Правый фланг, где командовал Орлиный Коготь бурлил, но был стабилен, всё ж щитов там было побольше. Да и люди стояли не в три линии, а как минимум в пять. У нас же...
Бросив лук, я нацепил на предплечье щит, по типу как у Сильвера, но поменьше, такой тип щита называется — баклер, схватил свою Прелесть и бросился к строю. В одном месте линия совсем истончилась и вот-вот могла развалиться.
— За мной! — крикнул я Ярику и остальным.
Так бывает в бою, когда внимание сужается и ты, атакуя втроём одного, не видишь, что рядом двое атакуют одного твоего. Охватывать общую картину боя это надо иметь либо талант, либо большую практику. Вот и сейчас, в сутолоке боя рядом стоящие не "видели" как здоровенный неандерталец, ухватившись за кромку щита пытался вытянуть бойца из строя. Парень, совсем молодой ещё, чуть ли не пацан, на голову ниже своего противника и в половину уже в плечах отчаянно упираясь тянул щит на себя, копьё он где-то потерял, и пронзительно кричал! От ярости, от страха, от злости!
Подбежал вовремя! Кто-то уже стремительно опускал на голову парня узловатую дубину, когда я резким взмахом Прелести сбил её в сторону. Выскочивший Ярик прикрыл меня щитом от следующего удара, а я, крутнув Прелесть по широкой амплитуде сбрил голову охотника из Старых Людей, тянущего щит. Голова, картинно, кувыркаясь в воздухе и разбрызгивая капли крови улетела в сторону. Тело, фонтанируя кровью из обрубка шеи, ещё некоторое время стояло, а потом грузно упало.
Перебросив Прелесть в верхнее положение, бильярдным ударом, сверху вниз, я вогнал фальшион в грудь ещё одному противнику, повернув лезвие теле, резко выдернул. Готов! Рядом орудовали Ярик и Большой Ёж. Вот Ярик отсёк кисть какому-то любителю хватятся рукой за щит, вот Большой Ёж прикрыв голову стоящему рядом копейщику вдарил буздыганом в лицо с выпученными глазами и раззявленным в крике ртом... Вот чьё-то копьё пронзило очередного нападающего... Напор как-то резко ослаб.
— Держись, боец! — Я хлопнул его по плечу. Парень лупал на меня округлившимися глазами. То, что он ещё живой, он и сам, неверное, не до конца осознал. — Где копьё просрал?
— За-астряло! Там! Не просрал! — слегка трясущимися губами немного обиженно ответил он.
— Тогда красавец! — я достал из-за пояса бронзовый клевец и сунул ему в руки — На-ка вот, возьми! Не гоже такому отважному бойцу быть без оружия!
Парень не веряще уставился на то, что попало ему в руки.
— Я-а...
— Потом отдашь! — Я развернулся и выскочил из строя. Некая странность возникла в шуме битвы. Заскочив на тележку, я убедился в своих подозрениях. Так и есть, строи расцеплялись! Неандертальцы оттягивались от наших порядков! Аллилуйя!
Это только в кино, да в "правдивых хрониках" богатыри бьются "с утра до ночи, и с ночи до утра". Герой сражается в толпе врагов с открытым забралом не боясь получить по зубам моргенштерном или копьём в глаз. Плохиши либо трусливы, либо прут на мечи и копья без ума, без памяти, не заботясь о собственной жизни. Реальность она другая.
Нет одинаково отчаянных, безбашенных или просто храбрых людей. Как нет и одинаково сильных, ловких и умелых. Всегда будут те, кто слабее, мене решительный или, скажем так, более осторожный. Чтобы такие шли в атаку, не щадя своей жизни, "они должны боятся своего капрала больше чем врага". Такую формулу "бесстрашия" открыли военные будущих поколений. Да и то, это не всегда помогало!
Боец первой линии полноценно может сражаться 10-15 минут. Затем его нужно поменять, потому что, он уже сильно устал, или к этому времени, он труп! Никаких часов сражений! Только так, устал, поменяли, отдохнул в задних рядах и снова в бой! И так раз за разом. Пока либо тебя не убьют, либо вы не победите, ну, или вы проиграете, и ты сдашься в плен. Такова проза жизни. С утра до ночи воюет войско, а не отдельный боец.
В битве иногда настаёт момент, если два строя не выиграли позиции, не отступили или наоборот, не сдвинули вражеские порядки, когда между сражающимися возникает пауза. Некий пат! Тела, наваленные между строями, не позволяют сойтись лицом к лицу. Попробуй атаковать по трупам, лежащим в три слоя. Пробегись-ка по осклизлым от крови, местами, дёргающимися в агонии телам. Провалиться ногой, поскользнуться, упасть — это как здрасте! А ведь тебя встретят, такого смелого, копьями и топорами, а не восхищёнными овациями. Это не легко, ползти на щитовой строй подставляя себя любимого под стрелы, сулицы и копья! Это надо быть очень отважным, считай — отмороженным, но такие, как правило были в первых рядах. Большинство из них...
Наши строи расходились! Слава богу! Второй натиск будет не таким страшным. Охотники попробовали на вкус крови Старых Людей, посмотрели вблизи на них, страшных и ужасных! Да, страшные и ужасные, но, если поднапрячься... Ни о какой, неорганизованной ответной атаке с нашей стороны я уже не переживал. Тут бы продышаться! Оттащить соплеменников, валяющихся под ногами, в тыл. Ощупать себя и убедиться, что ты цел и это тебе не кажется!
Ничего, передохнём, а там ещё посмотрим, — я разглядывая диспозицию. Неандертальцы оттягивались метров на сорок и не организованно кучковались. Было заметно, что их стало значительно меньше. Много их полегло и перед строем, и пока бежали к нему... Наших тоже лежало и сидело в тылу не мало, но многие были всего лишь ранены. Специфика современного оружия. А вот кто из них выживет, это вопрос непростой. Да! Так, нужно срочно собрать командиров, собрать камни и сулицы. нужно...
Вдруг на левом фланге из стоя, что-то громко крича выбрался Сильвер и своей, слегка качающейся походкой, перешагивая убитых и раненых, устремился вслед за отступающими неандертальцами.
— Что за ... Куда! Артём! Ты куда смотришь! — У меня даже и мысли не промелькнуло, что с сыном может быть что-то случилось. Я подпрыгивал на тележке и орал. Если я немедленно туда побегу, я всё равно не успею ничего сделать. Словно услышав меня Артём выбежал из строя и попытался тормознуть Сильвера. Тот так торценул его щитом, что только ноги выше головы взлетели!
— Что, блядь, такое происходит! — я был в шоке — Что, я вас спрашиваю, происходит! Е...ь вас всех в ср...у!
— Я не знаю! — испуганно вякнул стоящий рядом Ярик.
Сильвер шел и ничего не видел, ни трупов, валяющихся под ногами, на которых, кое где уже присели первые мухи, ни разбросанного оружия, ни вони от луж чёрной остывающей крови, перемешанной с землёй и нечистотами излившихся из распоротых тел. Некоторые из них стонали и шевелились. Кажется, кто-то его о чём-то спрашивал, что-то пытался сделать... Сильвер просто вяло отмахнулся рукой чтобы ему не мешали. Прав был вождь — стучитесь и да откроется вам! Столько лет! Столько долгих, долгих лет тайной страстной мечты, о которой не знала даже Вика. Кровавой мечты! Нереально! Невозможно! Один шанс против неизвестно скольких тысяч! Хотя и не меньше чем тот, что они выжили вместе с матерью в прериях, или чем тот, когда он умирал, валяясь в бреду, погрызенный гиеной, что останется не только жив, но будет ходить на двух ногах, у него будет любимая жена и сын... Вера! Стучитесь и откроется вам!
Он встретил своего врага!
— Стой, Тыхта! Стой!
Один из отступающих Старых Людей остановился и повернувшись, недоумённо, посмотрел на слишком большого человека из Маленьких Людей, идущего следом. Он прятал своё тело в чешуйчатую броню словно большой ящер, изредка встречающейся далеко на юге. Тыхта однажды видел такого издали. Остановились и несколько других охотников.
— Стой, Тыхта!
— Откуда ты знаешь моё имя, Маленький Человек?
— Не узнал? Ах да! — Сильвер снял с себя шлем — А так!
— Кто ты?! — тот, кого Сильвер назвал Тыхта совсем не понимал кто это передним.
— Не узнал! А я вот тебя сразу! Ты постарел, Тыхта, постарел. А вот я вырос, да! Но узнал тебя сразу. Детская память, знаешь ли очень цепкая бывает.
Тыхта всё равно смотрел непонимающе.
— Уже забыл, как много раз бил меня? Как издевался? Просто так, ради развлечения. Вижу забыл! Сколько тебе тогда было? Четырнадцать, пятнадцать? Ты уже тогда здоровый был. И уже тогда злой!
— Кто ты?! Я не помню тебя!
— А помнишь маленькую женщину, из народа Маленьких Людей которую звали Белый Цветок и которую ты изнасиловал на глазах её маленького сына? — Сильвер говорил холодно и спокойно — Просто потому, что тебе так захотелось, потому, что ты был сильный, а она слабая, а её маленький сын и вовсе, против тебя букашка!
Глаза неандертальца расширились, в них стало проступать понимание.
— Но этот маленький мальчик сумел оставить тебе на память вот это — Сильвер чиркнул себя по щеке, намекая на характерный зигзагообразный шрам на лице Тыхты.
— Угох-х-х! — словно змея зашипел Тыхта.
— Узнал, падаль, — удовлетворённо оскалился Сильвер — узнал!
Остальные охотники, внимательно слушавшие разговор, сделали движение чтобы обойти Сильвера, но Тыхта остановил из растопыренной пятернёй.
— Не надо. Это моё дело!
— Да! Это наше дело! Ах, если бы только знал, как я рад тебя видеть, Тыхта! Так и хочется задушить тебя в объятьях!
— Как же ты выжил! Я думал вы с матерью уже давно выскочили переваренными костями из задницы гиены!
— Как видишь — выжил. Наверное, очень тебя хотел повидать, отблагодарить за всё хорошее...
— Вижу вырос. А как мать? — Тыхта гнусно ухмыльнулся — у тебя нет случайно меньшого братика или сестрички?
— А ты что, способен на такое — Сильвера невозможно было вывести из себя. Гнев, боль ярость бессилия, всё давно перегорело и сплавилось в одно, холодное чувство, чувство мести. Думал ли Сильвер, что когда-нибудь он сможет вытащить наружу это чувство и предъявить его тому, кому оно было предназначено. Мечтал — да, надеялся, но... И вот теперь, эти смешные, жалкие потуги разбудить в нём какие-то другие эмоции.
— Я и сейчас могу заделать детей любой женщине. — наливаясь кровью заорал Тыхта.
— О, кажется я ткнул в больную точку? Но не надо так волноваться, все твои проблемы, Тыхта, уже в прошлом. Скоро ты уже совсем ничего не сможешь! Не то, что делать, даже думать не сможешь. Нечем будет! Потому, что я отрублю тебе твою поганую голову!
— Тыхта, друг! — подал голос один из охотников — Убей его и вырви его сердце, мы съедим его вместе!
— Друг? — Сильвер с интересом посмотрел на говорившего — У такого шакальего дерьма есть друг? Наверное, такое же шакалье дерьмо!
Неандерталец зарычал.
— Тихо Бырг! Я сам перегрызу ему глотку! Мы сожрём не только твоё сердце, но и печень и тупые мозги, и...
— О нет-нет мой прожорливый недруг, путешествие по узкой тропе в Туманную Долину Предков, вечно б тебе не найти туда дороги, нельзя совершать на полный желудок. Этот путь следует проделать налегке.
— Хватит разговоров — Тыхта повелительно махнул рукой, и стоявшие невдалеке охотники стали неспешно отступать к своим. Никто не имеет право встревать в поединок, который идёт до смерти. Таков закон! Люди, с обоих сторон, уже поняли, что предстоит и стали подбадривать поединщиков криками. Строй Маленьких Людей начал ритмично бить в щиты.
— Ты, я гляжу в авторитете — Сильвер кивнул на безропотно подчинившихся охотников.
— Я вождь! Уже давно! Старый вождь был слаб, я занял его место!
— Где шкуры потерял, вождь?!
— Ты!!! — Тыхта в ярости раздувал ноздри — В священную битву охотник должен идти только с оружием... Хотя откуда тебе знать, выродку, наши обычаи. Сам, я гляжу, трясёшься за свою никчёмную жизнь, вон как на себя всего навешал.
— Хм, — Сильвер саркастически хмыкнул и одевая шлем добавил — Я мог бы тебе ответить, да ты не поймёшь...
Тыхта был вооружён коротким массивным копьём с большим наконечником из чёрного обсидиана в одной руке и тяжелым каменным топором в другой. Приблизив к лицу рубило, Тыхта, прищурившись, посмотрел на Сильвера и оскалившись произнёс.
— Этим топором я убил сегодня много Маленьких Людей, — он провёл языком по тёмно-бурой, от запёкшейся крови, поверхность кремня — скоро и тебя убью. Не поможет даже то, что на тебе одето!
— Любишь лизнуть тяжелые предметы? Что ж, я дам тебе "лизнуть" мою Шестерёнку! Начнём, пожалуй...
Они медленно стали кружить, внимательно наблюдая друг за другом. Тыхта, не смотря на возраст, был сухощав, мускулист и подвижен. Его тело покрывали характерные шрамы, что говорило о том, что он не раз сражался не только с хищниками, но и с людьми тоже. Постоянно делая плавные, завораживающие движения копьём и топором, он, раскачиваясь всем телом, то наступал, то отступал... Опытный гад.
Сильвер выставив вперёд свою искусственную ногу, прикрывшись щитом, и спрятав за спиной, в вытянутой на отлёте руке шестопёр, лишь только поворачивался к противнику лицом, практически не сходя с места. Вдруг, прервав плавные движения Тыхта стремительно сблизился и резко ударил топором в голову и, через мгновение, ткнул копьём в живот. Сильвер ловко парировал оба удара щитом и выбросил встречный Шестерёнкой! Лишь согнувшись в полуприсяди и шустро отскочив в сторону Тыхта вывернулся из-под удара. Покивав головой, будто соглашаясь сам с собой он снова начал кружить вокруг Сильвера. При очередном плавном круге оружием он опять резко атаковал. Улар топором сбоку и выверенный, много раз отработанный укол в опорную ногу противника, в его икроножную мышцу. Не раз и не два, в длинной и насыщенной схватками жизни Тыхте это приносило успех. Острый наконечник из обсидиана легко прокалывал плоть и разрезал её при рывке вбок, после такого, надо было только чуть-чуть побегать от противника и подождать, когда он истечёт кровью... Главное попасть при ударе в мясо, а не в кость. Но Тыхта уже давно не промахивался, особенно когда враг стоит на опорной ноге и практически не двигается, как этот дурак Угох!
Топор Угох успел отбить своей странной дубиной, а копьё, как и должно было, ударило в ногу, но почему-то удар вышел тугим — "неужели попал в кость" — мелькнула стремительная мысль в голове Тыхта. Он привычным движением вывернул древко расковыривая рану, но не тут-то было. Копьё застряло. Мгновения хватило Сильверу чтобы ударить краем щита в основание копья, там, где крепился наконечник. Жалобно дзынькнув он обломился. Немаленький кусок обсидиана так и остался торчать в ноге. Это так поразило Тыхту, что на чуть-чуть, буквально на пару секунд выбило из сосредоточенности боя. Сильверу вполне этого хватило чтобы перейти в атаку. Резко, перехватив рукоять шестопёра посередине, Сильвер стал наносить стремительные удары блокируя щитом, редкие и неубедительные ответные выпады. В одной из атак Сильвер стремительным тычком выкинул руку вперёд и расслабил пальцы, держащие рукоять шестопёра. Неожиданно удлинившись Шестерёнка ударила Тыхту прямо в солнечное сплетение, с такой силой, что из его рта вылетел сгусток крови. Неандерталец ещё только сгибался от удара как получил ещё один в бедро, от которого что-то там хрустнуло, и оно взорвалось болью. Но Тыхта не успел прочувствовать всю гамму ощущений, ибо удар шитом в голову с боку опрокинул его на землю.
