Михеев поморщился, словно от зубной боли.
— Терпеть не могу, если честно!
Кира улыбнулась и кивнула.
— Это то, что мне нужно!
* * *
От остановки до дома они шли на такой скорости, что Егор довольно быстро начал возмущаться — не на пожар же в конце концов! Кира сильно пихнула его в бок, заставив замолчать, и поволокла дальше, вцепившись приятелю в руку.
— Забыл, что тут случилось?!
— Ой... честно говоря, да, — Егор моментально присмирел и перешел на рысь, подозрительно всматриваясь в окружающий полумрак. — Слушай, ну тут у вас и темень! Прямо как на клад... очень темно. А может, бегом?
— Давай.
Они промчались под шелестящими акациями, мимо пустых скамеек, обогнули раскидистый розовый куст и едва не налетели на Софью Семеновну, выходившую из подъезда в компании Лорда.
— Здрассьте, — выдохнула Кира, и старушка кивнула в полумраке.
— Здравствуй, здравствуй... Чего так несетесь — под ноги хоть смотрите, так и шею свернуть недолго.
Лорд, поскуливая и отчаянно виляя хвостом, полез было к Кире обниматься, но тут же был сердито окликнут хозяйкой, схвачен за ошейник и увлечен в темноту двора.
— А собаки тебя любят, — гулко заметил Егор в подъездном мраке.
— Это-то и плохо, — Кира достала фонарик и включила его, направив узкий луч Михееву в лицо. — На кого вы работаете?!
— Не скажу! — гордо отозвался тот и заслонился ладонью. — А почему это плохо?
— Не знаю, — Кира поднялась по лестнице и начала отпирать дверь. — Только ты учти, я здесь неделю не была, так что там... не очень чисто... к тому же у нас ремонт.
— Ты мою комнату не видела!
— Заходи, — Кира толкнула дверь, вошла в прихожую и включила свет. Егор шагнул следом и с любопытством огляделся, потом поежился.
— А у вас не жарко! Летом, конечно, это здорово, а вот зимой...
Кира захлопнула дверь и бросила сумочку на тумбочку, стараясь держаться спокойно и непринужденно, хотя после последнего открытия один взгляд на стены вызывал у нее приступ тошноты. Егор щелкнул пальцами по рваной ленте свисающих обоев и спросил:
— И куда мне смотреть?
— Да погоди ты! В комнату проходи, — сказала Кира, сбросила шлепанцы и включила свет в столовой. Егор проследовал за ней, крутя головой по сторонам. В столовой он сказал: "Ух ты!" — в гостиной воскликнул: "Ого!" — фальшиво изобразил на фортепиано собачий вальс, крутанулся в кресле, выглянул в окно, скривился, обозрел музыкальный центр и принялся рыться в дисках.
— Все эти штучки на столе ты сама сделала? — поинтересовался он. — Я и не знал, что ты скульптор. Талантливо, ей-ей! А чего у тебя канделябры на полу? О, "Дюран Дюран"! Можно поставлю — это глядению не помешает?
— Не помешает, — с усмешкой отозвалась Кира, задернула шторы и принялась зажигать свечи. Егор включил музыку и, похлопывая себя по бедру ладонью в такт "Careless memories", с удивлением и даже с некоторой опаской наблюдал за ее действиями.
— А это зачем? — он вышел на середину комнаты. — Надеюсь, ты не собираешься принести меня в жертву?
— Так, самую малость. Михеев, не валяй дурака! Просто то, что я хочу тебе показать, видно только при свечах.
Он усмехнулся.
— Ну-ну... А может, ты и вправду практикуешь черную магию, а сама-то все скромничаешь, Дева Тьмы.
— Как смешно! Сам пошутил — сам посмеялся! — иронично отозвалась Кира и ушла с зажигалкой в столовую. Егор крикнул ей вслед:
— А где тут у вас курят?
— Везде.
Егор понимающе кивнул, вытащил сигарету и прикурил от ближайшей свечи, разглядывая содранные обои.
— Плохая примета так делать, — сказала Кира, появляясь в дверном проеме. — Ну что — готов смотреть?
— А это очень страшно?
— Это очень странно.
— Ну, давай, я готов, — Егор картинно вздохнул. Кира закрыла дверь, щелкнула выключателем, и по комнате растекся живой, прыгающий свете свечей. Михеев хмыкнул и взглянул на валяющиеся на полу тетради и черные профили.
— А это что...
— Не трогай! — жестко сказала Кира, и Егор, уже наклонившийся, резко выпрямился.
— Ладно, ладно. Так на что мне смотреть?
— Надо подождать несколько минут.
— Как скажешь, — Егор плюхнулся в кресло с сигаретой в зубах, вытащил из кармана сотовый, глянул на дисплей, положил телефон в нишу шкафа рядом с собой, и принялся вращаться в кресле, мрачно глядя в потолок. На шестом провороте Кира остановила кресло — так резко, что коллега едва не вытряхнулся из него.
— Смотри! — ее рука указала на стену, и взгляд Егора потянулся следом.
По стене неторопливо бродили взад-вперед серые тени, вот одна опустилась в тень кресла, а следом за ней и еще две, еще трое прошли к окну, мелькнули две детские тени, практически наложившись друг на друга, какая-то женщина закружилась посередине стены, закинув голову с распущенными длинными волосами, и слилась с остальными тенями. Появилась черная тень и печально убрела на другую стену, изломившись в углу, другая опустилась на корточки и начала монотонно раскачиваться из стороны в сторону, обхватив голову руками, еще одна встала неподалеку, прижимая черные ладони к несуществующему стеклу. Выплыл из ниоткуда массивный лопоухий пес с обрезанным хвостом и примостился на обычном "караульном" месте, приоткрыв пасть, так что видны были тени здоровенных клыков. Егор огляделся — и везде, где только стены были открыты взору, видел мельтешение теней.
— Вот это да! — выдохнул он и приоткрыл рот. Сигарета, приклеившись, свисала с его нижней губы.
— Ты видишь их? — тихо спросила Кира.
— Елки, конечно! Я ж не слепой! Здорово, слушай...
Кира налетела на него, обхватила и затрясла радостно, звонко чмокнула в одну щеку, потом в другую.
— Слава богу, слава богу! Ты их видишь!.. Ах ты, Михеев, золотой ты мой! Ты их видишь! Ты понимаешь, что это значит?!
— Н-н-неа-а-а! — вибрирующим голосом отозвался встряхиваемый Егор.
— Это значит, что я не сумасшедшая! Но, — Кира внезапно отпустила его и ее руки, отвыкшие от жестикулирования, произвели в воздухе довольно неуклюжее короткое яростное мельтешение, — значит все остальное действительно соответствует истине.
— Да? — отозвался Егор, с любопытством наблюдая за тем, что творилось вокруг него. — Ладно, а в чем фишка?
— Фишка?
— Ну да. Где у вас спрятан проектор? Или чего там еще? Типа волшебного китайского фонаря, да? Не, ну слушай, ну классно сделано! Только не могу понять, как.
— Егор, ты еще не понял? Нет никакого проектора.
Михеев засмеялся и воткнул недокуренную сигарету в пепельницу.
— Ну да... Так говори, как ты это делаешь?
— А я ничего не делаю, — ответила Кира с жесткой усмешкой. — Ты думаешь, я бы стала беспокоиться о своей психике, если б знала, как чего происходит? Нет никакого волшебного фонаря, Егор. Это все — настоящее.
— Ладно, конечно же настоящее, — произнес он смиренно, встал и подошел к стене. Вытянул руку параллельно ей и тут же недоуменно обернулся.
— Э, а почему они по мне-то не проходят? Они ведь должны... — Егор вздрогнул и ошеломленно огляделся. — И ведь... Это как это?
— Сейчас эти тени никто не отбрасывает, — Кира взяла один из канделябров. — Это тени из прошлого. Тени тех, кто здесь ходил когда-либо.
Лицо Егора сделалось полуиспуганным-полужалобным, словно у человека, сию минуту узнавшего, что он тяжело болен.
— Это привидения?!
— А я не знаю, — простодушно ответила Кира. — Часть из них уж точно. Вон те, черные. Да ты не бойся, — приободрила она Михеева, когда тот шарахнулся прочь от стены, где в этот момент задумчиво проходила черная тень. — Они совершенно безобидные. Если б ты знал, сколько я уже всего видела, Егор! Хотя... иногда это не очень-то... лезть без спроса в чужие тайны... особенно если эти тайны дурно пахнут... даже в исполнении теней...
Егор, побледнев, покрутил головой по сторонам, пытаясь осмыслить то, что видит, после чего у него вырвалось нечто бессвязное, но очень громкое и состоящее преимущественно из неприличных слов. Кира покладисто кивнула.
— Вполне тебя понимаю.
— И ты тут живешь?! — вопросил он, трагически поведя вокруг себя руками. — Как ты... я бы спятил, если б жил в таком месте! Это ж... елки-палки! Слушай, а ты еще кому-нибудь это показывала?
— Нет, ты первый.
— Сомнительная честь... — пробормотал Егор, вглядываясь в серое мельтешение. Наклонил голову, чуть ли не ткнувшись носом в обои, но тут же, спохватившись, отдернул ее, будто испугавшись, что какая-нибудь из теней отхватит ему нос. Схватил себя за волосы на макушке и подергал их, словно проверяя, крепко ли они держатся. — Ну... хотя бы... тут все равно не разобрать ничего.
— Разобрать очень просто, правда, ты все равно никого из этих людей не знаешь. Есть способ... — Кира увлеченно взмахнула руками и пустилась в пространные объяснения и остановилась только тогда, когда заметила, что Михеев перестал ее слушать, глядя на скользящие по стене тени во все глаза. Раздраженная его невниманием, она резко свела вместе ладони, и Егор подпрыгнул, словно в него выстрелили.
— Впрочем, хочешь, я покажу тебе свою тень... сегодня, сейчас я должна быть тут со Стасом... правда не помню, в какой из дней, так что одно может наложиться на...
— Не надо! — резко воскликнул Егор. — Я... ты знаешь, я наверное, лучше пойду. Я и так... видел достаточно. А может... — он еще раз огляделся, и его лицо исказилось. — Ну скажи... это ведь, все-таки, какое-то устройство, да?!
— Может быть, это можно назвать устройством, но мне кажется, что к технике оно отношения не имеет, — успокаивающе проговорила Кира, наступая на него с канделябром в приподнятой руке. — Брось, не пугайся. Неужели тебе не любопытно?
— Любопытно... но я постараюсь как-нибудь это любопытство пережить... — Егор почти прижался к стене, не сводя с Киры глаз, и сейчас выражение его лица было очень близко к паническому, словно она приближалась к нему со здоровенным ножом в руке. — На сегодня мне...
— Да перестань ты трястись, Михеев! — сказала Кира не своим, жестким, презрительным голосом, и подошла к нему вплотную. — Я должна стать очень близко и просто...
Что-то брякнуло за окном, послышалось истошное кошачье мяуканье, шипенье, кто-то с размаху обрушился на железный подоконник и тотчас же исчез. Кира давным-давно привыкла к этим звукам, но Егор передернулся и уставился в зашторенное окно широко открытыми глазами, в которых мягко колыхались отсветы горящих совсем рядом свечей. Его нескладная угловатая тень легла на стену, и Кира ошеломленно раскрыла глаза, потому что тень эта вдруг знакомо покачнулась и поплыла вперед, оставляя своего хозяина в одиночестве.
— Ну у вас тут и... — начал было Егор, поворачиваясь к Кире, но тут же осекся, увидев выражение ее лица. — Куда ты...
Он повернул голову — тень, высокая, нескладная, с торчащими волосами, так напоминавшая его собственную, уже величественно подплывала к середине стены. Егор протянул руку, словно хотел изловить беглянку, потом уставился на стену, дернулся вперед, назад, замахал рукой, но ничего похожего на тень так и не появилось на обоях.
— Ты жил здесь, Михеев? — холодно спросила Кира, делая шаг в сторону и качнула канделябром в сторону тени, стремительно разраставшейся от пола до потолка. — Как это понимать?
— Жил?.. нет... просто... нет, здесь когда-то жил знакомый мой, Пашка, и я заходил к нему... раз, может два... а так...
По комнате прокатилась волна мрака, и Егор дернулся было к выходу из гостиной, но Кира внезапно заступила ему дорогу.
— Что такое, Егор? Чего ты испугался? — в ее голосе было злое веселье, но оно почти сразу же исчезло. — Брось, ты чего?! Самое страшное, что в тебе есть, это твое стремление советовать, но ведь по теням я не пойму, кому ты и чего советуешь.
— Да, — ответил он внезапно севшим голосом. — Но если и... Это была моя жизнь, и ты не имеешь права подсматривать. Я тебе запрещаю!
— Да ну? — Кира отвернулась, глядя на стену. Вместо одной тени там уже было целых три — женщины с растрепанными волосами и в короткой юбке, изгибавшейся на стене в танце, отчаянно вихляя бедрами, размахивая руками и постоянно спотыкаясь, причем ее движения удивительно подходили под музыку, звучавшую сейчас; полного мужчины, тоже танцующего — еще более нелепо, и тени самого Егора, сидящего в кресле и курящего. Казалось, он внимательно смотрит на танцующих, как и Егор реальный, застывший рядом с Кирой
Прошла минута, и Егор-тень затушил сигарету в пепельнице. Встал, пошатываясь подошел к танцующей и, обхватив ее руками ниже талии, слегка приподнял. Женщине это, очевидно, не слишком понравилось, поскольку она сразу же вырвалась, резко взмахнула рукой, и Егор отшатнулся, прижав ладони к лицу. Тень танцевавшего мужчины остановилась, махнула на них рукой и побрела к креслу.
— Ба-а, господин Михеев, да вы, оказывается, шалун!.. — Кира замолчала, потому что в этот момент Егор-тень налетел на женщину, схватил и затряс, словно куклу, после чего, судя по его движениям, начал сдирать с нее одежду, пару раз прервавшись, чтобы наотмашь ударить ее по лицу. Женщина отчаянно брыкалась и молотила руками, как придется. Один ее удар, видимо достиг цели, потому что Егор вдруг отпустил ее и отвернулся, согнувшись, потом резко развернулся и ударил строптивицу в челюсть. Женщина-тень косо отлетела куда-то в сторону окна и исчезла. Егор потер костяшки пальцев, повернулся к сидящему в кресле, снова к окну, пошел в ту сторону, исчез и появился уже на другой стене, наклонился — очевидно над женщиной, потом присел на корточки. Через несколько секунд мужчина выметнулся из кресла, подбежал к Михееву и опустился рядом с ним, почти сразу же вскочил и схватил Егора за грудки. Тот отпихнул его и между ними начала происходить безмолвная, но, судя по энергичным жестам, очень оживленная дискуссия, закончившаяся тем, что мужчина косо скрестил перед собой руки и резко развел их в стороны, словно давая понять Егору, что снимает с себя всякую ответственность. Подошел к тени журнального столика, подхватил с нее тень бутылки и начал заливать в себя ее содержимое. Егор суматошно дернулся взад-вперед, подскочил к нему, отнял бутылку и, по-видимому, опять начал что-то говорить. Через минуту мужчина кивнул. Они вместе подошли к окну, наклонились... и в ту же секунду в гостиной вспыхнул яркий свет, мгновенно съев призрачные тени и оставив только настоящие. Щурясь, Кира повернула голову и ошеломленно взглянула на Егора, стоящего в дверном проеме. Музыка все еще играла — громкая, спокойная, кажущаяся сейчас такой же нелепой, как и горящие свечи вокруг.
— Это не то, что ты подумала, — с несчастным видом произнес Егор, нервно потирая подбородок. — Она просто... потеряла сознание, а я... испугался. Уж потом, конечно...
— Вранье! — резко сказала Кира, чуть пригнувшись. Михеев посмотрел на нее каким-то удивительно медленным взглядом — он надвигался, накатывался, словно тяжелый водяной вал. В нем были горечь, досада и что-то еще, никогда до сих пор в его глазах не появлявшееся. Кире даже в голову не могло прийти, что в глазах Егора, доброжелателя, весельчака и вечного путаника, способно возникнуть нечто подобное. А вырвавшиеся у него следом за этим взглядом слова окончательно все разрушили.
