Лаконцу сразу вспомнились слова Дарнторна. Несомненно, у Элиссив были все причины беспокоиться.
— Что-нибудь случилось? Ты какой-то взвинченный, — заметил Марк.
— Случилось. Завтра... то есть, собственно, уже сегодня утром я дерусь с Дарнторном. Он, видите ли, меня вызвал! — поделился Рикс.
— Так я и знал, что он выкинет что-нибудь подобное, — мрачно сказал Этайн.
— Ну да. Эта история с его отцом, да еще травля в Академии... Что-то давно должно было случиться. Я только не ожидал, что Льюс будет настаивать на поединке. Это так нелепо, что уже попахивает фарсом. Если бы я не пообещал ему, что ничего не расскажу наставникам и сэру Ирему...
— А ты пообещал? — спросила Элиссив тоном, в котором легко угадывалось "Ну ты и дурак!". Это задело бы "дан-Энрикса", не будь его мысли заняты гораздо более серьезными вещами.
— У меня не было выбора, — кратко ответил он. — Льюс заявил, что, если я не соглашусь с ним драться, он при первой же возможности пырнет меня ножом. Мне это как-то не особенно понравилось.
Глаза принцессы округлились.
— Он настолько тебя ненавидит?
— А Хегг его знает, — отозвался Крикс с прорвавшейся досадой. — Иногда мне кажется, что он гораздо больше ненавидит самого себя. Этот дурацкий вызов — худшее, что можно было сделать в его положении. Если он победит, его посадят в Адельстан и лишат титула. Но у него не так уж много шансов победить. А драться он желает непременно насмерть.
— И ты действительно его убьешь?..
— Если у меня будет выбор — нет. Но это не так просто, как ты думаешь. Я наблюдал за Льюсом на последней тренировке, когда он стоял с Декарром. Я фехтую лучше их обоих. Если бы дело было в том, чтобы убить Дарнторна, это бы не представляло больших затруднений. Но играть с Дарнторном в поддавки — совсем другое дело. В общем, я боюсь, что это может плохо кончиться для нас обоих. И это еще одна причина, по которой я пришел сюда. Я хотел попросить тебя присутствовать при поединке, Марк.
— Ты просишь меня быть твоим свидетелем?
— Почти. Но только не моим, — вздохнул "дан-Энрикс". — У меня уже есть три свидетеля — Лэр, Миэльвитт и князь Рейхан. А у Дарнторна — только Грейд. Ему нужен еще один свидетель. Я решил, что попрошу кого-нибудь из наших.
Маркий приподнял бровь.
— И ради этого ты разыскал меня? Сходил бы к Дарлу или к Лен-Деннору.
— Ты же знаешь, они никогда не согласятся.
— А я, значит, соглашусь?.. Может быть, ты забыл, но у меня причин любить Дарнторна еще меньше, чем у Мирто.
Крикс нахмурился.
— Марк, нам ведь уже не по двенадцать лет. Неужели из-за каких-то детских глупостей мы должны теперь вести себя, как идиоты?..
— Если хочешь мое мнение, то это ты ведешь себя, как идиот. Спроси хоть у Дарнторна, что он думает по поводу твоих поступков.
— Марк, пожалуйста! Мне правда больше не к кому пойти.
Марк недовольно смотрел в сторону, гадая про себя, с чего южанин взял, что достаточно сказать "пожалуйста", и собеседник должен будет сделать над собой усилие и выполнить его бессмысленную просьбу.
— Ладно, — процедил Этайн в конце концов. — Мне что, прямо сейчас идти с тобой?..
— Необязательно, — "дан-Энрикс" с облегчением вздохнул. — До поединка еще несколько часов. К четвертой страже будь на Малой тренировочной площадке.
— Хорошо, — сварливо отозвался Марк.
— Спасибо. Тогда я пойду, попробую чуть-чуть поспать. Встретимся утром, — подытожил Рикс.
Когда южанин снова оказался в скупо освещенном коридоре, от усталости уже кружилась голова. Пару мгновений он даже всерьез раздумывал над тем, не стоит ли ему пробраться в гостевые спальни и упасть на первую попавшуюся кровать, не тратя времени на возвращение в Лакон. Во дворце по случаю праздника было столько посторонних, что еще одного человека могли просто не заметить. Ну, а в самом крайнем случае он всегда мог отговориться тем, что устал дожидаться сэра Ирема... Вспомнив про пир в честь Атталидов, Крикс проглотил слюну. Проведя день в Лаконе, он не ужинал и не обедал. В Ордене в эту весну кормили относительно неплохо, во всяком случае, многие горожане позавидовали бы их трапезам, обычно состоящим из мясной похлебки и бобов. Но именно из-за того, что в качестве оруженосца коадъютора он числился в гвардии, Крикс не считал возможным есть еще и в Академии. Большинство его друзей сильно осунулись за эту зиму, а у некоторых новичков, которых Рикс встречал на галереях Академии, вид был пугающе болезненным и бледным. Энониец спрашивал себя — всегда ли эта малышня была такой худой и низкорослой, или первогодки просто-напросто недоедают? После таких мыслей он не мог переступить порог лаконской трапезной и взять лишнюю порцию. Так что сегодня вся его еда ограничилась куском хлеба с сыром и глотком оремиса на завтрак. При одном воспоминании об этом в животе довольно громко заурчало.
"Нашел время думать о еде" — подумал Рикс. Завтра в это же время его, может быть, уже убьют, а он переживает, что не ужинал!
Мысли южанина оборвал ленивый голос лорда Ирема.
— Кого я вижу... Крикс "дан-Энрикс".
Крикс обернулся, несколько ошеломленный тем, что калариец только что назвал его лаконским прозвищем.
Коадъютор стоял у колонны, небрежно опираясь на нее плечом и скрестив руки на груди. Свет факела падал только на одну сторону его фигуры, в то время как другая оставалась в густой тени. Крикс подумал, что его сюзерен в эту минуту здорово напоминает знаменитые двуцветные гравюры Дель Герада, нарисованные алыми и черными чернилами.
"Дан-Энрикс" порадовался, что успел отойти довольно далеко от комнат Лисси.
— Что ты здесь делаешь? — осведомился рыцарь.
Не будь голова Крикса занята завтрашним поединком, он бы позаботился о том, чтобы заранее придумать парочку правдоподобных объяснений как раз для такого случая, но сейчас пришлось ответить первое, что пришло в голову.
— Я искал вас, мессер.
Ирем насмешливо поморщился.
— Ну конечно. Ты искал меня — и именно поэтому вместо того, чтобы прийти в зал Тысячи колонн, шатаешься по темным коридорам. Видимо, я так и не сумел внушить тебе главного правила по поводу вранья.
— "Рыцарю не пристало лгать"? — предположил "дан-Энрикс".
— Нет, другого. "Не умеешь — не берись".
Крикс против воли рассмеялся. Его сюзерен вздохнул, показывая, что нотация окончена.
— Ну ладно, Рикс. Будем считать, что ты меня нашел. А я, со свойственной мне черствостью, лишил тебя возможности повеселиться на пиру и сразу же забрал тебя с собой, — лорд Ирем отделился от колонны и внезапно фамильярно приобнял южанина за плечи. Должно быть, настроение у каларийца было просто превосходным.
Пройдя несколько шагов, Крикс с удивлением почувствовал, что рука коадъютора давит на его плечо значительно сильнее, чем этого требует обычный дружеский жест.
— Монсеньор, вы, видимо, очень устали?.. — спросил он сочувственно.
— Монсеньор мертвецки пьян, ханжа, — негромко рассмеялся лорд. — ...И это, в общем-то, неудивительно, так как закусывать там было почти нечем.
Крикс только сейчас почувствовал, что от мужчины в самом деле сильно пахнет островным вином.
При мысли, что пару минут назад рыцарь так эффектно опирался на колонну просто потому, что не вполне уверенно держался на ногах, Крикс чуть не рассмеялся в голос.
— Проводить вас в вашу спальню?.. — спросил он, подумав о покоях каларийца во дворце.
Лорд Ирем хмыкнул.
— Не наглей. Я возвращаюсь в Адельстан. А ты, естественно, идешь со мной, как полагается оруженосцу.
— Как прикажете, мессер, — ответил энониец с напускной покорностью. И тут же испугался, что переборщил с издевками. Но коадъютор только рассмеялся и пробормотал:
— Спустить бы тебя с лестницы... Ладно, пошли.
"Вот и поспал" — думал "дан-Энрикс", провожая сюзерена в Адельстан. Теперь, пожалуй, будет проще вовсе не ложиться, иначе завтра он проклянет все на свете, пытаясь продрать глаза. Впрочем, ночь была прохладной, и сонливость быстро слетела с южанина. На его спутника холодный ветер тоже подействовал хорошо. Рыцарь пришел в себя и, отпустив плечо своего спутника, пошел вперед обычным быстрым шагом. Если не приглядываться, можно было счесть, что коадъютор совершенно трезв.
"Дан-Энриксу" было немного жаль, что опьянение мессера Ирема прошло так быстро. Полчаса назад южанин словно заглянул под маску, которую носил его сеньор, и увидел совсем другого человека, бывшего спокойнее и проще, чем знакомый Риксу коадъютор. Таким рыцарь бывал нечасто, а в столице — вообще ни разу до сегодняшнего дня. Когда южанин видел его при дворе, Ирем всегда напоминал ему взведенный арбалет. Холодный взгляд, режущая улыбка, и походка — не придворного, а фехтовальщика, как будто коадъютор каждое мгновение готовился к защите или нападению. Да так оно и было.
Несмотря на то, что рыцарь больше не нуждался в его помощи, Крикс дошел вместе с Иремом до двери его комнаты. Тот молча распахнул ее перед "дан-Энриксом", не тратя времени на приглашение войти. Оказавшись внутри, Крикс расположился в кресле, где дожидался Ирема в тот день, когда тот в первый раз привел его сюда. Лорд Ирем одобрительно кивнул.
— Вина? — небрежно спросил он, ставя на стол два кубка и неторопливо зажигая свечи от углей в жаровне. Энониец беспокойно шевельнулся в кресле. Надо же, а он еще жалел, что коадъютор слишком быстро протрезвел... Накаркал, нечего сказать.
— Мессер, спасибо, но...
— Никаких "но". Я не намерен пить один. Держи.
Крикс обреченно принял у него вино, гадая, уж не вознамерился ли его сюзерен закончить начатое во дворце, надравшись до бесчувственного состояния. А если так, что делать ему самому — тихонько выливать ландорское под стол?.. Не может же он биться с Льюбертом не выспавшись, да еще с жесточайшего похмелья!
— Мне не нравится твое лицо. У тебя такой вид, будто случилось что-то исключительно паршивое, — заметил Ирем, глядя на лаконца сверху вниз. — Рискну предположить, что ты опять во что-то впутался. Видимо, бесполезно спрашивать, во что?..
Крикс отвел взгляд, и мессер Ирем тяжело вздохнул.
— Да кто бы сомневался... За что пьем?
— За окончание войны.
— То, что надо, — согласился коадъютор, осушая свой бокал. — Тем более, что у Дарнторна скоро появится очень веская причина, чтобы сдать Бейн-Арилль.
Энониец изумленно посмотрел на собутыльника.
— Что за веская причина, монсеньор?
Ирем вытащил из ящика стола пергамент и небрежно пододвинул его Криксу.
— Можешь прочитать, — разрешил он. — Это приказ о помещении Льюберта Дарнторна в Адельстан. Король сначала был против, но после известий о резне в Бейн-Арилле пообещал мне подписать эту бумагу. Теперь, когда лорд Бейнор и его сторонники в тюрьме, некому больше поднимать мятеж в столице. И вступаться за Дарнторна тоже некому. Мы сообщим мессеру Сервелльду, что его сын находится под стражей в качестве заложника. Надеюсь, после этого Дарнторну-старшему хватит благоразумия вступить в переговоры.
Крикс тупо смотрел на лежащий перед ним пергамент.
— А если лорд Сервелльд не захочет сдать Бейн-Арилль? Что тогда?..
Лицо мессера Ирема застыло.
— Тогда его сын останется в тюрьме.
— Просто в тюрьме?.. Вы его не убьете?
— Только в самом крайнем случае.
Крикс с ужасом смотрел на замкнутое, но вполне спокойное лицо мессера Ирема. А может, всего этого на самом деле нет? Ни тускло освещенной комнаты, ни коадъютора, ни расплывающихся у "дан-Энрикса" перед глазами строк в приказе... Что, если он все-таки вернулся в Академию, лег спать, и вся эта чудовищная сцена ему снится?
— Но, монсеньор, Льюберт не виноват, что его отец возглавляет заговорщиков!
— А в чем, скажи на милость, виноваты люди, которых отец Дарнторна вырезал в Бейн-Арилле? — холодно спросил лорд Ирем. — Сейчас Император должен выбирать между одним Дарнторном — и многими сотнями людей, которые могут погибнуть по вине его отца. Это не самый легкий выбор. Но не забывай, что на правителе лежит ответственность за всю страну. Ты вряд ли в состоянии представить, что это такое.
Ирем потянулся за бутылкой и налил себе еще вина. И, встретив потрясенный и расстроенный взгляд Рикса, суховато усмехнулся.
— Прагматичность редко воспевают в эпосах, но и сама жизнь, к несчастью, тоже не похожа на баллады. В настоящей жизни милосердие — штука довольно ядовитая. Если бы Валларикс когда-то не помиловал Дарнторна, нам бы не пришлось сейчас бороться с новым заговором. И я опасаюсь, что еще одного всплеска сострадания к этой семейке государство не переживет. Именно поэтому, когда я приложил все силы, чтобы убедить Валларикса отбросить сантименты и принять рациональное решение.
Энонийцу показалось, что сегодня где-то уже слышал почти то же, о чем толковал лорд Ирем. Точно, это говорил Афейн Рейхан... "Дан-Энрикс" залпом осушил бокал вина, но ощущение тяжелой, давящей тоски, возникшее в груди, пока он слушал коадъютора, не собиралось проходить.
— Мессер, это ловушка, — сказал он. И, поймав удивленный взгляд мессера Ирема, попытался объяснить. — Ну... знаете, иногда кажется, что действуешь разумно, а на самом деле загоняешь себя в угол. Вот как вы сейчас. Вы можете сказать, что я совсем не знаю лорда Сервелльда, но я довольно много о нем слышал. И если хотя бы половина тех вещей, которые о нем рассказывают, правда, то он слишком сильно ненавидит Валларикса, чтобы сдаться, чем бы вы ему не угрожали. А ведь если вы обещаете казнить его наследника... то вам придется сдержать слово. Император же не может передумать или взять свои слова назад, иначе его посчитают слабым. И тогда получится, что Льюберта убьют, но никому не станет легче. Это же бессмысленно! И очень подло. Кодекс...
Коадъютор сгреб его за шиворот и припечатал к креслу с такой силой, что южанин на секунду задохнулся.
— Хватит, — глухо сказал он. — Ни слова больше, Рикс.
Крикс молчал, и через несколько секунд взгляд Ирема оттаял. Выпустив рубашку Крикса, рыцарь коротко и резко рассмеялся.
— Прости. Честно говоря, я сам хорош — совсем забыл, с кем разговариваю. Ступай-ка к себе, "дан-Энрикс". Полагаю, нам обоим нужно отдохнуть.
— Спокойной ночи, монсеньор, — мрачно сказал южанин, поднимаясь на ноги.
Выйдя из комнаты, он прислонился к каменной стене и с трудом удержался от желания бессильно сползти на пол.
Как только Валларикс подпишет составленный Иремом приказ, Льюберта арестуют. Разумеется, если Дарнторн останется в живых после их поединка.
Вернувшись в свою спальню, Крикс, не раздеваясь, упал на кровать и закрыл глаза. Пропади оно все пропадом. Лучше всего будет сейчас заснуть, а утром — не ходить на Малую турнирную площадку. Льюберт будет в бешенстве, но какое это может иметь значение, если учесть, что уже завтра к вечеру Дарнторн будет в Адельстане? А бесчестье...даже его сюзерен считает, что война — особенное время, когда следует забыть про Старый кодекс. Может, он и прав. Но если допустимо шантажировать Сервелльда Дарнторна жизнью его единственного сына, то об остальном можно уже не беспокоиться. Жизнь не похожа на баллады, а в ряды имперской гвардии вступают не затем, чтобы заботиться о своей чести. Для того, кто взялся охранять порядок в государстве, сострадание к его врагам — непозволительная роскошь.
