Это была самая сложная операция в жизни хирурга. Ни местная, ни общая анестезия на пациента не действовала, а дедовский удар по затылку тяжелым тупым предметом мог привести к еще большим травмам, ведь судя по показаниям ирьенина, шейные позвонки были также повреждены в результате падения. Пришлось резать по живому. Санитары без малейшего труда скрутили истощенного инвалида, заткнув ему рот вафельным полотенцем, в то время как хирург спешно отвинчивал многочисленные болты, крепящие сломанный протез к треснувшим ребрам. Спустя две минуты, механическая конечность была отделена от тела джинчуурики, чьи глаза, казалось, вот-вот выпадут из орбит от чудовищной боли. Ирьенин наспех заживлял кровоточащие сосуды, с нешуточным беспокойством наблюдая за колышущейся сердечной сумкой пациента, виднеющейся в полупустой грудной клетке. Он понятия не имел, почему этот мальчишка до сих пор был жив, но собирался сделать все возможное, чтобы он жил дальше. Спустя еще пять минут, самое крупное кровотечение было остановлено, и после промывания раны целебным раствором, ее спешно закрыли медицинским пластиком, вживив его в истерзанную плоть. Сделав это, врачи смогли вздохнуть с облегчением — больше жизни пациента ничего не угрожало. Дальше потянулись мучительно долгие часы устранения менее явных повреждений тела пострадавшего, у которого был перелом шейки бедра и таза, многочисленные трещины в ребрах и раздробление запястья уцелевшей руки.
К рассвету, собранный буквально по частям, джинчуурики был доставлен в палату класса люкс, где его предусмотрительно пристегнули ремнями к кровати. Один из охранников поспешил будить Хокаге, а второй остался в палате, не собираясь оставлять бедового джинчуурики без присмотра ни на секунду.
— Эх, Наруто, ну как же ты так? — спросил он, сокрушенно качая головой. Наруто не ответил, лишь молча всхлипывая от чудовищной боли во всем теле, не в силах ни заснуть, ни связно мыслить. Спустя каких-то десять минут, в палату ввалился злой как сто собак Хокаге в ночной рубашке.
— Н-наруто... — Сарутоби запнулся, увидев корчащегося от боли джинчуурики. Охранник сказал ему, что анестезия не действует на носителя демона, но Хирузен не осознавал, до чего же больно сейчас было мальчишке. — Какого дьявола вы творите, ублюдки?! — зашипел старик, с ненавистью зыркая на неловко мнущихся возле стены. — Вам всего лишь нужно было присмотреть за калекой, неужели это слишком сложно для элитных АНБУ?! — спросил Хокаге, сжимая кулаки от бешенства. Не дождавшись вразумительного ответа, который в этой ситуации дать было невозможно. — Надо бы вас обоих отдать под трибунал, но у меня есть идея получше, — Хирузен криво ухмыльнулся, — Вы будете объясняться перед самой Кьюби, почему ее драгоценный джинчуурики в таком плачевном состоянии, — закончил Хокаге, с удовлетворением наблюдая за вытягивающимися от ужаса лицами охранников.
— Но Хокаге-сама... — начал было один из них.
— Никаких но. Смотреть нужно было внимательнее, идиоты, — перебил его Сарутоби, приближаясь к койке страдающего джинчуурики. Молодой паренек, всего лишь год назад бывший полным сил и здоровья, теперь выглядел старше самого Хокаге, который недавно разменял свой сотый юбилей. — Прости меня, Наруто, — тихо сказал он и отвел взгляд, не в силах наблюдать за страданиями джинчуурики. Ему было по-человечески жаль его, но помочь он был не в силах. С тяжким вздохом, Хокаге покинул палату, оставив искалеченного джинчуурики наедине с перепуганными охранниками. Судьбоносная встреча
* * *
АНБУ, таверна Золотой Лосось
* * *
Не желая вновь лицезреть поле битвы армии нукенинов и Девятихвостой, Тору прошел в таверну через ставший таким родным и уютным подземный ход, где ничто не напоминало о прошедшем на поверхности геноциде. Затворив люк в полу и поставив на него увесистый бочонок с вином, шиноби прошел в зал, где и встретился со своими подопечными. К большой радости капитана, все члены троицы были живы и более-менее здоровы. Лишь пропитавшиеся кровью повязки на конечностях, да широкая перетяжка на животе Сакуры напоминали о недавней ожесточенной схватке. 'Что же, по крайней мере они не видели того кошмара, что видел я...', — подумал Тору, направляясь к столу. Однако, опустошенные лица сокомандников, с отрешенным видом глядящих в полупустые пивные кружки, наводили на нехорошие подозрения, что им таки хватило любопытства пройти по поверхности. Лишь когда капитан уселся на свободное место возле Сакуры, АНБУ очнулись от своих тяжких дум и посмотрели на гостя заметно повеселевшими взглядами.
— Тору! — воскликнула куноичи и тут же сдавила любимого капитана в богатырских объятиях, — Слава богу ты живой! Я уж думала эта... мразь и тебя... сожрала! — Сакура всхлипнула и уткнулась лицом в плечо Тору, тихо плача от пережитого стресса и выпитого алкоголя. А выпила Сакура, судя по терпкому запаху спирта изо рта, совсем не мало, что ничуть не умаляло нежных чувств капитана к своей юной подопечной.
— Тише, тише, все хорошо... — шептал он, нежно гладя ее тяжелые светлые волосы, — Миссия закончена, скоро мы вернемся домой, и ты сможешь хорошенько отдохнуть... — добавил Тору, чувствуя, как объятия Сакуры стали еще крепче, а плач чуть тише. Ли и Чен пили не так много и не отличались впечатлительностью, так что обниматься и плакаться в жилетку капитану не спешили, но искренне ему завидовали. Каждый желал оказаться в объятиях светловолосой прелестницы с первых дней их совместной службы, но никто так и не решился закрутить служебный роман с такой темпераментной девчонкой.
Сейчас же, в свете сложившихся обстоятельств и долгой, тщательно скрываемой влюбленности, Сакура как никогда была близка к тому, чтобы закрутить этот роман самостоятельно. Тору, без всякого злого умысла, заказал себе целую бутыль сакэ и с открытым ртом наблюдал, как Сакура, оглашая таверну громкими глотками, залпом опустошает объемистую тару, даже не подумав спросить разрешения.
— Сакура, как это понимать? — спросил возмущенный капитан, вздрогнув, когда мечница припечатала пустую бутылку к столу.
— Тору-сан... Я вас люблю! — воскликнула куноичи, вновь кидаясь на шею Тору. Хоть ее щеки уже покраснели, как пара спелых томатов, а по лицу расползлась глуповатая пьяненькая улыбочка, но в помутневших карих глазах еще теплилась искра разума, не позволявшая бдительному капитану сомневаться в правдивости слов своей подопечной.
Матерый вояка замер, не зная, что сказать, краснея не меньше признавшейся куноичи и растерянно глядя на разом поникших Ли и Чена. Хоть Тору и питал теплые и нежные чувства к Сакуре, но они были сродни братским узам, и он никогда не рассматривал ее в качестве потенциальной партнерши. Но сегодня... Сегодня он уже ни в чем не был уверен до конца. Отобрав у Ли полупустую кружку с пивом и повторив подвиг куноичи, он вернул пустую тару ее законному владельцу и посмотрел прямо в глаза смущенной и взволнованной донельзя Сакуры.
— Я тебя тоже люблю, Сакура-чан... — тихо сказал капитан, нежно целуя припухшие губки своей подопечной. Куноичи выпучила глаза от удивления, а потом завизжала от радости, целуя обомлевшего Тору до потери пульса. Ли и Чен синхронно отвели взгляд в сторону, морщась от досады и разочарования — до сего момента в их сердцах еще теплилась робкая надежда, что это признание — лишь досадная ошибка, сделанная по пьяни, но теперь сомнений быть не могло. Сакура действительно любила Тору, и эта любовь была взаимной.
— Ну все, все, хватит! — возмутился Тору, с трудом отпихивая от себя разбушевавшуюся куноичи. Им нужно было срочно где-нибудь уединиться, ведь судя по влажному пятну, темнеющему в промежности Сакуры, поцелуями сегодня дело явно не ограничится. Подозвав официанта и выкупив у него единственный номер с двухместной кроватью, капитан подхватил едва не вопящую от радости куноичи на руки и понес ее наверх, провожаемый парой тоскливых взглядов Ли и Чена, брошенных наедине с некачественной выпивкой, жуткими воспоминаниями о недавнем побоище и горьким разочарованием от того, что их кто-то опередил на любовном поприще. Стоило ли говорить, что оба нажрались, как свиньи, и до самого утра провалялись в отключке на грязном полу под столом? Тору и Сакура, тем временем, заперли хлипкую дверь на все засовы. Капитан успел лишь очистить кровать от клопов парой ударов мягкой ладони, как разгоряченная своей бурной фантазией куноичи набросилась на него со спины и повалила на ветхое ложе, ловко избавляя плавающего в прострации шиноби от предметов гардероба.
Тору и глазом моргнуть не успел, как они оба оказались в чем мать родила. Лишь плоский животик Сакуры, обмотанный широкой льняной лентой, пропитанной кровью, служил немым упреком нерадивому капитану, на котором не было ни единой царапинки.
— Прости меня... — тихо шепнул он, медленно проводя кончиками пальцев по повязке.
— Шутишь? Да я бы вытерпела с десяток таких царапин, лишь бы услышать от тебя ЭТИ слова! — воскликнула куноичи, припадая всем телом к мускулистому торсу шиноби и медленно проводя своей влажной промежностью по его бедру, прикусив губу от нетерпения. Придавленный миниатюрным, но от того не менее теплым, упругим и приятным бюстом, капитан утратил нить своих размышлений, забыл о еще совсем недавно переполнявшем его ужасе, избавился от сковывавших его сомнений и стресса и отдался во власть древнейших инстинктов. Обхватив руками нежное, но одновременно мощное и подтянутое тело Сакуры, Тору принялся ласкать ее разгоряченные бока, стараясь не касаться повязки, дабы не доставлять партнерше и малейшего дискомфорта. Кожа куноичи покрылась мелкими пупырышками от возбуждения и прохлады, царящей под крышей приморской таверны, доставляя огромное удовольствие обоим партнерам при каждом прикосновении.
Подвыпившая Сакура была не столь нежной и трепетной, и совсем по-хозяйски тискала самые мясистые места Тору, похотливо облизываясь и увлажняя его бедра и промежность своей гладко выбритой киской, но вовсе не спеша переходить к активной фазе. Эта откровенность смущала капитана, хоть и не бывшего девственником, но привыкшего к совсем другим отношениям с девушками. Впрочем, Тору никогда не был против некоторого разнообразия во всем, и банальные потрахушки не были исключением. Слегка согнув шею, чтобы дотянуться до губ низкорослой Сакуры, он слился с ней в страстном поцелуе, смело проникая языком внутрь ее миниатюрного ротика и наслаждаясь вкусом партнерши. Та, в свою очередь, сделала то же самое, вдобавок закидывая ногу на его бедра и кладя руку на его грудь, стискивая беззащитный розовый сосок ловкими ухоженными пальчиками. Член Тору, до сего момента остававшийся достаточно расслабленным, становился все больше и тверже, упираясь в ногу куноичи. Сакура почти сразу же разорвала поцелуй и переключила свое внимание на главный рабочий орган своего партнера. Ее гибкое и изящное тело, местами покрытое мелкими капельками пота, отливающими серебром в лунном свете, одним своим видом и запахом сводило Тору с ума.
Опытная куноичи, несмотря на плещущийся в ее желудке алкоголь, двигалась с кошачьей грацией и предельно быстро заняла свое место у набухшего члена Тору, намереваясь довести его до каменно-твердого состояния перед началом самого ответственного этапа плотской любви. Ее тонкие губки, лишь слегка опухшие от выпитого сакэ, туго обхватили головку. Ловкий язычок проник под крайнюю плоть, заставляя партнера кусать губы от нетерпения. Взяв в руку яички Тору, Сакура принялась делать ритмичные движения головой, лаская разгоряченную кожу промежности капитана кончиками пальцев. Тору тяжело дышал от переполняющего его возбуждения, глядя на похотливую партнершу широко открытыми глазами. Кто бы мог подумать, что она действительно его так хочет? Сакура работала с таким энтузиазмом, что спустя пару минут капитан уже был готов разрядиться в ее поразительно глубокий ротик. Но она, не будь дурой, прервала удовольствие на самом интересном месте и резко разогнулась, с издевательской ухмылкой глядя на возмущенно хватающего ртом воздух капитана.
— Я так долго тебя ждала, не думал же ты, что я так быстро тебя отпущу? — спросила Сакура, медленно гладя свою мокрую покрасневшую щелочку и натягивая презерватив из походной аптечки АНБУ на пульсирующий член Тору. Капитан изнывал от нетерпения, глядя на столь близкую и столь недосягаемую промежность партнерши, аромат которой заставлял скручиваться в один тугой узел возбуждения все его разгоряченное нутро. Наконец-то Сакура удовлетворилась произведенным эффектом и медленно опустилась на стоящий колом член Тору. Тору застонал, положив руки на ее ягодицы и насаживая куноичи до самого основания. Сакура похотливо ухмыльнулась и принялась методично вдалбливать не ожидавшего такого напора капитана в матрас, без преувеличения трахая его, как ей вздумается. Долгие годы вожделения вылились в одно страстное и безумно приятное соитие, на всю жизнь отпечатавшееся в памяти возлюбленных. Ее томные стоны, его напряженное сопение, шлепки разгоряченных влажных тел, глубокое дыхание и шуршание мозолистых ладоней по выгнувшейся дугой спине слились в одну прекрасную песню любви, подтверждающую чувства лучше любых слов и снимающую все страхи и тревоги лучше целого бочонка сакэ.
Вскоре, Тору почувствовал приближение оргазма и еще сильнее сжал упругие ягодицы Сакуры, наполняя презерватив горячим семенем и безвольно откидываясь на мокрый от пота матрас. Сакура разочарованно вздохнула и довела дело до конца руками, брызнув на пол тонкой струйкой полупрозрачной жидкости, после чего бросилась в объятия вымотанного Тору.
— Это было прекрасно, Тору-сан! — проворковала Сакура, обнимая объект своего воздыхания руками и ногами и нежно лаская его могучий торс.
— Думаю, после такого можно обойтись Тору-куном... — ответил капитан, нежно целуя подвыпившую возлюбленную и медленно гладя ее светлые волосы.
— Это точно, — куноичи негромко хихикнула, бросая использованный презерватив в угол и укрывая их обоих теплым одеялом, с нескрываемым обожанием глядя на капитана. Кто бы мог подумать, что получить желаемое было так легко и просто? Тору же испытывал смешанные чувства, но ощутив искреннюю радость и счастье Сакуры понял, что все сделал правильно. Спустя полчаса влюбленная парочка беззаботно сопела, прижимаясь друг к другу всем телом и совсем позабыв о недавних кошмарных событиях.
* * *
Кьюби, подземелье Забузы
* * *
Спалось Девятихвостой на удивление хорошо, несмотря на несколько сотен душ, отчаянно борющихся за выживание в ее желудке. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, и в четвертом часу утра биджуу подскочила, как ужаленная, шипя от боли и злобно озираясь по сторонам. Не обнаружив вокруг себя ровным счетом никого, демонесса удивленно похлопала глазами и села на кровать. Кицунэ задумчиво поджала губы и медленно провела рукой вдоль пронзившей ее тело острой боли, начинавшейся в левом плече и заканчивавшейся в области поясницы. Ничего подобного она прежде не чувствовала. Но хуже всего было то, что неприятное ощущение никуда не пропало даже спустя десять минут. 'Неужели осложнения после ранения в сердце? Этого мне только не хватало!', — возмутилась биджуу, искренне недоумевая, как эти жалкие твари осмелились поднять на нее руку, да еще и так сильно навредить. Осознав, что поспать у нее больше не получится, кицунэ нехотя сползла с кровати и накинула простенькое хенге, прикрыв свое нагое тело иллюзорным аналогом недавно купленной одежды. И хоть с таким пузом только слепой не принял бы биджуу за беременную, она и не подумала напрягать свою фантазию и прятать его. Будь ее воля — она бы неделю не сползала с кровати, пока обильная трапеза окончательно не переварится, но у ее тела были другие планы.
