— Косой заяц! — воскликнула я.
— Р-р-р! — зарычал, Подушка и рванул за мной. Я побежала быстрее, оббегая всех парней, Подушка пер напролом, всех сшибая.
— Ты можешь оббегать, а не сшибать? — я даже остановилась, чтобы сказать ему это. Он завис, я побежала дальше.
Мы бегали вокруг увлеченно следящих за нами украинцев. На втором круге, я вставила ключ, и тут же Подушка меня подбодрил, схватив воздух над моим ухом. Он решил оторвать мне голову? Быстрее! Мне еще моя голова нужна, даже если он просто не рассчитал, что собрался хватать. На третьем круге я повернула ключ и спряталась в гущу украинцев, чтобы отдышаться. У меня был марафонский забег с препятствиями, у Подушки — без. Подушка меня увидел.
— Подожди! — прошептала я, тяжело дыша.
— Что? — не понял он.
Я побежала снова, открыла дверь и выбежала. Закрыть дверь, хоть и ключи там остались! Я закрыла и придержала ручку. Дерг-дерг! Сейчас будет большой дерг! Я отпустила. ДЕРГ!
— А-а-а-а! — взвыл Подушка, припечатав себя дверью. Вот и наглядный пример: "Сила есть — ума не надо!"
Я рванула в вожатскую.
— Спрячьте меня!
— Забегай! — милостиво разрешили мне.
Я забежала на веранду. А там в шкафчике была зубная паста! Я набрала себе парочку мятных.
— Меня искали? — спросила я.
— Забегал тут один.
— Побегал и ушел?
— Ага.
— Спасибо, что не выдали!
Шлеп-шлеп-шлеп. По лестнице поднимается. Я забежала в комнату и закрыла дверь. Вот теперь время зубной пасты.
— Фу, что это? Зубная паста! — закричали все, так и норовя вытереть руки об меня.
Я поскорее залезла наверх. Шлеп-шлеп. Дерг! Дерг! ДЕРГ! Двень отркылась...
— Га-а-а-а! — я уставилась на Подушку.
— Что? — гаркнул он.
— Я дверь закрывала! — пискнула я.
— Плохо закрывала!
— Я в обморок щас упаду!
— Эй, ты, имущество лагеря не порть! — сказал Дима.
Я повернулась к Диме.
— Ого! — присвистнула половина украинцев.
— А вы не знали? Мы думали, вы в курсе! — хихикала вторая половина.
— Это ты меня спутал с Подушкой и унес на красную дачу! — я обличительно ткнула в Диму пальцем. — А я там устроила диверсию! САБОТАЖ!
Подушка среагировал удивительно быстро, но слишком сильно прижал меня к себе. Ну, блин, силушка немерена!
— Бе-е, — пискнула я.
Он ослабил хватку, да так, что я спокойно поднырнула ему под руки (как хорошо, что он у меня такой высокий) и побежала прочь.
Шарах! Дыдыцк! Шух! Бабах! Пум-пум-пум... Послышалась отборная эстонская ругань. Я вернулась в комнату. Оказывается Подушка поскользнулся на пасте, которой был перемазан пол, врезался в шкаф, тот этого не пережил и засыпал его вещами, огрев чем-то увесистым по лбу.
— Паста! — изрек он, рассмотрев, а скорее, "разнюхав" свои руки.
— Это ты все время повторял "паста, паста, паста" на эстонском? — спросила я.
Подушка поднялся.
— Ага!
Парень подошел ко мне.
— Не надо меня ловить! Я так постою! — сказала я. — Мятная... фу! И зачем я выбрала ее?
— Фу! — Подушка пытался стряхнуть ее с рук.
— Пошли, — я подергала его за футболку. — Ой, давай ты сам пойдешь? Вот перемазался-то!
Мы спустились в душ, где Подушка долго отмывался от пасты, а потом еще и замерз. Еще бы — паста-то мятная, с охлаждающим эффектом! Эх, где же она была, когда он тут кипятился? Намазать тонким слоем — остынет мигом!
— Пошли на зеленую дачу.
— Ага.
Там мы нашли плед, и Подушка в него закутался. Подумал немного и залез на кушетку с ногами.
— Тепло, — вздохнул он.
— О, о, о! — я меня отвисла челюсть. — Какой маленький!
Зашла медсестра.
— Что такое?
— У меня галлюцинации. Слуховые и зрительные!
— Что?
— Галлюцинации! Вы это видите? — спросила, тыкая в Подушку.
— Да.
— У вас тоже.
— Что?
— Галлюцинации!
— Так! — строго сказал медсестра. Я встала, Подушка тоже. — Ого!
Медсестра даже попятилась от Подушки.
— Вот-вот! И я о том же!
Подушке дали градусник — температура была нормальной.
— А что же мне холодно? — ужаснулся парень.
Ему сообщили, что мыться пастой, да еще и мятной, чревато для здоровья! Мы вышли на улицу.
— Иди плед отдай! — сказала я.
— Нет, я к нему приклеился!
— Там тебе помогут отлепиться.
— Ы-ы, — помотал головой Подушка.
Я указала пальцем на лазарет точь-в-точь, как Андрейка.
— Ха-ха-ха!
Подушка обиделся, отдал плед и насупился.
— Да ты что! На улице жара, а тебе холодно!
— Иди, там еще паста на полу осталась! — ответил парень.
— Я на полу не валяюсь! — гордо ответила я. — Это удел Подушек... которых туда бросают криво!
Пришли Ира и Одеяло.
— Да, Подушка, не умеешь ты бумеранги бросать! — сказала Ира. — А вот Ольга умеет!
— Лучше бы не умела, — вздохнула я.
Ни тот, ни другой эстонец смысла фразы не поняли. А все было так очевидно! Ира набрала воздух, чтобы что-то сказать. Одеяло выдохнул.
— Вот и сказала, — еще раз вздохнула Ира.
— А я ничего не буду говорить.
— А я скажу! Я все скажу! — сказал Подушка и понес что-то на эстонском. У Одеяла отвисла челюсть, он впал в прострацию, да так глубоко, что Ира никак не могла достучаться.
— А в глаза слабо сказать? — спросила я у Подушки. Тот заткнулся, собрался ответить, но я его опередила. — Вижу, что слабо. Так, Ир, я пойду со ступорозником разговаривать, а ты проштрафилась, так что вперед и с песней.
— Мне не нравится Песня! — сказал Ира, намекая на фамилию одного мальчика из школы.
— Твои проблемы, что он тебе не нравится, — пожала я плечами.
Я подошла к Одеялу. Тот тут же отступорился, отвернулся от Подушки, и мы с ним пошли подальше.
— Эй! Ну идем, — вздохнула Ира. — Слушай, а может, ты от меня подальше пойдешь? Хоть бы метра на два, а я успею к кустикам отбежать! — Ире таки пришлось вдохнуть. Никто не спорит — зубная паста невкусная. Но ей же не надо мыться!
— Ну Подушка и придурок. Слава богу, что ты эстонский не знаешь, — сетовал тихонько Одеяло. — А то он с такими заявками далеко бы полетел, наверное, вон с того обрыва.
— Слушай, что он там такое заявил? — спросила я.
— Ну... документы на собственность он уже оформить успел.
— И у нотариуса заверил? В город бегал? — удивилась я.
— Ага, специально, видимо, — кивнул Одеяло.
— Да отойди ты от меня! — послышалось сзади.
— Странно, орет Подушка, — удивилась я.
— Так Ирка кого угодно доведет.
— Вот и пусть. На перевоспитание! — ответила я.
Мы уселись на лавочку. Подушка, занятый Ирой, прошел мимо нас на синюю дачу, а мы с Одеялом остались на лавочке болтать. Ира вышла на улицу, сжимая кулаки, Подушка следом, и сел рядом с Одеялом на лавочку. А меня не увидел. Одеяло — стройный как кипарис, а я стройнее.
— Сейчас разревется! — прошептала я.
Одеяло состроил похожую рожу.
— Р-р-р, — зарычал на него Подушка.
Одеяло покачал головой. Подушка погрозил ему кулаком.
— Завяжу узлом! — сообщил ему Одеяло, поймав его за самые длинные пряди волос.
Подушка отшатнулся. Ира стояла в сторонке и смотрела на звезды невинным взглядом. Интересно, что она такое ему сказала?
Подушка, наконец, увидел меня и что-то спросил на эстонском. Я ответила ему на псевдоэстонском (а что делать?) и прочла ему пространную лекцию о тормознутых эстонцах, которые забывают, что не все тут знают их родной язык.
— Ты когда запомнишь, что язык надо менять? — угрожающе спросил Одеяло. Видно даже ему надоело. Хотя ему, наверное, в первую очередь надоело переводить.
Подушка изобразил, что выплюнул язык и поставил новый.
— Ха-ха-ха! — захохотали мы с Иркой и сделали примерно тот же жест, только язык мы просто выплюнули.
— А вам-то что? — удивились эстонцы.
— Язык меняем! — хихикнули мы с Ирой. Завидно стало!
Одеяло с Подушкой о чем-то поговорили, и Одеяло меня увел.
— То Ольга у меня Одеяло уводит, то Одеяло у меня Ольгу! Подушка, давай вместе ревновать! — насупилась Ира.
— Что? — Подушка аж на лавке подскочил.
— А ты не знал, как это по-русски называется? Просвещаю! — сказала Ира.
Подушка еще долго на нее злился. Ну да, давно пора было назвать вещи своими именами. А я тем временем узнала, что отчебучила Ира: оказывается, выдала свой телефон за мой, а у нее там столько всяких номеров и еще больше разных SMS. Я сообщила Одеялу, что это не моя мобилка, и что в моей ничего подобного нет.
— Ты Подушке подсунула свой телефон? — спросила я у Иры.
Ира вздохнула, смиряясь с тем, что я сказала вслух.
— Быстрая, блин. Русская! — вздохнула она.
Подушка что-то сказал Одеялу.
— Да ты что? Это Ирка это слово, а Ольга приличная девушка! — запротестовал Одеяло.
Ира стала закипать.
— Подушку воспитывай, Одеяло не трогай, — быстро сказала я.
— Вернулись к тому, с чего начали, — хихикнула Ира.
— Не-э! Ты Подушку перевоспитай! А я с ним вообще говорить не буду! А то уже каким-то нехорошими словами обзывается, — твердо сказала я.
На Подушку было страшно смотреть. Такое ощущение, что у маленького-маленького ребенка отобрали самую-самую любимую игрушку. Нет, а он думал, что будет меня тут костерить, присваивать, и прочее, мне не переведенное, а я буду терпеть? Я не эстонка!
Я села к Одеялу и подвинула Иру к Подушке. Одеяло шумно выдохнул и поник головой. Видно, я сделала что-то очень нехорошее, если не самое страшное.
— О, лица не видно, — хихикнула я. Одеяло мотнул головой, совсем занавешивая лицо. Потом спохватился и после долгих мучений собрал их в хвост.
— Ну и грива, — присвистнула я и тихонько стянула с него резинку.
— Обрыв! — ужаснулся он, когда понял, что резинки нет.
Я помахала перед ним резинкой, он попытался ее забрать. Я отдала.
— В карман положи. Не надо на волосы, — попросила я. Парень пожал плечами — ему было все равно.
Ему все равно, а мне нет! Где у нас в России парней с длинными волосами найдешь! А сегодня последний день, надо насмотреться напоследок! Ира тем временем перевоспитывала Подушку. По-моему, они увлеченно материли друг друга с той лишь разницей, что Иру я худо-бедно понимала, а Подушку — вообще нет.
— Слушай, я тебя не понимаю! — наконец, не выдержал Подушка.
— Я тебя тоже! — ответила ему Ира.
— Два сапога... — начал Одеяло.
— Валенки! — закончила я.
— Да заткнитесь! — гаркнули на разных языках, но в общем порыве Ирка и Подушка.
— Похоже, ругаются! — хихикнула я.
— А мы тогда с тобой почему не ругаемся? — резонно спросил Одеяло.
— Не знаю.
Ирка с Подушкой продолжали ругаться.
— Да заткнитесь вы оба! — заорал кто-то на зеленой даче.
— Упс...
Тишина.
— Пошли отведем их в психушку, — предложила я. — Правда, она в горном, но ничего! — я посмотрела на руку без часов. — Успеем вернуться.
Мы с Одеялом побеседовали жестами. Я жаловалась на Подушку, он мне на Иру. Мы с Одеялом переглянулись. Тот встал и подал мне руку. Я состроила из себя даму, взяв его под руку, и мы чинно удалились, продолжая костерить Подушку с Иркой. Мы вошли на синюю дачу и разразились беззвучным смехом.
— Точно. Тужься, тужься. Рожаем! — хихикнула я. — Ха-ха-ха-ха!
— Так это они прикалывались! — с улицы крикнул Подушка.
— Если вам от этого легче, думайте так, — сказала я.
Тишина. Мы с Одеялом поднялись наверх и разлеглись на своих местах: я — на любимой кровати, он — внизу на матрасе. Долго ждать нам не пришлось, особенно Одеялу, на которого наступил Подушка, тут же рухнувший на соседний матрас. Видно, как-то неправильно наступил. Ира забралась к себе на кровать, я решила перебраться к ней, тщательно проверяя, куда наступить. Попыталась встать Одеялу на плечо, он переставил мою ногу на безопасное расстояние. Так я благополучно добралась до Ириной кровати и улеглась. Одеяло не выдержал и заглянул к нам. Я отослала его лежать дальше. Тишина. Нам с Ирой это надоело, и мы стали играть в ладушки.
— Ир, тише, что ли! — гавкнул Подушка.
Та, не долго думая, запустила в него расческой.
— Ай! — воскликнул, Подушка и швырнул расческу обратно. Я ее поймала и отправила в него, не целясь.
— Ай-ай-ай!
Какая я меткая, сразу по голове! Подушка поднялся и положил расческу... мне на лоб. Вот слепой!
— Хи-хи-хи, — в кулак рассмеялась Ира. Расческу мы убрали.
Немного помолчав, Подушка что-то сказал по-эстонски. Одеяло прорвало, да так громко! Видно, Подушка его о-о-очень достал.
— А? Что? Что случилось? — стали просыпаться девчонки.
— Извините, не выдержал, — покаялся Одеяло. Подушка тем временем на него обиделся.
Мы с Ирой нашли мп3 и стали слушать. Послышался шорох. Я приподнялась. Подушка встал и подошел к моей кровати. Я спряталась за бортик, Ира привстала побольше, готовясь смотреть спектакль. Подушка тем временем глобально завис у самого бортика.
— Ты что там нашел?
— Наоборот! Не нашел! Где Ольга?
Одеяло встал и сделал вид, что удивился.
— Испарилась! На потолке поищи! — посоветовал он.
Подушка добросовестно возвел глаза к потолку. Меня там, естественно, не было. Я уткнулась в подушку и хохотала. Одеяло улегся обратно, потом встал и залез к нам. Я уставилась на него и беззвучно спросила, какого черта он тут забыл. Ира кивнула мне на его матрас. Я тихонько слезла и улеглась.
Подушка что-то у меня спросил, я ответила ему максимально невнятно.
— Что? — видно спросил он по-эстонски.
— Маурмоэ, — причмокнула я.
— Что? — снова спросил он.
Я прочитала ему коротенькую лекцию на псевдоэстонском, старательно глотая все согласные, о том, что уши надо мыть, и вообще, не надо пытаться понять меня по-эстонски, когда я на этом языке не говорю. Подушка не удовлетворился и спросил еще что-то столь же загадочное. Я фыркнула и вышла из комнаты.
— Это была Ольга? — спросил Подушка.
Я поскорее убежала вниз, добежала до мелких, и тут поняла, что сюда лучше не идти. Я вернулась на второй этаж и ушла в другое крыло, где тоже были мелкие. Подушка, видимо, слышал, как я спускалась вниз, и побежал туда, я ушла к мелким. Там кто-то крайне невнятно разговаривал во сне.
— О господи, и тут эстоночки, — ужаснулась я.
— Ха-ха-ха, — какая-то из мелких не спала.
Мы ушли с ней в вожатскую, а то она, бедная, боялась и уснуть не могла. В вожатской Дима и Капитошка.
— Господи, а где Андрейка? Я думала, он обрадуется больше всех! — удивилась я.
— Ты что? — спросил у нее Капитошка. — Не бойся! Подумаешь, немного вожатых связали.
— Ах...
— Не боись, я связывала собственноножно!
— Значит, плохо связывала! Ха-ха-ха! — рассмеялась девочка.
Я поболтала с вожатыми и узнала, что Андрейка на первом этаже. Какая же я умная! А Подушка уже точно попался! Девочка уснула, а Дима отнес ее обратно в комнату.
— Смотрите, кого я нашел! — послышался голос Андрейки.
— Быстрее на веранду! — скомандовали мне.
Андрейка за руку вел Подушку.
— Андрейка, не советовал бы я тебе... — сказал ему Подушка.
