— Вот только у нас есть сведения, что среди военных и мусульман это нравится далеко не всем, — заметил Серов. — Весьма вероятно, что разведки США и Тайваня попытаются рано или поздно организовать провокацию, например, поднять восстание против военных, или убрать некоторых наиболее прославленных генералов, чтобы потом свалить вину на коммунистов и организовать ответные репрессии. И вот тогда, уж поверьте, военные вместе исламскими фанатиками из партии Машуми завалят трупами коммунистов всю Индонезию. Если только ваша Коммунистическая партия не найдёт способ, к примеру, столкнуть между собой военных и Машуми, и не пускать военных к управлению бизнесом в стране. Пусть они будут заняты друг другом.
— Я обязательно поговорю об этой опасности с президентом, — озабоченно сказал Субандрио. — Не знаю, удастся ли мне его убедить, но я постараюсь.
— Я с ним тоже поговорю, на очередной сессии Координационного Совета ВЭС, — ответил Никита Сегргеевич. — Надеюсь, вместе нам удастся его убедить.
— Нам очень пригодилась бы советская поддержка по линии разведки, — заметил Айдит.
— Иван Александрович, помоги товарищам, поделись информацией, если какую техническую помощь попросят — тоже не скупись, — распорядился Хрущёв.
— Само собой, — кивнул Серов.
— Но вы, товарищи, — Никита Сергеевич посмотрел на Айдита и Ньото, — не рассчитывайте только на президента. Шевелитесь и сами. Иначе всякое может случиться. Товарищ Семаун, держите связь с товарищем Серовым по линии Коминтерна, если что — он поможет с организационными и техническими вопросами.
Сложность положения в Индонезии заключалась в том, что основную часть валютных поступлений страны обеспечивали т. н. Внешние острова, где располагались каучуковые плантации, а деньги из бюджета выделялись, в первую очередь, на развитие промышленности на острове Ява, где располагалась столица страны Джакарта. (источник http://www.krugosvet.ru/enc/strany_mira/indoneziya.html?page=0,26) Это вызывало законное недовольство у населения, которое и прорывалось наружу в виде заговоров и сепаратистских выступлений. Народ также возмущала повсеместная коррупция в органах власти.
Субандрио и Хрущёв совместными усилиями сумели донести до президента Сукарно необходимость оздоровления экономической ситуации в стране.
Подъём жилищного строительства в 1957-58 годах достаточно быстро улучшил положение на рынке труда, а начатая в реализации с 1958 года энергетическая программа закрепила успех. Советский Союз поставил оборудование для металлургических заводов и электростанций, а также для получения бамбукового волокна и холодильное оборудование для пищевой промышленности. С 1959 года начали поставлять станки для формования искусственного риса. (АИ) Из СССР также поступало разнообразное промышленное оборудование: суда, станки, сельскохозяйственные машины, электрооборудование. За оборудование Индонезия рассчитывалась тропическими фруктами, тканями, готовыми изделиями лёгкой промышленности, в т.ч. одеждой, постельным бельём, изделиями из бамбука — мебелью, ковриками, занавесками, циновками. (АИ)
Бамбук пригодился не только на волокно и мебель — из него начали делать клееные балки и стеновые панели для жилищного строительства. Они тоже поставлялись на экспорт — бамбук, как дешёвое, быстрорастущее, возобновляемое сырьё, оказался незаменим. Для строительства в СССР бамбуковые панели годились разве что для отделки, зато в более тёплых странах их было достаточно и для основных стен. (АИ)
Индонезия также поставляла Советскому Союзу различные предметы ее традиционного экспорта: каучук, копру, какао-бобы, чай, табак, пряности, эфирные масла, кожевенное сырье. (Реальная история, структуру индонезийского экспорта см. http://geography.su/books/item/f00/s00/z0000047/st060.shtml)
Индонезия была важным поставщиком многих видов продукции сельского хозяйства тропического пояса, занимая одно из ведущих мест по производству хинина (первое место в мире), перца, капока, каучука, волокна агавы, копры, пальмового масла и других продуктов. Накануне второй мировой войны на долю Индонезии приходилось 17% мировой добычи олова, 6% добычи бокситов, около 3% добычи нефти. В Баликпапане на Калимантане, в Палембанге и Ачехе на Суматре, в Чепу на Яве были построены нефтеперерабатывающие заводы.
Была объявлена правительственная монополия на добычу нефти; иностранные нефтяные фирмы могли выступать лишь как подрядчики правительства, а не как концессионеры. Сформировался значительный государственный сектор экономики. Была расширена сеть национальных банков, учреждены национальные государственные фирмы для организации нефтедобычи, эксплуатации морского и воздушного транспорта. Индонезия активно использовала сотрудничество с социалистическими странами, осуществляя мероприятия по развитию национальной промышленности. Были построены крупные заводы: цементный, шинный, а также ряд бумажных, рыбоконсервных, текстильных, сахарных предприятий.
Вскоре стало ясно, что одними только волновыми электростанциями не обойтись, для металлургии, для питания электрических печей, требовались вполне обычные ТЭЦ. Уголь и нефть в стране были, советские и индонезийские геологи совместно занялись разведкой ещё неоткрытых на 1959 год месторождений. Энергетику в Индонезии начали развивать комплексно. Также началось строительство верфей, первоначально — небольших, на которых строились суда для каботажных перевозок.
(Экономическая карта Индонезии http://geography.su/books/item/f00/s00/z0000047/map005.shtml)
#Корректировка 21.10.2018
Индонезия — типично аграрная страна, три четверти населения которой проживает в деревне. По состоянию на 60-й год свыше 60% населения было непосредственно занято в сельском хозействе, которое обеспечивало 60% национального дохода республики, а экспорт сельхозпродукции приносил до 3/5 всех валютных поступлений. Главной отраслью сельского хозяйства являлось земледелие, в 1952-м году на его долю приходилось до 85% стоимости всей сельхозпродукции, оставляя незначительную долю на другие отрасли — животноводство, рыболовство, лесоводство и лесные промыслы, 6,6, 5,7 и 2,7% соответственно. Длительное колониальное владычество обусловило крайнюю отсталость индонезийского сельского хозяйства. Голландские хозяева еще во второй половине 19-го века объявили все земли государственной собственностью, захватив общинные и все необрабатываемые земли, и сосредоточив развитие на плантационном хозяйстве, выращивании каучука, копры, перца, ценных пород древесины и т.д., приносившем огромные прибыли. Эти отрасли требовали значительного количества рабочих рук, поэтому голландцы всячески препятствовали получению крестьянами земли из государственного фонда, что в свою очередь обрекало тех на земельный голод и вынуждало искать заработок на плантациях и в промышленности. Следствием этой политики стало то, что к началу второй мировой войны из 60 млн. гектар пригодной для обработки земли, использовалось только 12 млн., сосредоточенных в основном на Яве, ставшей основной житницей страны. Вместе с тем, ограниченные пределы самого острова позволяли расширить имеющиеся обрабатываемые площади не более чем на 5% от уже имеющегося объема, а основной земельный фонд находился на других островах, главным образом Борнео и в меньшей степени Суматре. Но их освоение и соответственно решение продовольственной проблемы требовало гигантских трудовых и финансовых затрат.
При этом и так отсталая экономика, полученная Индонезией в наследство от колониального прошлого была еще более сильно подорвана в результате непрерывных боевых действий в ходе второй мировой войны, японской оккупации и последовавшей революции. Голландцы при отступлении разрушили значительное число промышленных и сельскохозяйственных предприятий, пришедшие им на смену японцы восстанавливали и развивали только то, что было необходимо для военных нужд, а дальнейшие бомбардировки союзников и установленная жесткая блокада только усугубили хозяйственную разруху. Так, если на Яве в 1942-м году под посевы риса было занято 4 млн. гектар, то в 1945-м уже только 3 млн., а под кукурузой соответственно 2,2 и 1,4 млн. га. Значительно уменьшились сборы сельхозкультур, потреблявшихся населением, количество риса с 8,9 млн. тонн в 40-м году снизилось до 4,5 млн. тонн в 45-м году, сбор кукурузы за в 45-м году составлял примерно 50% от довоенного, соевых бобов 30%, сахарного тросника всего 5%. Общий ущерб, нанесенный сельскому хозяйству в тот период оценивался примерно в 2 млрд. голландских гульденов.
Все это, включая опустошительные колониальные войны за освобождение, кабальные соглашения 49-го года, а также политика первых компрадорских правительств 48-51 гг. привели к тому, что в начале 50-х сельское хозяйство Индонезии находилось в глубоком упадке.
В 1952-м году сбор шести наиболее важных видов продовольственных культур (рис, маис, батат, кассава, земляной орех и соевые бобы) составил всего 98% от уровня 1937-го года, а в 1953-м году 107%, при этом население за тот же период выросло на 20%. Потребление риса на душу населения к 1952-му году снизилось на 10% ниже, чем в довоенный период (когда тоже не жировали). Из-за истощения и плохой обработки земли, нехватки скота, инвентаря и удобрений резко сократилась и средняя урожайность риса, с 21,5 центнера на гектар в 1930-м, до 15,4 центнера. Особо тяжелое положение сложилось с рабочим скотом (буйволами), массово забивавшемся японцами в войну, погибавшим от болезней и недоедания. Нормой стала ручная вспашка. При этом техническая оснащенность сельского хозяйства находилась в зачаточном положении, в 1952-м году во всей стране насчитывалось всего 205 тракторов, в 1953-м — 325.
Не лучше обстояло дело и с промышленным сельским хозяйством. За период с 1938-го по 1954-й производство каучука упало до 77% от довоенного, чая — 46%, кокосового масла 71%, кофе 49%, табака — 29%, сахара — 44%, перца — 13%, тапиоки и копры 56%. Из товарной продукции развивалась только добыча каучука, достигшая в 1950-м году рекордной цифры в 430 тыс. тонн и 258% роста от довоенного, что объяснялось острой потребностью ведущих стран мира в этом стратегическом сырье в связи с войной в Корее. Каучук прибрел ключевое значение в экономике страны, обеспечивая за период 1950-54 гг. 42% индонезийского экспорта в капиталистические страны. От производства этой культуры зависело существование больше 10 миллионов индонезийцев.
Соответственно и иностранные монополии наживали на каучуке баснословные прибыли. Только Преангерская каучуковая компания в 1950-м году получила прибылей на сумму 1,5 млрд. рупий, причем в соответствии с Гаагскими соглашениями (мирный договор с Голландией) доходы компании не облагались налогом, поскольку «прибыль использовалась ею для покрытия убытков, понесенных во время войны». При этом иностранные экспортно-импортные фирмы безраздельно хозяйничали на индонезийских рынках, диктуя условия производителям и извлекая колоссальные прибыли на разнице между местными оптовыми ценами и ценами на мировом рынке. Как писала «Нью-Йорк Таймс» — «В то время как в Джакарте 1 кг листового каучука №1 стоит около 7 рупий, в районах где эту культуру выращивают производители она стоит 1,5-2 рупии, а в отдаленных местностях цены снижаются ниже 1 рупии» При этом правительство Индонезии желая получить хоть какие-то доходы непрерывно повышало пошлины на экспорт каучука, что также било по мелким индонезийским производителям, не способным составить конкуренцию крупным хозяйствам под контролем феодалов и иностранных собственников.
Продолжающееся разорение крестьянства препятствовало хоть сколько-нибудь значительному росту производства в их хозяйствах, тем более правительство не помогало им ни удобрениями, ни семенами, ни орудиями труда, а государственные учреждения отказывали в выдаче дешевых и доступных кредитов, что вынуждало крестьянина, как и прежде идти на поклон к ростовщикам и деревенским кулакам. Резко сократилось потребление продуктов питания. Как отмечал американский журнал «Pacific affairs» в 51-м году — «Средний индонезиец в настоящее время потребляет меньше, чем до войны, хотя и довоенная норма была далеко не достаточной».
Одновременно стремительно росли цены на продовольствие и товары широкого потребления. В Джакарте в ноябре 1950-го года они в 20 раз превышали довоенные. Текстиль, продававшийся в яванских деревнях был дороже довоенного в 40, рис на Восточной Яве в 10 раз, а на западном Борнео в 30 раз дороже, чем до войны. Денежная реформа, проведенная в 1950-м году правительством Натсыра (об этом отдельно) привела к утроению цен на импортные товары, что в свою очередь сказалось на ценах на продовольствие. Положение трудящихся ухудшалось и в связи с увеличением старых и введением новых налогов. Только правительство Сукимана ввело налог на товраооборот в размере от 40% и выше, что мигом взвинтило цены в розничной торговле и вызвало всеобщее негодование.
Хищническая эксплуатация старых каучуковых насаждений, требующих безотлагательной замены новыми посадками вела к постоянному снижению сборов продукции. Однако иностранные монополисты, получая огромные прибыли были вовсе не склонны делать новые капиталовложения в производство, поскольку в суверенной Индонезии их собственность находилась под постоянной угрозой национализации или конфискации. Всего за период с 1956-го по 1958-й год сбор каучука снизился со 152% до 139% (от довоенного) на иностранных плантациях и с 282% до 252% в индонезийских хозяйствах.
Помимо этого, значительный урон и плантационному и мелкому товарному хозяйству наносили действия мятежников, сепаратистов и террористических банд. В итоге даже такая отрасль как выращивание каучка находилась под угрозой.
Ситуация стала выравниваться только с приходом к власти правительства Вилопо и Али Соастроамиджойо в середине 50-х, которые уже поддерживали в значительной степени нарождающуюся национальную буржуазию, заинтересованную в ликвидации безраздельного господства иностранного капитала (ну по крайней мере все так думали, включая Айдита). Усилия нового руководства были направлены в том числе, на разрешение проблем сельского хозяйства.
К 1956-м году уборочные площади под рисом увеличились почти на 1 млн. гектар орошаемых полей, чему способствовало восстановление старых и строительство новых ирригационных сооружений, проводившееся государством. Так же, хоть и в меньшей степени, расширились уборочные площади под маис (на 145 тыс. га, под кассавой с 826 тыс. до 1092 тыс. га и т.д.), что благоприятно повлияло и на сборы продовольственных культур. По сравнению с 52-м годом во второй половине 50-х удалось поднять сборы риса с 6973 тыс. тонн до 7554 тыс. тонн в 1958-м году и маиса с 1582 тыс. тонн до 2618 тыс. тонн соответственно. Это позволило в производстве риса, маиса, кассавы и земляного ореха наконец выйти на довоенный уровень, однако в целом нехватка продовольствия оставалась ещё очень велика и потребности населения, выросшего к 1958-му году на 30% (а производство риса только на 15%) по сравнению 1940-м, не удовлетворялись. Общее производство продовольственных культур на душу населения в 1957/58 гг. составило всего 89% от довоенного.
