Напоследок я бросила взгляд на постамент. Мэл слушал какого-то парня и кивал, соглашаясь с его словами. Обожемой! Еще минута — и сердце сломает ребра. Сил моих нет пялиться безмозглой овечкой!
И тут Мэл обернулся. И увидел меня. И перестал улыбаться. И вселенная перешла в иное измерение.
Где-то там, в четырехмерии, оставшемся на краю сознания, Дэн окликнул товарища и нахмурился, поняв, куда направлен его интерес, а Макес ловко переключил на себя внимание парней на постаменте, став центром шумного сборища. Где-то там студенты растекались ручейками по коридорам, чтобы, добравшись до аудиторий и кабинетов, отдаться во власть учебной стихии. Я же, позабыв обо всем, отдалась во власть взгляда Мэла, чувствуя, как наливается лихорадкой тело.
К горлу подступил комок, и дышалось часто и прерывисто, отчего грудь вздымалась, точно после забега. Сумасшедше стучало в висках, и щеки стали горячее плиты в кухонном блоке. А Мэл стоял вполоборота и смотрел, не отрываясь: не равнодушно и не с угрозой, не с презрением и не с насмешкой.
Сделай уже что-нибудь! Покажи, чего от тебя ожидать и как быстро убегать, ища место, где спрятаться.
И Мэл почти сделал. Уверена, он хотел показать, но тут рядом с ним нарисовалась какая-то девица и приобняв, поцеловала в щеку.
Я проморгалась, пытаясь выгнать непрошенную песчинку из нашей с Мэлом вселенной, но навязчивая мелочь не желала убираться восвояси, возвращая на бренную землю. Уши обрели способность слышать, а зрение — видеть прочие предметы помимо парня.
Рядом с ним стояла Эльзушка и игриво тормошила, говоря что-то с ослепительной улыбкой.
Рядом с Мэлом появилась Эльзушка! Чертова египетская кошка с облезлым хвостом.
Не добившись от парня вразумительного приветствия, Штице посмотрела в ту же сторону и, встретившись со мной глазами, приподняла удивленно бровь, а Мэл, продолжая смотреть на меня, притянул девицу за талию. Гляди, Папена, чего лишилась! А ведь на её месте могла быть ты, и даже больше: я мог целовать тебя на виду у толпы, — кричал его жест.
Эльза, не теряя времени, прижалась к парню с видом победительницы, обскакавшей прорву неудачниц, и бросила в мою сторону взгляд, исполненный превосходства.
Они так и удалились из холла в обнимку — теснее некуда. Мэл забросил сумку на плечо, а Штице несла супермодную авоську, стуча сапожками в облипку. Свита Эльзы двинулась за воссоединившейся парочкой на почтительном расстоянии.
Очнувшись, я прижала пальцы к занывшим губам. Не почувствовала, когда успела искусать их — до боли, до металлического привкуса на языке. Заметил ли кто-нибудь мой глупый вид? — оглянулась по сторонам. Напрасное беспокойство — до серой крыски никому не было дела.
Шумная компания, облюбовавшая святого Списуила, начала редеть, и постамент опустел. Что ж, и мне пора на консультацию. Осталось пять минут до звонка.
16.2
Суровая необходимость присутствия на консультации по предмету, в котором я ничегошеньки не понимала, вынудила добежать до аудитории, вместо того, чтобы спасаться позорным бегством, например, на чердак. Все секции были заняты, и припозднившимся студентам приходилось втискиваться или утрамбовываться — насколько позволяла наглость.
Я растерянно взирала на помещение, битком набитое охочими до сессии товарищами. Свободные места отсутствовали.
— Эвка! — закричали сверху. — Иди сюда!
Зовущим оказался Капа, махавший рукой, как мельница, с последнего ряда. Какое облегчение, что не придется приставать с просьбами о швартовке у кого-нибудь на коленях! Забравшись на самый верх, я пристроилась на краешке скамьи.
— Неужели все с нашего курса? — спросила у соседа, подразумевая море студентов, вылезших из ниоткуда как тараканы и заполонивших аудиторию.
— Вавилонское столпотворение с учетом того, что после каждой сессии кого-нибудь отсеивают, — хмыкнул парень. — Некоторых только во время экзаменов и вижу. Ты где пропадала?
— Я? Нигде. По-прежнему в общаге. Готовлюсь к экзамену.
— Понятно. А то у тебя тихо, значит, думаю, нету дома. И твой головастый тоже пропал.
Ох, балда садовая! Радик вчера не пришел на ужин, а я не удосужилась вспомнить о парнишке, занятая мировыми проблемами. Вдруг с ним что-нибудь случилось? Даже если меня уволят за прогул, обязательно сбегаю в архив и спрошу Швабеля Иоганновича о племяннике.
— Как Сима? — спросила я шепотом, потому что пришел преподаватель, и следом прогорнил красивый печальный звонок. Мотивчик попал в точку — мое настроение плескалось на минусовой отметке.
— Сносно. Готовится, хочет сдать символистику. Стопятнадцатый — нормальный мужик, организовал Симону сессию по индивидуальному графику.
— Это хорошо, что Сима держится. Он не против, если я приду в гости?
— Против, — покачал головой его братец. — Пока не хочет. А ты бы на его месте согласилась?
Хотела бы я, чтобы мое обезображенное шрамами лицо видели другие? Чтобы всплескивали руками, жалели, ужасались, перешептывались за спиной? Еще не скоро Симу перестанут ранить направленные на него взгляды.
Решив дать парню отсрочку для осознания того, что недостатки во внешности не важны, я раскрыла тетрадь. Сегодня преподаватель разбирал задачу, являющуюся основной для комплекса примеров, заданных к сессии.
"Рассчитать и изобразить в векторной форме наиболее удачное расположение в комнате пяти мешочков с ядовитым снадобьем, воздействующим на кроветворную систему объекта путем вдыхания испарений. Начальные условия: площадь помещения — 12 кв. м., высота помещения — 3 м., скорость насыщения ядовитыми парами — 0,04 куб. м./час; интенсивность угнетения — разрушение эритроцитов 1,2 от общего уровня за сутки, торможение синтеза гемоглобина 2 г/л в сутки, время воздействия — две недели. За конечную точку взять остановку сердца объекта. Принять организм объекта женским, стандартным. Общую массу снадобья, распределенную равномерно по мешочкам, считать величиной неизменной, равной по силе воздействия семи висорическим единицам".
Итого, одним примером препод охватил целый подкласс разнообразных задач о порче. Семь единиц по стандартной шкале — это не хухры-мухры. Завистница или конкурентка раскладывает в комнате жертвы убийственное снадобье, и день ото дня несчастная чахнет и угасает, пока через две недели по условиям задачи на пол не рухнет хладный труп. Если же злодейка окажется простушкой вроде меня и не рассчитает в векторной форме эффективное расположение мешочков в углах, то жертва будет мучиться или долго, или мало, что вызовет подозрения в насильственной смерти. А вот двух недель вполне достаточно.
Шутка. Черная несмешная шутка расстроенного человека. Впрочем, не стоит терзаться. Надо радоваться, что встреча с Мэлом прошла ровненько, без острых углов. За небольшим исключением — Эльза мгновенно догадалась, что меня и Мэла связывает нечто большее, чем обычные "привет-пока" однокурсников, и при случае не преминет подколоть. Кстати, она сейчас, наверное, греется под боком у Мэла и, успев соскучиться по парню, заливает в уши сентиментальную чепуху, отвлекая от консультации.
Вытянув шею, я обежала взглядом ряды, пытаясь найти парочку. Египетская облезлость восседала в секции у стены в окружении подружек. Где же Мэл?
Обзор пошел по второму кругу, как вдруг меня словно толкнуло в бок, заставив повернуть голову.
В соседней секции у окна параллельно мне сидел Мэл, и единственное, что нас разделяло, был лестничный проход. Поигрывая пером, парень смотрел на меня так же, как в холле, и мне поплохело. Если внизу, у раздевалки, неопределенность его взгляда запутала и внесла сумятицу, то здесь, в переполненной аудитории, я испугалась.
Мэл непредсказуем. Определенно, он что-то задумал. Не для того он оторвал танцоршу от себя и взобрался наверх, чтобы внимать в оба уха преподавательскому бормотанию. Ой, мамочки!
Сердце упало в пятки, а картинка поплыла перед глазами. Чтобы укрыться от пронизывающего взора, пришлось в срочном порядке закрыться ладонью, подперев голову рукой. Но прятки не помогли. Я чувствовала каждой клеточкой, что Мэл безотрывно смотрит на меня.
— Преобразуем дифференциальное уравнение второго порядка... — монотонно бубнил препод, стуча мелом по доске.
Уравнение? Кажется, кого-то хотели отравить, — в памяти всплыл обрывок задачи. В комнате большей в два раза, чем моя швабровка, и с высокими потолками.
Почему он сидит рядом, в трех шагах? Он же ушел из холла с Эльзой. Почему смотрит непонятно и оттого зловеще? Уж скривился бы или поджал губы, и я сразу пойму, чего ожидать.
Черт, руки дрожат. Отбросив перо, я спрятала вспотевшие конечности под стол и делала вид, что ужасно заинтересовалась каракулями, которые карябал Капа в тетради.
Не обернусь и не взгляну на тебя! Больно надо. Ты — сам по себе, я тоже птица вольная, независимая.
Все-таки не выдержала и отругала себя за слабоволие.
Мэл, как и я, отложил перо и, игнорируя пояснения о ходе решения задачи, смотрел в мою сторону. Как же нервировал его ровный взгляд! До неожиданно возникших колик в животе.
— В векторной форме уравнение выглядит следующим образом... — рассказывал преподаватель, и на доске потянулись стрелки и переменные.
Препод вошел в раж и, позабыв о наличии тряпки, стирал рукавом пиджака написанные строчки, чтобы занять освободившееся место для новых километровых записей.
Ничего не запомнила и не зафиксировала. В голове сплошной гонг.
Брошу мельком взгляд влево, а в ушах гул: Мэл, не отрываясь, смотрит на меня.
Украдкой гляну в сторону окна — и звуки пропадают, гасимые глазами Мэла.
Давай, зажигай зеленые огоньки, иначе от неизвестности поедет крыша!
— На основании табличных данных строим график в плоскости икс-зет, — вещал преподаватель, стуча мелом по доске.
О чем это он? — в каком-то полузабытье я силилась вспомнить цель прихода в аудиторию. О порче. Да, о ней самой.
Я не свихнусь, не свихнусь, — приговаривала речитативом. Какую бы цель ни преследовал Мэл, ему не съесть меня с потрохами. Подавится.
Начала воспитывать в себе злость. В конце концов, что за детское поведение? Решил взять меня измором? Поджаривает глазками будто на сковородке и радуется, видя, как подпрыгиваю. Вместо того, чтобы расставить точки над i, Мэл надумал поразвлечься. Ну, я ему устрою представление!
И правда, сердитость прояснила голову. Даже задышалось легче, и не тянуло поворачивать шею влево. Чем бы полезным загрузить извилины, чтобы снова не впасть в панику?
Вспомню-ка о цели сегодняшней консультации. То есть о порче.
Порча или vitima*, изучавшая непрямое воздействие на живые организмы, считалась одним из спорных разделов элементарной висорики с моральной и этической точки зрения, и в правительстве не прекращались ожесточенные дебаты о целесообразности изучения этого направления. Покуда политики не определились, чего в данной области науки больше: пользы или вреда, — vitima развивалась стремительными темпами, разделившись на две ветви и паразитируя на достижениях символистики, теории заклинаний и теории составов и снадобий.
Порча на расстоянии, основанная на ритуалах над вещами, фотографиями и прочими принадлежностями (к примеру, над следом от ноги или складками на простыне после сна), разбивалась о преграду в виде дефенсоров*, потому что суть обряда состояла в направленном внушении, программирующем организм на смерть, болезни, несчастья, безбрачие и так далее. Зато от порчи с помощью подклада не были застрахованы ни висораты, ни невидящие, при этом в качестве подклада использовались как смеси, так и всевозможные предметы.
Взять, к примеру, подарок близкой подруги — перо. Не стоит недооценивать дарительницу, приписывая ей добросердечие и симпатию. Наверняка подружка извелась ревностью и тайной любовью к вашему парню. Соответствующий наговор в комплексе с обвязыванием пера наузами* из волн приведет к раздражительности и нервозности, и, однажды вспылив, вы разругаетесь с парнем из-за чепухи, которая послужит причиной расставания. А обиженного ухажера подберет подруга — она не гордая. В данном случае надо порадоваться, что у нее хватило ума не сделать наговор на смерть.
Поэтому нужно жить с оглядкой на врагов и друзей. Булавка, воткнутая в дверной косяк жилища, или странный гнутый гвоздь, который еще вчера не лежал на подоконнике, или пучок связанных куриных перьев под подушкой — любой из этих предметов может быть подложен недоброжелателем.
В далекой давности порча относилась к черному и темному колдовству, преследуемому и каравшемуся с особой жестокостью, а в наши дни ученые и энтузиасты-любители, пользуясь заминкой государства, создали бесчисленное количество рецептур смесей, равно как и ритуалов с наговорами на вещи. Негласным лозунгом vitima стал: "Быстрее, надежнее, незаметнее". Чем еще объяснить нездоровый интерес к порче, как не заложенной в человеке неискоренимой тягой к грязным и отвратительным делишкам?
Пока политики спорили до хрипоты на бесконечных заседаниях об актуальности порчи, Первому департаменту было поручено держать руку на пульсе научных разработок и любительских изысков с правом поимки ослушников, использующих vitima в преступных целях. В институтах об этой области элементарной висорики давали необходимый минимум знаний.
"Слепым", подвергшимся воздействию порчи, приходилось сложнее, чем висоратам. Если человек, видящий волны, мог заметить вис-возмущение вокруг подозрительного предмета, то слепошарый бездарь вовек бы не догадался, что непонятная хворь одолела его из-за горшка с геранью, подаренного завистливой соседкой с верхнего этажа. Так что в переполненной аудитории, среди отпрысков висоратского общества, лишь я не увидела бы наведенную порчу и провалилась бы с треском, надумай кто-нибудь испытать меня. Но, видно, ни у кого не возникало сомнений в моей принадлежности к избранным.
Итогом решения задачи стал начерченный на доске трехмерный график со сложным переплетением ломаных. В моей же тетради не написалось ни строчки, а в голове не отложилось ни слова из сказанного преподавателем. Наверное, Мэл тоже не записывал, но глядеть в его сторону я не решалась. Одно радовало: переключившись на размышления о нелегкой доле среди висоратов, мне удалось на какое-то время забыть о нем.
Едва прогорнил звонок, непослушные руки начали запихивать тетрадь в сумку, а ноги приплясывали от нетерпения, чтобы поскорее сбежать от непредсказуемого товарища. Как назло, замок переклинило, и пока я суетливо возилась, пропуская студентов, аудитория стремительно пустела.
Настороженный взгляд влево показал, что Мэла смыло волной убегающих. Ну, конечно, ему нужно наверстывать упущенное с Эльзушкой. Из последних фавориток парня лишь она зарекомендовала себя преданной и верной, в отличие от Изабеллы и меня, и поэтому может рассчитывать на награду.
Закрыв, наконец, заевший замок на сумке и изругавшись на тысячу рядов, я побрела к двери и, выйдя в коридор, повернула направо. Моя дорога лежала в деканат, к Стопятнадцатому, в отличие от толпы однокурсников, ринувшихся по левой лестнице, чтобы занять очередь на защиту работ по элементарке.