— Ага, — удовлетворенно заметил Хлаш. — Меч и парус, символ Приморской империи. Добрались-таки. Ольга, держи летучего зверя при себе и не позволяй ему разговаривать. Храм всегда сильно не любил летунов, считал их прислужниками зла и вообще нечистью. Хотя он пока что не в силе, но на летунов народ все равно косится. Да сама все знаешь.
— Раз уж дело дошло до советов, вот еще один, — присоединился Тилос. — Теомир, Ольга, имейте в виду, что здесь, когда обращаетесь к старшим или к власть имущим, принято говорить "вы" вместо "ты". На "ты" они, конечно, откликнутся, но поморщатся от грубости. А нам лучше не обращать на себя внимание лишний раз.
— Говорить "вы"? — удивился Теомир. — Зачем? То есть, я хочу сказать, я не против, но почему говорить с одним как со многими — лучше?
— Когда-то на "вы" обращались лишь к императору, — пояснил Хлаш. — Считалось, что он представляет собой весь народ империи, и ты разговариваешь не с ним лично, а со всем народом. Он, соответственно, говорил "мы" вместо "я". Никто другой не имел права говорить "мы" и отзываться на "вы", за такое могли и башку оттяпать, как за попытку бунта. Так поступали во времена юной и сильной империи, в которой правили воины. Сейчас она изрядно одряхлела, власть постепенно забирают в руки купцы, а тем сильно льстит императорское величание. Правда, я слыхал, в Золотой Бухте за такое все еще можно поплатиться головой.
— Устарели твои сведения, — хмыкнул Тилос. — Уже и там каждый кабатчик в трактире к тебе на "вы" норовит — вроде как жутко уважает и все такое. Обсчитывать, правда, стали еще больше. Тоже, видно, в знак страшного уважения.
— Да? — озадаченно похлопал себя по макушке тролль. — А ведь всего три... или четыре?.. года тому назад я туда забирался. Ну и ну.
Заграт хмыкнул, но сделал в голове зарубку на память. Наверное, все же не стоит так общаться с каждым, с некоторыми можно и по-простому. Знать бы еще, к кому как...
Высокие дымы Талазены показались на следующий день. Впрочем, запахи золы и навоза ветер донес задолго до того. Заграт сморщил нос, заранее готовясь к какофонии запахов, которая обрушится на него в самом городе.
— Ага, Талазена, — довольно кивнул Тилос. — Задолго до темноты доберемся. Двести тысяч жителей, пятнадцать верст вдоль океана да три версты от него, семь десятков причалов, немереное количество складов, рынков и постоялых дворов. Годовой оборот примерно в пятнадцать тысяч раз больше, чем у Серого Княжества... был, — он слегка поморщился, но пауза перед последним словом осталась почти незаметной. — Что-то еще, а, Хлаш?
— Ничего особенного. Вот только населен город в основном моряками, купцами и ворами. Держитесь-ка за кошели, ребятишки, а лучше спрячьте их за пазуху от греха подальше, — ухмыльнутся тролль. — Иначе сразу срежут.
— Орков забыл, — проворчал Заграт. — Самая крупная община за пределами Орочьего леса. С полтысячи наших здесь отирается, кузнецами там, плотниками или гончарами... Сам сюда никогда не добирался, но наслышан. Орки-кузнецы Талазены славятся своими клинками, — с гордостью добавил он.
— Да уж, — почти неслышно пробормотал Тилос. — Если чем люди и славятся, то в первую голову оружием.
— Мы не люди! — обиделся чуткий Заграт. — Не ровняй нас с какими-то...
Он осекся, вспомнив, в чьей компании путешествует.
— Какая разница... — махнул рукой Тилос. — Все по одному образу и подобию леплены, разве что исходный материал чуть разный.
Заграт тихо выругался под нос, но продолжать спор не стал. С товарищами по оружию не цапаются по пустякам.
— Кстати, где наш Злобный Ых? — вдруг поинтересовался Тилос. — Что-то его давно не видно.
— Не знаю, — встревожилась Ольга, растерянно оглядываясь по сторонам. — Ой... Только у меня на плече висел!
— И к лучшему, — удовлетворенно кивнул Серый Князь. — Все-таки в городе ему не место. Прибьют.
— Прибьют? Ночного летуна? — фыркнул Заграт. — Ха!
— Не его прибьют, — объяснил Тилос. — Ольгу. Или всех нас.
— А где стена? — спросил Теомир, привставая на стременах и вглядываясь вдаль. — Город я вижу, а стену — нет...
— И не увидишь, — согласился Хлаш. — Насколько я в курсе, за последние двести лет ее начинали строили пять раз, последний раз полвека назад. И каждый раз приходилось разбирать, город-то растет. В конце концов плюнули да так и оставили, без стены. Мешает только.
— А нападет кто? — удивился Теомир. — Как же без стены-то?
— А кто нападет? — насмешливо спросил незаметно подъехавший сзади Кархат. — У дикарей северных кишка тонка с империей связаться, да и перебираться через Ручейницу к северу от Талазены — то еще приключение: бродов нет, река широкая, течение сильное. Пиратов давно повыбили — к югу империя, к северу — патрули Майно, прикрывающие Закатную бухту. А из Граша сюда веселым компаниям добраться сложно. Кроме того, племенам выгоднее покупать здесь оружие, а воевать с Империей на юге.
— Но... но ведь Талазена — часть империи? — от удивления Теомир даже начал заикаться. — Как... как же покупать... и воевать?..
— Да местные купцы маму свою продадут, если двести процентов навару получат, — презрительно сплюнул караванщик.
— Я ведь уже рассказывал. Талазена — почти независимый город, — напомнил Тилос. — Подати она платит исправно, но если император слишком сильно станет на нее давить, она, пожалуй, и отделится. И денег у нее хватит, чтобы сильную дружину наемников собрать. Империя, конечно, ее завоевать обратно сможет, да только получит она пепелище на месте города — а что толку от пепелища? На нем торговля не идет.
— Точно, — согласился Кархат. — Говорили же тебе, посланник, что трухлява ваша империя. Нам даже и побеждать-то ее не придется, сама скоро рассыплется. А уж там мы подберем, что останется.
— Откуда ты знаешь, что я посланник? — тихо спросил Тилос, полуприкрыв глаза. Заграт нутром почувствовал его напряжение. Он осторожно подтянул к себе лежащий рядом посох и поудобнее перехватил его. Ох, многовато охранников рядом. Разве что вспышкой оглушить да надеяться, что защиты от нее не припасли...
— Да брось ты, Тилос, — отмахнулся от него Кархат. — Видел я тебя в Граше у палат Великого Скотовода. Брат у меня частенько по государственным делам ездит, многих в лицо знает, вот и тебя мне указал. Я, правда, сразу не припомнил, давеча вот только всплыло...
— Так, — грустно произнес Тилос. — Я-то думал, что хитер и скрытен. А меня, оказывается, каждая собака знает.
— Надеюсь, собакой ты не меня назвал, — помрачнел караванщик. — Да ты не бойся, я не трепливый. Знаешь что, посланник, теперь, когда у тебя хозяина нет... Да что ты так дергаешься, новое солнце над Серым Княжеством наверное, и в Граше видели! Ну вот, с мысли сбил. В общем, что делать-то собираешься?
— Не знаю, — бесстрастно ответил Тилос, закаменев лицом.
— Да ты не подумай, что я тебе невесть что предлагаю, — заторопился караванщик. — Брат просто мне сказал, что толковых людей не хватает, и посылать-то с заданиями некого. Мускулистых парней у наших Повелителей Ветра полно, да толку от них чуть. Если что, я через осьмицу назад пойду, так давай со мной, а? И тебе непыльную работенку найдем, и ты про меня потом не забудешь...
— Хитришь ты, брат Кархат, — в упор посмотрел на него Тилос. — Сдается мне, что нет у тебя никакого брата. Думаю, и сам ты не просто купец, а с заковыринкой.
— Ну и что, если так? — отмахнулся караванщик. — Точно тебе говорю, не последним человеком станешь. Я ведь знаю, что ты слово держишь, и перекупить тебя невозможно, тебя в Канцелярии сильно за то уважают. Не любят, да, но уважают. И переговоры вести умеешь. А теперь старому хозяину верность хранить не надо, все равно нового искать придется. Не в Талазене же ты останешься, — он снова сплюнул. — Не город, а сплошной гадюшник. В других местах так дышать не умеют, как здесь обсчитывают. Да не торопись с ответом. Если надумаешь — всегда рад пособить.
— Не могу... — начал было Тилос, но Кархат перебил его:
— Не знаю, что тебе проку с попутчиков, но и их не бросим. Мне ребята рассказали, как девчонка тогда у костра Буталака на землю уронила. — Он повернулся к Ольге и подмигнул ей. — Эй, девушка, хочешь, к себе возьму? Любимой женой станешь, и телохранитель мне не понадобится. Соглашайся, честное слово, как сыр в масле кататься будешь! Худая ты не в меру, но ничего, быстро поправим...
Ольга презрительно фыркнула и уставилась в лошадиную гриву. Караванщик, весело захохотав и не обращая внимания на почерневшего от ярости Теомира, снова повернулся к Тилосу:
— В общем, и твоей компании применение найдем, никто в обиде не останется. Если уж Серому Князю они зачем-то потребовались, нам и подавно сгодятся. Ты подумай, да, хорошо подумай! А пока прощайте, гости дорогие. Скоро город, там пошлины платить надо, так что не до вас. Надеюсь, свидимся еще!
Он прощально махнул рукой и поскакал к голове обоза.
— Вот сукин сын... — восхищенно пробормотал Хлаш. — Сгодимся мы ему, значит. Ну-ну.
— Да уж, — задумчиво согласился Тилос. — И ведь предложение заманчивое мне сделал, да и вам тоже. Канцелярия Великого Скотовода о своих людях заботится, пропасть не дает. Я, пожалуй, действительно задумаюсь.
— А кто такая канцелярия? — робко спросила Ольга. — И великий скотовод?
— Память девичья? — слабо улыбнулся Тилос. — Рассказывал ведь уже. Столетия назад Граш основали кочевники-скотоводы. Овечьи отары — давно уже не главная составляющая их экономики, но формально овцеводы все еще пользуются особыми почестями. У них на гербе даже ножницы для стрижки овец изображены. А повелитель Граша считается владельцем всех отар в стране, всех овец любого племени, пусть и самого независимого. Отсюда и официальный титул — Великий Скотовод. А Канцелярия — вроде совета при нем. Такие люди, которые в основном шпионажем занимаются, внешним и внутренним, да планы разные составляют. Ну, и дипломатией заодно, у них все едино.
— Думаешь, она хоть что-то поняла из того, что ты сказал? — проворчал Заграт. — Ох, только жопа немного зажила, как снова верхом садиться...
Он легко выпрыгнул из телеги и сладко потянулся. Неблизкое путешествие, как ни странно, помогло ему ожить. Тело переполняло упругое нетерпение, и Сила внутри разве что не бурлила и кипела, просясь наружу.
— Ничего, родной, недолго осталось, — ласково сказал ему Хлаш. — Вот прирежут нас в Талазене майновы подсылы — полегче станет.
— Умеешь утешить, крокодил ты наш переросток! — огрызнулся Заграт. — Лучше бы на коня подсадил, что ли...
Талазена, знакомая Заграту лишь по слухам да рассказам немногих побывавших в ней отъявленных путешественников из соседних кланов, началась с одиноких слобод. Домики стояли небольшими группами, иногда обнесенные невысоким частоколом. Большая часть жилищ носила на себе отпечаток временности — хлипкие дощатые стены с узкими прорезями окон, а иногда и без оных, кое-как набросанная солома крыш, на скорую руку собранные из всякой дряни загончики и клетки для домашней живности — уток, кур и мелких черных свиней. Кое-где из окон и приоткрытых дверей валил дым: топили здесь по-черному. Немногочисленные обитатели, испитые, с землистым цветом лица и просвечивающим сквозь драную одежду грязным костлявым телом, равнодушно взирали на проезжающих мимо путников. От слобод к тракту тянулись редкие колеи, изрытые глубокими выбоинами с застоявшейся в них грязью. На всем лежала печать неизбывной нищеты, а вонью даже на расстоянии несло такой, что Заграту приходилось дышать через рот.
Чуть погодя пошли другие дома — не то чтобы побогаче, но в них уже проглядывала честная бедность: за подворьем ухаживал женщины, немногочисленные по дневному времени мужчины сосредоточенно возились по хозяйству, тут и там из крыш выглядывали печные трубы. Чем дальше, тем добротнее становились жилища, тем больше бегало по двору кур и валялось в грязи свиней, тем меньше пахло навозом и гниющими отбросами. Тут и там на плетнях грелись в лучах клонящегося к закату солнца мелкие домашние хищники, называвшиеся, всплыло хамирское воспоминание, кошками. Кошки смахивали на мелких рысей. Заграт подивился, какая от них польза, но тут же вспомнил про бурундуков и крыс. Он облегченно вздохнул про себя. Видимо, беспросветная голытьба, готовая продать родную мать за медный грош, ютилась преимущественно на дальних окраинах. Скрываться в городе наверняка проще, чем показалось с первого взгляда.
Ненадолго задержались на заставе, чтобы заплатить въездную пошлину. Заграт презрительно хмыкнул — достаточно съехать с дороги на полсотни саженей и поплутать огородами, чтобы без проблем обойти любой дорожный пост. Может, раньше, когда вокруг тянулась голая степь — лес заканчивался верстах в двадцати от города — таких хитрецов и удавалось отследить, но сейчас, когда город давно выплеснулся за старые границы... Впрочем, настроение орка слегка изменилось, когда стражник предупредил о страшных карах за утрату въездных жетонов.
— Без жетона любой трактирщик на вас в управу донесет, — хмуро сообщил он. — А не вернете, когда из города поедете — такую пеню заплатите, что без штанов останетесь.
— А ну как потеряем али покрадут? — удивился Заграт. — За воров местных мы тоже отвечать должны?
— Ваши проблемы, — огрызнулся тот. — Не будьте лопухами, тогда не покрадут. А мое дело предупредить.
— Интересно, а что если его подделать? — вслух удивился Заграт, разглядывая невзрачную деревянную бляху с выжженным на ней непонятным значком. — Раз плюнуть ведь...
— Они зачарованы, — сообщил ему Хлаш. — Сам, что ли, не чувствуешь? Каждый колдун из тех, что на городскую управу работает, свой почерк имеет, а на заставах такие сидят, кто сам не колдует, но магию чует. Подделаешь — наверняка поймают, а уж тогда скажи спасибо, коли живым отпустят. Так что не советую.
Действительно, теперь шаман обратил внимание на исходящий от бляхи легкий запашок незнакомой Силы. Он разочаровано сплюнул на землю и спрятал бляху поглубже. Может, и без нее обойтись можно, но лучше не рисковать лишний раз.
Оставив обоз Кархата на заставе, Отряд двинулся по улице, в которую плавно перешел тракт. Как и в Хамире, она шла в окружении высоких плотных заборов. Видимо, здешняя публика не доверяла приезжим и старалась отграничиваться от них получше. Впрочем, улицы оказались заметно шире хамирских, даже на боковых ответвлениях могли свободно разъехаться три телеги.
Вскоре Тилос свернул с главной дороги в какой-то проулок.
— Сейчас доберемся к верному человеку, — пояснил он, не оглядываясь. — В трактирах нам появляться не с руки, мало ли на кого нарвемся. Передохнем день-другой и дальше двинемся.
— Куда — дальше? — поинтересовался Заграт. — На север к Замку теней? На юг в Золотую Бухту? Или через море двинем? Ногами по воде пойдем или плот свяжем?
— Там увидим, — не среагировал на сарказм Тилос. — Да, вот еще что. Не в тюрьму едем, но за забор выходить не советую. Работники у того человека надежные, но даже за соседей не поручусь. Смотреть здесь нечего, весь город такой: амбары да глухие стены. В иных местах и собак могут спустить, если шляться вокруг начнете. Ясно?
