— Войдите, — спокойно раздалось из-за двери, стоило мне только поднять для стука руку. Пожав плечами, я вошла вовнутрь, отмечая про себя некоторую скудность обстановки — справа одинокая кровать в углу, под окном. Напротив нее, у стены, большой стол, заваленный бумагами и стул, на спинке которого висело несколько одёжек. Шкаф у стены на входе, рядом с кроватью, так же сверху заваленный бумагами, что обещали вот-вот рухнуть. Капитан, сидящий на стуле, сейчас устало повернулся в мою сторону.
— Я по поводу произошедшего события, ну, недавно, — ощущая неловкость и стеснение, пробормотала я, глядя на него. Тот лишь устало вздохнул, снимая очки, в которых до этого был, и бережно кладя их в чехол на столе.
— Это было первое обращение? — пытливо взглянул на меня мужчина, заставляя на миг удивленно нахмуриться, прежде чем понять, о чем он вообще говорит. Лет сорок-сорок пять, короткие волосы, что начали седеть от висков да множество морщинок, лучиками разбегавшиеся в разные стороны от столь неприятных мне глаз. Ну не нравится мне этот серо-голубой, практически прозрачный цвет. Вода, что видит сквозь сокрытое.
— Ау, дитя, выйди из сумрака, я к тебе обращаюсь, — ехидно оскалился он. Всё же — бесит.
— Прикидываю, как бы легче было бы вас во сне придушить, — мило улыбнулась я, отходя в сторону от входа и прислоняясь к шкафу — почему-то кружилась голова.
— О, у тебя на почве голода уже язык заплетается, как я посмотрю, — прищурился он, все так же не отводя пытливого взгляда. — Перестань артачиться, вечно с тобой никто носиться не будет.
— Тогда отпустите меня на вольные хлеба? — Сползая вниз по шкафу, скорее для проформы проворчала я. Было лень. — Отвечаю на вопрос номер один: да.
— А я что, успел задать вопрос номер два?
— Ага. Только что, — криво улыбнулась я, совершенно наглым образом подмигивая и расслабленно приземляясь попой на пол. — Этот хвост не мешает, но бесит. А вообще, это нормально? — Совсем по-детски распахнув глаза, я уставилась на опешившего мужчину. Тот, пару мгновений на меня смотрел, а после весело фыркнул.
— Чёрт морской! Я всё-таки выпрошу тебя у Вице-Адмирала!
— Я не вещь. Заруби себе на носу! — резко обозлилась я, опять чувствуя, как во рту тесно. Отвлекшись от мимолетной вспышки гнева, я удивленно начала ощупывать языком удлинившиеся зубы. А клыков-то прибавилось.
— Смотрю, ты начинаешь учиться подавлять вспышки гнева, — одобрительно кивнул он головой. — Ну, как тебе сказать, фруктовики — это люди на вес золота — думаю, ты знаешь, что, таких как ты, по всему миру собирают, а сами дьявольские фрукты скупают за любые деньги. Удивительно, что за два с лишним месяца, они так и не смогли тебя раскусить. Просто удивительно. Но, точно отвечая на твой вопрос — да, это нормально. И то, что у тебя есть видимый всем остальным хвост, и уши лишь добавляет тебе веса, как курсанту и будущему дозорному. — В конце его слов я стала лихорадочно ощупывать свои маленькие и милые ушки. Ага, наивная — что-то наподобие эльфийских лопухов теперь возвышалось на месте привычных органов слуха.
— Кто я хоть? — обреченно откинувшись на стенку шкафа, простонала я.
— Ну, наверное, если ты читала мифы и предания, ты не удивишься, — начал издалека он, совсем по-мальчишески почесав в затылке. Я заинтригованно приподняла бровь, садясь в по-турецки и складывая руки впереди.
— Возможно, я пойму, о чём ты.
— Давай, немного начнем издалека, — дождавшись моего нетерпеливого кивка, он продолжил. — Ты же знаешь о таком существе как Феникс?
— Да, в мифологии это огненная птица, символизирующая перерождение, так как, умерев, снова возрождается из собственного пепла. Она символ бессмертия, а по факту, это просто солнце. Умирает, садясь и возрождается, вставая над горизонтом. По идее, обладателем фрукта, дающего такую силу, сейчас является Марко Феникс, командир первого дивизиона пиратов Белоуса, — последнее даже не пришлось особо вспоминать — ребята долго мне вбивали в голову имена и способности известной части команды Йонко. Запомнить всех так и не вышло, а изображений у парней не было. Стоит ли говорить, что то, что они нарисовали в качестве примера, заставило меня еще полдня смеяться?
— Хм, неплохо. В таком случае, ты знаешь, кто такой Симаргл? — вопрос заставил меня замереть.
— Это я? — удивленно раскрыв глаза, потянулась я вперед.
— Да. Так знаешь?
— Да. Это Хранитель между миром людей и богов. — Он утвердительно кивнул, заставляя говорить дальше. Удивительно, что в этом мире знают о мифологических существах и легендах, связанных с ними. — Чаще крылатый пес с золотистой шерстью, иногда изображается как волк с орлиной головой и крыльями. Так же символизирует огонь и очищение. В принципе, это всё.
— Что ж, образование тебе дали хорошее, — довольно кивнул головой Нильс. — Ты первый вариант — огненный полу-пёс, полу-волк, с львиным хвостом и крыльями. Серебристо-золотая шерсть, огромный размах крыльев, который тебя, в принципе, не спас в прошлый раз, большие размеры, потрясающая реакция и, кажется, довольно-таки неплохо развитая Воля Наблюдения. Когда успела?
— Гарп, — лаконично ответила, кажется, полностью удовлетворив его любопытство. — Что мне будет за нападение на тебя?
— Спишем на состояние аффекта после боя. И на полностью открывшуюся способность. Если, конечно, ты перестанешь желать мне смерти или лично пытаться проводить на тот свет.
— Ну, мифология обязывает... — Что-то прикинув в уме, я весело на него посмотрела. Мужчина картинно закатил глаза.
— Идём обедать. Тебе так вообще пора, двое суток без довольствия. Не порядок! — Ну почему, даже у серьезных поначалу личностей, в конце просыпается неистребимое желание шутить и юморить?!
Звание
В порт возвращались в молчании. Притихший после того боя экипаж, молча пришвартовался, сделал все необходимое с парусами и канатами, и сошел на берег. Нескладный паренек, чье имя оказалось Уил, остаток плаванья не отходил от меня ни на шаг — в туалет и душевую нужно было пробиваться с боем. Оставшиеся девочки больше не пытались собираться в компанию и что-то обсуждать — молча мыли палубу корабля, молча готовили есть и ели сами, кажется, даже не чувствуя, что именно жуют. Добродушный кок слег в лазарет и до конца плавания ушел в отпуск, предоставив всю работу по кухне им.
С парнями было легче, да оно и понятно, они сильнее. Быстро привыкнув к окружающим условиям, они проворно сновали по кораблю, беспрекословно выполняя указания мичмана. Кто сильнее, тот и дальше улыбался, и смотрел на окружающих теплым, подбадривающим взглядом. Сломавшиеся были серы и неприметны. Порой, мне казалось, что они и не чувствуются даже — Воля Наблюдения с трудом могла их отыскать, настолько им было безразлично окружающее. Бедные дети...
Форт встретил нас гостеприимно распахнутыми воротами и шуточками некоторых вояк, что были на входе. Впрочем, все быстро заткнулись, когда курсанты посмотрели на них. А потом вновь была перекличка — кто-то из пришедших встречать в слезах убежал прочь, наверное, родители. Наверное, мне повезло, что никого у меня нет тут. Некому волноваться. Впрочем, уже потом, вечером, поймавшие меня в коридоре, Эл с Маром буквально затискали меня в объятиях. Даже Кот, ревниво их оттеснив, запрыгнул ко мне на руки, обнимая за шею лапками и плачась, что волновался. Как же бессмысленна вся эта злость, что скоплена в пиратах и Дозоре. Не люблю людей, вечно с ними не все в порядке. Одни войны.
Новый день встретил теплыми лучами ноябрьского солнца и замерзшими окнами, на которых вырисовывались замысловатые узоры. Лежа лицом к окну, я расслабленно размышляла о событиях дней минувших. Один большой и странный мир, пираты и Дозор — мой кругозор начал сужаться, акцентируя внимание на этих двух проблемах.
Утром этого дня Гарп, получив отчет Нильса, отбыл в море — говорили, что в том районе видели еще несколько пиратских судов. Что ж, нам спокойнее, сегодня-завтра отдых, а там и на патрулирование города. Мы сдали экзамен, и теперь полноправные Дозорные.
Вояки, мать вашу.
Потом мысли плавно перешли к погибшей девушке Ладе и размышлению о том, что в отличие от меня, даже будучи "холодной леди", она была довольна-таки заботливой и ответственной. Образец Дозорного. А что у нас я? Непонятно откуда выпавшая злюка, с ужасным характером, головой полной мыслей, которые не по делу, не от мира сего, да отказом принимать окружающее меня в полной мере. Страшно? Да. Не признаваясь до сих пор ни парням, ни, что хуже, самой себе, я просто не могла до сих пор осознать, что не дома. Ну почему, а? Почему я тут? Это у меня такие последние мгновения жизни, да? Агонизирующее сознание выдаёт всевозможную тарабарщину, пытаясь ее хоть как-то связать воедино? Нет, не думаю... Смерть людей была более чем реальной. Боль от осознания того, что их больше нет, тоже.
Резко поднявшись на кровати, я постаралась как можно объемнее рассмотреть окружающий меня мир. Семь утра на будильнике, сопящая Сачи, уткнувшаяся носиком в подушку на соседней кровати. Шершавая ткань одеяла под пальцами. Пылинки, танцующие на лучах утреннего солнца. Далекие голоса снаружи. Тепло чужих... душ? Не знаю. Воля Наблюдения, после того боя, кажется, стала еще лучше — очень уж сильно я ощущала чужое присутствие. Да и могла теперь почувствовать чужаков, что, кажется, пришли в Форт по каким-то делам.
Пора вставать.
В переходе из одного блока в другой, меня в четыре руки утянули в ближайшую кладовую. Эл и Мар, одетые в форму младших лейтенантов, посадили меня на стул и обступили с двух сторон, принявшись меня рассматривать. Стало несколько неуютно.
— Так, значит, фруктовик? — грозно спросил, нависший надо мной, старший братец.
— Ага, — кивнула я головой. — Представляешь, я Симаргл. Удивительно, что здешние используют те же мифологические термины, что и мы.
— Да, удивительно, — даже не пытаясь скрыть гнев, кивнул Эл, продолжая смотреть на меня. Я поёжилась под свинцовой тяжестью взгляда и попыталась ему улыбнуться. Вымученная улыбка превратилась в пугающий оскал — от волнения у меня опять увеличились зубы, клыками выступая наружу, как у вампира. Парень никак не выразил свои эмоции.
— А ну, признавайся, когда успела? — В отличие от него, Мар, не сдерживал себя, буквально-таки выпрыгивая из формы. Эл, устало выдохнув, разогнулся, прикрывая глаза и, вероятно, мечтая оказаться подальше отсюда. А может, он просто задумался о бабочках, а?
— Не знаю, — признаваться не хотелось.
— Знаешь. — Мигом просек старший, ощутимо прихватывая ухо и вытягивая на себя. Мой скорбный взгляд его не пронял.
— На дереве вишню слопала, в первый же день, когда территорию осматривали. О том, что нельзя есть непроверенное, давайте не будем: я все итак знаю, — устало выдохнула я, от нечего делать, создавая маленький белый огонек у себя на руке и только после, удивляясь тому, что сделала. Ухо отпустили.
— Хм, круто. — Мар, присев рядом на корточки, удивленно провел рукой над ним и тут же отдернул. — Уф, жжется. Намного сильнее, чем обычное пламя, — поделился он своими наблюдениями. Странно, а мне больно не было. Где-то в глубине подсознания билась мысль о том, что огонь — враг. Но, боли не было. Было умиротворение. Немного задумавшись, я переменила цвет огня на иной. Вышел кислотно-зеленый, странный такой...
— Хм, довольно-таки интересная способность, скажу тебе. — Почесал в затылке Эл, украдкой заглядывая мне за спину. — О, хвост!
— Он не пропадал. Я просто его прячу. Он, после того случая на корабле, не хочет исчезать, как бы я не пыталась, — напряженно ответила я, меняя цвет огня на оранжевый.
— А крылья как объяснишь? — Мар, протянув руку ко мне за спину, подергал за маленькое крылышко, что неожиданно пробилось сквозь одежду. — Мягкое.
— Осторожнее, оно, по ходу, моё, — вяло отозвалась я, напряженно дергая ухом в сторону коридора. Суета какая-то...
— О, а уши точно волчьи! — радостно закончил Мар, хватая меня за ухо. Да сколько можно-то?! Убрав огонек с ладони, я бросилась спасать орган слуха, отмечая, что сейчас это реально пушистое ухо, вероятно, как и сказал Мар, волчье. Вот же: от волнения началась трансформация...
— Вот же, теперь я чувствую себя неправильным, — с грустью отозвался Мар, вставая с пола. — Младшая сестренка умудрилась обогнать нас не только в бою, но еще и в умении находить интересности.
— Это тебе интересности, — пробурчала я. Эти двое уже ходили в морской патруль, да вот только пираты их не трогали, предпочитая не попадаться в поле зрения. А у меня все не как у людей...
— Блин, ты крута! — восхищенно протянул брюнет, прислушиваясь к шуму. — О! Нам пора.
— А? — Я встала со стула, удивленно переводя взгляд с отошедшего от меня Мара на Эла и обратно.
— Неделя прошла — нам пора. Мы, в принципе, попрощаться пришли, — Эл грустно выдохнул и, подойдя, аккуратно обнял меня. — Береги себя, зверёк. Пожалуйста, береги.
— Не вздумай убиваться и помни, вода и камень кайросеки твои враги! — Мар, не выдержав, обнял меня с другой стороны.
— Конечно, да, — бормотала я, пытаясь не заплакать. Не вышло. Рыдающая я смогла проводить их только до выхода из Форта: дальше нас не пустили, утреннее построение и всё такое. Эл и Мар ободряюще мне улыбнулись, прежде чем выйти за ворота. Откормленная тушка кота, на миг прижавшись к ноге, поспешила следом за ними и вскоре скрылась из виду.
— Ребята, берегите себя. Мы же одни на целом свете. Одни, — только и смогла я выдохнуть, глядя им вслед.
— Не плачь, с ними все будет хорошо, они же твои братья, — укоряюще раздалось сзади. Оглянувшись, я обнаружила там Уила, что так же грустно смотрел вслед уходящим.
— Конечно, эти засранцы откуда угодно выкарабкаются, — улыбнулась ему я, вытирая слезы и направляясь на построение. Он, как обычно, следом.
А дальше? Что можно рассказать, об одинаковых буднях дозорного, где много работы, тренировок, теперь еще и личных, с силой фрукта? По началу, летать было страшно, однако потом, я надолго уходила в небо, смотря на землю оттуда и понимая, что теперь искренне счастлива. Небо, это то, чего мне всегда не хватало. Теплые и ласковые потоки воздуха, или же, наоборот, стремительный северный ветер, что, теперь уже до весны, обосновался в этих краях. Первый снег, встреченный мною в небе, первый рассвет и попытка как можно дольше не прощаться с солнцем, стремясь в высоту. И маленькие огоньки земли там, далеко внизу, где были маленькие домики, улочки и люди. Такие хрупкие...
А бег на четырех лапах оказался не таким и трудным — было весело. Труднее всего было обуздать стихию огня, перестав поджигать все вокруг, оставляя копоть и сажу. Этому тоже научилась, создавая новые для себя техники.
Гвёрн, почувствовал слабину в моем сопротивлении окружающему, принялся еще усиленнее меня муштровать, из-за чего в комнату я буквально приползала, тем самым пугая Сачи, что ожидаемо, выбрала направление секретаря. Карцер был заменен на бег, отжимания, тренировкам Воли Наблюдения, да марш-броскам. Наш взвод, из оставшихся после боя, состоял теперь из одиннадцати человек: многие ушли, поняв, что это не для них. Гоняли всех не щадя сил, на месяц превратив в гончих, что спали стоя и реагировали по едва заметному шуму. Богарт, в один из приездов Гарпа на Базу, погонял нас пару дней, без труда расшвыривая по сторонам, в бою на боккенах. Грустно стало всем, особенно когда поняли, что мужчине тоже не доставляет удовольствия отражать бездарные атаки детишек. Взвод номер сто пятьдесят семь начал заниматься активнее, не желая быть посмешищем Дозора. Стоит ли говорить, что в этот раз и меня "на слабо" взяли?
