— Лет восемь тому назад посольство Родезии прибыло в столицу как раз ко дню рождения наследника. Ты конечно в курсе, что старший принц еще не женат, хотя младший уже порадовал его величество внуком. Так вот вместе с посольством прибыла родезийская принцесса. Сейчас точно не вспомню которая, внешне они очень похожи. Договоренности о браке, как мне известно не было, но принц с принцессой встретились и даже наблюдали за турниром из одной ложи. Вместе с принцессой на турнир прибыли ее телохранительницы.

— Телохранительницы? Женщины?

— Именно! Очень ловко замаскированные девицы. Представлялись фрейлинами, подружками, многие из них принадлежали к знатнейшим фамилиям Родезии. Но дело сейчас не в них. На том турнире проводился бой на победителя, знаешь, что это такое?

— Знаю, — подтвердила я, — бьются один на одного, вызывая себе соперника из толпы.

— Так вот, одна из дам принцессы пожелала участвовать в соревновании, — продолжала леди Клотильда мерным тягучим голосом, излагая события так, что они как живые вставали у меня перед глазами. — В процессе даму сильно помяли, пришлось звать лекаря. На плече у пострадавшей была вот такая татуировка. Посольство уехало очень быстро, а фрейлина осталась поправлять здоровье в посольстве. Я ее навестила несколько раз по просьбе лорда Вервиля, — мадам отхлебнула глоток вина, — разговорилась с ней, показала свое родовое украшение. Девушка не шла на разговор, но кое-чем поделилась. А заодно подарила книгу 'Родовые отличия знатных фамилий Родезии'.

Я напряглась, что-то стало совсем грустно, хорошо, что есть бокал — можно спрятать опасения за его широким краем.

— Так вот согласно этой книге твоя служанка принадлежит к весьма аристократическому роду.

— Родезийская аристократка чистит овощи на моей кухне? — вино как-то быстро закончилось.

Мадам Клодин усмехнулась и ткнула отполированным ноготком в замысловатое сочетание желтой и алой краски:

— Не просто аристократка, это сестра или кузина твоего мужа!

— А в чем разница? — я пожала плечами, — обоим не за что меня любить.

— Разница есть, — мадам деликатно зевнула, прикрывая рот кончиками пальцев, — сестра мстит только за брата, а кузина еще и за любовь.

Заметив мое удивление, Клодин махнула рукой:

— Милочка это же просто, в Родезии разрешаются браки с кузенами.

Вычурные часики на каминной полке деликатно намекнули, что уже два часа ночи, пора прощаться с гостеприимной хозяйкой и возвращаться домой. На прощание Ангус поймал тонкую руку мадам и, бережно поднес к губам, демонстрируя безупречные манеры. Клодин замерла, потом вгляделась в заросшее бородой лицо:

— Ваш спутник, Владира умеет удивить.

Я спрятала усмешку — Ангуса когда-то звали барон Ангелус Сомерфильд. Похоже мадам Клодин разбудила в старом шпионе забытую учтивость.

Покончив с любезностями, мы вновь выбрались в окно и без приключений вернулись домой. Ангус посоветовал не торопиться с выводами:

— Отдохните леди, утром на свежую голову, все увидится иначе.

— Так и есть, — согласилась я зевая, — если бы мисс Уиткроф была дома, я бы пожалуй съездила в замок, в библиотеки Денни были книги из Родезии.

Рассеяно кивнув Ангус запер за мной дверь потайного хода и я сонно хлопая глазами дошла до собственной спальни мечтая упасть на перину. Увы, здесь все было не так радужно: из-за тонкой фальшивой стенки доносились голоса. Прислушавшись, я помянула всех нечистых и лихорадочно понеслась по узенькому проходу к ванной. Если успею раздеться и облиться душистой водой, спасу свою горничную от раздирания на куски моей разъяренной свекровью.

Когда я шагнула в комнату, расточая вокруг себя аромат душистого мыла, горничная от облегчения даже покачнулась, а свекровь уставилась подозрительно прищурившись.

— Вдовствующая леди Кармель? — я удивленно похлопала мокрыми ресницами, — вам не спиться?

— Я хотела спросить у вас Владира, — сурово начала свекровь, — почему мой сын спит в отдельной спальне?

Я воззрилась на нее с ужасом, потом представила себя в номере 'Англетера' и лицо заполыхало румянцем:

— Леди, как вы можете спрашивать такое? — проговорила я самым трагическим шепотом, на который только была способна, — ваш сын благороднейший человек! Он знает, что меня навещает доктор, и сам предложил ночевать в покоях хозяина дома!

На самом деле все было проще — дворецкий уведомил Базилиуса, что камердинер ждет его в главной спальне, муж пришел туда и естественно остался ночевать. Но говорить на эту тему с сыном леди Кармель не отважится, а себя запугать я не дам.

— Вот как, — с сомнением протянула свекровь, оглядывая мои укутанные в простыню обгоревшие плечи, — так ты еще не понесла?

Отвечать я не стала, посмотрела на уставшую Инту и заявила:

— Извините меня, леди Кармель, мне надо переодеться ко сну! — и ушла за ширму.

Горничная с реверансами выпроводила свекровь и заперла дверь. Потом прибежала ко мне, порадоваться моему своевременному возвращению и помочь расчесать волосы. Я коротко расспросила ее о том, что она врала свекрови, а потом наконец упала в кровать и уснула — день был длинным.

* * *

Диван казался мягким и уютным, когда Полин ложилась на него. А вот когда пришло время вставать, и ее разбудила вполне уже бодрая служанка, оказалось, что шея затекла, ноги закоченели, и вчерашнее спокойное настроение испарилось.

К счастью горничная оказалась опытной — будила негромким вежливым голосом и тут же подала чашку горячего шоколада и бисквит с джемом. Еда, а еще больше горячее питье прибавили туманному утру оптимизма — мисс Уиткроф отправилась в ванную, размышляя о том, что ей нечего надеть, кроме вчерашнего несвежего платья.

Однако это оказалось не так — когда она вышла из купальни кутаясь в халат, на диване уже лежало ее платье и полный комплект белья, рядом на полу стояла ее дорожная сумка. Не так много нужно женщине для радости — любимая расческа, удобное зеркало, флакончик душистой воды с горьковатым ароматом.

Не успела Полин вколоть в тугой узел последнюю шпильку, как в двери заглянул лакей с подносом. На монументальном серебряном овале покоилась записка, скрепленная алой королевской печатью. Под любопытным взглядом горничной женщина сломала печать и прочла приглашение его величества на завтрак. Ниже официальных строк стояла короткая приписка другим почерком:

— Жду вас на верхней веранде.

Проверив нервной рукой прическу, мисс Уиткроф строго взглянула на вытянувшегося перед ней лакея:

— Отведите меня на верхнюю веранду, любезный, меня ждут.

— Прошу вас, леди, — мужчина поклонился и зашагал огромными парадными шагами.

Полин поморщилась — испытания начались. Она не бросилась догонять лакея, неловко семеня по скользкому паркету, напротив — замедлила шаг, любуясь великолепными шпалерами. Убежав на другой конец длинного полутемного коридора, слуга сообразил, что его никто не окликнул и соизволил обернуться. Женщина все так же медленно шла к двери, храня на лице легкую полуулыбку. Признавая поражение, лакей открыл дверь и склонился в поклоне. Мисс Уиткроф спокойно прошла в следующее помещение, словно не боялась удара тяжелой створкой.

Подъем по лестнице превратился в цирк — на каждом повороте 'новую фаворитку' встречали придворные. Кто-то уже навещал ее в доме Владиры, кто-то передавал просьбы о встрече, но все любезно улыбались и говорили комплименты. Полин затошнило. На веранду полную хрусталя и солнечного света она почти ворвалась — так не терпелось оставить позади приторную патоку фальшивых восторгов.

Король встал ей на встречу, одним взглядом оценил гневный взгляд, нервные движения рук и довольную рожу лакея:

— Доброе утро, мисс Уиткроф! Прошу вас! — с этими словами его величество протянул Полин чашку чая, предварительно плеснув туда коньяку.

— Доброе утро, ваше величество! — наставница леди Владиры вспомнила этикет и присела в реверансе.

— Берите сударыня, — Бенедикт четвертый махнул рукой, давая понять, что этикет сейчас не требуется, — мне уже доложили о прискорбном ночном происшествии, а так же о том, что физически вы не пострадали. Пришлось намылить пару слишком осторожных голов.

Полин опустилась в кресло и сделала глоток восхитительного напитка, потом удивленно приподняла брови, радуясь про себя, что профессия гувернантки быстро приучает 'держать лицо'.

— Я требовал докладывать мне сразу обо всем, что касается вас, но у леди Саманты очень влиятельные родственники. Они попытались замять происшествие, а некоторые особы пошли им на встречу! — король гневно сжал кулак, а Полин неожиданно улыбнулась.

Ей стало приятно.

— Не волнуйтесь, ваше величество, я не пострадала. А кто была эта дама? Ваша фаворитка?

Король уставился в чашку, но ответил честно:

— Да, мисс Уиткроф, леди Саманта некоторое время назад пользовалась моей ... благосклонностью. Наши отношения закончились, но леди получила должность при дворе, так что продолжила появляться здесь и не теряла надежды продолжить наше общение.

Полин понимающе кивнула, спокойно и прямо глядя на короля.

— Леди выжила?

— Да, ее вовремя доставили к магу, возможно даже он сможет убрать шрамы от ожогов.

Больше говорить было не о чем. Полин молча пила чай, не обращая внимание на гастрономическое разнообразие украшающее стол. Король молчал, но ерзал на удобном кресле, как школьник на жесткой скамье. Наконец он не выдержал:

— Мисс Уиткроф, попробуйте эти пирожные, я попросил их приготовить специально для вас.

Полин спокойно посмотрела на блюдо заполненное корзиночками со свежими фруктами и воздушным сливочным кремом:

— Благодарю вас, ваше величество, я не очень люблю сладкое.

Король немедленно предложил бриоши с утиным паштетом, лепешки с подсоленным маслом и сыр. Полюбовавшись столом Полин выбрала себе яйцо-пашот, гренки с зеленью и немного свежих помидор, сложила все на тарелку и посмотрела на его величество, призывая его сделать выбор. Пока король не начнет трапезу, подданным есть не полагается. Бенедикт угрюмо плюхнул на свою тарелку омлет с беконом и грибами, взял серебряную вилку.

Ели в тишине. Каждый думал о чем-то своем. Когда в чашках закончился чай, мисс Уиткроф взяла чайник и сама наполнила чашки, взглядом спросив у короля, что добавить в его напиток. Наконец завтрак закончился, и бывшая гувернантка пришла в себя достаточно, чтобы интересоваться окружающим.

— Что со мной будет, ваше величество? — спросила она, перебирая салфетку.

— Четвертого заговорщика еще не нашли, — буркнул король глядя в окно. — Пока перебирают знакомых погибших идиотов. Офицер сходит с ума, как только его спрашивают о заговоре, через час приходит в себя и ничего не помнит.

— Магическая блокада, — понятливо кивнула Полин.

Она позволила себе оттаять, сообразив, что король не виноват в ее ночном приключении. Потом вспомнила танцующее синее пламя и поежилась. Бенедикт четвертый посмотрел на нее сочувственно: сейчас скажет что-то неприятное, поняла Полин.

— Вам нельзя сейчас возвращаться в дом леди Владиры, мисс Уиткроф, — сказал король.

Полин грустно усмехнулась в ответ — это она и сама просчитала еще в спальне, любуясь звездами.

— Какие варианты? — спросила она уставившись на короля строгими серыми глазами.

Его величество явно ожидал истерики, либо громкого возмущения, а не холодного вопроса и потому неожиданно смутился:

— Их три.

— Слушаю, — чтобы не смущать его величество, я тоже уставилась в окно.

— Замужество в провинции, западный монастырь и...— кажется его величество снова покраснел.

— И официальное звание вашей фаворитки, — закончила за него Полин.

Ее сердце сжалось, маска спокойствия на лице дрогнула. Встав, женщина подошла к распахнутому окну и уставилась на переплетение дорожек — увидеть все остальное мешали неожиданно набежавшие слезы. Вот так в одночасье рушится жизнь. Осыпаются кусками планы и надежды, скрипит и качается вера в лучшее.

— Я выбираю монастырь, — коротко сказала она, боясь выдать себя всхлипом.

Бенедикт четвертый резко отодвинул свое кресло и подошел к Полин сзади:

— Мисс Уиткроф, Полин, — поправился он, — почему вы считаете, что монастырь для вас лучше дворца?

— К простым условиям жизни я привыкла, — пожала плечами женщина, — зато там не будет яда за улыбками и кинжалов за поклонами. — Слезы отступили из-за прихлынувшего гнева. — Вчера леди Синтия приезжала в дом леди Владиры, — пояснила Полин, — а сегодня на лестнице мне продемонстрировали свои оскалы все главы влиятельных семей страны. И каждый пообещал свою поддержку и защиту.

Король прерывисто вздохнул, не решаясь положить свои ладони на плечи собеседницы. Хрупкая внешне, но несгибаемая внутри. Достойная женщина, которая может превратить официальные покои в уютный дом, а скучные обязанности в приятную возможность быть вместе. И эта женщина выбирает монастырь. Осознанно? Или в гневе?

С утра он успел устроить разнос своему начальнику стражи и еще полудюжине придворных. Вести о ночном происшествии тихо положили на стол в кучу общей корреспонденции. Если бы не внимательность Вервиля он выглядел бы еще большим идиотом перед женщиной, которой хотел понравиться.

А она все смотрела в окно — колючая, неприступная, и ранимая, чуткая. Как смели расстроить ее те кому он доверил быть рядом! Решившись, Бенедикт положил ладони на вздрогнувшие плечи:

— Полин, я прошу тебя только об одном — не спеши. — Потом немного притянул женщину к себе и глядя на парк через ее плечо заговорил о том, о чем не мог не сказать: — Вчера я впервые увидел рядом не самку, ни хлопающий завязками кошель, а просто женщину. Сама понимаешь, я видел множество красавиц, встречались мне и умницы, но очень редко я видел в женщинах тепло, щедрость души.

Она замерла, вслушиваясь в его слова. Не вырывается, не кричит, значит думает, а это уже маленький плюс в его пользу. Решившись на большее, король прижался лицом к тщательно уложенным волосам, вдыхая их аромат:

— Ты удивительная, живая, настоящая...

Неожиданно Полин дернулась, вывернулась из рук Бенедикта и отскочила на несколько локтей.

— Что случилось? — спросил король, глядя как женщина пытается восстановить дыхание и удержать лицо.

— Простите, ваше величество, но вы не оригинальны. Те же самые слова я слышала несколько лет назад. 'Живая, настоящая'... передразнила она горьким голосом. А потом, когда мне живой потребовалась защита осталось только 'ты же умная женщина, ты же понимаешь, что я ничего не могу... Не надо, прошу вас! — Полин подняла руку, останавливая потом слов, готовых сорваться с губ короля, — я вас услышала и поняла. Вы не хотите расставаться со мной, а значит, не позволите ни удобный брак, ни монастырь. В таком случае, я прошу вашей защиты. Объявите меня своей любовницей, поселите поблизости, а как только заговор будет раскрыт, отпустите.

Бенедикт четвертый пришел в недоумение — с ним королем немалого государства не дерзили так говорить ни послы иностранных держав, ни воинствующие герцоги собственной страны. Даже королева-мать, убедившись в его умении править излагала свои пожелания тоном просьбы, а ни как не распоряжения!