— Победили? — уточнила Фрея, раздраженная неторопливостью рассказчика.
— Нет, — покачал головой тот. — После битвы обе армии отошли к своим лагерям, оставив поле сражения. Ночью Ипий Курс Асербус скончался. Он умер не побежденным! Но без него военные вожди тут же начали ссориться. Среди них были люди разных народов, которых удерживала вместе лишь железная воля Императора! Только сенаторы не смогли воспользоваться таким подарком богов. Среди них тоже пошли дрязги. Одни с верными воинами ушли занимать Радл, другие сцепились с остатками армии Курса. Так началась война, длившаяся почти сто лет. "Эпоха горя и слез" или Гумпиаса. Люди рождались, не застав её начала, и умирали, не дожив до конца. Появилось великое множество вождей, придумывавших себе разнообразные пышные титулы и звания.
Отшельник сделал глоток из кожаной фляжки, вытер губы и продолжил:
— В конце-концов образовалось несколько более-менее устойчивых племен. Но мы всегда помнили, что когда-то были одним народом. Раскол тяготил всех. Вот только каждый из вождей именно себя видел Императором.
— А куда Сенат делся? — рискнула задать вопрос девушка.
— Увы, — развел руками старик. — Выборные старейшины утратили большую часть своего влияния.
Слушательница кивнула.
— Тербий Тарквин по прозвищу Осен, что значит "основательный", считал себя Императором, хотя его власть распространялась на сам Радл и земли вокруг, заключил союз с вождем большой области на юге Лавром Клавдином Даумом. Их объединенное войско смогло одержать несколько побед и даже разбить войско кайнов с севера. Видя в этом благословение богов, они решили возродить Империю. Но опять никто не хотел уступать верховную власть. Тогда мудрый жрец из святилища Сенела посоветовал поженить их детей. И пусть их первенец станет Императором, но только после смерти обоих дедов.
— Чтобы никто не обижался, — усмехнулась Фрея.
— Правильно, — кивнул заморец, делая глоток воды. — Но у Тербия Тарквина был сын и дочь, а у Лавра Клавдина — только сын. И если он мог стать отцом императора, то Китун Тарквин только его дядей.
Отшельник вздохнул.
— Вот в такое сложное время случилась та история, из-за которой мне пришлось бросить дом и прятаться здесь.
Он грустно усмехнулся.
— На другом краю света.
Но тут же посерьезнел, и продолжил:
— За год до того, как Констант Тарквин Лаврий принял титул и вселился в Паталлий, я женился на Тейсе, дочери регистора, так называют в Радле старейшин частей города. Кроме меня её хотел взять в жены Нер Фебул по прозвищу "резкий" — Ценсор. Но отец Тейсы ему отказал. Мой род древнее, и породниться со мной Опт Септис Гирнус посчитал для себя почетнее.
— Так тебе не нравилась твоя жена? — ляпнула слушательница, тут же пожалев о своих словах.
Лицо рассказчика вспыхнуло, под кожей заходили желваки.
— Я её обожал! Мы жили дружно и счастливо. Я до сих пор благодарен отцу за то, что он нашел мне такую жену!
"Теперь понятно, откуда у тебя такое желание осчастливить меня Глухим Громом", — подумала девушка, но благоразумно промолчала.
Бросив на неё хмурый взгляд, старик продолжил:
— Пока я наслаждался жизнью с Тейсой, мой отец заседал в сенате Радла, умудряясь ни с кем не ссориться. А старший брат весело проводил время, поглощая в неумеренных количествах вино и женщин. Заходил он и в дом Китуна Тарквина, где часто устраивались праздники, служившие маскировкой для собрания заговорщиков. Сын прежнего владыки Радла, презрев волю умершего отца, не собирался отдавать власть молодому племяннику, готовый из-за своей прихоти вновь расколоть только что объединившуюся страну. Но боги спасли Радл. Кто-то из приближенных Китуна устыдился гнусности его замысла. Констант, ещё не успевший стать императором, решительно и беспощадно расправился с теми, кто захотел опять разделить народ, жаждущий единства!
Заморец отвел заблестевшие глаза.
— Вот только многие оказались обвинены напрасно. Нер Фебул оклеветал нашу семью, представив отца одним из главных заговорщиков, ссылаясь на то, что его сын часто бывал у Китуна Тарквина.
— Мы с женой в это время как раз навещали мою мать. Она часто болела и не любила жить в городе. Отец исхитрился послать весточку с верным рабом, в которой приказал нам бежать из империи. Но мать отказалась, зная, что не перенесет дальней дороги. Потом говорили, что она умерла, когда в дом ворвались воины. Наверное, приняла яд.
Отвернувшись, Отшельник высморкался, а когда продолжил, голос его заметно дрожал.
— Я предложил Тейсе вернуться к отцу. Регистор мог подтвердить наш развод, и ей бы ничего не угрожало. Но моя жена... Она...
Рассказчик прервался. Подбородок у него затрясся. Из заблестевших глаз побежали слезы, теряясь в густой бороде.
Фрея зачарованно молчала, не решаясь нарушить наступившую тишину.
— Тейса сказала, что разделит со мной все тяготы изгнания...
Старик ещё раз звонко высморкался, вытерев пальцы о прошлогоднюю траву.
— Как знать, возможно, мы могли бы где-нибудь скрыться и переждать беду? Но за нами послали Ценсора. Вернее, он сам вызвался, чтобы бешеным волком гнать нас через земли Радла, через пустыню и горы, не давая отдохнуть. Чтобы оторваться от погони, мы с Тейсой решили идти по узкой тропе, о которой услышали от горцев.
— Сколько лет прошло, а я все ещё не могу себя простить за то, что повел её тем путем. Который до сих пор стоит у меня перед глазами. Узенький карниз. С одной стороны уходит в небо скала, с другой — бездонная пропасть, и старый проводник, согласившийся проводить нас за большую плату. Быть может, нам и удалось бы пройти, но кто-то из богов прислал бурю. Измученная переходом Тейса поскользнулась на мокрых камнях и рухнула в бездну, прежде чем я смог прийти к ней на помощь.
Он вновь надолго замолчал, очевидно, заново переживая ту трагедию.
— Держась за камень, чтобы не сорваться, я изо всех сил тянул к ней руки. Мне не хватило секунды... И пары дюймов между нашими ладонями... Убитый горем, я хотел отыскать тело моей супруги. Но проводник сказал, что внизу течет быстрая река, обойти берега которой не хватит и целой жизни... Не помню, как я добрался до Канакерна, где стал топить горе в вине и даже собрался последовать за Тейсой в загробный мир. Хвала богам, нашелся человек, который помог мне кое-как справиться с горем. Вотунис Мерк, отец Картена. Он же предупредил о появлении в городе отряда воинов под командованием Нера Фебула. Я хотел сдаться. Жизнь без Тейсы потеряла смысл. Но мой новый друг сказал, что это будет слишком большим подарком предателю. Пусть злится, думая, будто мы оба ускользнули из его рук. Я согласился, и корабль Мерка доставил меня в землю аратачей. О которой в Радле слыхом не слыхивали, и куда не дотянется даже могучая воля Императора.
Посчитав рассказ оконченным, девушка открыла рот, собираясь засыпать собеседника градом вопросов. Но тот предостерегающе поднял руку, предлагая замолчать.
— Теперь я точно знаю, что справедливость существует. Боги всегда карают людей за подлые поступки! По моей просьбе Вотунис, а потом и Картен следили за событиями в Радле, узнавая новости через путешественников и купцов. Пусть и с большим опозданием я узнал, что Нер Фабул Ценсор все же поплатился за свое предательство. Через шестнадцать лет его казнили за воровство, убийства и ещё какие-то гнусности. А перед смертью он признался, что оклеветал нашу семью.
— Так вот взял и признался? — недоверчиво усмехнулась Фрея. — По доброте душевной. Вроде, как совесть заговорила.
Возможно, старик не совсем понял последние слова, потому что как-то странно посмотрел на неё.
Девушка собралась пояснить, но не успела.
— Думаю, тут постарался мой тесть, Опт Септис, или его сын Итур, — задумчиво проговорил Отшельник. — Для нас, радлан, много значат предки и родственные связи. Поэтому никому не хочется иметь родней заговорщиков. Понимаешь?
Слушательница кивнула.
— Отца с братом оправдали, а имя отца даже высекли на стене Сената рядом с именами всех, кто там заседал с начала времен.
— Правда, Картен говорит, что место выбрали где-то в закутке, — с сожалением вздохнул заморец. — Но все же справедливость восторжествовала.
— Почему же ты не вернулся? — поинтересовалась Фрея.
— К кому? — усмехнулся собеседник. — Куда? Да и зачем? Близких родственников не осталось. Семья матери погибла уже давно. Со стороны отца тоже нет таких, кого бы я хотел видеть. С регистором и его семьей отношения как-то не сложились. Да и слишком много времени прошло. Здесь моя дочь, внук, который скоро станет охотником и будет ходить со мной за синим камнем. Дети Рыси меня уважают. А там я кто? Сын прощенного сенатора? Нет, поздно уже начинать новую жизнь в Радле. Но ты можешь попробовать стать хозяйкой моей земли и ни от кого не зависеть.
— А что с ней стало? — поинтересовалась слушательница, её первоначальный энтузиазм заметно поубавился. — Ну, кому она сейчас принадлежит?
"Опять этот странный взгляд, — нахмурилась она. — И чего он на меня так смотрит?"
— Я уже говорил, что близких родственников не осталось. Поэтому землю взял себе Император...
— Ха! — девушка ударила себя по колену, обтянутому кожаными штанами. — Так он её и отдаст!
— Прекрати меня прерывать! — рявкнул Отшельник. — Имей уважение к старшим! Если тебе не интересно, так и скажи! Я замолчу, и иди, куда хочешь!
— Прости! — вскинула руку Фрея. — Буду молчать до тех пор, пока не закончишь.
— Странная ты, — ворча, успокаивался заморец. — То умной кажешься, то дура дурой! Ты пойми, если бы так и осталось, проблемы бы не было. Думаешь, если Император признал, что моего отца казнили напрасно, он бы пожалел вернуть его наследникам клочок земли?! Да, для него это такая мелочь, что и говорить не стоит! Только когда я видел Картена Мерка в последний раз, тот рассказывал, что долину Домилюса купил какой-то богач из Радла. Но по нашим законам ты можешь попробовать её вернуть, как моя дочь.
— Я могу говорить? — вздохнув, спросила девушка.
— Угу, — благодушно кивнул старик, делая глоток из фляжки.
— По-моему мне легче пройти посвящение и стать охотником в племени Детей Рыси, или добраться до людей моря.
— Тебе решать, — развел руками обиженный рассказчик. — Если боишься...
— Дело не в страхе, — поспешила разъяснить Фрея, которой очень не хотелось выглядеть в глазах бывшего наставника трусихой. — Ну посуди сам. Даже если ты научишь меня вашему языку и обычаям, расскажешь, куда и к кому обратиться. Кто воспримет всерьез слова какой-то девчонки, явившейся непонятно откуда? Как я смогу доказать, что вообще являюсь твоей дочерью, а не какой-то обманщицей?
— Ты знаешь, о чем спрашивать, — одобрительно хмыкнул Отшельник. — Я напишу письмо с печатью. Это такой знак...
— Я знаю, что такое печать, — мягко прервала его объяснения девушка. Не то, что ей так хотелось остаться в этих лесах и бегать с копьем за оленями. Вот только какой-то внутренний голос подсказывал, что попытка стать владелицей дома с виноградниками гораздо более рискованная и мало осуществимая авантюра, чем пройти посвящение или обжиться среди людей другого племени. — Вот только могут сказать, что это я сама написала, или ещё что-нибудь в этом роде. Кому поверит Император или ваши сенаторы? Мне или уважаемому радланину? Нет, Отшельник, то, что ты предлагаешь, это то же самое, как стать охотником у Детей Рыси.
— Я все сильнее убеждаюсь, что твой мир больше похож на Радл, чем на здешние леса, — усмехнулся заморец. — Но не забывай, что у тебя ещё остались влиятельные родственники.
— Это кто? — удивилась собеседница.
— Мой тесть уже умер, — вздохнул старик. — Но говорят, его место занял сын. Твой дядя Итур Септис Даум. Кроме того, три года назад ещё была жива твоя бабка Торина. И две твои тетки Анна с Урбой. А я уже говорил, как радлане относятся к родственным связям.
Фрея задумалась. Предложение казалось заманчиво рискованным, но выполнимым. Вот только как бы не возлюбили дядья и тетки свалившуюся на голову родную кровиночку, с какого перепугу они станут помогать ей возвращать отцовское наследство?
Отшельник терпеливо ждал, подкладывая в костер сухие веточки.
— И что мне придется сделать для этого?
Отшельник разразился долгим, дребезжащим смехом.
— Не знаю, — он вытер выступившие на глазах слезы. — Может, отдать половину виноградников? Решать тебе. Ну, готова рискнуть? Или пойдешь к морю, искать людей, о которых болтал Неугомонный Заяц?
— А, — махнула рукой девушка. — Попробую.
Потом пристально взглянула на собеседника.
— Вот только объясни, почему ты так со мной возишься? Я понимаю, что ты добрый и делаешь все для моей пользы. Но я-то злая и ничего этого не оценила. Даже сбежала от тебя. Так зачем ты пошел за мной в лес? И для чего предлагаешь стать своей наследницей? Не от одиночества же! У тебя есть дочь, внук, а скоро и ещё один будет.
Лицо бывшего наставника посуровело, губы плотно сжались, ноздри выдающегося носа стали гневно раздуваться.
— Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, — упрямо продолжала наседать собеседница. — Благодарю за твои уроки, без них мне бы не выжить. Но все же, почему?
Старик молча потянулся за корзиной, Фрея испуганно прикусила язык, полагая, что он собирается уходить. Но тот протянул ей что-то завернутое в тряпочку.
— Взгляни и сразу поймёшь, почему ты так легко сойдешь за мою дочь.
В руках у неё оказалась небольшая овальная дощечка, размером чуть больше ладони. Солнечные лучи заиграли на ярких красках портрета, с которого, мягко улыбаясь, смотрела молодая женщина.
— Моя Тейса.
Высокий лоб под пышными, уложенными в высокую прическу волосами, светло-серые глаза, резковато обозначенные скулы, тонкие яркие губы и маленький упрямый подбородок.
Спазм перехватил горло, голова закружилась, и чтобы не упасть, девушка оперлась рукой о землю, выдохнув через бесконечно долгие секунды:
— Мама!
И тут же невольно закрыла глаза, придавленная новым грузом воспоминаний.
Отшельник довольно похрюкивал, как объевшийся жёлудями кабан, наслаждаясь произведенным эффектом. А его бывшая ученица с тоской гадала, каких ещё сюрпризов ждать ещё от памяти и людей.
Глава последняя
Экзамен.
Ну что же? Праздник был удачный,
На славу вышел ваш приём.
Все в восхищении кругом...
Лопе Де Вега.
Учитель танцев
Раньше, до бесед с заморцами, Белому Перу в голову не приходило, почему праздник посвящения проходит именно в начале лета. Просто так завещали предки. Но теперь, научившись рассуждать, вождь проникся ещё большим уважением к их мудрости. Путь от Россыпи озёр до Мараканы тяжёл и долог. Люди устали, им нужен отдых. Вот поэтому Дети Рыси не идут напрямик к великой реке, а заходят в священную долину, где самые достойные из "рысят" становятся охотниками. Чувствуя себя очень умным, глава племени вспомнил слова Отшельника, сказанные им много лет назад: "У самых сложных действий порой самые простые объяснения". Наверное, нечто подобное чувствовал и Колдун, назначая день посвящения так, чтобы люди покинули Россыпь озёр как раз тогда, когда птицы садились на гнезда. Или так ему говорили духи, заботясь о том, чтобы аратачи и на следующий год не остались без добычи.
