В то же время, если бы он преследовал слишком рьяно и неожиданно наткнулся на них, неразбериха ночного боя могла бы только помочь еретикам. Все, чего они, вероятно, хотели, — это сбежать, и было гораздо проще просто придерживаться выбранного направления в темноте, чем отличать врага от друга и быть уверенным, что ты не стреляешь в своих собственных спутников вместо врага.
Все эти соображения убедительно свидетельствовали о том, что враг повернет обратно к заливу Саут-Швей как можно скорее после наступления темноты. Они, вероятно, не захотели бы сражаться, но они были бы более готовы принять ночную битву, чем сражаться при дневном свете. Однако, по своему предпочтению, они вообще избегали бы вступать в бой, если бы могли, а это означало, что они пробирались бы как можно ближе к северному берегу Нэрроуз, чтобы, если смогут, воспользоваться датчиком погоды. Вот почему он замедлил свой собственный темп продвижения и ночью двинулся на запад, чтобы оставаться снаружи и быть на ветру от них.
— Умный ублюдок, не так ли? — пробормотал он. — Понял, как я буду думать, и воспользовался этим, эй? Но ты еще недостаточно далеко ушел на север, друг.
Он посмотрел на ближайший вражеский корабль, до которого оставалось не более десяти миль. Со своего нынешнего места все, что он мог видеть из линии дополнительных галеонов в пяти милях за ней, были обрывки парусов на горизонте. Однако его дозорным на мачте было трудно рассчитывать на них, хотя цифры, казалось, немного не дотягивали. И не было никаких сомнений в идентичности этого единственного корабля с другими чарисийцами и..."Дифайэнтом". Это явно был один из броненосцев, и он сильно сомневался, что он находился так далеко с наветренной стороны от своих спутников из-за плохой навигации. Нет, он был там специально, чтобы предложить бой.
Казалось, по меньшей мере, маловероятным, что даже он сможет победить пятьдесят обычных галеонов. Тем не менее, он мог выбить дерьмо из любого, кто пытался пройти мимо него, и с этой точки зрения его капитан расположил его почти идеально. Росейл находился достаточно далеко на севере, чтобы перехватить все силы чарисийцев, но по крайней мере две трети его эскадры находились к юго-западу от броненосца, где ему пришлось бы пройти мимо эскадры, чтобы добраться до своих спутников. То, что было самой задней третью его собственного формирования, уже развернулось, чтобы перехватить голову линии еретиков, и он намеренно сосредоточил свои "медные" корабли на севере, разместив свои самые быстрые галеоны в лучшем положении, чтобы преследовать врага, если им каким-то образом удастся пройти мимо него ночью. Теперь они должны быть в состоянии пройти впереди броненосца, чтобы атаковать корабли, которые он, очевидно, намеревался защищать. Конечно, было почти очевидно, что второй броненосец находился где-то среди этих других галеонов, готовясь заплатить болезненную цену, когда они будут перехвачены. С другой стороны...
Возможно ли, что они потеряли другого? По какой-то причине они потеряли четыре галеона, а это значит, что они где-то понесли потери... если только я не хочу предположить, что они просто рассеялись по какой-то причине. Это, конечно, возможно, но погода была слишком умеренной, чтобы их разметало, и то, что я вижу их строй слишком плотным, вряд ли говорит о такой вероятности. Тем не менее, я предполагал, что прошлой ночью это были сигнальные ракеты еретиков, маяк, чтобы направить корабль, который мы преследовали, к остальной части их эскадры. А что, если бы это было не так? Что, если Халинд добрался сюда даже раньше, чем я ожидал? Могло ли это "свечение", о котором сообщил наблюдатель, быть горящим кораблем за горизонтом? Это туда отправился другой броненосец?
Желание поверить в это было сильнее любого искушения, которое он когда-либо испытывал раньше, и он заставил себя твердо наступить на него. Пессимист разочаровывается гораздо реже, чем оптимист, — напомнил он себе. — И в любом случае, ему все еще приходилось иметь дело с броненосцем, о котором он знал. Но если это было правдой...
Он спустился по вантам, чтобы присоединиться к капитану Хэмптину на палубе.
— Это будет некрасиво, — сказал он, — но на этот раз ублюдки от нас не уйдут.
— Хорошо! — глаза Хэмптина сверкнули. — Уродливы они или нет, но люди горят желанием заняться этим, сэр.
— Знаю, что это так. — Росейл еще несколько мгновений смотрел на восход солнца, затем снова посмотрел на своего флаг-капитана. — Дайте сигнал шхунам, чтобы они искали на юго-западе. У меня такое чувство, что мы могли бы просто найти несколько друзей по соседству.
* * *
Парусные корабли и в лучшие времена не были ни ящерами-резаками, ни скаковыми лошадьми. Несмотря на то, что ветер продолжал медленно и неуклонно усиливаться, максимальная скорость, которую корабли Даранда Росейла могли развить на своем текущем курсе, составляла не более пяти с половиной узлов при всех установленных парусах. Как только они перейдут на боевой парус, им повезет, если они смогут сделать половину этого, и поскольку чарисийцы продолжали решительно плыть на северо-восток, доларцы были вынуждены плыть по гипотенузе очень длинного прямоугольного треугольника, если они хотели вступить в бой. Даже самым задним доларским галеонам пришлось преодолеть более восемнадцати миль, чтобы добраться до линии капитана Абата; для флагмана Росейла это было ближе к двадцати пяти.
И, конечно же, его самые дальние корабли были теми, которым в первую очередь пришлось бы иметь дело с "Дреднотом".
В имперском чарисийском флоте было мало трусов, и все же томительное ожидание, пока доларцы приближались не спеша, с мучительной медлительностью, съедало мужество даже самых стойких сердец. Эскадра Росейла не была флотом; это был лес титановых дубов, густая и непроходимая чаща мачт, рангоута и парусов, с грохотом обрушивающихся на них. ИЧФ знал себе цену, знал, что ни один другой флот в мире не сравнится с ним, и все же были шансы, которые не могло уравнять качественное мастерство, и люди на этих чарисийских галеонах распознали лавину, катящуюся по воде к ним.
А между двумя линиями плыл корабль его величества "Дреднот".
Карлтин Хейджил стоял на своем юте, низко надвинув шляпу на лоб, чтобы прикрыть глаза, сцепив руки за спиной, и наблюдал за приближением своих врагов. В отличие от небронированных галеонов в линии Абата, на "Дредноте" не было ни лиселей, ни стакселей. На борту не было никакой спешки, и он повысил голос.
— Сейчас мы подадим этот сигнал, если вы не возражаете, мастер Тримор!
— Есть, есть, сэр!
Мичман отдал честь и повернулся к своему отряду сигнальщиков. Мгновение спустя флаги взлетели к бизань-рее и развевались на ветру. Еще мгновение стояла тишина, а затем она разорвалась под тяжестью пятисот свирепых, воющих голосов.
— Помни о короле Хааралде, — гласил сигнал "Дреднота", паруса исчезли с его рей, когда он изменил курс, сократившись до одних только марселей и брамселей, в то время как его более быстрые деревянные братья неуклонно продвигались по правому борту. И когда они проходили мимо, каждый из них по очереди опустил свое знамя в знак приветствия.
* * *
— Что ж, это чертовски неожиданно, — сухо сказал Поэл Халинд, прочитав размазанное карандашное сообщение, которое только что передал ему вахтенный мичман-сигнальщик.
— Прошу прощения, сэр? — сказал капитан Маджирс с другой стороны стола, ставя свою кружку пива.
Халинд оторвал взгляд от записки, затем криво улыбнулся и промокнул губы салфеткой. Он и его флаг-капитан решили позавтракать пораньше, учитывая, насколько активным, вероятно, окажется их день, и к ним присоединились лейтенант Трейвир и лейтенант Хейстингс.
— Похоже, чарисийцы даже более популярны, чем мы думали, — сказал адмирал. — Мы только что получили сигнал от "Скордж", одной из шхун адмирала Росейла.
Трое его гостей застыли на своих стульях, и он передал записку Маджирсу. Он взял свой бокал с вином и потягивал, пока флаг-капитан читал его. Затем Маджирс подняли глаза, и их взгляды встретились.
— Это немного меняет точку зрения на это, не так ли, сэр?
— Это действительно так, Алфрид. — Халинд поставил бокал с вином и встал. — Мне кажется, я чувствую потребность в глотке свежего воздуха.
Остальные последовали за ним на палубу, и он протянул руку к вахтенному офицеру. Лейтенант вложил в нее свою подзорную трубу, а адмирал поднял ее, вглядываясь в чарисийцев, которых они преследовали с рассвета.
Им предстояло пройти дальше, чем он предполагал вначале, и даже с преимуществом в скорости суровая погоня всегда была долгой. Не желая утомлять своих "пешеходов" еще до того, как он доберется до врага, он решил преследовать их только под парусами, поскольку при нынешних условиях ветра и моря его небольшие суда были способны развивать скорость, всего вдвое меньшую от максимальной.
С такой скоростью он ожидал оказаться на расстоянии пушечного выстрела от них в течение следующего часа или около того, но, похоже, он смотрел не в ту сторону.
Он отвел трубу от чарисийцев, и там появились паруса "Скордж".
— Напомни мне перекинуться парой слов с нашими дозорными, — бормотание Маджирса лейтенанту Хейстингсу донеслось до него, и его губы дрогнули в усмешке.
Адмирал подумал, что ему не хотелось бы быть тем несчастным наблюдателем, о котором идет речь, хотя Маджирс имел репутацию гуманного командира. И он понял, как это произошло. Как и любой другой человек на борту "Суорда", дозорные точно знали, где находится враг — они чертовски хорошо могли его видеть, — и одной мысли о том, чтобы вступить в бой с таким количеством галеонов, особенно с чарисийскими галеонами, было достаточно, чтобы у любого пересохло во рту. Неудивительно, что они были так сосредоточены на враге, что не заметили приближения друга. Тем не менее, как бы это ни было понятно, для них также было непростительно позволить какому-либо кораблю подойти так близко, не будучи замеченным, и он не сомневался, что Маджирс совершенно ясно объяснит это всей своей корабельной команде.
— Сэр, с мачты сообщают о дополнительных парусах за бортом, — очень осторожно сказал мичман флаг-капитану, и Халинд был осторожен, держа подзорную трубу у глаза, вглядываясь в море, чтобы никто не мог видеть его улыбку. — Это, э-э, похоже, целый флот.
— Что ж, с их стороны очень любезно поделиться с нами этой информацией, теперь, когда она дошла до их сведения, мастер Уолкир, — ответил Маджирс. — Будьте так добры, передайте им мою личную благодарность за новости.
— Э-э, конечно, сэр.
Молодой Уолкир исчез, а Халинд опустил трубу и повернулся, чтобы поднять одну бровь на флаг-капитана.
— Целый флот, — пробормотал Маджирс.
— Ну, в депешах адмирала Росейла действительно говорилось, что он приведет с собой всю западную эскадру, — отметил Халинд. — И если он это сделал, это означает, что мы поймали чарисийцев в ловушку между нами и пятьюдесятью галеонами.
— Не совсем между нами, сэр, — почтительно поправил Маджирс.
— Замечание принято, — признал Халинд. — С другой стороны, у нас есть то, что, я думаю, мы могли бы законно назвать значительным тактическим преимуществом.
— О, да, сэр. Полагаю, мы могли бы назвать это так.
Халинд улыбнулся, но затем снова посмотрел на запад, в око ветра, и его улыбка исчезла. Облака надвигались не так уж быстро, но они становились все темнее и все выше. Это была не просто облачность, это была надвигающаяся гроза, и он уже почти слышал раскаты грома. Если повезет, это продлится до вечера, но если этого не произойдет, его винтовые галеры могут оказаться в серьезной беде.
В данный момент они как раз проходили мимо форта Тишо на южной оконечности отмели мыса Юла. Название было несколько неправильным; харчонгские укрепления, которые когда-то охраняли Коджу-Нэрроуз, давно превратились в руины после незначительных неприятностей, во время которых империя отвоевала оставшуюся часть залива Хаскин и прилегающую к нему территорию у несчастного королевства Содар. Харчонгцы больше не видели необходимости контролировать сужение, когда они лишили Содар единственного, что когда-либо имело отношение к морскому порту, и крепости не обслуживались почти полтора столетия. Большая часть камня и кирпича, из которых они были построены, за это время была использована для других целей, превратив их в не более чем груды обломков. Однако три из их названий сохранились, теперь они прилагаются к небольшим рыбацким портам. Возможно, ему удастся провести винтовые галеры с малой осадкой в крошечную гавань, которая обслуживала форт Тишо, но также возможно, что он этого не сделает. И даже если бы он мог, это давало слабую защиту от мощного западного удара.
Форт Нага, расположенный на оконечности мыса Юла, южного мыса в начале Коджу-Нэрроуз, мог бы предложить гораздо лучшую якорную стоянку, но он также находился почти в пятидесяти милях от форта Тишо ... с небольшим препятствием, называемым имперским чарисийским флотом, между ними. Было всего около десяти часов, а до наступления темноты оставалось еще более девяти часов, но он должен был признать, что чувствовал бы себя намного комфортнее, будь под рукой лучшая защита от непогоды.
Но сейчас не погода имела значение.
— Считаю, что пришло время нам запустить наших пешеходов, — сказал он. — Если мы сможем подобраться достаточно близко, чтобы наступить чарисийцам на пятки, возможно, мы сможем побудить их замедлиться, чтобы маневрировать против нас. Полагаю, адмирал Росейл был бы признателен за любые небольшие усилия в этом направлении с нашей стороны.
* * *
— Винтовые галеры приближаются с кормы, сэр, — тихо сказал лейтенант Паркинс. Карлтин Хейджил повернул голову, чтобы встретиться взглядом со своим вторым лейтенантом.
— Как далеко за кормой? — спросил он.
— Около пяти миль, сэр. И, похоже, они делают по меньшей мере десять или двенадцать узлов.
— Впечатляет, — заметил Хейджил, затем кивнул. Паркинс коснулся груди, отдавая честь, и направился обратно к штурвалу "Дреднота", пока его капитан обдумывал новости.
Двенадцать узлов — это было чуть более чем в два раза больше нынешней скорости его собственного корабля, и совсем немного быстрее, чем он ожидал. Он полагал, что не должен был слишком удивляться этому. Его информация о них была, мягко говоря, отрывочной, и у Абата не было возможности передать ему какой-либо отчет о его собственном опыте борьбы с ними. Однако, если оценки расстояния и скорости Паркинса были точны, винтовые галеры настигли бы "Дреднот" чуть менее чем за час.
Это может оказаться неудачным. К несчастью, это было не единственное, о чем можно было сказать, и он повернулся к Пейтиру Ганзализу, артиллеристу "Дреднота".
— Пришло время попробовать стрельбу, мастер Ганзализ.
* * *
— Еще около часа, пока адмирал Халинд не настигнет их, — сказал третий лейтенант "Дифайэнта".
Лейтенант Паркир, казалось, разговаривал сам с собой, вероятно, даже не осознавая этого, но адмирал Росейл кивнул. По его собственным оценкам, первый из его галеонов, КЕВ "Септер", должен был подойти к броненосцу на расстояние предельного выстрела не более чем через двадцать минут. Еще четыре или пять галеонов западной эскадры будут достаточно близко, чтобы вскоре вступить в бой, но он не питал иллюзий, что уничтожить это зловещее чудовище с черным корпусом будет легкой задачей. Он бы совсем не возражал, если некоторые из винтовых галер Халинда смогли добавить свой вклад к усилиям.
