-К сожалению, да. Чтобы хоть как-то оградить природу от загрязнения было решено построить дамбу с отводным желобом, ниже по течению, чтобы грязная вода уходила в подземный резервуар.

-А куда она потом девается? Не может же она там накапливаться вечно.

-Разумеется, не может. Куда отравленная вода попадает дальше — я уже не знаю. Всё это печально, но мне кажется, что этот уголок иллюзорного мира стоит на грани уничтожения. Мы наблюдаем последние дни его существования.

-Погоди... Ты сказал, что всему виной фабрика, построенная неподалёку. Но кто же её построил, если не ты?

-Это тайна. Результат противостояния добра и зла. Если строишь что-то живое, полезное и красивое, то обязательно столкнёшься с противоположностью: агрессией, жестокостью, разрушением. Это вечная борьба, из которой очень трудно выйти победителем.

-Что производит эта фабрика?

-Не знаю. Я не в курсе, работает ли она вообще. Дым из труб не идёт. Лишь нечистоты постоянно наводняют реку. Я слышал, что фабрика совершает сбросы отходов прямо в канализацию, поэтому не могу сказать, чьи именно нечистоты извергаются из отводной трубы: фабричные, или только канализационные. Возможно, фабрика тоже уже мертва. Доступ на её территорию закрыт, постройки кажутся заброшенными, и находятся на грани обрушения. Кто хозяйничает на ней — неизвестно. Но по ночам там слышны подозрительные звуки и непонятный шум. Значит кто-то там всё-таки есть.

-Но кто?

-Этого нам лучше не знать. Ладно, пойдём-ка отсюда. Я покажу тебе кое-что интересное, -Евгений подал ей руку, помогая подняться со скамейки, после чего они направились в сторону ротонды.

Ольга сразу заприметила необычную плиту, стоящую под куполом-звездой, и обратилась к проводнику.

-Это какой-то монумент?

-Не совсем. Это "Провидческий Камень". Однажды, в моём сне, невидимый перст начертал на гладкой плите надпись на непонятном языке. Долгое время я не мог понять, что это за язык, но в конце концов мне представилась возможность его изучить — это руафилх, великий язык сумерек. Промежуточное коммуникационное звено между идеальным способом общения высших существ и варварскими звуками, издаваемыми homo sapiens. Прости, но наша речь воспринимается теми, кто стоит выше нас, исключительно как убогое бормотание и повизгивание. Нам не дано усвоить их способ общения — слишком он сложен. Но чтобы понимать друг друга, достаточно постичь премудрости руафилхского диалекта — одного из самых доступных.

Они остановились возле плиты, и Ольга принялась с удивлением рассматривать светящуюся на камне надпись.

-В этом есть что-то библейское, -прошептала она. -Поразительно!

-Это ты верно подметила.

-А что здесь написано?

-К сожалению, даже разбираясь в языке, я так и не смог понять великой сути пророчества, изложенного здесь. Сколько я не ломал голову — так и не сумел разобраться...

-Прочти, пожалуйста.

-Здесь написано примерно следующее: "Когда мир сей придёт к завершению своему, явится на свет та, чьё имя вышло из волн Карского моря. Её глаза подобны каплям небесных сводов, её волосы сродни солнечному свету, её голос журчит как талая вода. Явление то предопределено, ибо она придёт, чтобы спасти мир, очистив его от скверны, даровав ему спасение и возрождение".

-Звучит зачаровывающее.

-Да. Уверен, что речь идёт о новом пришествии Спасителя. Судя по всему, теперь это будет женщина.

-Вот и хорошо. Не всё же мужчинам спасать мир, -Ольга улыбнулась.

-А мне без разницы, кто его будет спасать, -ответил Евгений. -Лишь бы спасли.

-Это, конечно же, очень интересная тема. Но сейчас мне бы хотелось поговорить с тобой о других вещах, более важных на данный момент.

-Понимаю. Ну что ж, тогда давай не будем терять время, и отправимся туда, где никто не помешает нашей беседе.

-А почему мы не можем побеседовать здесь?

-Фабрика... Она меня тревожит. Среди друзей нам будет гораздо спокойнее.

-Друзья?

Не успев опомниться, Ольга почувствовала, как ротонда начала вибрировать, а затем, с лёгким гулом, стала опускаться под землю. Этот необычный лифт продолжал своё неторопливое погружение в глубь земных недр довольно долго. Вокруг них снизу-вверх медленно проползали дыры кротовых ходов, толстые корни, зловеще переплетённые, спутавшиеся друг с другом, и камни, выступающие из стен земляной шахты. В некоторых местах земля с шорохом осыпалась. Было немного жутковато, но рядом с Евгением Ольга чувствовала себя спокойно.

Наконец спуск завершился. Они очутились в просторном зале, в котором было светло при полном отсутствии ламп. Поискав источники освещения, Оля к величайшему своему изумлению обнаружила окна, за которыми виднелось голубое небо. Подземелье, в которое они спустились, на самом деле подземельем не являлось. Мраморный пол был покрыт мягким ковром сиреневого цвета. На стенах висели тёмные картины, непонятно что изображающие. Признаков мебели в помещении не наблюдалось.

Выйдя из лифта, Евгений повёл свою гостью через зал, к широкому арочному проходу, видневшемуся в противоположной стене.

-Я собираюсь показать тебе свою любимую галерею, -объяснил он.

-Что за галерея?

-Картинная галерея. Ты любишь картины?

-Смотря какие... А вообще, даже самая ужасная картина наверняка будет смотреться гораздо лучше той отвратной речушки, в которую я свалилась... Кстати, Жень, там, на реке, я кое-что видела, кроме мусора и обломков.

-И что же ты видела?

-Трупы. Там их полно. Целое кладбище.

-Ничего удивительного. Выше по течению частенько забивают скот, и сбрасывают в реку бесполезные остатки: кости, кишки, хвосты, копыта и головы. Голодные собаки и кошки иногда приходят полакомиться этими отбросами, но травятся, и дохнут прямо на берегу. Река превратилась в проклятую долину смерти.

-Я имела в виду не только трупы животных. Мне показалось... Точнее... Нет, я определённо это видела. Там были человеческие останки.

-Человеческие?

-Ну, или же очень похожие на человеческие. Явно не принадлежащие известным мне существам. Это по-твоему тоже не удивительно?

-Конечно. Это нереальный мир, поэтому иногда в нём встречаются нереальные существа. И вообще, Оля, даже в реальном мире существуют яркие различия в культурах и порядках разных народов. То, что, например, папуасы считают совершенно нормальным и приемлемым, мы никак не можем понять, считая дикостью, с которой невозможно примириться. Ты увидела в реке человеческие трупы, и ужаснулась, но я уверяю тебя, что ничего необычного в этом нет. Даже в реальном мире есть места, где подобное считается делом обыденным и нормальным. Ты знаешь, что в Индии, например, есть священная река Ганг. В неё сбрасывают пепел умерших людей. Но так как древесина зачастую бывает не по карману представителям беднейшей касты, они лишь слегка поджаривают трупы, а то и просто сбрасывают их в реку, отправляя таким образом в последний путь. В этой же реке, кроме человеческих трупов, плавают дохлые коровы, которые считаются священными. Но самое интересное, местные жители, уверенные в том, что воды Ганга имеют целительные свойства, не только активно в ней купаются, но и пьют из неё, представляешь? Европейцам всё это кажется безумно отвратительным, но для индусов подобные процедуры в порядке вещей.

-Мы же не в Индии.

-Ну и что. Не забывай, что ты находишься в чуждом для тебя мире. Тут много чего невероятного, и далеко не всегда приятного. Старайся относиться ко всему как можно спокойнее. Нервы тебе ещё пригодятся.

-Хм. Спасибо за предупреждение.

-Не переживай. Мы идём к друзьям.

-Кажется, ты говорил, что хочешь показать мне картинную галерею. Причём здесь друзья?

-Это не просто картинная галерея. Это "галерея друзей".

-Вот как? Звучит заманчиво.

Они миновали декоративную арку, и оказались в широком коридоре, в котором витал лёгкий полумрак. По обеим сторонам от них располагались картины, которые были совершенно не похожи на те безликие художества, что украшали стены предыдущего зала. Это были исключительно портреты. Небольшие светильники отбрасывали на них блеклый свет, делая ещё загадочнее и таинственнее. Но, что самое удивительное, все люди, изображённые на портретах, как один смотрели прямо на Ольгу. Причём куда бы она не переместилась, эти взгляды неуклонно следовали за ней. От этого девушке стало немного не по себе. Евгений же напротив — очень воодушевился, оказавшись в окружении этих странных картин. Остановившись, он благоговейно вздохнул, и демонстративно развёл руками.

-Потрясающе, -восхищённо отметила Ольга. -Какие чёткие изображения, почти как фотографии... Ой, тут даже я есть?

-Конечно. Мне очень нравится твой портрет.

-И мне очень нравится, как я здесь выгляжу. Так естественно, словно это отражение в зеркале. Что за мастер писал эти картины? Ты?

-И да, и нет.

-То есть?

-Художник из меня никудышный, но здесь я могу наглядно воспроизводить наиболее запомнившиеся зрительные образы. Это оттиски моей памяти, художественно запечатлённые.

-Признаю, тебе удалось выхватить из воспоминаний максимально удачные фрагменты. Люди выглядят как живые. А этого парня я знаю, -она указала на картину, висящую рядом с её портретом. -Это твой брат Саша, да?

-Он самый, -кивнул Евгений.

-Сто лет его не видела. Интересно, как у него дела? Где он сейчас?

-Переехал в Москву. Причём уже давно. Нашёл там хорошую работу, устроился, обжился. Всё у него в полном порядке.

-Я знала, что у него всё получится. Сашка — парень умный и способный.

-К тому же, проныра тот ещё, -Женя усмехнулся. -Но это, скорее, его достоинство, нежели недостаток.

-Предприимчивость — не значит пронырливость. Я бы не назвала Сашу пронырой, хоть и знаю его не достаточно хорошо. Так значит у него всё в порядке?

-В полном. Он и меня звал к себе — в столицу, но я отказался.

-Почему?

-А что мне там делать? Нет, это не для меня. Если я не смог найти себя в родной провинции, то вряд ли смогу обрести душевный покой в таком огромном шумном городе как Москва.

-Я бы могла с тобой поспорить, но не вижу в этом смысла. В конце концов, у каждого человека должно быть своё личное мнение. А Санечку я поддерживаю. Он молодец. Тебе повезло с братом.

-Верно.

-Ты давно его запечатлел?

-Года полтора назад. Это моё последнее зрительное воспоминание о нём.

-Подумать только. Сколько лет прошло, а он почти не изменился... А вот ещё одно знакомое лицо. Да это же Рома!

-Он, собственной персоной.

-А Ромка заметно повзрослел со времени нашей последней встречи. Его жизнь сложилась удачно?

-Вполне. Закончил институт с отличием. Работу неплохую подыскал...

-Не женился ещё?

-Пока нет. В общем-то я за него не слишком беспокоюсь. Главное, чтобы какая-нибудь стерва не охомутала этого увальня. Парень-то он слишком мягкотелый, покладистый, ты же знаешь.

-Согласна. Но я надеюсь, что ему хватит ума избежать этой участи.

-И я на это надеюсь. Ладно, идём, я познакомлю тебя с другими ребятами.

Двигаясь вперёд по галерее, Евгений поочерёдно указывал на портреты и вдохновенно представлял Ольге своих друзей.

-Это Олег, помнишь его?

-Да. Я его видела всего один раз, но запомнила, -ответила Оля. -А вот этого парнишку я не знаю.

-Его зовут Алексей. Это мой школьный товарищ. А вот — мои институтские друзья: Юрка и Макс. А это — Славка...

Портреты чередовались, сменяя друг друга. На Ольгу беззаботно взирали лица, знакомые и незнакомые, весёлые и грустные. Все они были очень красивыми, и красота эта заключалась не в природном облике людей, запечатлённых на картинах, а в какой-то глубине их непосредственных образов. Она лучилась в каждом мазке, в каждом штрихе. Было понятно, что причина её заключалась в тёплых чувствах, с которыми художник создавал эти портреты, вкладывая в них свою душу и преданность. Евгений очень трепетно относился к своим друзьям, и это отношение ярко проявилось в демонстрируемых им картинах.

-Эта галерея — само олицетворение дружбы, -похвалила его Оля. -Ты постарался на славу. Я уверена, что если бы твои друзья оказались здесь, и увидели бы это, то они непременно оценили бы прелесть твоего вернисажа по достоинству, как и я.

-Спасибо. Мне приятно это слышать. Но я создал галерею друзей не для красоты. Каждый раз, когда моё одиночество становится предельно невыносимым, я возвращаюсь сюда, где все мои друзья собрались вместе, пусть и не по-настоящему. И сразу становится легче на душе. Глядя на их лица, вспоминая их образы, я оживаю, справляюсь с тоской и унынием.

-Понимаю тебя. Извини, может быть, я задам глупый вопрос, но всё же. Почему именно картины? Если иллюзорный мир позволяет тебе создавать всё что угодно, то почему бы не создать в нём друзей? Это было бы намного эффективнее для борьбы с апатией.

-Поначалу я тоже так считал. Но это заблуждение. Картины статичны, они плоские и немые. Зато они более реальны, чем живые люди, воссозданные здесь посредством нашего разума. Реальны, потому что хранят память о них, и не лгут. Ведь каждый человек по-своему уникален, и, в некотором роде, непредсказуем. Допустим, ты ждёшь от него ответа "Да", а он может неожиданно ответить "Нет". В этом-то и заключается вся прелесть! Пока человек живёт своей жизнью — он нам интересен, потому что его жизнь хоть в чём-то да непохожа на нашу. Когда я научился создавать собственные миры, одна из первых проблем, с которой я столкнулся, оказалась проблема, связанная с тем, что я не могу воссоздать нечто автономное, живущее собственной жизнью. В любом случае, оно будет частью меня, подчинённой моему сознанию, и действующей по распоряжениям моего разума. Грубо говоря, всё, что мы видим, по сути, происходит в моей голове. Следовательно...

-Следовательно, созданный тобою друг не будет иметь собственной индивидуальности, и ты будешь предугадывать каждый шаг, который он собирается сделать. Я правильно поняла?

-Совершенно верно. И я смогу не просто предугадывать каждое его действие или слово, но и сам буду их генерировать. Без моего непосредственного воздействия этот иллюзорный друг будет лишь безжизненной статуей. Чужие чувства, эмоции, фантазии, мысли — я сотворить не могу. Так же и любовь, и ненависть, и зависть, и сочувствие — всё. Я смогу наделить своё творение собственными принципами поведения. Могу пофантазировать, и управлять им в несвойственной мне манере. Могу предположить, как бы повёл себя мой реальный друг в такой ситуации. Но всё это пусто, искусственно, скучно. Эти эксперименты лишь усиливают мою тоску по настоящим друзьям, оставленным в реальном мире. Знала бы ты, как я по ним скучаю, -Евгений вздохнул.

-Не грусти. Ты ведь с ними обязательно встретишься.

-Когда?

-Когда-нибудь.

-Ну да, конечно, -Евгений кивнул, и как-то странно улыбнулся. -Само собой разумеется.

Его неестественная улыбка, больше похожая на страдальческий оскал, сильно видоизменила лицо, сделав его каким-то недобрым. Ольге даже показалось, что глаза её приятеля засветились жестоким зелёным светом. Он весь как-то сгорбился, напрягся и, скорчив неприятную гримасу, торопливо заговорил не своим голосом: