью. Увидев такое, призрев смерть, мы доблестные троянцы бросились спасать друга, не убоявшись когтей страшной бабы яги помогавшей этим циклопам.
Случайно проходившие мимо два десятка наших друзей троянцев помогли отереть наши слёзы и довели нас до домов. Они если нужно придут и напишут всю эту правду. Вот их фамилии".
Я протянул участковому, заранее написанный листок.
Моё изложение событий нравилось мне, и оно же понравилось участковому. Он был обычным человеком и на всё смотрел через призму собственной жизни.
С молодой женой жил в комнате общежития, которую делил ещё с двумя молодыми семьями. Детей все три семьи ещё не имели, но процесс изучали, преодолевая трудности бытия. Поэтому, потерявшийся в двух комнатной квартире ребёнок и бабушка, умеющая жить под столом, вызывали чувство зависти и пролетарской ненависти. Он мечтал, потеряться в своей комнате общежития или пожить под столом, но у него это не получалось. В силу этих причин он и был на нашей стороне. Но решать, сам не мог. Что делать? Мы не знали. Немного подумав за советом, вместе пошли к замполиту районного отдела милиции.
Ознакомившись, с заявлением потерпевшего и моей версией, замполит помрачнел. Отчёт о массовом взрыве общественного сознания, взятом им под контроль в райком партии и управление внутренних дел города, он уже отправил. Да и об этом происшествии ему звонили некоторые нужные люди, с просьбой дело закрыть. Как быть теперь?
Объявить 1937 год? Не мог. Партия такие деяния уже осудила, а он был её член и против партии не шёл никогда. Грудь его украшал значок слушателя университета Марксизма-Ленинизма, как оказалось не зря.
По внутреннему телефону он позвонил в паспортный стол и в детскую комнату милиции. Политический нюх не подвёл!
Папа пострадавший, три года назад получил новый паспорт, предъявив справку об освобождении из мест лишения свободы, где отсидел два года за драку в состоянии сильного опьянения.
Да и в детской комнате услышав фамилию, маленького и доброго сыночка, инспектор, зарыдала в трубку от счастья. Она решила, что монстра отправляют в детскую колонию, а узнав, что ошиблась, горько заплакала уже от горя.
Красным карандашом замполит написал на заявлении пострадавшего от нападения банды "статья 206 часть 2 УК УССР". Рядом добавил "сын — специальный учёт МВД, злостный нарушитель".
Грозный взгляд замполита обратился на участкового.
— Это что же получается? Враги нашего общества анти социальные элементы оговаривают честных граждан! Но партию не обманешь! Все её члены видят затаившегося врага везде, даже если он надевает овечью шкуру!
— Виноват! Не разобрался, молод ещё!
Выпалил участковый, восторженно смотря на замполита. И тут же подумал и о себе. "А вдруг мне за участие в таком громком деле, выделят комнату? Или хотя бы утвердят график, прихода соседей?"
— Учись!
Произнёс замполит. И тут же дал указания:
— Объяснения от свидетелей к протоколу допроса оклеветанного комсомольца приложишь. Потом вызови этого волка, овцой прикинувшегося, объясни, что нас не обмануть! Будет продолжать клеветать, заведём уголовное дело! Выполняй!
Вечером я отдал участковому объяснительные записки моих свидетелей. По возрастающему количеству ошибок можно было выяснить, кто у кого списывал. Как и до этого заявления для райкома ВЛКСМ, так и объяснительные писали, списывая друг у друга, так было проще. В силу этого коллективного деяния и подписи под заявлениями почти не отличались. Уже натренировались!
На этом, инцидент был исчерпан. Я и мои товарищи остались белыми голубками, людьми, живущими по кодексу строителя коммунизма. Было тогда такое определение поведения и поступков настоящего советского человека.
Вечером под бдительной охраной моих надёжных сотоварищей, около семидесяти добровольцев сознательных бойцов комсомольского оперативного отряда дружинников собрались у танцевального павильона парка культуры и отдыха имени Рыльского. Толпа была впечатляющая!
Обрадованные взгляды инструктора райкома комсомола и участкового инспектора оббежали толпу. Затем они, дублируя друг друга несколько раз, пересчитали бойцов по головам. Сверили результаты и радостно посмотрели друг на друга. Цифра получалась приличной! Благословив нас на борьбу, они удалились по своим делам.
Инструктор занимался на вечернем отделении юридического факультета университета. Инспектор побежал в общежитие. Он очень надеялся до прихода соседей успеть с женой решить вопрос роста численности их семьи.
А мы начали борьбу за улучшение криминогенной, обстановки среди общества на вверенной территории. Решали эту задачу очень просто. К десяти часам вечера плотные цепи бойцов-дружинников изгоняли из парка всех подряд.
Вначале народ этому усиленно противился, но получив убеждение понятными нам средствами, потирая ушибленные места, ворча, народ удалялся прочь. В виду нашего численного превосходства никто не сопротивлялся, подчинялся сознательно. Оставшиеся в парке птички и насекомые вели смертельную борьбу, как и положено им природой. Но в сводки и отчеты разных органов это война не вносилось.
Так мы развлекались почти год.
За это время начальник районного отдела милиции и замполит получили несколько благодарностей в приказах начальника городского УВД, грамоты от райкома партии и комсомола за успешную организацию и руководство общественностью, борьбой за настоящий социалистический порядок.
Участковый инспектор получил отдельную комнату в родном общежитии. Их, его и жены любознательность получаемый при изучении процесса опыт дали положительный результат. Его жена родила двойняшек, поэтому их поставили в льготную очередь на получение квартиры.
А я, пресытившись борьбой за общественный порядок, начал сачковать. Остальные сознательные комсомольцы присоединились ко мне. Всему этому была ещё одна важная причина, приближались выпускные экзамены. В стране равных возможностей я мог рассчитывать только на себя, хотя газеты и телевидение говорили совсем другое.
"Будущее всех нас ждёт светлое и радостное! Ибо вам повезло родиться в стране, где у всех есть выбор пути в обществе равных возможностей для всех!"
Вот в это я не верил уже тогда. Вопрос учиться или не учиться дальше даже не стоял о том, что нужно любой ценой получить высшее образование знал. Пример краха карьеры отца был перед глазами. А жить мне хотелось хорошо. Кем быть, тоже решил. Конечно военным! Но каким и как? Вот это и был вопрос.
Идти в военное училище? Значит, жить в гарнизонах, скитаясь по стране? Пугало не столько это сколько понятие того, что придётся командовать большим личным составом, а мне это было не интересно.
Хотя говоря всё это, я немного лукавлю, Скрывать не буду, мечтал о службе в подразделениях КГБ. Романтика и ореол таинственности очень притягивали, но как попасть туда, не знал. Поэтому оставался один путь, более простой и доступный. Милиция! Конечно уголовный розыск. Все атрибуты романтики в этом подразделении милиции были налицо. Гражданская одежда пистолет под полою пиджака. Слежка, погони, перестрелки, арест опасных преступников. Конечно, меня ждала всесоюзная слава! Шерлок Холмс, комиссар Мегре, Пуаро могли отдыхать, моя слава затмила бы их. Надеюсь, понимаете?
Семнадцати летний самоуверенный парень, без скромности в своей самооценке, плюс идеологическая лапша на ушах. Да и реалией жизни не знал. Вот и решил. Как попасть в милицию? За год общения с органами я это знал. Самый лучший путь был не идти в школу милиции, а закончить институт. Любой. Главное это чтобы в нём была военная кафедра. Это позволяло легко получить звание "лейтенанта" запаса, затем аттестоваться. При призыве из запаса давали звание на ступень выше, имеющегося у запасника. А там год-два работы и звания, и награды, найдут талантливого сыщика.
Дорогу в светлую жизнь нужно было сделать гладкой и ровной, покрыть её асфальтом. Этот шанс у меня был ...
В те годы было такое веяние, спорт обязателен для жизни и деятельности всех организаций. За этим партийные органы бдительно следили, спрашивали строго. В силу этого все институты должны были принимать участие в спортивных соревнованиях и олимпиадах. Для ректоров институтов спортивные показатели призовые места ценились не меньше успешно выпущенных специалистов. Имея звание, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе я имел шанс стать студентом без конкурса и экзаменов, но только в институте, где культивировалась борьба.
Ректор торгового института давно мечтал войти в тройку городских победителей по борьбе. В силу этого его стремления, у меня появился шанс стать студентом факультета "Эксплуатации торгового оборудования". Не очень престижного, но выбора не было. Кроме спортивного звания я рассчитывал, получить ещё и рекомендацию из райкома комсомола за свою общественную работу. На свои скромные знания я честно не рассчитывал. Но пока я собирался сходить в райком комсомола, поговорить насчёт рекомендации, райком меня опередил. Вызов в райком комсомола к инструктору, заставил меня поволноваться. Заброшенная общественная деятельность могла лишить меня комсомольской характеристики, что затрудняло мне жизнь, нарушало мечты и планы. С удручённым видом я переступил порог большой комнаты с десятком письменных столов стоявших впритык друг к другу. Только за одним сидел парень года на два старше меня. Я поздоровался и назвал фамилию инструктора, к которому был вызван. Надеялся, что мне повезёт, нужного мне инструктора на месте не окажется, но мне не повезло, это был он. Только зачем ему нужен был я? Этого он долго не мог вспомнить. Перебирал бумаги, морщил лоб, просительно смотрел на меня. Увы, помочь ему я тоже не мог. От всего сердца обрадовался, когда его трудный поиск завершился успехом. Наконец он вспомнил и облегчённо вздохнув, взял со стола бумажку протянул её мне.
— Вот! Позвони!
Произнёс он и, не ожидая моего ответа, снова уткнулся в свои бумаги.
На врученной мне бумажке, был написан номер телефона. В конце вместо фамилии стояло "добавочный номер 112". И всё! Моё общение с МВД научили меня к телефонам с добавочными номерами относиться настороженно. Коммутаторы в те годы были и в институтах, и на заводах. Связываться со мной через райком ВЛКСМ этим организациям смысла не было. Известным изобретателем я не был, это знал точно, правда и деваться было некуда, приходилось звонить.
Вздохнув, я попросил у инструктора разрешения позвонить.
Он раздражённо махнул рукой. Мол, делай, что хочешь, только не мешай! На дальнем столе стоял телефон, подойдя к нему, я набрал написанный на бумажке номер. Сначала в трубке слышались гудки, а потом...
— Коммутатор Комитета государственной безопасности, семнадцатая. Слушаю вас!
Услышал в трубке женский голос. В горле мгновенно пересохло. Женщина повторила свой ответ, тогда с трудом проглотив ком в сухом горле, я выговорил цифры добавочного номера. После чего затаив дыхание стал ждать её ответа, очень надеясь на ошибку инструктора, неправильно записавшего номер телефона.
— Минуточку! Соединяю!
Сказала женщина, в трубке раздался щелчок и прозвучал мужской голос.
— Прохоров. Говорите.
Выслушав мой бестолковый рассказ, он спросил фамилию. Вначале не понял вопроса, волновался очень и ответил:
— А ..., чью фамилию ...
— Вашу! Свою фамилию я назвал вначале разговора.
