— Вот нонова задница! — непривычно грязно выругалась собеседница. — Конечно, нет! Я не могу позволить, чтобы моего младшего сына считали легковерным оболтусом, которого ловко обманула какая-то призаборная меретта. Только эту тысячу вернёте мне вы!
— Я!? — удивлённо вскинул брови царедворец.
— Именно вы! — с каким-то очень неприятным для него удовольствием подтвердила главная пациентка. — Разве не вы так рьяно поддержали глупую блажь Вилита и советовали мне предложить государю в невесты нашему сыну именно Юлису?
Разумеется, всё происходило немного не так, однако опытный придворный и не подумал возражать, принимая покаянный вид и мысленно осыпая племянницу регистора Трениума самыми грязными словами.
— Вы меня поняли, господин Акций? — зло усмехнулась Докэста Тарквина Домнита.
— Да, ваше величество, — смиренно поклонился охранитель её здоровья.
— Ступайте! — раздражённо махнула рукой та, но едва мужчина взялся за ручку двери, окликнула. — Хотя постойте. Я хочу, чтобы Вилит при вас прочёл это письмо.
— Государыня, не слишком ли это жестоко по отношению к его высочеству? — пролепетал лекарь. — Возможно, разумнее было бы...
— Ну уж нет! — резко оборвала его собеседница, с силой хлопнув ладонью по столу. — Вы так нахваливали эту девицу, а он пусть подумает: кого ему в следующий раз слушать?
— Да, ваше величество, — поклонился царедворец, не без труда сохраняя бесстрастное выражение лица.
— Прикажите кому-нибудь там сходить за его высочеством.
Выглянув на галерею, лекарь окликнул стоявшую у балюстрады служанку и передел ей приказ государыни.
Вжавшись в высокую спинку кресла, законная супруга Константа Великого смотрела на врачевателя, кривя в горько-насмешливой ухмылке аккуратно накрашенные губы. Только глаза да нервно раздувавшиеся крылья чётко очерченного носа указывали на бушевавшую в её груди ярость.
Так и не получивший приглашения сесть царедворец тихо стоял у стены, словно бессловесный невольник, не решаясь ни открыть рот, ни отвести взгляд.
В дверь негромко постучали.
— Заходите! — с явным облегчением отозвалась императрица.
— Вы хотели меня видеть, государыня? — шагнув через порог, поинтересовался Вилит.
— Да, сын мой, — кивнула мать, сурово сведя брови к переносице. — Сегодня с господином Акцием случилось происшествие, о котором он очень хочет тебе рассказать.
"Вот, старая стерва!" — обречённо подумал охранитель её здоровья, и стараясь не смотреть в глаза молодого человека, монотонным голосом поведал о своей беседе с неизвестным вымогателем.
Неожиданно на лице принца появилась иронически-понимающая усмешка.
— Речь идёт об этом письме? — спросил он, кивнув на свиток, всё ещё зажатый в руке лекаря.
— Да, ваше высочество, — с лёгкой растерянностью подтвердил тот. — Вот возьмите.
Едва глянув на текст, Вилит тихо пробормотал:
— Так я и думал.
После чего, положив папирус на стол, обратился к притихшей Докэсте Тарквине Домните:
— Вы позволите мне ненадолго отлучиться, ваше величество?
— Надеюсь, вы не наделаете глупостей, сын мой? — со смесью растерянности и тревоги спросила мать.
— О нет, государыня! — натужно рассмеялся молодой человек. — Клянусь Аксером, я очень скоро вернусь.
И не дожидаясь разрешения, направился к двери.
— Куда, зачем, постойте, — растерянно залепетала императрица, явно ошарашенная столь странным поведением отпрыска.
А когда тот, игнорируя её слова, вышел из комнаты, крикнула:
— Задержи его, Акций!
Кивнув, врачеватель бросился за принцем, подозревая, что тот вполне мог помешаться от внезапно открывшейся истины.
Выскочив на галерею, царедворец устремился за торопливо удалявшимся принцем. Услышав приближавшийся топот, Вилит обернулся и удивлённо вскинул брови.
— Что вы намерены делать, ваше высочество? — с нескрываемым волнением спросил лекарь, тщетно пытаясь разглядеть на лице собеседника признаки душевного смятения или помешательства.
— Хочу кое-что показать государыне, господин Акций, — усмехнулся тот и дружески хлопнул охранителя её здоровья по плечу. — Не переживайте, всё будет в порядке.
— Тогда позвольте мне проводить вас, ваше высочество? — предложил врачеватель.
— Право, не стоит, — покачал головой молодой человек. — Я только дойду до своей комнаты и назад.
— Её величество очень переживает за вас, — начал царедворец. — И если я приду один...
— Ну хорошо, — поморщившись, оборвал его принц. — Пойдёмте.
Воодушевлённый тем, что ему удалось настоять на своём, лекарь решил пока не приставать к своему спутнику с разговорами, давая тому возможность осмыслить ситуацию.
Пока они шли по слабо освещённым коридорам Цветочного дворца, Вилит тоже молчал.
Прихватив с полочки масляный светильник, он вошёл в свою комнату, и подойдя к заваленному свитками и листами папируса столу, взял два из них.
— Что это? — настороженно поинтересовался врачеватель.
— Стихи, — спокойно ответил молодой человек, закрывая дверь и возвращая фонарь на место. — Хочу показать их матушке.
"О боги! — мысленно взвыл врачеватель. — Он точно спятил! Теперь меня наверняка выгонят! Не уберёг, скажут, сына государя! Но, может, это лишь временное помутнение рассудка?"
— Не кажется ли вам, ваше высочество, что сейчас не самое лучшее время для поэзии? — пробормотал он, лихорадочно вспоминая самые сильные из известных ему успокоительных.
— Для хороших стихов всегда есть время, господин Акций, — загадочно усмехнулся принц. — А это хорошие стихи.
У лестницы на галерею их встретила запыхавшаяся служанка.
— Хвала богам! А то государыня уже отправила меня искать вас...
— Мы уже здесь, Пульчита, — успокоил её царедворец.
Видимо, не в силах усидеть на месте, Докэста Тарквина Домнита металась по комнате, словно запертая в клетку тигрица.
— Где вы были?! — рявкнула она, увидев мужчин.
— Я ходил в свою комнату, ваше величество, — не глядя на мать, ответил Вилит, и подойдя к столу, положил рядом с успевшим скрючиться письмом два листочка папируса.
— Что это значит?! — явно теряя терпение, вскричала императрица.
— Я принёс два стихотворения, написанные собственноручно госпожой Никой Юлисой Терриной, ваше величество, — спокойно, даже с демонстративной ленцой заговорил младший отпрыск Константа Великого, насмешливо поглядев на встрёпанную мать. — И если вы посмотрите на них, то легко убедитесь, что та мерзость, за которую у вас просят тысячу империалов, написана совсем другим почерком.
С этими словами он отступил в сторону, картинно сложив на груди руки.
Государыня и охранитель её здоровья бросились к столу, едва не врезавшись друг в друга.
Опомнившись, лекарь отстранился, торопливо склонившись в извиняющемся поклоне.
Не обращая на него внимания, Докэста Тарквина Домнита принялась лихорадочно перебирать разложенные по столу листочки.
Даже беглого взгляда, который врачеватель умудрился бросить через её плечо, оказалось достаточно для понимания того, что письмо и два коротких стихотворения писали совершенно разным почерком.
— Откуда они у вас? — отрывисто спросила мать, глянув на застывшего у стены сына.
— Это неважно, ваше величество, — невозмутимо ответил тот. — Главное, что их совершенно точно написала госпожа Юлиса.
— Вы уверены? — с нажимом осведомилась законная супруга Константа Великого. — Помните, что от этого зависит её жизнь и ваша судьба.
— Клянусь молниями Питра и Цитией — богиней правосудия! — отчеканил молодой человек, но видя, что собеседница смотрит на него с тем же недоверием, счёл нужным пояснить. — Манеру письма госпожи Аполии Константы я хорошо знаю. А кроме неё и госпожи Юлисы, в квартире грамотных не было.
— Я так и думала, что вы её там прятали, — пробормотала императрица, тут же встрепенувшись поинтересовалась. — Стихи вам передала госпожа Константа?
— Нет, — покачал головой Вилит. — Сама госпожа Юлиса из рук в руки.
— Так вы ходили в город?! — вскричала родительница.
— Это случилось ещё до того, как государь запретил мне покидать Цветочный дворец, — успокоил её сын.
— А что случилось с госпожой Юлисой после того, как на квартиру Константы напали налётчики?
— Прошу вас, ваше величество, не спрашивайте меня ни о чём, — ответил принц, с мрачным вызовом глядя на мать. — Тогда мне не придётся вас обманывать.
Лицо Докэсты Тарквины Домниты покраснело, глаза сузились, а рот сжался в куриную гузку.
— Ну, с вами мы ещё поговорим, сын мой, — зловеще предупредила она непутёвого отпрыска и резко обернулась к невольно отпрянувшему охранителю своего здоровья. — Ну, а вы как это объясните, господин Акций? Вас, как последнюю деревенщину, облапошили какие-то мерзавцы, а вы, вместо того чтобы во всём разобраться, явились за деньгами, едва не сведя меня в могилу! Так-то вы обо мне заботитесь?!
— Но, ваше величество..., — беспомощно развёл руками с одной стороны обрадованный, с другой — униженный лекарь. — Тот человек говорил так убедительно... Мало кто знает, что госпожу Юлису собирались выдать за господина Авария. А о его несносном характере и о том, что он не жалует женщин, известно всему Радлу. Вот я и подумал, что он вполне мог послать кого-то в Этригию...
Проклиная последними словами наглого шантажиста, врачеватель нервно сглотнул, только сейчас вспомнив, что читал письмо госпожи Юлисы, адресованное императрице, и почерк там, кажется, был именно таким, как на листочках Вилита. Скорее всего, именно поэтому принц и не сказал ему ничего по дороге в свою комнату, полагая, что тому и так всё ясно.
Неизвестный вымогатель словно околдовал многоопытного царедворца, лишив того памяти. Но, возможно, дело в том, что описанные тем человеком действия госпожи Юлисы показались Акцию верными и вполне оправданными в той ситуации?
Вот только говорить об этом государыне и принцу не стоит. Поэтому охранитель здоровья не нашёл ничего лучше, как заявить:
— И ещё тот человек назвал имя Ротана...
— Госпожа Юлиса рассказывала о нём половине столицы, мудрейший господин Акций! — голос императрицы буквально сочился ядом. — Даже я помню этого коскида сенатора Касса Юлиса!
Облив незадачливого любовника полным презрения взглядом, она обернулась к сыну:
— А что это за стихи?
Выдохнув, Ника опустилась на колени и осторожно, словно боясь обжечься, подняла папирус, ещё раз пробежав взглядом по строчкам.
Ни цифры, ни примеры умножения с делением никуда не делись, продолжая пугать её своей знакомой инородностью.
"Что бы это значило, и откуда оно здесь взялось?" — с трудом оформилась в голове девушки первая более-менее связная мысль.
Поглощённая желанием выяснить всё как можно быстрее, она бросилась в спальню, но у самой двери застыла, едва не распахнув её настежь.
"И как я объясню Птанию, зачем мне нужно это знать? — приходя в себя, взялась рассуждать беглая преступница. — И что он подумает, увидев меня всю такую психованную? Нет, сначала необходимо успокоиться и хотя бы в самых общих чертах продумать, как, не вызывая подозрений, выяснить причины появления в публичном доме для гомосексуалистов трактата, написанного женщиной-математиком? А главное, что известно о ней хозяину свитка?"
Ника неторопливо, с подчёркнутой аккуратностью свернула папирус и осторожно заглянула в комнату.
Отпущенник всё ещё мирно спал на своей половине кровати. Однако, когда гостья задвигала засов, он дёрнулся, пробормотал что-то неразборчивое и повернулся на другой бок.
Несмотря на охватившее её нетерпение, будить своего радушного хозяина гостья не стала.
Стараясь двигаться как можно бесшумнее, она подошла к лежанке, забралась на неё с ногами и задумалась, машинально вертя в руках свиток.
Поскольку, с учётом всего увиденного в нём, совпадение казалось уже абсолютно невероятным, остаётся признать, что где-то в Нидосе живёт ещё одна попаданка, перенесённая туда из мира Виктории Седовой. И кто же тогда на самом деле госпожа Ирдия Корнелла Сапина?
Кажется, болтливый Килей на пиру у императора рассказывал, что она жена какого-то городского советника. Девушке подобное звание или должность не говорили ничего, кроме того, что он, очевидно, далеко не бедный человек, иначе у его супруги не осталось бы времени на всякие глупости, вроде занятия математикой.
Интересно, когда Корнелла попала в этот мир? Вместе с Никой, раньше или позже? Одни вопросы и никаких ответов. Пока ясно только одно, что это очень умная и энергичная женщина. Судя по фамилии, её муж радланин. Скорее всего, потомок одного из командиров первого радланского императора Ипия Курса Асербуса, чьё войско когда-то захватило Келлуан, а потом сбежало на крошечный островок.
Зная нравы своих новых соотечественников, девушка делала вывод, что личная жизнь госпожи Корнеллы складывается вполне удачно, раз супруг позволяет ей публиковать подобного рода трактаты.
Тем не менее, она не просто предаётся тихому семейному счастью, а старается принести пользу окружающему миру, прогрессорствуя по мере сил. Правда, слегка удивила наука, познаниями в которой та решила поделиться с хроноаборигенами. Но, может, госпожа Корнелла сотворила ещё что-нибудь этакое у себя в Нидосе?
"Вот батман!" — раздражённая неизвестностью выругалась беглая преступница, хлопнув свитком о ладонь.
Птаний всхрапнул и чмокнул губами. За окном послушался громкий голос переругивавшегося с поваром Нвалия.
"Надо было тогда Килея подробнее расспросить о Корнелле", — досадливо поморщилась Ника и внезапно подумала, что, возможно, в тексте трактата ей удастся отыскать какие-нибудь сведения о личности автора? Характерные слова, речевые обороты, намёки.
Охваченная простой и очевидной идеей, она развернула свиток и углубилась в чтение, пытаясь по-новому оценить содержание текста.
Дело это оказалось далеко не таким простым, как виделось на первый взгляд. В начале госпожа Корнелла кратко, но достаточно наглядно демонстрировала громоздкость современной системы счёта, а потом столь же красноречиво доказывала простоту и эффективность предложенных ею цифр.
Старательно продираясь сквозь по-радлански тяжеловесно составленные предложения, девушка так и не обнаружила каких-либо намёков на истинное происхождение Ирдии Корнеллы Сапины.
С досадой отложив свиток, беглая преступница откинулась на спинку скамейки и устало прикрыла глаза.
Её уверенность в том, что трактат написала попаданка, заметно поколебалась. Она вспомнила, сколько усилий приложил Наставник, обучая её правильному построению фраз, а так же употреблению сходных по звучанию и имеющих близкое значение слов.
А данное произведение написано в привычной здесь манере, правильным радланским языком, принятым в среде образованных людей.
Но что, если в том мире автор трактата разговаривала совсем не по-русски? Вдруг она англичанка или немка, или француженка. Да кто угодно! Разве что негритянку или азиатку сложно представить в роли жены городского советника. Но, возможно, в Нидосе подобные браки уже в порядке вещей?
