— Конкретнее!
— В программу обучения экипажей входят практические занятия по регулировке машины и вождению, причем практические занятия начинались с изучения и вождения танка «БТ-7М», и только затем экипажи переходили на танк «Т-34». Часть занятий производится непосредственно на рабочих местах в сборочных цехах отдела «100» группами по 15 человек. Для проведения этих занятий привлекаются наиболее квалифицированные работники «Завода № 183» и военной приемки ГАБТУ КА.
Уже конкретно заинтересовавшись, аж на кресле задом заелозив:
— И много ли таким макаром танкистов подготовили?
— За прошлый год — 399 человек среднего и старшего начальствующего состава и в данный момент продолжают обучаться еще 126.
Вспоминаю рассказ того же ветерана из сборника Драбкина:
«Батальон готовил маршевые роты, поставляя единовременно три роты с промежутком в пятнадцать дней. Т-34 сами собирали на заводе под руководством классных мастеров. Выполняли любую черновую работу. Каждый командир танка, а их в роте десяток, получал корпус танка, расписывался за него и доводил до конца на конвейере. Все вместе его собирали, и кто его не успел изучить — изучал на месте. Считаю, это был высший класс подготовки! Знание самой машины, ее устройства, ее эксплуатации, управление огнем, вождение с боевой стрельбой днем и ночью… И на все это предписывалось всего два месяца подготовки. На заводе танкист познавал свой танк. Там же остальные члены экипажа набирались ума и тренировались. Мне просто повезло, что я попал в тот батальон…».
Ну, а что?
Это пожалуй выход!
Вот только «с нуля» готовить танкистов, затем танковые экипажи и, наконец танковые части — это очень долго. Кровь из носа, но где-то надо взять же готовых, из которых можно было бы за пару-тройку месяцев переобучив, сформировать перед Продолженной финской войной хотя бы с пяток (а лучше с десяток!) боеспособных танковых бригад. А перед Великой Отечественной, формирование танковых бригад надо поставить на поток…
Кровь из носа надо!
Память услужливо подсказывает:
В самом начале войны, с подготовленным кадрами на новейшие танки — было так критически плохо, что после битвы при Сенно, пришлось формировать батальоны тяжелых и средних танков — из курсантов и преподавателей военных училищ.
Из командиров, стало быть…
Нет, это тоже не выход — а кто будет будущих командиров учить?
…Погодь!
Училища трогать нельзя — согласен. Но у тебя приблизительно двадцать тысяч танков (точное количество, ещё никто из современных мне историков — достоверно не подчитал), объединённых в части и подразделения во главе с командирами…
Так неужели, из последних — не наберёшь экипажей на полторы тысячи новых танков?
Из командиров?
— Федоренко! А напомни-ка мне, сколько у нас в бронетанковых войсках народа?
Не задумываясь, тот отвечает:
— По списку должно быть шестьсот пятьдесят тысяч двенадцать бойцов и командиров, тов… По факту же — чуть меньше полумиллиона.
Кстати, отличная память — вовсе не признак большого ума. Часто совсем наоборот — об памяти аутистов (страдающих дебилизмом в лёгкой форме), например — ходят легенды.
— А сколько из них командиров?
— Требуется 81 280 человек, в наличии же — всего 65 012… Некомплект, тов…!
От услышанной цифры, я малость обрадованно опешил:
«Шестьдесят пять тысяч с лихуем, уже готовых танкистов?! Ну нифигасе… Так это же тринадцать тысяч экипажей «КВ»! Или, шестнадцать тысяч — «Т-34». Да мне такого количества танкистов на всю войну хватит! Если с умом подойти, конечно…».
Довоенный кадровый командир-танкист изучал все виды танков, состоявших на вооружении РККА. Два года в училище его учили водить танк, стрелять из его огневых средств и, разумеется — давали знания по тактике танкового боя. Фактически из танкового училища выходил специалист широкого профиля — командир боевой машины, способный выполнять обязанности любого члена экипажа своего танка и обеспечить его техническое обслуживание.
Это же…
Профессионалы!
Нет, не так: это же…
ЗОЛОТО!!!
Тактика боя пехоты Красной армии осталась неизменной с Первой мировой войны — причем ее самого начала, когда даже французы ещё в красных штанах ходили. По противнику ведется огонь артиллерии (в лучшем случае), затем со штыками наперевес и с криком «Ура!» на его позиции бежит густыми цепями пехота…
А уцелевшие пулеметчики противника выкашивают эту пехоту как косарь траву!
Атака захлебывается, артиллерия снова ведет огонь, а затем опять с криками «Ура!» и так до тех пор — пока пехота не сточится «в ноль». Дивизии отводятся в тыл, пополняются и всё начинается сызнова…
И недостреленные Сталиным советские генералы такую тактику пехоты перенесли и на танковые войска. Только вместо «живой силы» — быстроходные керосинки, а вместо вражеских пулемётов — 37-ти миллиметровые «дверные колотушки».
Если даже набравшись за три года боевого опыта, в конце войны зачастую воевали вот так:
«Выскакивают на открытое место, а немцы их начинают избивать. Один сгорел, другой, третий. Они назад. Никому гореть не охота. Значит, один раз откатились обратно. Проходит некоторое время, опять собирает командир бригады: «Повторить атаку». Опять пошли вперед, опять потери, опять откатились. Третий раз: «Родина должна сегодня дать салют в честь нас! Мы должны взять Мемель! Наши соседи уже в Мемель ворвались, а мы все на месте топчемся! Зеленая ракета — в атаку!». Пьяный… любил комбриг это дело… Ребята говорят: «Опять гореть будем. Надо сначала артиллерией немцев обработать. А он безрассудно гонит в атаку». Пошли в атаку третий раз. В общем, некоторые танкисты люк на дне откручивали, экипаж высыпался, а танк шел и сгорал. За три атаки роту танков положили.
Вообще, как танкисты горели, это страшное дело… Черные, обгоревшая кожа свисает клочьями, а как они кричали… Ужас!
Когда этот командир попытался погнать бригаду в четвертую атаку, один комбат достал пистолет и сказал: «Еще раз в атаку пошлешь — расстреляю. А мне все равно — сейчас сгореть или в штрафную»77».
То, что тогда говорить про 41-й?
Из-за проблем с радиосвязью, в танковых войсках действует принцип управления в бою — доставшийся по наследству от троглодитов, охотившихся с каменной дубиной на пещерных медведей:
— Делай, как я!
Немецкие артиллеристы-противотанкисты это хорошо знали и на возглавляющую танковую атаку командирскую машину с «фанерной бронёй» обрушивается огонь всего — хоть мало-мальски бронебойного и, она в считанные секунды сгорает факелом вместе с экипажем.
Конечно, без жертв войны не бывает, я это прекрасно осознаю…
Но эти жертвы должны быть оправданы, как минимум — таким же ущербом, причинённым врагу!
А какой ущерб могли нанести «Т-26» и «БТ» — с их 45-ти миллиметровыми «пукалками» и скорострельными винтовками «ДТ», которые чисто по недоразумению прозвали «пулемётами»?
Только экономический, в результате расхода боеприпасов для своего уничтожения,
Так зачем этому золотому фонду РККА гореть в отстойно-картонных лёгких танках, в то время когда новейшие супер-танки гробятся вчерашними колхозными шоферюгами — впервые живьём, а не по фильму «Трактористы» увидели настоящий танк?
Согласен: новейшие советские танки — вовсе не самые лучшие, отнюдь не «непробиваемые»… Но надо отдать им должное: в отличии от лёгких танков, всё же Т-34 и КВ, даже неопытным экипажам из колхозных трактористов — дают неплохой шанс выжить под огнем 37-ми миллиметровых «колотушек», основных на тот момент противотанковых пушек вермахта. И возвращаться из боя, привозя подчас на броне по нескольку десятков снарядных отметин, восхищая друзей и удивляя врагов.
А если посадить в них предварительно натасканных профессионалов-танкистов?
Согласен: германцы со временем научатся бороться с советским толстобронными танками…
Так ведь и, наши танкисты участвуя в нескольких боях и уцелев в них — наберутся соответствующего боевого опыта!
И что немаловажно: финская армия — просто-напросто не успеет найти «методы» против этих стальных монстров.
А «послезнание» услужливо подсказывает вновь…
Уже в конце лета 1941 года, танковых экипажей в РККА — стало намного больше, чем самих танков — даже «лёгких и устаревших». В октябре 1941 года, Сталин дал приказ комплектовать экипажи вновь формирующихся танковых бригад исключительно средним и младшим командным составом.
Именно так, из уцелевших командиров-танкистов 15-й танковой дивизии 16-го механизированного корпуса — в последний момент выведенной из-под угрозы окружения под Уманью, была сформирована танковая бригада Катукова — доставившая столько неприятностей Гудериану. До этого, «Панцер-фазер» про «лучший танк ВМВ» говорил примерно следующее:
«Т-34 это ярчайший пример дикарских технологий».
Или же попросту в упор не замечал, как Франц Гальдер не замечал своего оппонента — Георгия Жукова…
А тут надо же!
Заскулил щеней вмэрлой:
«Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков "Т-34"», — и слёзно попросил Фюрера скопировать «дикарские технологии»!
Это ещё раз говорит о том, что не железо воюет — а человек овладевший им.
Недаром в конце войны, командиры и мехводы тяжёлых «ИС-2» отдельных танковых полков прорыва назначались из офицеров…
Опыт предков — он дорогого стоит!
Хорошенько обдумав задуманное ещё раз, решительно приступаю к его выполнению:
— А теперь пиши следующий приказ, Федоренко.
Категорично и безапелляционно, не давая ни малейшей лазейки отлынить и не допуская двойного толкования, заявляю сперва перечислив все «титулы»:
— Как Председатель Государственного Комитета Труда и Обороны, Верховный Главнокомандующий, Председатель Совета Народных Комиссаров и Народный комиссар обороны… Ты пишешь, Федоренко?
— Пишу.
— Приказываю: снять с вооружения Автобронетанковых войск РККА танки следующих типов: «Т-35», «Т-28», «Т-26», «БТ» всех типов, «Т-37А», «Т-38»… Танкетку «Т-27», в первую очередь. И отправить всё это дерьмо на заводы-производители для утилизации.
* * *
Конечно будь на моём месте другой какой любитель «альтернативной истории», он бы тотчас приказал бы наделать из этих ездящих жестянок всяких-разных эрзац-самоходок. Которые не в атаки ходют — а в засадах сидят и ждут когда ворог подъедет к ним на прямую наводку на выстрел, чтоб выстрелить по нему и сбежать на новое место засады…
«И сим победиша»!
Но я внимательно читал воспоминания ветеранов-танкистов и, прекрасно понимаю, что эта затея обречена на фиаско. Вот, например что пишет о боях под Берлином командир «Су-76», на фронтовом сленге — «голожоппого Фердинанда»:
«Это было числа 14 или 15 марта. Тепло, хорошо было. Просидел я пару дней, отдыхал после госпиталя, а потом опять на машину посадили. Другой экипаж уже, от старого никого не осталось. И 23 марта недалеко от города Хайлигенбайль — не знаю, как он сейчас называется — тяжелые бои были. Там шла железная дорога Кенигсберг — Берлин, и немцы груженные лесом вагоны поставили так, что не пробиться — ни танкам не пройти, ни пехота не может. Под колесами сидят немцы, стреляют. Выковыривали долго их оттуда. И автострада — бетонная, хорошая, автобан немецкий, а в кюветах глубоких — 88-миллиметровые зенитные орудия. Страшной убойной силы, никакая броня не держала.
До нас ходили в атаку тяжелые самоходки, 122-миллиметровые. В два захода выжгли их. Приехал Василевский — мол, почему не двигаетесь. Начальство наше сообщает — танков нет, выжгли. Он на наши самоходки показывает — а это что? Командира полка ко мне! Полкана нашего позвали, Василевский ему. Ну, а что подполковник может сделать? Приказал — мол, ребята, надо. Кто вернется живой — награжу.
Пошли. Выскочили — сколько стволов ударило сразу, я не знаю, первая машина взорвалась, а мы вернулись обратно. Тут приказ повторить атаку. Мы опять полезли. Короче говоря, я только помню вспышку перед глазами — взрыв, видно в топливный бак попало. Зад-то открытый у самоходки, меня или выкинуло, или сам выпрыгнул — так и не помню. Телогрейка загорелась на мне. Хорошо, сообразил, в свою сторону побежал. Там траншеи были. Солдаты меня уронили и начали макать в грязь, погасили. Я еще отбивался, как потом рассказали.
Потом посмотрели — некому уже наступать-то было. Подтянули артиллерию, сровняли с землей там все, что можно. А нас-то сожгли уже. Вот так-то и получилось78».
Если так поступал прославленный маршал Василевский — которого тупым придурком ещё никто не называл…
До меня конечно, никто не называл: я — первый!
…То что говорить о других советских военноначальниках — которых, иначе как этим словом и назвать то нельзя? Которые в начале войны, даже частично бронированный артиллерийский тягач для сорокапяток «Комсомолец» и, тот пытались применить как танк — посылая его в атаки?
Примеры тупой дурости наших отцов-командиров, можно приводить бесконечно:
«Самоходка не предназначена ходить в атаку, как тридцатьчетверка потому, что у них броневая защита, а наша пушка сзади открыта. Но у Григорьевки под Одессой командование приказало нам идти в атаку вместе с танками. К счастью наша батарея в ту атаку не ходила, а так много погорело из полка79».
В общем, ставя в этом вопросе жирную точку:
«Придумали САУ умные(!) люди. Они предназначались для сопровождения пехоты, подавления немецких огневых точек и артиллерийских батарей, уничтожения ДЗОТов и борьбы станками. Наши САУ для этого были эффективны и необходимы. Вся беда заключалась в том, что наши СУ-76 всегда(!!!) гнали в атаку, в одном ряду с Т-34, где мы горели, как свечки. Нередко эти атаки были на сплошное «ура!», без должной поддержки и разведки80».
Так что, не…
Умерла, так умерла!
* * *
Федоренко, от удивления выронил авторучку-наливайку, уставился на меня совершенно круглыми глазами и, было замямлив:
— Конечно, Вам — как Верховному главнокомандующему, видней…
Вдруг как вопиёт, как оглашённый:
— …Но Вы совершаете большую ошибку!
С любопытством смотрю не него, как на редкостно-гадливую нимфузорию через мелкоскоп и думаю:
