— Да я понимаю, — усмехнулся Леша, подходя к брату и тоже заглядывая под капот. — Пятница такая пятница. А нам по времени в принципе самое оно, наверно. Да и против тебя никто ничего и не имеет, само собой. Так даже лучше, может, еще ты что подскажешь, глаз-то лучше наметан на это дело и опыта больше.
— Чем смогу, — ухмыльнулся Андрей.
— Ну да. Тогда, если все выгорит, мы на часок к тебе, потом я родителей повезу. Один фиг, на трассу раньше девяти соваться не стоит.
— Ок. Думаю, нормально будет. Давай я тогда заберу предков, что ли, — предложил парень, понимая, что младшему может быть не до этого. — У вас в воскресенье же гонка еще.
— Забирай, — легко согласился Леша, опускаясь на колени и заглядывая под тачку — как-то не очень нравился ему вид сверху, сбивая с толку и настораживая хитросплетением шлангов. Так что отвечать Андрею пришлось с параллельным заползанием под тачку, все-таки на всякий случай стоило проверить и снизу, не надеясь на то, что у прошлого хозяина было все сделано на совесть. Может быть, конечно, и нет там ничего, а если и есть, то не критично, но рисковать братом не хотелось, да и делов-то, если все в порядке, на полчаса — снять защиту картера, проверить и вернуть все на место. — Надо будет, кстати, потом туда сгонять, как с Импрезой разберемся. Пофотать, да и так...
— Да, это тема, — согласился Андрей. — Как там с Импрезой у тебя хоть?
— Никак пока, — отозвался из-под машины парень, сопровождая ответ бренчанием гаечных ключей и глухим ворчанием в адрес едва поддающихся болтов крепления защиты картера. Можно было, конечно, и сил приложить побольше, срывая к черту резьбы, но мороки по итогу больше. — Я сегодня только договорился, что в свободное от работы время могу ей заниматься на территории сервиса. В паре с начальством, как оказалось, — добавил он с усмешкой.
— Фигасе, — удивился парень, снимая с полки баллончик с "WD"-шкой, но от подколки не удержался. — Как тебя так угораздило? Или будущий тесть решил пообщаться поближе?
— Иди ты, — шутливо послал брата Леша, для верности еще и ногой дернул — вдруг получится зацепить наверняка ухмыляющегося Андрюху. — Не знаю, по каким он соображениям он свою помощь предложил. Я не просил. По крайней мере, такой. Но не отказываться же. И вообще, лучше б "WD"-шку дал.
— Лови. Ты смотри там, аккуратней, — беззлобно посмеялся Андрей, которого все же смешил младший, еще толком не осознавший всю серьезность своего положения. — Тебе надо производить положительное впечатление и все такое...
— Спасибо, — поблагодарил парень, заканчивая свое общение с вредными метизными изделиями. И на всякий случай пояснил, выползая из-под машины: — ну и уж понятно, что матом изъясняться не буду в любом случае. Расписываться в собственной крутости тоже.
— Угу, — кивком одобрил эти полезные мысли старший. — Как-то так.
— Ага, — согласился младший и добавил, указывая взглядом на открытый капот. — Снизу я все что мог, посмотрел, подтянул. Ты, кстати, ее на стенде погонять не хочешь?
— Да лишним бы не было, — согласился парень, усмехаясь тому, как поспешно Леха сменил тему, но решил не заострять. — Ты на следующей неделе сможешь?
— Да должен. Тебя записать как? Чтоб после работы сразу?
— Ага, нормуль. Какой у тебя график работы сейчас?
— Теоретически два через два, но сейчас вот подменился за субботу, считай, на той неделе еще в понедельник работаю. Да и так, наверное, выходные тоже займу, Импрезу буду делать по возможности. С ней все-таки долго придется возиться.
* * *
— Остановите здесь, я передумала, — слегка коснувшись рукой плеча таксиста, попросила девушка.
— Вы уверены? — с сомнением уточнил разговорчивый дядечка, болтавший без умолку всю дорогу от вокзала. — Утро же еще, раннее совсем. Да и выходной...
— Не важно, — отмахнулась пассажирка, потягивая деньги. — Доберусь.
Через пару минут она уже стояла на тротуаре, вдыхая влажный утренний воздух города, который считала родным, с долей любопытства поглядывая по сторонам. За прошедшие годы он изменился... не до неузнаваемости конечно, но этот почти центральный район превратился теперь в причудливую смесь стекла и лепнины еще советских домов, отражающихся в нем. Этого ей было даже жаль — потертого желто-оранжевого цвета старого города, как она называла это про себя, капелек ночного дождя, притаившихся в зазорах белых украшений и имитаций колонн... И все-таки, нельзя не коснуться рукой этих шершавых стен, которые всегда казались той девочке-школьнице из прошлого, теплыми даже сырой осенью...
Иногда бывает так: за окном едва светлеют предутренние сумерки, а спать уже не хочется совершенно. Бывает по разным причинам — то предлагаемые к просмотру сны такие, что век бы не видел, то просто организм выспался под завязку... Да это и не важно.
Важно то особое состояние кристальной ясности сознания, недоступное совам. Только "жаворонки" знают, как много дел умещается в эти утренние часы, текущие лениво и неспешно. Когда весь мир еще только потягивается, а ты уже бодр и готов к чему угодно. И кажется, что прямо сейчас этот мир принадлежит тебе и только тебе, а все остальные — безнадежно проспали все самое интересное.
Он знал, что это время лучше всего использовать на те дела, которые никак не вписываются в обычный режим и требуют предельной ясности мышления и концентрации. Ранним утром легко приходят новые идеи, решаются казавшиеся невыполнимыми задачи... В эти часы легко творить или изобретать что-то новое... А еще, в это время суток несложно разбираться в себе, приводя собственные мысли и чувства в гармонию с мирозданием.
Вот примерно этим парень и решил заняться. Отбросить всю чушь, все сомнения и так раздражавшие его в последние дни мысли и просто получить удовольствие от одного из любимых дел, изрядно позаброшенного в последние месяцы. Так, для разнообразия.
Полторы минуты ему потребовалось на одевание, еще минуту — на то, чтобы прокрасться по коридору за обувью и ключами... а вот в дверь ему выходить не хотелось. Просто не хотелось и все тут. Было желание выйти по старому, опробованному еще в юности, пути. В окно. Вообще-то, про него уже давно никто не мог сказать, что он порывист и непредсказуем, но вот, захотелось. Тоже для разнообразия.
Вылезти из окна третьего этажа на козырек подъезда — недолго и не сложно, если умеючи. А уж спрыгнуть с козырька и вовсе пара пустяков. Для него, во всяком случае.
Быстрая зарядка, пара десятков подтягиваний на облупившейся перекладине во дворе и короткая пробежка до гаража только добавили бодрости и какой-то нетипичной для него авантюрной легкости.
Хорошо смазанный замок поддался легко, тяжелая дверь противно скрипнула, как всегда, и парень улыбнулся, на несколько секунд остановившись на пороге и разглядывая еще слегка непривычную картину — две тачки-сестрички мирно стоят бок о бок.
Шершавый камень колонн, холод кованого железа забора под тонкими пальцами, скользящими медленно, осторожно, словно боясь спугнуть набегающие воспоминания. Размеренный стук каблучков по городской набережной — так идут только те, кому некуда спешить, не сейчас по крайней мере, когда затрудняешься ответить, какой сейчас день, год, сколько тебе лет... И даже наушники к телефону подключать страшно, вдруг от одного неверного движения все распадется на ничего не значащие составляющие. Да и не то это, все равно не то и ничто против живого голоса, пусть и поющего ту же песню. "Утро...Ретро..." — мягким прикосновением к коже, вспомнилась пропетая когда-то строчка, просто вынуждая остановиться, осмотреться, вернуться мысленно назад... Но как не пытайся не спешить, оттягивать время, все равно любой путь заканчивается, как закончились сейчас эти гранитные облицовочные плиты, уводя теперь вверх по лестнице на широкий проспект, к оживленной днем дороге. Только кто сказал, что это место не примечательно ничем? Например, вторая секция забора, откуда принято кидать в реку монетку, кому на счастье, кому на возвращение, а кому на все сразу. А слабенький туман, стелившийся по реке, так напоминает о дыхании, согревающем замерзшие руки когда-то давно. Холодные ладошки, теряющиеся в больших ладонях... Всегда было интересно, как нарисовать, передать это самое дыхание парня, "смеющееся", одуряюще нежное и в тысячи раз теплее бездушных перчаток?
...Широкий белый луч скользнул по улице, выхватывая тонкую женскую фигурку в светлом плаще, опирающейся локтями на забор моста и задумчиво рассматривающей что-то там, внизу...
— Девушка, Вас подвезти? — секундой позже донесся до нее сквозь недовольный треск автомобиля, голос... даже не мужской, почти мальчишеский, подростковый...
— Нет, спасибо, — вздрогнув, коротко отозвалась она, быстро отходя в сторону из зоны освещенности фонарей, уже по пути смахивая холодной ладошкой неизвестно когда набежавшие слезы.
— Я уже дошла.
Врала, конечно, но в ближайший двор все-таки свернула, стоило сойти с центрального проспекта, скрываясь от фар машин и взглядов ненужных глаз. Объяснять свое поведение не хотелось даже себе... просто спонтанное желание выйти в трех кварталах от точки назначения в пять утра, пройтись, прогуляться по знакомым местам, бодро выстукивая тонкими каблуками неизвестный ритм. Рассвет посмотреть, в конце-то концов... И тихо признаться себе, что это лишь отговорки...
Предутренний город прошит насквозь строчками дорог, расчерчен полосами разметки. Сонно моргают разноцветные глаза светофоров, неспешно плывут клочья легкого как дымка тумана, дороги сплетаются, пересекаются, расходятся... Почти теряются в них редкие машины — в основном такси, но есть и иные, те, чей мощный турбированный двигатель, поддавшись настроению этого часа, тоже урчит негромко и лениво, а новенькие шины неспешно-ласково шуршат по асфальту. Им обоим — и машине, и ее новому хозяину некуда торопиться. Их никто не ждет и времени впереди — вагон. Они знакомятся.
Он пока ничего не требует. Внимательно вслушивается в каждый обертон двигателя, ради этого даже отказавшись от почти всегда сопровождающей его музыки. Терпеливо ждет реакции на свои действия, обращаясь с машиной, как с полузнакомой женщиной — легко и почти нежно. И только вполголоса напевает что-то о паре глотков восходящего утра. И, как ни странно, ему почти не больно от вихря образов из прошлого, принесенных этими строчками, словно эмоции тоже еще не совсем проснулись.
Он ведет машину сквозь хитросплетения улиц, как сквозь зал, полный людей. И когда они оказываются на площадке автошколы, она чуть растерянно останавливается.
Но он-то знает, как танцевать этот танец, уверенно проходя все фигуры стандартной части площадки. Они повторят вместе. Еще и еще, добиваясь идеальной четкости и слаженности, постепенно понимая и привыкая друг к другу.
А потом будет новый танец, без навязших в зубах эстакад и парковок. Его собственная, лично выстроенная для них обоих полоса препятствий. Стойки. Змейки. Сужающаяся спираль конусов. Развороты. И по новой. А потом вразбивку. И наоборот. И задним ходом.
Он спокоен и уверен, терпеливо шлифуя взаимопонимание до идеала, до кристальной ясности. Он знает — им скоро это понадобится.
А нужный дом совсем не изменился, даже не сказать сразу, хорошо ли это... Только на двери подъезда стандартный теперь домофон. "Не позвоню!". Быстрый взгляд на часы — половина восьмого. Короткая, кривая улыбка — реакция на счастливый лай, разлетевшийся по подъезду. По бабушке, живущей на четвертом этаже, можно было сверять часы — всегда, в любую погоду, ровно в тридцать четыре минуты восьмого она выходила на пробежку со своей собачкой.
— Девушка, вы к кому? — подозрительно спросила бдительная женщина, притягивая ближе свою болонку.
— В шестую, меня ждут, — отозвалась девушка, даже не пытаясь помочь с идентификацией своей личности. "Не старайтесь, Валентина Павловна".
Эта преграда пройдена, хоть и ознаменована она недоверчиво поджатыми губами пенсионерки. Дальше — самое сложное. Ступенька, раз, два — вдох. Ступенька, раз, два — выдох. Повторять до первого пролета между этажами, посмотреть в окно, задумчиво провести пальцем по пыльному подоконнику, отдышаться и продолжить путь. Второй этаж, знакомая дверь, холодная маска на лице и дрожащий палец, коснувшийся кнопки звонка... Неожиданно, но дверь открылась почти сразу...
— Здравствуй... — кивнула девушка, оставаясь стоять на пороге, пока ее сканировали взглядом, словно выискивая признаки родства с этой холодной статуей, подозрительно похожей на человека. — ...мама.
Глава 30.
Навестить в больнице друга — это святое. Тем более, если он тебе ближе, чем брат, которого у тебя никогда не было. И в данном случае мнение врачей, грозящих страшными карами для тебя уже не имеет ровно никакого значения. К тому же, оба парня не любят телефоны и им есть, о чем поговорить.
Димон просидел у Кости около часа, они уже успели обсудить основные вопросы по их здоровью, состоянию тачки, перспективах команды в гонках, и даже посмеяться над мстительной фантазией Кости — заставить Зотова поехать в гонку штурманом. — Нет, ты только представь, какая у него будет морда, когда ты такое предложишь! — вещал Костя и парни хохотали, хотя им было больно смеяться. Это действительно было смешно — гордый Эд, всерьез считавший себя лучшим пилотом команды, и вдруг бегает по чекам... Нереально, Димон это отчетливо понимал. Зот не был нужен команде, да и сам бы он на это не согласился и под страхом смерти, но просто представить себе это — было ржачно. Их смех смолк, когда неожиданно открылась дверь палаты и звонкий, с нотками мягкой подколки, девичий голос спросил: — Костя, а ты меня еще хочешь? Димон офигел, поперхнулся на вдохе и удивленно уставился на расплывшегося в довольной улыбке Костяна. В палату шагнула девушка, которой парень и ответил, в том же тоне: — Конечно, хочу, Мань. Только вот беда — гипс мне еще не сняли...
Она хотела что-то еще сказать, но увидела посетителя и смутилась — даже щеки порозовели. Но все же поздоровалась и быстро сделала невозмутимую мордашку, не сильно убедительную, впрочем. Отвечая на приветствие, Димон оглядел старую знакомую — Машку, он хорошо помнил закадычную подружку и бессменного штурмана Зотова. Только в упор не понимал, что она делает здесь и почему у него ощущение, что он слушает разговор словно бы с середины, не догоняя, что почем, хотя эти двое явно друг друга поняли.
Девушка даже предприняла попытку улизнуть и дать друзьям пообщаться, но лично у Кости планы оказались другими. Вместо того, чтобы с благодарностью принять такую тактику, парень попросил ее подождать и перевел взгляд на друга. Димон понимающе усмехнулся и стал прощаться, мимолетными жестами и взглядами давая понять, что позже он ждет объяснений и пояснений по этому поводу. Костя в ответ не менее понимающе кивал и от допроса впоследствии прятаться не собирался, но все-таки не сегодня. А Кэп, еще раз попрощавшись, поднялся, уступая место девушке, и ушел. Было у парня впечатление, что он упустил что-то значительное и это ему не нравилось. Хотя, за друга он, пожалуй, был рад. Но... Машка?
