— А у вас разве не наказывают за это?
— Круговая порука, солнышка, вещь крайне прочная. Да и наказания — так себе. Похоже, что под себя законы принимали. Ну а уж если у тебя есть власть — то и подавно — твори, что хочешь, и ничего тебе за это не будет, даже если и поймают — так, слегка пожурят, да на какую-нибудь другую должность на время переставят, чтобы пригасить интерес, а потом всё по новой, — я махнул рукой, эмоциями стараясь передать, что бороться с этим бесполезно.
— У нас бы на рудники загнали или в лаборатории сдали.
— Потому мне здесь больше нравится, чем в родном мире. Да, тут нет компьютеров, интернета, мягкой туалетной бумаги или фруктов, доставленных с другого края мира, но тут нет и презрения к каждому, кто слабее тебя, и преступники реально получают наказание, и к разумному относятся с уважением и не лезут к нему в душу. Знаешь, предложи мне кто-нибудь отмотать время назад и сделать всё по-другому — я сделал бы всё точно так же. Кажется, Эрдигайл для меня стал гораздо роднее Земли, словно с самого начала я там был чужаком.
Я мотнул головой, отгоняя мысли о непатриотичности и прочем бреде, и обнял Кейт. Кицунэ прильнула ко мне, молча обняв в ответ. Она знала, что сейчас не нужно слов — и хранила молчание, только довольно взмуркивала, когда мои пальцы пробегались вдоль её гибкой спинки.
— Расскажешь, где так изгваздакаться успела? — я провёл пальцами по щеке девушки, стирая длинную полоску маслянистой пыли.
Глаза кицунэ вспыхнули азартом и восторгом.
— Идём, покажу! — И, схватив меня за руку, потащила прочь из купальни — совсем как тогда, в Эри-Тау, получив в распоряжение мастерскую. По пути красавица увлечённо сыпала всевозможными терминами, обильно сдабривая их восторженными ахами, и буквально вибрировала всей поверхностью ауры, выражая радость, восторг, любопытство и желание работать.
На ходу Кейт набросила одну лямку комбеза на плечо, проигнорировав ту сторону, которой мешалась рука, тянущая меня. Вид, откровенно говоря, получился до невозможного красивым и вызывающим плохо контролируемое желание, наверно, именно поэтому я просто пропустил мимо ушей большую часть того словесного ливня, что опрокинула на меня юная кицунэ: сложно думать о чём-то ещё, когда то и дело в поле зрения нагло впрыгивает нежно-розовая ягодка соска, венчающая собой великолепную упругую грудь.
— ...астик. Что скажешь?
— Ась? — Я захлопал глазами, стараясь сбросить с себя остатки медленно тающего очарования.
— Ты хоть что-нибудь из сказанного мной слышал?
— Каюсь, — сознался я. — Магия твоей груди полностью завладела моим вниманием.
Кейт, непонимающе похлопав густющими ресницами, осмотрела себя и таки нашла источник моего залипания.
— Грудь как грудь, — непонимающе пожала она плечами, — что в ней магического?
— Совершенство, — лаконично отрезал я, продолжая любоваться действительно шикарным для любого, кому не безразличны женщины, видом.
— Саш... Тебе правда настолько нравится?
В глазах — недоверие. На лице — удивление. Милое сочетание, вкусное.
— Стал бы я лгать любимой женщине.
А как Кейт умеет краснеть — просто песня!
Хмыкнув, кицунэ набросила висящую лямку и скрыла от меня источник чистого эстетического удовольствия.
— Успеешь ещё насмотреться, — резюмировала она с труднопонимаемой улыбкой. — Так повторить тебе то, что прослушал?
— Конечно, — я плюхнулся в ранее незамеченное кресло. Прямо перед нами крутилась проекция уже другой детали. Она то становилась в некоторых местах совсем прозрачной, то обрастала сеткой полигонов, то начинала заполняться по слоям — ну натурально 3D-рендеринг, как я его помню.
Кейт набрала в грудь воздуха, словно собираясь говорить долго и нудно, на миг замерла, а потом махнула рукой:
— Пожалуй, расскажу попроще, а то уснёшь от терминов, часть из которых я и сама только сегодня узнала.
— Как пожелаешь.
— В общем, ты не мог не заметить, что меня впечатлил твой голем. И — я решила попробовать собрать себе аналогичного защитника — в легендах говорится, что некоторые разумные могли делать не только автоматизированных големов, но и практически живых, умеющих думать, принимать решения, учиться в процессе существования. Естественно, никаких упоминаний об используемых методиках не дано, но это и не важно. Современные големы используют в качестве альтернативы разуму наборы инструкций, вкладываемых в них посредством команд и поведенческих алгоритмов, нанесённых на специальные пластины, — кицунэ довольно прищурилась, явно наслаждаясь собственной речью.
— Но это дело десятое, на самом деле, — продолжила она. — Аллана оказалась настолько любезна, что разрешила обучиться работе с примитивом объёмного моделирования. Подумать только, самые мощные и современные расчётчики, что есть в Эри-Тау, на решение обсчёта материалов и параметров любой неподвижной части тратят времени столько, сколько... — увлёкшаяся девушка в задумчивости закусила губку, пытаясь подобрать сравнение. Махнула рукой. — В общем, здешний примитив за это время способен спроектировать и модель, и подобрать и просчитать все возможные характеристики материалов, включая их поведение в различных средах, и предложить альтернативные решения!
— Здорово же! И каковы результаты?
Кейт смущённо зарделась:
— В общем, пока обучалась работе с примитивом, сделала несколько набросков голема-защитника. Хотела сначала двуногим сделать, но никак не получалось выставить корректный центр веса — или низкая мобильность получается, или заваливаться начинает. Даже Чука смоделировала, но и он почему-то никак не хотел держать равновесие и при первых же прогонах в имитации движения падал. Аллана предполагает, что твой голем держит равновесие за счёт сверхсложной системы гироскопов и центров активного модулирования гравитации. А потом я вспомнила о шагоходах. И — вот первая модель, не падает, равновесие держит, скорость движения — двадцать семь лиг в час налегке, двадцать — если будет нести груз весом до шестидесяти пяти килограмм. Крупноватый, конечно, будет, но это не критично — твой голем тоже не маленький.
Рядом с просчитываемой моделью появилось маленькое изображение... чего-то. Вытянутое поджарое тело гончей, четыре опорные конечности, длинный хвост и круглая морда, чем-то похожая на шлемы аквалангистов начала двадцатого века. И всё это сделано из металла, цепей, проволоки, шестерёнок и ещё туевой хучи всяческой технофильской требухи, названия которой я никогда не знал и вряд ли узнаю.
— Во-о-от, — протянула кицунэ, наслаждаясь триумфом. — Перед тобой — образец ГЗУ-М1 "Глазастик".
— А что значит аббревиатура?
— Голем-защитник универсальный, модель первая.
Почему глазастик — я и сам уже понял: трёхмерная моделька детища Кейт медленно вращалась по горизонтали, и в момент, когда его морда оказалась напротив меня, стали видны семь глаз — шесть по периметру фронтальной части и один, самый большой, по центру.
— Красивый! Лисёнка, у тебя настоящий талант!
— Ньярх! — Кейт едва ли не подпрыгнула от распиравшего её счастья. Всё-таки сколь мало разумному надо, чтобы поверить в свои силы. Да и как не похвалить самого дорогого человека... хм, разумного — в этом мире? Тем более есть за что. Вон, за несколько часов разобралась, не имея ранее подобного опыта, в 3D-редакторе Древних, успела сделать кучу моделей и даже скрафтила полноценную полногабаритную модель голема! Это ж совсем себя надо не уважать, чтобы не высказать более чем заслуженную похвалу.
— Ты настоящая умничка, — я притянул девушку к себе на колени и обнял. — Я бы так не смог, честно.
Кейт вновь покраснела:
— Хватит меня смущать, возгоржусь же и задеру нос!
— Ага, и разговаривать будешь исключительно через губу?
— Именно, — и рассмеялась, звонко, чисто, искренне.
Ещё крепче обняв янтарноглазую, уткнулся ей в шею. От Кейт пахло машинным маслом, металлом и ржавчиной, молодым, здоровым телом и полевыми травами, отвар из которых супруга использует как добавку к мылу. В смеси эти запахи давали странный эффект домашнего уюта и спокойствия.
— Здесь собирать его будешь?
— Нет, — мотнула головой кицунэ, — станция хоть и ремонтная, но нужные сплавы и материалы легче достать и создать в Эри-Тау. Тут есть установки синтеза, но требуют знаний таких, о которых я не имею ни малейшего представления. И учебников, увы, нет. Аллана сказала, что ей не удалось запустить примитивы этих устройств, какие-то неустранимые повреждения ядра. Работать, может, и будет, но не факт, что корректно. А то и вовсе бабахнет так, что от долины и гор один кратер останется.
Я присвистнул, представив нарисованную девушкой картину. Натурально ядрён-батон получается.
— Будешь схемы запоминать или печатать, чтобы собрать уже там?
— Зачем? — искренне удивилась супруга. — Этот примитив не только ведь моделирование обеспечивает, он может и собрать или массогабаритную модель или в заданном масштабе, с полным комплектом всех деталей, выполненную из прессованного порошка. Правда, часть чертежей всё же придётся перенести на бумагу, равно как и расчёт сплавов — боюсь, моя память слишком слаба, чтобы всё удержать в точности и без искажений.
В голове забрезжила мысль. Смутная, неуловимая, но — стоило только перенести вектор внимания на совершенно другую область, как она тут же явилась в разум на коне и во всём белом.
— Аллана?
— Да, администратор Кайна?
— Скажи, любезная, а у тебя, случаем, нет на хранении бесхозного конага или его аналога?
Искин призадумалась на несколько секунд, а после выдала:
— Есть коарх, один экземпляр. Если провести сервисную чистку, настройку и калибровку, может быть использован.
— Эм... А отличия конага от ко... коарха?
— Конаг — персональный модуль связи, навигации, управления, хранения информации, основное назначение — применение исследователями и путешественниками. Коарх — персональный модуль связи, хранения, обработки и передачи информации, имеет специализированные слоты под субпримитивы профессиональных направлений, широко применялся в среде учёных, исследователей и иных сотрудников Храмов.
— Оба-на! Аллана, а субпримитивы у тебя имеются?
— Нет, — безжалостно растоптал мои мечты искин комплекса. — Схемами создания субпримитивов не располагаю, а те, что были в запаснике, непригодны к использованию.
— Почему?
— Носители субпримитивов представляют собой эйдос, формализованный в структуре псевдокристаллического объёма пространства. Время гарантированной работы такого эйдоса — две сотни стандартных лет. Больше не имеет смысла, так как наборы инструкций и внутренние протоколы за этот промежуток времени полностью меняются. Во времена Катастрофы энергия, поддерживающая хранилища субпримитивов и некритичные примитивы, была целиком перенаправлена на устранение угрозы планете. После — некому стало отменять высший приоритет стабилизации и возвращать потоки на место.
Я вздохнул.
— Печально это, Аллана... А скажи, если коарх работоспособен — без субпримитива он может, например, сохранить в себе данные, полученные от примитива, и позже самостоятельно развернуть их? Допустим, далеко отсюда, где нет ни примитивов, ни работающих комплексов?
— В этом и заключается основное предназначение коарха, вложенное в него создателями. Протоколы передачи данных и логика обработки строго стандартизированы, что обеспечивает свободный двунаправленный обмен данными и их обработку. Встроенное проекционно-манипулятивное устройство обеспечивает комфортную работу с имеющимся массивом данных.
Кейт, всё это время сидевшая без единого движения, шевельнулась и посмотрела на меня с молчаливым вопросом. Я улыбнулся — эмоциями передавая — всё хорошо, сейчас увидишь.
— Аллана, могу я тебя попросить активировать и настроить коарх для моей супруги?
— Принято к исполнению, администратор Кайна. Госпожа Кейтерра, прошу — вытяните вперёд руку, удобную для ношения коарха.
Снова немой вопрос от кицунэ — и снова ответ улыбкой: не тушуйся, сделай, как просит искин.
Девушка протянула левую руку в направлении к модели собственного голема. Несколько секунд ничего не происходило, затем вокруг запястья кицунэ разгорелось кольцо синеватого света, разом разрослось в толщину и выросло до цилиндра, скрыв под собой конечность до локтевого сгиба. Внутри замелькали вспышки разнообразной формы и на различной глубине, всевозможных цветов и оттенков.
Длилось сие действо порядка десяти секунд, после чего световой цилиндр исчез, а искин сообщила:
— Снятие биометрических параметров завершено успешно. Определёны лимиты массы и размеров. Желаете выбрать оформление или оставить в стандартном виде?
Кейт с загоревшимися глазами подалась всем телом вперёд, едва не выскочив из моих объятий:
— А можно всё посмотреть, госпожа Аллана?
— Конечно. Стандартное оформление, — вокруг руки Кейт возник образ длинного наруча тёмного цвета. — Так же доступны укороченные варианты, сокращение длины не влияет на функционал. — С периодичностью в несколько секунд объёмное изображение стало меняться, предлагая форму коарха во всевозможных вариантах браслетов.
Впрочем, кицунэ на красявости как-то не очень реагировала, и очень быстро остановила свой выбор на наруче в длинной в полторы ладони, толщиной в мизинец, изукрашенный замысловатым плетением абстрактного узора. Цвет материала оказался удивительным тускло-сиреневым с вкраплениями рыжины в глубине канавки узора.
— Подгонка под параметры потребует некоторого времени, предварительно — порядка одних стандартных планетарных суток. Приемлемо?
— Конечно, госпожа Аллана, — девушка расплылась в довольной улыбке, буквально заставив кипеть пространство вокруг от эмоций счастья и приятного удивления.
Встав с кресла и поставив кицунэ на пол, я потянулся.
— Солнце моё, как думаешь, переход уже всё, каюк, или ещё можно попробовать вернуться?
Артефактор задумчиво закусила губку.
— Думаю, уже нет смысла. Помнишь, в форпосте предупреждали, что ветер стихает только на несколько дней весной и осенью? Я посчитала, и если правильно поняла, последний день был вчера.
— Ну и ладно, рискнуть и самоубиться как-то совсем не хочется, тем более столь экстремальным способом.
Приобняв кицунэ за талию, слегка подтолкнул её в сторону входного пандуса.
— У нас тут ещё святилище души не отремонтировано, да и вообще — думаю, мы заслужили медовый месяц, а то и несколько, — я подмигнул Кейт. — Так что предлагаю сейчас прогуляться снаружи, искупаться в той чудесной заводи, да кое-что посадить, я как раз присмотрел удобное местечко, — вновь подмигнув вполне довольной моим решением кицунэ, я нащупал в кармане осколок портала. Прохладный материал приветливо толкнулся в ладонь волной тепла.
На душе стало легко-легко, и удивительно светло. Наверно, так и ощущаешь себя, понимая, что этот мир тебя принял и помог найти себя.
Прижавшись к горячей руке Лисёнки, я довольно улыбнулся.
А жизнь не такое уж и гуано, как ни крути!
