— Слушай, что ты раскомандовался? — возмутился Заграт. — Не маленькие, сами все понимаем. Но к родичам мне смотаться надо, обстановку разведать.
— Не кипятись, — оборвал его Тилос. — Надо — иди, но осторожно. Только не думаю, что ты больше моего выяснишь. Ага, приехали.
Путники остановились у больших ворот в особенно высоком заборе с торчащими поверху острыми кольями. Поодаль стояли две пустых телеги, пахнущие зерном, еще две сцепились осями на выезде. Вокруг бестолково суетились люди. Тилос спрыгнул с коня и повел его в поводу, обходя затор. Остальные последовали его примеру.
Один из суетящихся оступился, взмахнул руками и почти упал, но в последний момент ухватился на проходящего мимо Теомира и удержался на ногах. Что-то неразборчиво пробормотав, он повернулся обратно к телегам, но впившиеся в плечо когти орка остановили его.
— Куда собрался, парень? — ехидно спросил шаман, наслаждаясь внезапным запахом страха. — Далеко или не очень?
— Чего надо?! — закричал человек, но как-то не слишком убедительно. Его глаза забегали по сторонам. — Чего хватаешься! Ну, запнулся, с кем не бывает!
Еще двое или трое тележников повернулись в их сторону и начали приближаться.
— Да бывает, бывает, — угрожающе сказал Заграт. — Только кошель-то верни, а то нехорошо получается...
— Какой еще кошель? — ненатурально удивился тот. Теомир судорожно схватился за пояс с обрезком ремешка, побледнел и шагнул к вору, хватаясь за рукоять меча. Видимо, мужичок воспринял его всерьез, поскольку дернулся особенно сильно. — Не знаю я никакого кошеля! Пусти, говорят тебе, лесовик неумытый!
Заграт хищно зашипел сквозь зубы.
— А вот про лесовика ты зря, — медленно протянул он, оскаливая зубы. — Может, местным такие слова и нравятся, не знаю. Но только я не местный. Не хочется мне в первый день в городе когти кровью марать, а то бы лежать тебе с порванной глоткой! — Он приблизил лицо вплотную к лицу вора и вздернул верхнюю губу, демонстрируя клыки. — Ну как, договоримся мирно или...
— Эй! — окликнул его один из товарищей вора. — Ты...
Рядом с шаманом возникла внушительная фигура тролля, и защитник осекся, нервно сглотнув. Переборов страх, он продолжил куда более неуверенным тоном:
— Ты бы его того... отпустил, а? Мы ведь зла никому не желаем, точно! Да он сболтнул, не подумав...
— Не с тобой разговор! — прошипел ему Заграт. — Вернет кошель — ладно уж, прощу.
— Да не брал я... — завопил мужичок, но тут же взвизгнул от боли, когда когти орка еще глубже впились ему в плечо. Сквозь нечистую рубашку проступили пятнышки крови. — Да на, подавись ты! — отчаянно крикнул он, бросая на землю холщовый мешочек.
Заграт позволил ему вывернуться из захвата и пронаблюдал, как тот бросился бежать по улице. Затем он нагнулся, подобрал кошелек, неспешно отряхнул его и вручил Теомиру.
— Держи, разиня, — насмешливо сказал он. — Не зевай по сторонам, а то на ходу без подметок останешься.
Хлаш вразвалку подошел к сцепившимся телегам, ухватился за одну и резко дернул. Протестующе скрипя, та отцепилась от второй колымаги.
— Вы отсюда ехали? — безразлично спросил он. — Вот и езжайте своей дорогой.
Огорошенным обозникам хватило нескольких секунд, чтобы поспешно рассесться по телегам и, нахлестывая ни в чем не повинных лошадей, убраться подальше, испуганно оглядываясь через плечо.
— Умеете вы впутываться в истории, — хмыкнул подошедший сзади Тилос. — Знакомьтесь — Перетук, владелец складов.
Грузный пожилой мужик, до глаз заросший седеющей черной бородой, коротко кивнул.
— Пятерых, да еще с конями, сложно укрыть, — сумрачно пробасил он. — Все равно пересуды пойдут. Я ж вам не трактирщик. Одного-двоих, как всегда, пожалуйста, но пятеро — перебор.
— Да не надо скрывать, — терпеливо ответил ему Тилос. — Можешь сам соседям рассказывать. Я — купец из Хамира, она моя дочь... — Он пересказал Перетуку легенду. — Вот снабдишь нас деньгами да снарядишь как следует, мы дальше отправимся.
— Нет у меня сейчас денег, — еще угрюмее откликнулся тот. — Все в дело вложено.
— Да говорю же тебе, что не надо нам денег, — в голосе Тилоса послышалось раздражение. — Ты так соседям говори, а о себе мы сами позаботимся.
— Ладно, посмотрим, — буркнул Перетук. — Сейчас работника пришлю, о конях позаботиться, да девку дворовую, чтобы комнаты приготовила.
Он повернулся и вразвалку ушел вглубь двора.
— Странный он какой-то, — посмотрел ему вслед Заграт. — Ты в нем точно уверен?
— Я уже ни в чем не уверен. Больше десяти лет у него останавливаюсь, когда на основных явках светиться не стоит. Как-то раз помог ему от разбойничков в лесу отбиться, вот и пользуюсь. Плачу, конечно, как следует. Туповат он, но авось не выдаст.
— Авось да небось — хоть брось, — пробормотал про себя Заграт. — Мы так и собираемся на дворе до завтра торчать?
Вскоре пришел работник, здоровенный парень с сонным выражением лица. Он отчаянно зевал, в волосах запуталась солома, на мятом лице отпечаталась какая-то сетка. Запинаясь, он добрел до запертой конюшни, отодвинул засов и принялся по одному заводить коней в стойла.
— Надеюсь, расседлать не забудет, — пробормотал Тилос. — Пойдемте в дом, что ли.
Дворовая девка отвела гостей в две смежные горницы. Их окна выходили все на те же унылые амбары. Заграт, подумав, сунул ей мелкую монету, и она удалилась, поигрывая боками. Отряд расселся по лавкам, и все ожидающе уставились на Тилоса.
— Ну и что вы на меня смотрите? — угрюмо поинтересовался тот. — Фокусы фокусничать я не умею, а на голове стоять настроения нет. Хотите цирка — пусть кто другой показывает.
Ольга тихонько хихикнула. Заграт бросил на нее неодобрительный взгляд.
— Ты, друг милый, дурака тут из себя не строй, — решительно заявил он. — Кто нас сюда приволок? Ты. Вот и колись, что у тебя на уме.
— Нет у меня ничего на уме, — буркнул Серый Князь. — Мне последние дни одного хочется — свернуться калачиком, накрыться с головой одеялом и поспать лет так двести. Здесь вы более-менее в безопасности. Прочесать постоялые дворы майновские подсылы еще могут, и то пуп порвут, а вот каждый дом — точно нет. Но они знают — или догадываются — что вы в городе. Покоя вам не дадут. Боюсь, что...
Он потер глаза рукой и замолчал.
— Договаривай, жизнерадостный ты наш, — подбодрил его Заграт. — Чего спужался? Может, и успокоим, петушка на палочке дадим...
— Кончай юродствовать! — неожиданно взвился с лавки Тилос. — И без тебя тошно! Навязались на мою голову...
Он резко замолчал и сел обратно. Заграт осторожно вернул на место отвисшую челюсть и незаметно качнул головой.
— Извини, — лицо Тилоса сделалось смертельно усталым. — Нервы на пределе. Вымотался я как-то, и не припомню такого...
— Тилос, — заговорил молчавший до того тролль. — Тебе за последнее время досталось, и все тебе сочувствуют. Но Заграт прав. Ты обещал довести нас до Талазены — и довел. Но уж больно ты игру втемную любишь. Понимаешь, не тот сейчас случай. У тебя своя дорога, у нас — своя, и опекать нас до конца жизни ты не сможешь. Мы не малые дети, рано или поздно придется решать за себя самим. И чем больше мы знаем, тем лучше. В общем, ты уж не сочти за грубость, но лучше сразу выкладывай, что на уме держишь.
— Ребята, — лицо у Тилоса стало почти умоляющим. — Я понимаю ваше волнение, но, очень прошу, подождите с вопросами. До вечера, не дольше. Поймите, я сейчас знаю не больше вашего. У меня давно нет связи с моими людьми в Талазене, я не знаю, что происходит вокруг. Я собираюсь прогуляться по городу, выяснить обстановку, а там уже и думать, что вам делать. Да и мне тоже...
— До вечера... — хмыкнул Заграт. — Не так долго до вечера осталось. Ну что, други, потерпим?
Он обвел всех взглядом. Хлаш чуть наклонил голову, Ольга яростно закивала. Да, девчонка в него влюблена, мелькнуло у Заграта в голове. А что с мальчишкой? Только драки за бабу нам и не хватало для комплекта... Он перевел взгляд на Теомира. Тот сидел, потупившись, но взгляд Заграта заметил и чуть пожал плечами.
— Ладно, — подвел итог шаман. — До вечера ждем и не рыпаемся.
— Деньги возьми, — Хлаш отцепил кошель от пояса и протянул Тилосу. — Знаю я таких верных людей. Не заплатишь — с потрохами продадут. Да держи ты, — он чуть не силой сунул ему деньги, заметив сомнение на лице. — Сам знаешь, не последнее.
Тилос задумчиво взвесил мешочек в руке, затем осторожно положил его на занозистый деревянный стол.
— Спасибо, друг Хлаш, но не нужно. Вы что, на самом деле думаете, что я голым остался? — Он усмехнулся. — Знали бы вы, сколько раз мне с нуля начинать приходилось! Как раз для таких случаев немного золота у менял храню, да пара потайных схронов в разных местах Талазены устроена. Плюс еще несколько в окрестностях. Неприкосновенный запас, так сказать. Немного, конечно, но от голода точно не помру. А за предложение спасибо.
Тилос кивнул и вышел из комнаты, шурша полами плаща.
— Гордый, — подвел итог Заграт. — Даром что сам деньги дал. Ну, товарищи вы мои дорогие, что сами-то думаете? Не вечно же нам чужим умом жить.
— Кривая выведет, — махнул рукой тролль. — Сам же знаешь — Игра. Мы сейчас вроде кукол на веревочках в уличном театре: как потянут, так и задергаемся. Думаю, само все сложится. А наше дело маленькое — делать что должно.
Заграт с удивление посмотрел на него.
— Ну и ну, — он неодобрительно клацнул клыками. — От тебя я в последнюю очередь ожидал. Ты сказку про лягушку в кувшине с молоком слыхал?
— Слыхал, — согласился Хлаш. — Но мы-то если и лягушки, то на рыбацком крючке. Барахтайся — не барахтайся, а подсечет рыбак леску — и вылетим на берег. Если сом раньше не заглотит.
— Не узнаю я тебя, — с осуждением сказал Заграт. — Какой-то ты странный сегодня.
— Наоборот, ты слишком нервный, — парировал тролль. — Что толку дергаться, ровно щенкам слепым? Вот Тилос вернется, расскажет, что выяснил, там и станем думать. А сейчас я лично дрыхнуть собираюсь. Мало ли что ночью случится.
Он порылся в своем мешке, вытащил одеяло, расстелил его на полу и улегся, вытянувшись во весь свой огромный рост.
— Толкните, если что, — сказал он и закрыл глаза.
Заграт растерянно посмотрел на Всадников. Ольга с Теомиром сидели, прижавшись друг к другу, и во все глаза смотрели на шамана.
— Чего уставились? — раздраженно буркнул он. — Дело бугай говорит, даром что зеленый. Я лично тоже дрыхнуть намерен. Да и вам советую. В соседней комнате лавки широкие, вот и пользуйтесь. А то, действительно, опять ночью топать куда придется.
От кадильницы в углу тянуло сладковатым дымком. Каор поморщился. Он не любил такие покои, больше смахивающие на бабские спальни, чем на мужское жилье. Впрочем, развалившегося в мягком кресле купца мужчиной и называть-то не хотелось. Жирное, наголо бритое лицо, толстенное брюхо, маленькие бегающие глазки и длинные волосы, связанные сзади конским хвостом — он походил на какого-то огромного неопрятного слизняка. Каор мысленно одернул себя: такие мысли рано или поздно проступают на лице, а дураком сидящего перед ним человека назвать нельзя.
— Ну так как? Мы договорились? — посланник напряженно вглядывался в лицо главы городского Совета, пытаясь понять, что творится за низким морщинистым лбом. — Я могу передать Повелителю, что вы сделаете все, что можно?
— Сложно, однако... — уклончиво пробасил тот. — Тролль — еще ладно, их в городе недолюбливают и вступиться не захотят. Но вот орка может себе их община затребовать, своим судом судить. Негоже с ними ссориться, себе дороже. Да и Тилос многим известен. Серый Князь...
— Да нет больше Серого Князя, сколько раз повторять! — рявкнул Каор, вскакивая со стула. От неловкого движения боль ударила из шеи в голову, и он окончательно взбеленился. Больше всего на свете ему хотелось вцепиться в жирную шею и давить, давить, давить упрямую скотину, пока посиневший язык не вывалится изо рта. — Нету! Спекся! Пеплом по горам разлетелся! Забудьте про него, уважаемый! Не посланник больше Тилос, простой бродяга, каких тысячи, как вы не понимаете! Пять бродяг — орк, тролль да три человека! Неужто настолько сложно их за глотку взять?
— Талазена — город свободный, — купца ничуть не смутил приступ ярости, уже третий за нынешнюю беседу. На своем веку ему приходилось видеть немало прытких юнцов, и потрясание кулаками и даже оружием его не впечатляли. И он, и гость прекрасно знали, что охрана не выпустит живым покусившегося на хозяина. — У нас просто так народ не хватают, не то что в других местах. Говоришь — бандиты и воры? Ладно, поверю. Но я не городская управа, она мне не подчиняется. От меня свидетельств потребуют, пострадавшего попросят предъявить. А пострадавший, по вашим словам, сам Майно? И как я его предъявлю, особливо учитывая, что империя с ним все еще воюет? Как бы меня самого за такие фокусы на кол не усадили.
— Да о чем вы... — взвыл Каор, но глава Совета лишь покачал головой:
— Сложно, однако. Ох, сложно.
— Ах, сложно? — свистящим от ярости шепотом спросил его посланник, подходя вплотную. — Ах ты жаба перекормленная! Как деньги брать — так просто, а как отработать — сразу сложно? Ты кому весной две баржи зерна продал, забыл? Кому твои углежоги лесные уголь отправляют? Кому из городского арсенала новые брони да оружие списываешь да за гроши спускаешь? Думаешь, мы просто так твое барахло берем, кланяемся да утираемся? У каждой сделки минимум три свидетеля! Хочешь, завтра ты заночуешь не на своей перине, а в собственной блевотине в городских казематах? Хочешь, а?
— Да я ж не отказываюсь, — губы купца мелко задрожали, и Каор довольно ухмыльнулся. Такой же червяк, как и прочие. — Я ж просто говорю, что...
— Меня не волнует что ты... что вы говорите, уважаемый, — посланник отвернулся и отошел к своему стулу. — Повторяю еще раз. К завтрашнему дню вся компания должна оказаться в кутузке. За что их возьмут — мне без разницы, но чем дольше они там просидят, тем лучше. Если законопатите их пожизненно, получите дополнительную премию. Но упаси вас Пророк, если хоть один из них сдохнет!
— Да-да, я понял, — мелко закивал купец. По его щекам струился пот. — Я... я сделаю все, что смогу! Можете передать нашему господину мои уверения в чрезвычайной преданности! Я не подведу, обещаю!
— Так-то лучше, — Каор презрительно швырнул на стол увесистый глухо звякнувший мешочек. — Вот награда, пятьдесят золотых. Великий не забывает добрых дел. Но, — его голос опять сделался злым, — предательств он тоже не забывает. В ваших же интересах, чтобы все прошло как по маслу.
Он вышел из комнаты, яростно хлопнув дверью.
Глава Совета долго смотрел ему вслед. Его руки все еще мелко дрожали, но во взгляде полыхала лишь черная ненависть.
— Ах ты, сопляк... — наконец пробормотал он. — Как по маслу, говоришь? Ну, я тебе устрою "как по маслу"!..
Заграт вздрогнул и проснулся. Со двора доносились невнятные приглушенные звуки — похоже, опять разгружали телеги. Или, наоборот, нагружали. В углах комнаты скапливались густые сумерки, в окно еле виднелся темно-серый от надвинувшихся дождевых туч краешек неба. Хлаш все так же неподвижно лежал на полу, но его открытые глаза смотрели в потолок. Почувствовав движение Заграта, тролль беззвучно приложил палец ко рту.
