— А-а-а-а! — заорал металлический гигант, прерывая ведущего. — Поганая тварь! Ты сдохнешь здесь! — заложенная на генетическом уровне вражда между киборгизироваными солдатами Западной Конференции и биомодификантами Русского сектора была очень хорошо известна всем присутствующим. — Я вырву твою бошку как …, — с жужжанием ноги выстрелили вверх и массивная туша неожиданного быстро для своего веса понеслась вперед. — Сдохни-и-и-и-и!
Зал ахнул. Сотни зрителей отпрянули от решетки, в которой всем телом впечатался бывший пехотинец. От страшного удара армированный металл решетки выгнулся наружу.
— Что, не помнишь меня, металлический ублюдок? — прорычал Росто, оказавшись на другом конце арены. — Совсем мозги вышибло? — его спецкомбинезон с треском разошелся, обнажая бугрившийся на теле мышцы.
В доли секунды модификант принял боевую форму, превращаясь в сгусток мышц лишь отдаленно напоминающих человека. Уплотнившиеся мышцы выросли в объеме, надежно прикрывая наиболее уязвимые области; область шеи обернулась в мощный костяной нарост, плотно закрывший ее практически от любых ударов. Через все тело протянулись шевелящиеся зеленные жгуты...
Отступление 92. Реальная история.
Профессор, точнее уже бывший профессор Минского государственного университета сидел за столом и смотрел на небольшой бумажный пакетик. Александр Алексеевич Микульский, доктор географических наук, был крайне напуган. Его, уже давно ни с кем не поддерживающего ни каких отношений, вытащили из теплой постели среди ночи и потащили в гестапо, по крайней мере он так подумал. Потом безо всяких объяснений посадили за стол и кинули перед ним вот этот самый бумажный пакет с каким-то порошком.
— Профессор Микульский, — с ужасным акцентом произнес высокий офицер, только вошедший в комнату. — Ваши знания понадобились Рейху! И я надуюсь, что вы приложите максимум сил, чтобы оправдать наши ожидания, — профессор сильно закивал головой, так как он был не в силах ничего сказать — липкий страх сжимал его горло как тиски. — Перед вами образец с землей и глиной, собранной где-то в этом районе...
Микульский дрожащим пальцами открыл пакет и высыпал на стол серо -желтую смесь с небольшими камушкми. Наклонившись к самому столу, он начала ворошить образцы пальцем.
— Немецкое командование желает знать, откуда были они взяты. Вы должны назвать местность! — офицер говорил краткими рубленными фразами, умудряясь даже вопрос превратить в приказ. — Вам все понятно?!
— Я...я...я.. Да, конечно, — забормотал мужчина, поправляя то и дело сползающее пенсне. — Я сразу же приступлю к работе, — он снова наклонился и начал отделять песчаные крупицы от земляной смеси.
— Что тут у нас? — шептал он, стараясь не думать о том, что за ним пристально наблюдают. — Песок. Кажется крупный... с большими инородными вкраплениями... Хорошо. Вот, частички торфа, — свое пенсне он использовал как увеличительное стекло, чтобы рассмотреть особенности смеси. — Да, это несомненно, торф... Только какой? — кончиками пальцев он растер крупицу торфа и поднес их к носу. — Кажется … низинный тип. Влага еще чувствуется. А вот земля бедновата, почти пустая совсем. Э-э! — он поднял голову и сразу же встретился взглядом с офицером. — Думаю, мне знакома местность, откуда были взяты эти самые образцы. В свое время я много ездил и, кажется, встречал такую почву, — немец прищурил глаза, превращая их в узкие щелки. — Это лесной массив к северу от Барановичей. Только там встречается почва подобного типа. А вот глина и торф определенно говорят о бывших песчаных карьерах возле Симановских болот.
— Покажите на карте этот район, — перед профессором легла карта. — Мне нужно знать как можно более точно!
— Да,да, конечно, — он одел пенсне и начал водить пальцем по карте. — Вот примерно здесь, — его палец очертил довольно крупную территорию, отчего офицер поморщился; в этой местности при желании можно было легко спрятать не одну дивизию с усилением. — Точнее показать очень сложно, так как образцы могут встречаться практически на всей этой территории...
_______________________________________________________________
12 июня 1942 г. окружной немецкий военный госпиталь г. Лиды. На огороженную территорию въехали несколько грузовиков, брезентовые крыши которых превратились в настоящие лохмотья.
— Как там, камрад? — полный санитар протянул вытащенную из кармана сигарету шоферу. — Паршиво?
— Паршиво, — подтвердил тот, прикуривая у первого. — Вторая рота нарвалась на засаду. Плотный огонь. Напарник говорил, что в этих проклятых оврагах сотни три партизан засело. До сих пор идет бой.
Оба замолчали, наблюдая, как из кузова начали выгружать стонущих раненных. Перевязанные бинтами, потерявшими свою белизну, пехотинцы с трудом выползали из глубины.
— Слушай, камрад, я чего хотел спросить..., — начал санитар, переводя взгляд на водителя.
— Курт! Сволочь! Опять ты здесь! — со стороны госпиталя раздался противный визгливый голос, по которому сразу и не определишь кому он принадлежит — мужчине ли женщине. — На передовую захотел?!
— Я здесь, господин капитан! — делая услужливо-преданное лицо, санитар выскакивает из-за машины. — Я здесь! Помогал вытаскивать раненных, господин капитан! Вот! — его вытянутые перед собой руки были, действительно, выпачканы в чем-то буром и темном.
— Смотри у меня, — чуть подобрел голос. — Загремишь на фронт... Раненных проверяете? Я же говорил, всех поступающих в госпиталь прежде всего проверить, — чувствовалось, что буря не только не прошла, но и наоборот, начинает вновь набирать обороты. — Уроды! Забыли, что тут было?! Олухи! Курт! Все раненных, немедленно, проверить!
Чертыхаясь про себя, санитар побежал к своим подчиненным.
— Вот, баварский кретин... Не сидится ему..., — бормотал он, задыхаясь от бега. — Проверка, проверка. Зачем? Все уже давно прошло, — остановившись около молодых солдат, он закричал. — Чего встали?! Слышали, что приказал господин капитан?! Срочно проверить всех раненных на предмет...
Молодые солдаты, недавно прибывшие с пополнением и совершенно ничего не слышавшие о карантинных мероприятиях. Все эти прошлые события для них были страшилками ветеранов, которым не стоило верить.
— Смотрите сюда молокососы, — со вздохом проговорил Курт. — Первым делом необходимо осмотреть характер наружных повреждений. Обращать особое внимание на наличие небольших язв, странных ран, глубоких порезов..., — он приподнял голову одного из раненных, провел рукой по его макушке, коснулся шеи. — После этого следует провести осмотр глаз и рта...
Его короткие в заусенцах пальцы привычно скользнули по короткому ежику волос на голове очередного раненного и на мгновение замерли. Он что-то нащупал. Какой-то инородный бугорок — небольшая плотная шишка. Указательный палец осторожно ее коснулся. Потом растопыренная пятерня двинулась дальше и сразу же опять замерла.
— Что это такое? Я что-то не пойму.., — он еле слышно шептал; со стороны могло показаться, что санитар с вечно плутоватым лицом просто шевелит губами. — Не пойму..., — предательский холодок возник где-то то глубоко внутри него. — Да, нет..., — он дернул голову солдата вниз, показывая затылок. — Не может быть...
Раненный солдат что-то недовольно мычал, не понимая причину столь продолжительного осмотра.
— Да, заткнись ты! — рявкнул на него санитар. — Наклони голову! — он уже все понял. — Ну!
Голова солдата запрокинулась глубоко вперед, обнажая давно немытую шею. Между пропотевшим воротом кителя и волосяной каймой пролегли тонкие белесые ниточки, концы которых уходили под одежду.
— Святая Дева Мария, — негромко выводили бледные без единой кровинки губы. — Спаси!
На ватных ничего не чувствующих ногах он поднялся и не обращая ни на кого внимания пошел в сторону входа в госпиталь. В суматохе, традиционно сопровождавшей прибытие очередного транспорта с раненными, на шатающегося из стороны в сторону санитара никто бы не обратил внимание если бы не одно «но»... Это «но» звалось капитаном медицинской службы Фритцом Отмаейром — обладателя страшно занудливого характера и противного визгливого голоса. Полноватый, в вечно засаленном кителе, он брезгливым выражением лица наблюдал за осмотром раненных.
— Курт! — раздался его вопль, заставивший суетящихся солдат двигаться еще быстрее. — Курт, что это такое?
Его крошечные, «поросячьи» глазки грозно уперлись в шагающего в прострации санитара. Взгляд опытного врача сразу же отметил странную походку своей обычной жертвы, затуманенные глаза.
— Опять напился, скотина?! — заревел он, когда между ними осталось несколько шагов. — Грязная свинья, ты позоришь честь мундира немецкого солдата...
Остановившийся перед ним санитар, действительно. Застыл в странной позе. Его руки, мелко подрагивающие из стороны в стороны, были вытянуты перед лицом. Казалось, он что-то пытался в них увидеть — что-то страшное и отвратительное.
— Смотреть мне в глаза, пьяная рожа! — одновременно с криком, капитан залепил ему пощечину. — Скотина!
Голова от удара дернулась и все... В ответ не было ни пьяных оскорблений, ни ненавистного взгляда. На капитана смотрели глаза совершенно безумного человека — расширенные с скукожившимся зрачком.
— Надо продезинфицировать спиртом, — потерянным голосом прошептал санитар, несколько раз качнув руками перед лицом капитана. — Обязательно надо продезинфицировать спиртом... Обязательно.
— Что?! — удивленно пробормотал начальник госпиталя, пораженный такой наглостью своего подчиненного. — Спирт?! Охрана! Быстро сюда! Охрана! — звуковой сиренной проревел он.
— Спиртом, господин капитан, обычным спиртом потереть надо, — мягко продолжал повторять санитар, тщательно рассматривая свои ладони. — Спиртиком протер и все! И не будет никакой ЭПИДЕМИИ...
Волшебство! Удивительная метаморфоза! За какие-то доли секунды, которые прошли от прозвучавших звуков и до момента их понимания, все изменилось.
— Эпидемия? — непонимающе, но в тоже время крайне обеспокоено, переспросил капитан; его мозг сразу же выцепил грозный термин, за которым стояла смерть. — Что за эпидемия, чертов ты пьяница?! Да, стойте вы уже! — проорал он на подбежавший патруль. — Что за эпидемия? Говори же, говори! — пухлые ладошки словно клещи вцепились в воротник санитара и начали его с силой трясти? — подбежавшие солдаты тревожно переглянулись.
— Проклятие Святого Лазаря, — вдруг прошептал тот после энергичных встряхиваний. — Это снова она! Она вернулась! — глаза пожилого солдата с такой обреченностью посмотрели на капитана, что ему стало не по себе. — Это божья кара... Это точно божья кара, — налет безумия вновь поселился в его взгляде. — Он нас наказывает за наши преступления!
Капитан в растерянности отпустил его китель, после чего санитар мешком свалился ему под ноги. В этот момент его привлек громкий вскрик, раздавшийся со стороны недавно приехавшей группы раненых. Человек пять — шесть с удивлением смотрели, как на земле корчился от боли один из них. Еще секунду назад он был в порядке... Его звали Вилли Бранд, рядовой первого класса. Именно он, как позднее напишут учебники и справочники, официально был признан первой жертвой Эпидемии...
— Что вы смотрите? Остолопы, сделайте же что-нибудь! — начальник госпиталя, растолкав столпившихся солдат, подбежал к упавшему. — Расстегните его китель! Да, быстрее, быстрее!
Громко орущего солдата несколько человек прижало к земле, жестко зафиксировав извивающееся тело. Один и подбежавших санитаров с треском разорвал китель, обнажая потемневшую от крови и пота майку.
— А-а-а-а-а! — продолжал завывать раненный. — А-а-а-а-а! — Дюжие гренадеры с трудом сдерживали рвущееся вверх тело. — А-а-а-а-а! — его туловище то и дело скручивали судороги. — А-а-а-а-а! — красное лицо с выученными от боли глазами мотало из стороны в сторону.
Когда майку завернули, капитан вздрогнул. Не веря своим глазам, он жестом вывернул белье еще выше. «Та же картина, — пронеслось у него в голове. — Многочисленные кровоточащие язвы небольшого размера, из которых выходят нитеобразные выделения... Словно паразиты... Они повсюду, как и в прошлый раз...». Его окаменевший взгляд упал на крупные волосатые руки солдата, который придерживал майку. Бледно-розовая кожа пальцев то и дело касалась живота раненного, когда его в очередной раз пробивала судорога. «Значит, болезнь Святого Лазаря вернулась (за отдельные сходные с проказой особенности развития болезни, поразившей немецкие войска в районе Барановичей осенью 1941 г., ее прозвали болезнью Святого Лазаря)». Он машинально посмотрел на часы. Было почти два часа дня. «Выходит, еще около шести — семи часов до активной фазы...». В этот самый момент он с ужасом осознает, что уже не успевает спастись. Никто из тех, кто находится, уже не успевают что-то предпринять для своего спасения. «Они все покойники, — его взгляд на мгновение задержался на насторожившейся охране госпиталя, потом он вновь уткнулся глазами часы. — Нет, мы все покойники».
— Его в операционную! Готовиться к операции! — наконец-то, капитан принял решение и от этого сразу же стало легче. — Бегом. И горячей воды, и спирта! Много! Выполнять! — охрипшего солдата быстро спеленали как младенца и понесли внутрь здания. — Вы, за мной! — его взгляд воткнулся в патрульных. — У нас мало времени! В мой кабинет...
Через несколько минут он уже был в своем кабинете и рвал телефонную трубку.
— Комендатуру, срочно! Дверь, прикройте дверь! — последнее он крикнул стоявшим в проходе солдатам. — Да, комендатуру! Быстрее! Госпиталь на связи! Дежурного!
Год назад, после того, удалось локализовать а потом и ликвидировать вспышку неизвестного заболевания, была разработана секретная инструкция для действия в случае повторения событий. Первым пунктом в ней стояло оповещение высшего командования территории.
— Дежурный! — в трубке кто-то бодро представился. — Говорит капитан... начальник Окружного госпиталя в г.Лиды. В госпитале эпидемия! Код «Красный». Повторяю: в госпитале эпидемия! Код «Красный»! Прошу обеспечить карантин территории..., — внезапно связь прервалась; гудки перестали идти. — Черт!
— Капрал! — начальник госпиталя позвал старшего группы.
— Я, господин капитан!
— В госпитале чрезвычайная ситуация, — капитан говорил медленно, четко выговаривая каждое слово; в это время он из ящика стола вытащил свой именной пистолет и расстегнув пустую кобуру, вложил его на место. — Приказываю собрать в госпитале весь персонал! Перекрыть все входы и выходы. Все имеющиеся в распоряжении подразделения должны обеспечить внутренний и внешний карантин здания. Никого не выпускать и не впускать! После обеспечения карантина, вам необходимо ждать новых распоряжений! Запрещается покидать территорию госпиталя! Понятно!?! Я в операционную! Выполнять!
В сторону операционной он шел со спокойной душой. Все что от него зависело, он сделал. Почти все... Единственное что, еще было в его силах, это постараться хотя бы попытаться разобраться в том, что это за болезнь. А остальное уже не имело никакого значения! Если его послание дошло до адресата, то они все уже не жильцы и через несколько часов всю эту территорию могут сравнять с землей. «Да... нового лагеря больше не будет. Это слишком опасно, — рассуждал он, пока шел к операционной. — Точно, никто не будет рисковать! Поэтому вперед...».
