Глава четырнадцатое
Бригантина — вздрогнула — в порту
— Утонула яхточка, — жалостливо всхлипнула Ольга. — По-правде. А, ведь, такой красивой была.... Змея ещё эта. И горбатая старуха — с чёрными бездонными глазами.... Чувствую, что не обошлось здесь без Войпеля. Не обошлось.... Кому ты названиваешь?
— Сомову. И не звоню, а докладываю...
Кратко обрисовав Павлу Андреевичу сложившуюся "речную ситуацию", Сергей отключил мобильник, отправил его в карман куртки и непроизвольно принялся мысленно — в очередной раз — анализировать события последних дней.
— Эй, милый! — прозвучал рядом звонкий девичий голосок. — Эй.... О чём ты задумался?
— О многом, — признался Сергей. — В частности, о твоей гениальной версии. Мол: — "По нашему мирному Купчино бродит "наместник" Бога Войпеля, снабжённый неким "волшебным" артефактом. Приехал, понимаешь, совсем недавно, а теперь приказы (пусть и неосознанно), раздаёт своим верным слугам: — "Шумных гопников — порвать на части. Зарвавшегося наркодельца — утопить в Кирпичном пруду. А, вот, этому, этому и тому — головы откусить. И яхту — разломить напополам и утопить в осенних невских водах...".
— Яхту-то — за что?
— Знать, на её борту был кто-то — насквозь тёмный и криминальный. То есть, имевший отношение к торговле наркотиками. Или же к детской порнографии.
— Логичное предположение, — помолчав, согласилась девушка. — Особенно учитывая то обстоятельство, что на противоположном берегу реки — практически напротив нас — располагается частный дом покойного цыганского барона Бахтало.... И что же ты надумал? Есть реальный кандидат на роль "наместника" Войпеля?
— Знаешь, имеется...
— И кто же это?
— Давний сослуживец моей соседки по подъезду.
— Матрёны Ивановны?
— Ага, — кивнул головой Сергей. — Она, по словам Павла Андреевича, перед пенсией трудилась в администрации лагерей для осуждённых лиц, расположенных на севере России. Вполне возможно, что и в Коми. И этот её сослуживец — Дмитрий Силыч — приехал в Питер на сутки раньше меня.... Надо бы поговорить с ним. Только, вот, как? Спросить в лоб, мол: — "Не привезли ли вы с собой, уважаемый, какой-нибудь древний-древний раритет, случайно обнаруженный в предгорьях Уральского хребта?". Топорно это как-то.... Не находишь?
— Нахожу, — улыбнулась Оля. — Тем более что "наместник" может быть в курсе — о своей исключительности.... Что, если он, зная о тайном капище, спрятанном под землёй, приехал в Купчино сознательно и с далеко идущими целями-намерениями? Неприятный такой расклад.... Ага, кажется, придумала. Надо к этому делу Сашеньку Сомову подключить. Она же у нас знаменитая корреспондентка и, вообще, очень общительная дама. А ещё очень сообразительная, разговорчивая и обходительная.... Ой, смотри! — тревожно махнула правой рукой. — В тёмных волнах мелькает что-то круглое. И ещё — рядом — одно.... Головы? Кто-то плывёт?
— Двое. Причём, к нашему берегу.... Чёрт, одна голова исчезла. Да и вторая — то погружается в воду, то выныривает.
— Милый, ты что задумал? Вода же холодная, октябрьская.
— Ерунда. Даже не простужусь, — оперативно раздеваясь, заверил Сергей. — Ну, не может русский офицер (пусть и в запасе), смотреть, как человек тонет, и не помочь ему. Не может — по определению.... Не сомневайся, милая. Я по-быстрому. Туда и обратно. Даже соскучиться не успеешь...
Сергей сбросил ботинки, разделся до трусов, забрался на низкий гранитный парапет и, несколько раз глубоко вздохнув-выдохнув, сиганул в воду. Сиганул, проплыл несколько метров под водой, вынырнул и — выверенными короткими саженками — двинулся вперёд.
"А-а-а! Какой адский холод, так его и растак", — тут же принялся ругаться озябший внутренний голос. — "Дурак ты, братец. Покрасоваться, понимаешь, решил перед любимой девушкой. Ха-ха-ха. Мол, образцово-показательный русский офицер.... А как, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, потонем? Ольга же тогда совсем затоскует. И засохнет. И в "старых девах" останется навечно.... Греби давай, герой хренов. Активней ладошками-то работай. Активней.... Ага, вот и наш утопающий нарисовался. Только он, извини, совсем и не тонет, а, наоборот, держится руками за какое-то бревно.... Бревно? Нет, дружище, никакое это и не бревно, а другое человеческое тело. Только, пардон, без головы. Увы.... Верные слуги Войпеля поработали, понятное дело. Не иначе. Совсем обнаглели и охренели в атаке психической...".
Сергей с трудом оторвал молоденького черноволосого парнишку от безголового тела в морском чёрном бушлате, перевернул на спину, аккуратно обхватил левой рукой под лопатками и, размеренно работая правой, направился к берегу.
Время текло призрачно, плавно и очень-очень медленно. Приставучие речные волны так и норовили проникнуть в рот, уши и нос. Ледяной холод пронизывал всё тело — буквально-таки — до костей. Мышцы рук и ног постепенно наливались свинцовой тяжестью, обещая скорые и болезненные судороги.
— Притормози-ка, боец! — посоветовал голос Сомова. — А то башкой, не ровен час, в гранитный парапет врежешься.... Старшинов, Кукушкин! Помогите майору. И про второго пловца не забудьте.... Вытащили родимых? Молодцы. Возьмите с полки по пирожку с питательным яблочным повидлом.... А теперь растирайте бедолаг полотенцами. Активней растирайте. Ещё активней.... Эх, хорошо иметь запасливую супругу.... Старшинов.
— Я!
— Передай полотенце Ольге Николаевне. Ей, судя по всему, лично хочется жениха обтереть и от воспаления лёгких спасти.... А, вот, и фляжечка с коньяком. Глотай, Серый, не сомневайся. Армянский и семизвёздочный, без обмана. Глотай.... Теперь спасённому передай.... Как оно?
— С-спасибо, — возвращая фляжку, поблагодарил черноволосый паренёк. — Очень даже кстати. Не зря про вас, г-господин подполковник, говорят хорошее. Не только, к-конечно, хорошее. Но про других "ментов" и этого не говорят...
— Не за что. Заходи ещё, чавела.... А ты, Сергей Сергеевич, одевайся. И побыстрей. Корреспонденты могут понаехать. Не ты один видел, как яхта потонула, но и целая куча народа, проезжавшая — на тот момент — по Вантовому мосту. Так что, информация уже вовсю гуляет по просторам Интернета...
— Кто такой? — рядом с прибрежным фонарём появился Карпук. — Фамилия-имя-отчество? Отвечать!
— Лачо Золотов, — высокомерно поморщился молодой цыган. — Не надо, уважаемый, кричать. У меня со слухом всё хорошо.
— Гордый? Ну-ну.... Родственник покойного Бахтало Золотова?
— Двоюродный племянник.... А что, нельзя?
— Можно. В том плане, что официально не возбраняется.... Что это была за яхта? Как называлась?
— Называлась — "Робинзон". Принадлежала...
— О, только этого мне и не хватало! — буквально-таки взвыл "фээсбэшный" подполковник. — Знаю я, кому.... Теперь такое начнётся, только держись.... Куда плыли?
— Шли.
— Что? Ах, да.... Куда шли?
— Вниз по течению. Куда конкретно — не знаю. Зачем — не знаю. Молод ещё.
— Что перевозили? "Дурь"?
— Не знаю.
— Что произошло? Почему яхта утонула?
— Честное слово, не знаю. Был в трюме. Потом — резкий удар. Корпус развалился на две части. Оказался в воде. Поплыл.
— Понятно.... Сколько человек было на борту?
— Пятеро, — помрачнел Лачо. — Я, мой брат-близнец Данко, Бахтало-младший, Ванька-капитан и моторист, имени которого я не знаю.
— Что с остальными?
— Не знаю. Видел только тело Ваньки. Держался руками за него, чтобы не утонуть. Мёртвое тело. Без головы.
— Без головы?! — окончательно разозлился Иван Петрович. — Ну, знаете ли! Это уже, мать его так и растак, переходит все и всяческие границы.... Где появляется Яковлев, там тут же образуются безголовые покойники. Блин горелый и засохший.... Эх, пропустить бы упомянутого майора через "детектор лжи". Или же "сывороткой правды" напоить.... А это ещё кто такая? — подозрительно уставился на Ольгу. — Что за шалава — худая и коротко-стриженная? Откуда взялась?
— Если, гнида "фээсбэшная", ещё хоть раз назовёшь мою невесту — "шалавой" (или же как-то иначе, но в том же пошлом ключе), то я тебе морду набью, — натягивая джинсы, сообщил Сергей. — По-серьёзному и жалости не ведая.... Усёк?
— Не понял.... Что это ещё за хамство "грушное"?
— Он набьет. Причём качественно-качественно, — заверил Сомов. — И никакие спецназовцы, вооружённые до самых коренных зубов, тебе, Петрович, не помогут. Выбитые зубы замучишься потом считать и подбирать.... Свободен, короче говоря.
— Ты, подполковник, хоть понимаешь — что сейчас сказал? И чем это пахнет?
— Понимаю.... Даю ровно тридцать секунд — на экстренную эвакуацию. Потом — не обессудь. Время пошло...
— Ладно-ладно. Не напрягайся, — резко сбавил обороты Карпук. — Ну, погорячились немного. С кем не бывает? Особенно — в таких "безголовых" раскладах. Проехали, растёрли и забыли.... Так я заберу этого продрогшего цыганёнка?
— Забирай. Нам он ни к чему. Да и ребятам с правого берега он совершенно не интересен. Яхта-то затонула практически посередине Невы.... Чья это зона ответственности? Федеральная, ёжики колючие. Вот, и занимайся.... Ага, "эмчээсовские" катера чапают. Один из них — с краном на борту. Да, долгое дело намечается. Пока водолазы что-нибудь отыщут. Пока подцепят.... Серый, мотай-ка домой. Всё чихаешь и чихаешь. Отогревайся, бродяга. Завтра — в письменном виде — доложишься. Вон и Степаныч подъехал.
Карпук и его "камуфляжные" орлы, окружившие со всех сторон Лачо Золотова, скрылись в ночном сумраке.
Взревели мощные автомобильные двигатели. Взревели и — через десяток секунд — стихли: уехали "фээсбэшники".
— К-кто это такой — С-степаныч? — слегка постукивая зубами, уточнил Сергей.
— Да, таксист ваш, который с усами.
— Наш? То есть, закреплённый за нами?
— Что в этом такого? — начальственно хмыкнул Сомов. — По таким-то непонятным и кровавым происшествиям? И подстраховка, понимаешь. И дополнительный источник информации. Диалектика.... Всё, мотайте и отогревайтесь.... Ольга Николаевна.
— Да.... То есть, я.
— Смотрели, небось, в школьной юности американский фильм — "Большие гонки"?
— Смотрела. В том смысле, что мы вместе с Серёжей смотрели. Целых три раза.
— И какой главный...м-м-м, слоган, скажем так, данного фильма?
— Ну, честно говоря..., не знаю.... А, действительно, какой?
— Мол, в страшные зимние морозы два индейца, спящие под разными одеялами, замерзали насмерть. Практически всегда.... А два других индейца (индеец и индианка, имеется в виду), заблаговременно залезшие под совместное одеяло, неизменно выживали...
— Извините, но ничего такого не получится, — тут же надулась горным мыльным пузырём Ольга. — Даже и не надейтесь. По крайней мере, до вечера ближайшего воскресенья.... Кстати, по поводу предстоящего бракосочетания. С моей стороны свидетельницей будет — Александра Сомова, закадычная и многократно-проверенная подружка. А с твоей стороны, милый? Павел Андреевич?
— Было бы очень даже симпатично, — вздохнул Сергей. — Но.... Нехорошо это — привлекать к таким делам непосредственное начальство. Неприлично, по меньшей мере.... Сан Саныча, пожалуй, позову. Обязательно.... Так что, Оля, поехали домой?
— Поехали. Но пока только — по домам. Извини. Всё должно быть так — как должно. Всегда и везде. Да и папа с мамой могут неправильно понять...
В салоне такси звучала музыка: грустный мужской голос — на удивление гармонично сливаясь со звуками скрипки, — пел:
Плачет ночь. Таинственно и свято.
Плачет нежно.
В полной тишине.
И Любовь — с ней рядышком — распята.
Как и прежде.
Словно — на Кресте...
Не грусти, мы вырвемся отсюда.
Как всегда.
В потёмках полутьмы.
И летают бабочки — повсюду.
Словно знак больной
Весны...
Мы уйдём — таинственно и свято.
Бригантина — вздрогнула — в порту.
Паруса.
И лишь Любовь — распята.
На Кресте.
На ветряном ветру...
И пускай — опять рыдает — скрипка.
Ветрено, начало октября.
Паруса.
И за окошком зыбко.
Я играю только —
Для тебя...
Пусть метель.
И за окошком — зыбко...
Я играю только
Для — тебя...
На твоих устах — дрожит улыбка,
Золотая — девочка — моя...
Глава пятнадцатая
Корреспондентское расследование
Утро вторника выдалось тихим, робким и спокойным: даже будильник звенел откровенно вкрадчиво и даже слегка смущённо. Да и кот Иннокентий не приставал со своей извечной проблемой, мол: — "Голодным можешь ты не быть, но попросить еду — обязан..." Правило такое — насквозь-насквозь краеугольное — у всех уважающих себя котов...
Так, только слегка помуркал из своего любимого обшарпанного кресла, мол: — "Удачи тебе, хозяин, во всех делах и начинаниях праведных. И в личных, и, так сказать, в общественных. Если что будет нужно — непременно обращайся. Помогу.... Что — если что? Дельный совет, к примеру. Или там действенная физическая помощь. В плане — загрызть наглого и приставучего врага. Или там острыми когтями — морду наглую — в хлам расцарапать.... Только, блин горелый, про сметану не забудь. Пожалуйста...".
— Не забуду, приятель...
Сергей покинул кровать, посетил туалет, сделал пятнадцатиминутную активную зарядку, принял контрастный душ, плотно позавтракал, оделся, оставил спящему коту — вдоволь всего и всякого, включая блюдечко со сметаной, и дисциплинированно отправился на Службу (на которой, впрочем, ещё даже и оформлен не был).
Вышел, значит, спустившись по бетонной лестнице, из подъезда, оперативно поднял, спасаясь от колючего северо-восточного ветра, воротник плаща и непроизвольно замер: ему навстречу — со стороны Будапештской улицы — неторопливо вышагивала парочка пожилых людей. То бишь, достославная соседка Матрёна Ивановна "под ручку" с высоким и костистым старичком.
"Хм, однако. Картина маслом", — неуверенно пробубнил задумчивый внутренний голос. — "Приметный такой делуля, с тёмным и угловатым лицом, словно бы высеченным из обломка северной скалы. Волосы достаточно длинные и совершенно седые. А глаза...э-э-э, фанатичные такие глаза. Круглые, янтарно-жёлтые и — однозначно — фанатичные. Опирается на чёрную старомодную трость с блестящей ручкой. То бишь, с блестящей рукояткой. Извини, братец, но не знаю — как надо правильно говорить. Не разбираюсь я, увы, в этих дурацких тросточках.... Может, в этой чёрной трости спрятан острый стилет? Острый-острый-острый? Не удивлюсь, право слово.... Короче говоря, если бы мне предложили нарисовать, скажем так, "земное воплощение северного Бога Войпеля", то я, честью клянусь, точно такого старика и изобразил бы.... Ну-ну, ёжики колючие, твари приставучие...".
— Доброго вам утра, уважаемые российские граждане, — вежливо поздоровался Сергей.
— И тебе, добрый молодец, того же, — лучезарно улыбнулась Матрёна Ивановна, а после этого пояснила: — Этот юноша — мой сосед по подъезду. Вполне даже приличный молодой человек, что — по нынешним мутным Временам — является большой редкостью.
— Приличный? — недоверчиво хмыкнул её спутник. — Неужели? А ты, товарищ, к какой политической партии принадлежишь?
