Словом, на третий день мы как-то приспособились и более-менее держали их в узде. Вот только это равновесие сил было кажущимся. Мы уставали — Волна нет.
Именно усталостью я могу объяснить тот факт, что не сразу заметила — некоторые трупы убитых нами тварюшек начали исчезать. Не гнить, не разлагаться, не взрываться... просто пропадать. Только что лежал трупик здесь, дожидался сородичей, которые его сгрызут (тварюшки совершенно не брезговали каннибализмом, хотя заживо друг друга вроде не грызли, но убитых утилизировали почти мгновенно), а в следующую секунду его нет, и даже монстрики недоумевающе озираются — где вкусная еда?
Сначала пропадали самые мелкие и слабые, потом это перекинулось и на отожравшихся, тех что были с эльфа ростом. А ещё позже самые глазастые разведчики, которых я припрягла следить за этим странным явлением, обратили внимание, что теперь пропадают и живые. Но ни с кем из наших этого не случалось. С дикими лесными монстрами, некоторые из которых всё ещё пытались огрызаться (большинство уже сбежало, немногих убили пришельцы) — тоже, насколько мы могли судить.
У нас объявился невидимый союзник? Это, конечно, хорошо, но очень уж подозрительно. Потери тварюшек от его действий, даже когда он перестал уничтожать (или похищать?) тушки убитых и взялся за живых, всё равно оставались в пределах статистической погрешности. Где-то пять-десять из каждой тысячи... Больше похоже, что какой-то заклинатель решил поживиться за наш счёт. Да пусть его, мне, как, думаю, и всей армии, не жалко... Пока не мешает — пусть собирает, сколько хочет. Но что же это за магия удивительная, что способна скрыться от эльфийского глаза? Пусть даже мы сейчас заняты в основном другим, и нормальные поисковые заклинания плести просто некогда, да и маны жалко... Но всё-таки эльф в лесу никогда не бывает слеп!
— Не обращайте внимания, — посоветовала я солдатам. — Просто меняйте цель, если выбранная вами исчезает. Кто бы это ни делал — если он хочет сохранить тайну, это его право. Сейчас нам даже помощь Теократии пришлась бы к месту...
Произнесла и зажала себе рот рукой. Вроде бы одно из Писаний Теократии как раз специализируется на невидимости... С другой стороны, вряд ли они бы удержались от возможности убить парочку эльфов, если бы это была их операция. Между тем, наши потери оставались очень небольшими и причина смерти каждого из потерянных в этом бою воинов была командирам известна. Зубы тварюшек, несчастные случаи, пару раз даже дружественный огонь... но ни разу — от методов, используемых людьми. И без вести тоже никто не пропал пока.
Ночью мне снилось что-то чрезвычайно важное, но утром я никак не могла вспомнить, что именно. Впрочем, скорее всего, ощущение важности было ложным. Мало ли какой бред может присниться, когда вырубаешься на четыре часа в сутки, и то урывками... Но то, что приближалось ко мне, когда я открыла глаза, определённо незначительной мелочью не было, несмотря на крошечные размеры.
Женская фигурка размером с ладонь, собранная из сухих веточек, с горящим в грудной клетке и голове зеленоватым свечением. Спригган, Неблагая Фея. Они-то здесь что делают? Шум и разрушения, производимые тварями Волны, должны были давно или прогнать всех фейри из этой части леса, или наоборот, разозлить и вынудить вступить в бой. Но до нас им в обоих случаях дела быть не должно — мы сами фейской крови и знаем, как вести себя в лесу, чтобы их не провоцировать. Но спригган явно спешил именно ко мне. Я замерла, вспоминая всё, что учила о поведении и этикете фейри. В принципе одиночный спригган не так опасен, я с ним бы справилась, дойди дело до драки, но во-первых, кто знает, сколько тут поблизости его сородичей, во-вторых, спригганы часто входят в свиту более могущественных Неблагих фейри, а в-третьих, драка с волшебным народом в разгар Волны была нам меньше всего нужна.
Поклон я вроде бы выполнила правильно, но произнести слова приветствия не успела — на меня прыгнула очередная зубастая тварюшка и пришлось отбросить весь этикет, чтобы располовинить её мечом. А когда снова обернулась к сприггану, тот уже стоял прямо передо мной и двумя ручками-веточками протягивал мне ягоду земляники, блестящую неестественно яркими капельками росы.
Я прекрасно знала, что из рук фейри нельзя принимать никакой еды, если не хочешь оказаться втянутым в их замысловатые интриги на ближайшую пару вечностей. Угощение — самый простой и часто используемый ими способ зачарования смертных. Но почему-то моя рука сама протянулась навстречу и взяв у сприггана ягоду, отправила её в рот. В тот момент это мне казалось вполне естественным и очевидным шагом. Я же не хотела обижать Доброго Соседа, а отказ от угощения — большая обида. Что с Неблагим Двором это вообще так не работает, у меня почему-то напрочь вылетело из головы. Какая-то форма контроля разума, но с такой я в жизни не встречалась...
Ягодка взорвалась потоками вкуса чистой магии, щипавшей язык и щекочущей в носу. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Ничего ужаснее — каким-то образом тоже. В следующее мгновение я уже стояла в царстве фей.
Нет, это не было другим местом в буквальном смысле. Все деревья здесь были те же, что и в лесу. И даже цвета и звуки остались почти такими же... Ну, может быть, цвета стали немного ярче, а звуки — чуть более гармоничными, музыкальными. Но совершенно сдвинулось моё восприятие всего этого. Почти привычные стимулы вызывали совершенно иные реакции, другие мысли и ощущения, чем в последние сто лет. Я вообще не знала, что способна была ТАК думать и чувствовать. Если настоящие фейри видят и слышат ТАК всегда — неудивительно, что смертные почти никогда не могут их понять и с ними договориться.
Каждая пылинка неподвижно зависла в воздухе маленьким бриллиантом — и в то же время летела в пространстве стремительным метеором. С моим восприятием времени тоже что-то случилось, оно одновременно и стояло и неслось вскачь. Здесь, в этом царстве, не было тварюшек Волны, им сюда ход закрыт — и в то же время я видела каждого из них и всех вместе, и знала, что спешить некуда. Здесь можно протанцевать хоть неделю, хоть век — я всё равно успею к продолжению битвы. Если, конечно, вернусь отсюда... и вернусь прежней.
Потому что ко мне уже шла хозяйка этого места. Я пока не могла её видеть... ну, в том смысле, который раньше вкладывала в слово "видеть". Но я чувствовала её приближение — как маленькая планета может ощущать приближение большой тёмной звезды по её тяготению. Царица Ветров и Тьмы одним своим присутствием искажала и перестраивала местное пространство. Чёрная дыра, координатный ноль, центр вращения. Я видела силовые линии, исходящие от неё, как лучи от солнца, как паутина от паука.
Я не подходила к ней и она не подходила ко мне. Просто созданное ею искривление пространства подхватило меня и поместило на орбиту рядом с Царицей. При этом я вовсе не дрейфовала где-то в космосе. Я твёрдо стояла на земле обеими ногами. Звучит спутанно и парадоксально, но человеческий язык просто слишком неуклюж для описания существ царства фей и взаимоотношений между ними. В тот момент для меня никаких противоречий в происходящем не было.
Теперь я могла видеть её во всех подробностях. В ней не было ничего человеческого или хотя бы эльфийского. Лицо — безупречно выточенная костяная маска, выражающая неземное спокойствие. Тело — тонкое, стройное, укутанное в шелка натуральной паутины, сквозь кружево которой видно, как что-то шевелится, но невозможно разобрать, что именно. Ног нет, зато рук — целых восемь, живые ветви, разделяющиеся на концах, чтобы образовать зелёные побеги-пальцы.
— Моё почтение, Ваше Величество, — я встала на колени, абсолютно не чувствуя себя этим униженной, в отличие от аналогичного жеста перед Королём. Повелительница Неблагого Двора могла быть (да и была скорее всего) не менее опасной злодейкой, чем наш правитель... Но у неё при этом было истинное величие, а не одно только запредельное самомнение, подкреплённое грубой силой.
— Это сражение вам не выиграть, — голос Царицы был таким же противоречивым, как и её тело — безупречно музыкальным, идеально поставленным, но при этом состоящим из шелеста листвы, скрипа ветвей, шороха бесчисленных хитиновых лапок, пения цикад, отдалённого воя волков и голосов ночных птиц. Так вот что её заинтересовало! Кого-то другого столь же могущественного я бы умоляла сохранить жизнь хотя бы моей дочери. Но с Неблагим Двором это бессмысленно, всё равно что просить о помощи стену. Будь я тёмной эльфийкой — ещё был бы какой-то шанс, но мой народ, как считалось, находился под покровительством Благого Двора и состоял с ним в родстве... а потому тёмные фейри относились к нам В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ так же, как к любым другим гуманоидам. В армии было несколько отрядов тёмных эльфов, среди подданных Короля они есть, но конкретно на Волну никто из них не пришёл... то ли не успели, то ли их задействовали где-то в другом месте... то ли опять Король запретил.
— Мы это уже поняли, Ваше Величество, однако отступить мы не можем, поэтому будем здесь биться, пока не умрём. Смиренно прошу только не мешать нам продать свои жизни как можно дороже.
— Вы поняли далеко не всё, что должны были вовремя понять. Король Эльфов сказал вам, что Волна закроется, когда все выходцы из неё будут убиты?
— Да, Ваше Величество! — моё сердце забилось чаще. — Он солгал?
— Нет... просто не сказал всей правды. Волна закроется, когда на её территории не останется либо ни одного существа Волны... либо ни одного местного жителя. Поэтому если вы просто отступите, Зубастики сожрут всю местную живность, которая ещё не успела убежать... а потом разлом исчезнет и вы сможете вернуться, сражаясь уже против армии конечной численности, без постоянных подкреплений.
Мне ужасно хотелось ей поверить. Чуть меньше тысячи квадратных километров леса — ничтожная цена за такую победу. Но я напомнила себе, что другое название Неблагого Двора — Не Видящие Лжи. Все фейри могут, умеют и любят обманывать, как друг друга, так и смертных. Но при этом Благие никогда не скажут ни слова прямой неправды — они будут уклоняться, манипулировать, темнить и создавать у вас ошибочное впечатление при помощи абсолютно истинных фактов — просто поданных в нужном ключе. Неблагие такими ухищрениями себя не утруждают. Они могут просто и банально соврать.
Но конечно, сказать прямым текстом Царице Ветров и Тьмы, что я ей не верю — самоубийство ещё более верное, чем продолжать сражаться с Волной. Потребовать доказательств — тоже.
— У меня недостаточно влияния, чтобы приказать всей армии отойти. Мой титул графини позволяет мне командовать сотней без подготовки или тысячей с дополнительным подтверждением полномочий.
— Сие мне известно, — по её тону, не говоря уж о лице, невозможно было понять, разозлил ли мой ответ Царицу. — Потому, прежде чем обратиться к тебе, я зачаровала старших офицеров армии и задала им тот же вопрос. Все согласны отойти, если им отдаст такой приказ главнокомандующий. Главнокомандующий согласен отойти, если отступит твоя дочь.
Я опустила глаза.
— С Рюги Вы не говорили ещё, Ваше Величество? Она послушает в таком деле только отца, Короля Эльфов. Я не могу ей приказывать — в лучшем случае давать советы в мелочах. Я могу попробовать солгать ей, что поступил приказ от Короля, но если она захочет проверить...
— Не захочет. Она восьмилетняя девочка, слишком мала, чтобы подозревать подобные интриги. Другое дело, что потом, когда Король узнает о том, что стало причиной отступления, он не только разоблачит твою ложь перед дочерью, но также казнит тебя за фальсификацию его приказов, а половину войска — за трусость.
— Ваше Величество удивительно проницательны и прекрасно понимаете характер нашего Короля... — а что ещё я могла сказать?
Царица потянула за одну из нитей паутины. Через несколько мгновений пришла ответная вибрация.
— Но твоя дочь и так время от времени уходит поспать. Просто обычно ты создаёшь для неё и для себя укрытие прямо под Волной. Если в следующий раз оно будет за пределами зоны разлома — за четыре часа, пока девочка выспится, остальные эльфы как раз успеют отступить, закрыть Волну и перейти в контрнаступление, к которому отдохнувшая Рюги как раз присоединится.
Это уже звучало осмысленно... даже на удивление осмысленно для фейри! Правда...
— Ваше Величество, но Вы сказали, что ни одного нашего монстра не должно остаться на территории, чтобы Волна закрылась. Успеют ли эти твари за три часа сожрать всё живое? Многие обитатели леса ещё продолжают биться...
— Знаю. Это я беру на себя — мои подданные уведут их в безопасные места, а самых упрямых — убьют. С тебя очистка местности только от эльфов.
А в конце концов, что я теряю? Допустим, это всё оголтелая ложь и Волна не закроется. Ну, в этом случае нас всех съедят. Если мы останемся и продолжим сражаться против постоянно возрождающихся ежей-мутантов, нас съедят тоже. Может, на несколько дней позже и более измученными.
— Поняла, Ваше Величество. Я так и сделаю.
— Выход из Царства Фей у тебя за спиной, — Царица величественным жестом указала мне на дверь, которой, разумеется, секунду (или тысячу лет) назад там не было. — И да, окажи мне ещё небольшую услугу. Передай Королю — в связи с нарастающей угрозой со стороны Волн Бедствия, я намерена провести ритуал воскрешения Феанора Хугана. Если у него есть что возразить или он просто хочет встретить отца при возвращении с того света — пусть приходит в ночь Самайна на Хуганов Курган.
Отца?! Но это же... не знаю, как у Короля, будь он проклят, но у меня была тысяча возражений! Феанор Хуган, Король Хуган, был одним из немногих чудовищ страшнее Децема! Один из Восьми Королей Жадности, Игрок, чей клинок был неостановим... Но высказать всё, что думала, я не успела — моя нога уже сделала машинально шаг вперёд, и я провалилась в открытую дверь, возвращаясь в тоскливую реальность смертных...
ЛЕТЯТ ПО НЕБУ АССАСИНЫ, ХОТЯТ ЗАСЫПАТЬ НАС ЗЕМЛЕЙ
Если мне говорят "Послушай",
Для меня звучит "Помогите",
Мне несут залатать души
Разговора тоненькой нитью.
Что, болит? Hу, где — покажите!
Вот и всё... Теперь — улыбнитесь!
Помогите — значит — поймите,
Hе — пройдите, не — отвернитесь.
Что во мне зовёт их открыться?
Как я вижу, чем они дышат?
Я читаю немые лица,
Я в речах больше слов слышу.
Разве мне от этого легче?
В многом знании — много печали...
Оттого так давит на плечи
Всё, что люди в меня сказали.
Сказочник, "Исповедник"
Ко мне не слетятся вороны
Душу мою клевать
Их путь на четыре стороны
Силы врага призвать
Время потерь
Вьется печаль храня
В книге смертей
