К похожим итогам приводят восстание против угнетения метрополии (Саймон Грин "Охотник за смертью"), борьба за независимость (Гордон Диксон "Тактика ошибок", Пол Андерсон "Время огня") с захватчиками и оккупантами (серия "Колдовской мир" Андре Нортон, цикл "Барраяр" Лоис Буджолд). Или желание аборигенных жителей покончить с засильем колонизующих их родную планету других рас (Роберт Силверберг "Валентин Понтификс"). Войну могут вызвать стремление обеспечить себе преимущества после всепланетной катастрофы (Ларри Нивен, Джерри Пурнель "Молот Люцифера", Аластер Рейнольдс "Дождь забвения"), противоречия между вчерашними союзниками (Аластер Рейнольдс "Пространство откровения", Джек Чалкер "Девяносто триллионов Фаустов"). Кровопролитной может оказаться даже вполне оправданная борьба с работорговлей и пиратством (Роберт Хайнлайн "Гражданин галактики", Энн Маккефри, Элизабет Мун "Планета пиратов", Дэвид Вебер "Дорога ярости"). Не стоит списывать со счетов заинтересованность профессиональных военных (цикл "Дорсай" Гордона Диксона) и самый обыкновенный милитаризм, потому что "милитаристское государство не может позволить себе мир, праздность и процветание; народ его может начать задумываться. Поэтому правительство ищет завоеваний за его границами, — неважно, нужны они или нет, — чтобы поддерживать контроль над военными, нужна война" (Пол Андерсон "Звездный зверь"). Война как раз означает утрату контроля над военными, по меньшей мере, частичную, здесь Пол Андерсон не прав. Обычаи и собственное поведение людей проецируются на другие галактические цивилизации, которые якобы также подвержены склонности воевать (серия "Космоархеология" Джека Макдевита), пусть даже ради некоторого далекого будущего (серия "Космический апокалипсис" Аластера Рейнольдса), или поучаствовать в войнах людей (Пол Андерсон "Нет мира с королями"). Более фантастическими мотивами являются восстание обманутых в своих надеждах андроидов (Роберт Силверберг "Стеклянная башня"), неприятие объединенного разума людей (Аластер Рейнольдс "Великая стена"), борьба с самовоспроизводящимися механическими врагами разумной жизни (цикл "Берсеркер" Фреда Саберхагена), массовое нашествие на Землю кровожадных инопланетян (серия "Война против Хторра" Дэвида Герролда, серия "Послины" Джона Ринго). Последние два автора отражают отчасти те разнообразные страхи, которые живут в людях, отчасти эксплуатацию этих страхов ради раздувания военных бюджетов и последующего их освоения, что особенно постыдно из-за прекрасной осведомленности о существовании барьера скорости света и практической невозможности прилета инопланетян.
Следует учесть, что для современных агрессоров на Земле не характерно открытое объявление войны, они маскируют военные действия словами "оборона", "защита", приписывая жертвам свои собственные намерения, применяя против них силу чужими руками, привлекая наемников, финансируя частные военные компании, воюя в киберпространстве. Правильный ответ часто можно получить, посмотрев, на чьей территории ведутся эти войны, и кто несет основной ущерб в их результате. Кстати, войны начинаются с их подготовки, и одной из форм такой подготовки служит пропаганда оружия, приукрашивание и оправдание военных действий, в том числе через фантастику, через авторов, уверяющих читателей в их неизбежности и легальности, в необходимости отражения разнообразных угроз, и через предпочтения издательств в пользу такой литературы. Дальше оказывается, что генералам и адмиралам остро не хватает стреляющих и взрывающихся игрушек для отражения выдуманной и распропагандированной внешней агрессии, и надо непременно увеличить военные расходы ради их производства. Конечно же, произведенные изделия требуют испытаний, сначала на полигонах и учениях, а затем обязательно в реальных условиях, то есть в ходе участия в какой-либо войне. Если таковой нет, нужно затеять ее под патриотичными предлогами, чтобы ускорить продвижение своих карьер с получением высоких должностей и причитающихся звезд на погонах. Потраченные недешевые игрушки, разумеется, необходимо как можно быстрее возместить, а еще лучше — превзойти по количеству новыми, усовершенствованными и более дорогими, с дальнейшим ростом военного бюджета. Дрессированных в подобных войнах военных легче использовать против собственного народа, ведь они должны исполнять отданные им приказы. Этот цикл может раскручиваться дальше и дальше, потому что аппетиты военщины не знают предела, как всякой бюрократии, получающей выгоду от концентрации ресурсов в своих руках. Поэтому опасность развязанных войн, кроме всего прочего, связывается с их самоподдержанием (Брайан Олдисс "Галактики как песчинки", Аластер Рейнольдс "Город Бездны"). Мы видим это на примере собственной страны, ведущей гибридные войны сразу в нескольких направлениях и ради этого раздувающей военные и закрытые статьи бюджета за счет роста налогов и их доли в валовом внутреннем продукте, тогда как население в среднем беднеет уже несколько лет подряд.
Другая опасность связана с утратой общественного контроля над действиями военно-промышленной верхушки и растущими оборонными расходами из-за ползучего, расширяющегося засекречивания. Доводы, что военные расходы полезны для совершения технологических рывков, устарели даже по отношению к развитым странам, в которых технология развивается тем быстрее, чем шире и свободнее рынок ее применения, и по этим причинам однозначно выбирает потребительский сектор. Максимум, на что способен оборонный комплекс — это начальный бюджетный толчок при создании новых технологий, как случилось с Интернетом, а дальше сработало его чрезвычайно быстрое распространение и совершенствование в невоенных областях, вызванное его исключительной полезностью. Попытки последующей конверсии раздутого военно-промышленного комплекса в России, скорее всего, будут такими же неудачными, как в Советском Союзе, из-за заранее предопределенной закрытостью более высокой прибыльности оборонного производства и невозможности обеспечить такой же ее уровень в отличающемся большей конкуренцией гражданском секторе. Слегка растущие доходы от экспорта военной техники все равно останутся невысокими, без постоянной бюджетной поддержки их будет недоставать даже для поддержания на плаву соответствующих производств, не говоря о тех, что непосредственно не связаны с экспортом. Свою роль сыграет излишнее стремление отечественной бюрократии к бессмысленному тотальному контролю, который препятствует широкому распространению прогрессивных технологий и начинаний, необходимому для роста экономики. Огромные ресурсы вновь будут потрачены на изготовление множества ненужных смертоносных изделий, а остальной экономике и большинству населения от этого не будет никакой пользы. Это происходит уже сейчас, когда стагнирующий из-за чрезмерных военных расходов ВВП не приводит к росту доходов населения, наоборот, они падают с каждым годом, отражая пренебрежение жизненными интересами многих людей, особенно самых бедных.
С середины прошлого века и даже ранее впечатления первой и второй мировых войн переносились на фантастическую почву, но в сильно приукрашенном и отлакированном виде, положив, в частности, начало жанру космической оперы, в качестве примера которой можно взять произведения Эдмонда Гамильтона. Обычно в нем человечество или его представители с помощью чудесного оружия почти всегда сражаются за правое дело, отражая нападение захватчиков или непримиримых ксенофобов, помогая освободиться покоренным цивилизациям и проявляя при этом храбрость, отвагу и великодушие к побежденным. Конечно, настоящие военные действия совсем не похожи на такую героико-слащавую фантастику или созданные на ее основе фильмы. Они представляют собой смертельное, разрушительное и далеко не праведное занятие. "Война — это кровавый кошмар" (Аластер Рейнольдс "Ковчег спасения"). Гарри Гаррисон в повести "Абсолютное оружие" выразился почти столь же кратко, но метко: "Выбросьте из головы мысль, будто в войне есть что-то благородное и прекрасное". В романе "Алгебраист" Иэн Бэнкс писал: "Невинные умирают так же грязно и в таких же количествах в справедливых войнах, как и в несправедливых.., войн следует избегать едва ли не любой ценой, потому что они умножают ошибки, увеличивают просчеты". Гибель мыслящих существ — закономерный результат войн, для этого они и развязываются, равно как уничтожение материальных ценностей, расстройство экономики, обнищание населения и, как правило, ущерб природе. Особенно это заметно по сравнению с мирными государствами и обществами: "Воюющие народы приносят больше вреда планете, чем те, которые спокойно обсуждают, как лучше ухаживать за общим садом" (Дэвид Брин "Риф яркости"). Значительная часть воюющего населения становится "...продуктом обычного топорного принуждения, принятого среди военных, и процесса промывания мозгов, разрушающего личность и превращающего ее в полезно-послушное полуавтоматическое устройство, испытывающее симпатию только к ближайшим друзьям и подчиняющееся только холодной цифровой комбинации..." (Иэн Бэнкс "Алгебраист"). Экипаж корабля правосудия, в который вошла часть немногих людей, спасенных при разрушении Земли инопланетными роботами, в ходе исполнения приговора виновным в геноциде человечества уничтожает всю их цивилизацию, становясь неотличимыми от преступников, недостойных жить вместе с остальными (Грег Бир "Наковальня звезд"). Война развращает людей будущего, ведущих ее ради безуспешного навязывания прошлому той модели развития, которая вытекает из их идеологии (Пол Андерсон "Коридоры времени"). В такой обстановке очень сложно удержаться от применения чудовищных видов оружия (Аластер Рейнольдс "Дождь забвения"), для этого требуется недюжинное гражданское мужество (Роберт Хайнлайн "Долгая вахта", Джек Макдевит "Военный талант"). Имперская политика, ориентированная на вооруженный захват избыточных территорий, нежизнеспособна даже в краткой перспективе (Пол Андерсон "Лакомый кусок"). "Империи, сложившиеся путем завоеваний, недолговечны... Они быстро прогнивают изнутри от жадности правителей и неистребимой тяги к завоеваниям" (Джон Скалци "Последняя колония"). Военные действия неэффективны как средство разрешения противоречий (Роберт Асприн "Холодные финансовые войны", см. также Ожидания катастроф). Их отдаленные результаты могут оказаться тяжелее прямого ущерба. Например, рептилии, обретшие разум на одном из параллельных Земле миров, имеют временной гандикап перед человечеством в десятки миллионов лет, но достигнутые ими фантастические технологические достижения употребляют на постоянные междоусобные войны, препятствующие дальнейшему развитию (Иэн Макдональд "Императрица Солнца"). Чудовищные войны, бушевавшие в Галактике и ее окрестностях на заре становления могучих цивилизаций, сформировали из выживших долгоживущую машинную расу Подавляющих, которые не хотят повторения таких конфликтов. Ради этого они отслеживают развитие биологических цивилизаций и силовыми способами пресекают их чрезмерное развитие и неограниченную экспансию, чтобы те не могли достичь сравнимого технологического уровня. Этими мерами, ориентированными на минимизацию последствий будущего столкновения нашей Галактики с Туманностью Андромеды, объясняется редкость разумной жизни в наблюдаемом нами космосе (серия "Космический апокалипсис" Аластера Рейнольдса).
Еще один пример связывает недавнее прошлое с нашим настоящим. Вооруженное вторжение Советского Союза в Афганистан вызвало резкий рост местного производства наркотиков, используемых для финансирования сопротивления, их употребление контингентом вторжения, постепенное проникновение этих наркотиков на территорию СССР через практически неконтролируемые военные транспортные каналы и демобилизованных, последующее распространение ВИЧ-инфекции среди наркоманов, переход к ее половому распространению. В результате география распространения наркомании и СПИДа совпадает, средства, выделяемые на их лечение и профилактику, явно недостаточны, существование проблемы замалчивается, а централизованная разъяснительная работа почти не ведется. На 2017 г. носителями ВИЧ являлось 1,7% от всего населения Иркутской области, 1,6% в Свердловской области, в Оренбургской области к середине 2017 года было инфицировано 30 350 из менее чем 2 млн жителей. В этих регионах, а также в Кемеровской, Самарской, Тюменской областях, в Новосибирске превышен официально установленный эпидемический порог. И это при учете только тех, кто прошел обследование! По оценкам, необследованными остается по меньшей мере половина от выявленных заболевших, если не больше. Всего же в России в 2016 году обнаружено более 103 тысяч новых зараженных, причем число таких случаев растет с годами, тогда как в большинстве других стран эпидемия СПИДа постепенно идет на спад. За 2017 год было 104 тысячи новых заболевших, а во всей остальной Европе их было менее 56 тысяч при намного большем населении. Общее число выявленных случаев инфекции в нашей стране превысило 1,3 млн, из них уже умерли почти четверть. В 2017 году от нее скончалось около 20 тысяч человек, против 18,5 тысяч годом ранее. В Кемеровской, Иркутской, Свердловской областях от последствий ВИЧ-инфекции умирает больше людей, чем суммарно от убийств, отравления алкоголем, суицида, аварий. К концу 2018 г., не считая чуть менее 319 тысяч умерших, с диагнозом ВИЧ-инфекция в стране проживало более одного миллиона жителей, из них антиретровирусную терапию получает менее половины. Примерно 30 тысяч в год отказываются от такой терапии, как из-за недостатка средств, которые приходится доплачивать при нашем условно бесплатном здравоохранении, так и из-за недопонимания опасности инфекции ввиду собственного заблуждения и молчания о последствиях со стороны государственных органов. Официальный реестр Министерства здравоохранения, для включения в который требуется предъявление паспорта и свидетельства со страховым номером индивидуального лицевого счета (СНИЛС), насчитывает менее трех четвертей инфицированных. Естественно, не попавшим в реестр почти ничего не светит, кроме собственных возможностей и случайной благотворительности.
