Малфой проигнорировал все недоброжелательные гримасы, поймав на себе лишь взгляд Хелены: она чуть смутилась и тут же отвернулась.
Глава 4. Пламя и лед
* * *
Все, он сделает это сегодня! Точно сделает!
Сколько раз за эти дни он повторял себе это, но все равно в последний момент выдумывал какой-то смешной повод и не делал?
Нет, сегодня он обязан пригласить ее в Хогсмид, или будет слишком поздно!
Но как это сделать, если в ее присутствии язык прилипает к нёбу, глаза забывают, что значит моргать, а руки и ноги кажутся большими и абсолютно лишними?!
Все-таки нужно это сделать сегодня, или он не Джеймс Поттер, сын Гарри Поттера, студент Гриффиндора?!
— Эй, привет гриффиндорским оболтусам!
Джим поднял вверх лицо и улыбнулся Пивзу, который нависал над ним с самым беспечным выражением на лице:
— Привет. Классный галстук.
— Спасибо, у Филча стянул, его парадный,— похвастался полтергейст, спускаясь и садясь рядом на подоконник, согнув тонкие ножки.— Чего такое страдание на этой милой физиономии?
— Пивз, ты когда-нибудь влюблялся?— проникновенно спросил Джеймс, отказываясь шутить и улыбаться, когда над ним довлело приглашение в Хогсмид единственной девушки, с которой хотелось туда пойти.
Полтергейст почесал затылок, поигрывая желтым с красными звездами галстуком, замотанным на шее, а потом расплылся в широкой улыбке:
— Был!
— Ну, и как это было?
— Хм, я страдал, я не спал ночами,— трагическим тоном стал рассказывать Пивз, чуть взлетев в воздух,— я писал послания на стене, я в порыве чувств сдирал одежду, я пел серенады и преследовал, я делал комплименты...
— И кому же это так повезло?— насторожился Джеймс, подбирая под себя ногу.
— Моей вечной любви,— торжественно произнес Пивз,— Аргусу Филчу!
— Что?— рассмеялся гриффиндорец, чуть не упав с подоконника.
— О да, я писал на стене несмываемыми красками, какой он замечательный лысый старикашка! Я пел ему об этом песни! Я каждый день говорил ему о том, что у него не осталось своих зубов, а это комплимент! Я даже как-то подкараулил его и содрал с него штаны... Правда, это было давно...— гадко захихикал Пивз.
— Да, у тебя чувство не менее трудное, чем у меня,— кивнул Джеймс, снова впадая в легкую панику.— Но тебе не пришлось приглашать Филча никуда...
— А где второй оболтус, зелененький? Это ты по нему вздыхаешь?
Поттер презрительно фыркнул:
— Нет, конечно! Я люблю девочек!
— Всех?
— Нет, через одну,— буркнул Джеймс.
-Ну, хорошо, а то ведь зелененький-то все с девочками на Астрономическую Башню бегает. Мало ли? Я бы мог его убить — так сказать, отомстив за измену,— преданно заявил полтергейст, потирая ручками.— Хоп!— кто не падал с Башни? Бывало и похуже в Хогвартсе...
— Погоди! Что значит "с девочками"? Он же с Эйвери сейчас вроде встречается...
— Ну, я не рассматривал, одна это была девочка или разные,— пожал плечами Пивз.— Ладно, я в комнатушку моего любимого завхоза, пока он где-то шляется... Аривидерчи, амиго!
Джеймс махнул рукой вслед своему немного странному товарищу и готов был снова обратиться к тяжелой внутренней борьбе, когда решение само попалось на глаза. По главной лестнице в данный момент спускались Виолетта и Конни, наверное, они шли на ужин. Странно: неужели он так долго здесь сидит? Джеймс взглянул на часы и понял, что занятия давно закончились, и Малфой наверняка обыскался друга после того, как покинул класс Нумерологии.
Два часа — а казалось, что не больше получаса. Он совсем потерялся во времени!
Гриффиндорец кинулся догонять рейвенкловок, полный решимости, наконец, пригласить Виолетту в Хогсмид. На бегу он поправил галстук и застегнул рукава рубашки (мантия была перекинута через лямку рюкзака).
— Привет, Джеймс,— улыбнулась Конни, когда он слетел с лестницы и замер перед ними, судорожно вспоминая хоть что-нибудь, что можно сказать прежде, чем пригласить Виолетту в Хогсмид. Он понимал, что в очередной раз выглядит как идиот (Малфой, когда ему представлялась возможность, красочно рассказывал и показывал, как же выглядит в такие моменты Поттер), но ничего не мог с собой поделать.— Ладно, я хотела еще в библиотеку зайти, увидимся на ужине...
Виолетта кивнула подруге и тут же перевела взгляд на гриффиндорца:
— Ты на ужин?
— Э, да,— кивнул Джеймс, вставая рядом с девушкой и вместе с ней спускаясь вниз. За прошедшие с субботы четыре дня он так и не смог заговорить с ней, лишь улыбался издалека и замирал истуканом. Теперь же у него была такая возможность просто пообщаться с Виолеттой, а он не мог придумать, о чем сказать. Ведь он выиграл у нее матч...— Надеюсь, ты не очень расстроилась...— слова опять ушли, но девушка, кажется, поняла его.
— Нет, ты заслуженно выиграл,— она улыбнулась, повернувшись к нему.— Я в какой-то момент подумала, что ты позволишь мне выиграть, но когда увидела твое решительное лицо в тот момент, рядом со снитчем, потеряла всякую надежду...
— Ну, я...— он взъерошил и так торчащие во все стороны волосы на затылке.
— Ты просто был собой, впрочем, как всегда,— они спустились в холл и негласно остановились в стороне, не торопясь в Зал, откуда уже доносился шум голосом и звон посуды.
— Половина Хогвартса потеряла кучу денег,— заметил Джеймс, поднимая взгляд на Виолетту и тут же опять понимая, что забыл все слова. И даже тему разговора.
— А другая половина выиграла,— рассмеялась рейвенкловка, поправляя выпавшую из заколки прядь каштановых волос. У нее были очень красивые пальцы и аккуратные, изящно разрисованные ногти.
— Как ты это делаешь?— Поттер даже не успел подумать прежде, чем схватил девушку за руку и поднес к глазам ее пальцы, рассматривая рисунки на ногтях.— Магия какая-то?
— Нет, лишь ловкость рук,— улыбнулась она, тоже склоняясь к своим пальцам.— Видишь, вот тут маленький барсук и...
— Джеймс, вот ты где!
Они оба вздрогнули и повернулись к бегущей по ступеням Розе. Джеймс тут же уголком глаза увидел Малфоя, который проводил старосту Гриффиндора убийственным взглядом.
— Ладно, увидимся,— проговорила Виолетта, легко высвободила свою руку, чуть смутившись, и пошла в Большой Зал, один раз обернувшись.
— Джим, я...— Роза выглядела рассерженной, но Джеймсу было не до нее.
— Минутку подожди, ладно?— попросил он и кинулся догонять рейвенкловку.— Виолетта.
Они остановились в дверях, мешая проходу остальных студентов, но никто им ничего не говорил.
— Я хотел спросить...— Поттер потер шею, прикусывая губу, но все же поднял на нее глаза, решительно вдыхая воздух, словно собирался прыгнуть в ледяную воду:— Ты пойдешь в воскресенье в Хогсмид? Если да, может, пойдем вместе?
Она улыбнулась:
— Хорошо, договорились,— и она пошла к своему столу, откуда ей уже махали Конни и Линда Паркер.
— Молодец, Поттер,— сзади подошел Скорпиус и хлопнул друга по плечу, довольно усмехаясь.— Ты произнес столько членораздельных слов, что я бы поставил тебе памятник за этот подвиг подчинения чувств разуму...
Джеймс был настолько ошеломлен и обрадован, что даже не стал отвечать на очередной пассаж друга, лишь кивнув и пытаясь смыть с лица довольную улыбку. Он снова кивнул и потопал к своему столу.
— Так, а ну-ка подвинься,— согласие Виолетты вовсе не сделало его слепым, поэтому он сразу же увидел, что к Лили склонился какой-то пацан и что-то говорит. Поэтому Поттер с чистой душой уселся между сестрой и наглым парнем.
— Джеймс!— Лили сверкнула глазами, ткнув его в бок локтем.— Ты совсем обнаглел? Мы же разговаривали!
— Во-первых, разговаривать можно и через меня, я слушать не буду, а, во-вторых, это Большой Зал и тут нужно есть, а не болтать,— Джеймс взял блюдо и стал с него пересыпать картофель в тарелку сестры,— так что приступай и не сердись на меня, это бесполезно.
Лили надулась, отвернувшись, потом демонстративно встала, обошла Джеймса и села с другой стороны от парня, с которым общалась. Вот упрямая девчонка!
— Тебя как звать?— спросил Поттер у друга сестры, снова отвлекая того от Лили.
— Уильям,— ответил мальчишка.
— Так вот, Уильям, еще раз увижу тебя так близко от моей сестры, и ты узнаешь, где в Запретном лесу растут пихты!
— Джеймс!— возмутилась Лили.
— Джеймс, у тебя совесть есть?!
Черт, он же забыл про Розу! Да, видно, сегодня не день общения с сестрами...
* * *
Ночной Хогвартс стал уже привычным для Малфоя. Так же, как привычны стали ночи здесь, на площадке Астрономической Башни, где они встречались с Хеленой Эйвери. Интересная девчонка, со слизеринской хваткой.
Он стоял у парапета, засунув руки в карманы брюк, ветер трепал волосы. Он усмехался, вспоминая легкое ошеломление, когда она предложила сделку. Что ж, сделка была не обременительной и даже лестной.
Дверь отворилась, и вошла Хелена, в теплой мантии, с замотанным на шее шарфом. Ветер тут же подхватил ее волосы, и она улыбнулась.
— Забини меня чуть не убила сегодня,— спокойно проговорила девчонка, подходя к нему и вставая рядом.— Думаю, еще чуть-чуть и к ней подключатся Паркинсон и Дьюлис...
— Мне это очень льстит,— хмыкнул Малфой, беря ее за руку.— Надела бы перчатки, а то опять, как ледышка...
— Ну, ты же меня быстро отогреешь,— усмехнулась Хелена, толкнув плечом слизеринца.— Думаю, после Хогсмида мы можем прекратить все это...
— Да? А мне нравится, зачем прекращать?— усмехнулся Скорпиус, обнимая девушку и приближая к ней свое лицо.
— Затем, что все это, после первого вечера, только потому, что мне это нужно, чтобы заставить Морриса обратить на меня внимание. Ну, и иметь представление о том, чем его удержать подле себя,— чуть насмешливо произнесла Хелена, позволяя ему целовать себя.
— Ну и как? Действует?— хмыкнул он, запуская руку ей под мантию и джемпер.
Она глубоко втянула воздух, кивая, усмешка сползла с ее лица. Он знал, что она приходит сюда не только из-за Морриса и своих планов насчет него. Ей нравилось это: быть девушкой Скорпиуса Малфоя, чувствовать себя беззащитной в его руках, наслаждаться его руками. И, конечно, ей нравилась опасность: каждую ночь бежать на Башню, рискуя попасться, и играть с огнем, будучи на глазах Присциллы Забини, еще не простившей ей победы в конкурсе и имевшей виды на Малфоя.
Зачем это ему? Да скучно. Скучно просто так жить, когда Поттер влюбился и не думает больше ни о чем. Вообще, кажется не думает... Да и доведенные до конца эксперименты еще не повод, чтобы не совершенствоваться. Не повод перестать играть девчонками. Играть, заставляя вот так отвечать на его поцелуи, заставляя судорожно втягивать воздух, повинуясь его рукам и губам. Это игра для его тела, для его физических ощущений...
Он целовал Хелену и в очередной раз понимал, насколько равнодушен внутренне к девушке. Нет, физически он откликался так же, как она. Но это была лишь реакция тела, разбуженного и требовавшего новых ощущений. Но он легко мог отстраниться, расчетливо остановиться. Он все контролировал, все рассчитывал. Именно поэтому он знал — ему все равно. Все равно, придет ли она или нет, как долго это продлится, кто будет после нее. Это всего лишь приятная игра, приносящая удовольствие обеим сторонам...
Холодный расчет, возведенный в правило.
Он отстранился, не собираясь нарушать их уговора: ничего, что оставило бы на ней его след, его "клеймо", как выразилась Забини, прокомментировав отношения Скорпиуса и Хелены. Да, Присцилла всегда умела точно выразить все, что окружало Малфоя. Потому что они действительно были одинаковыми во многом. Он и выбрал-то Хелену на конкурсе только потому, что знал, что будет первым, а это многого стоит. У нее потом будут другие, более нежные и более достойные, чем он, но Малфой всегда будет первым. Словно клеймо на ее теле. Даже не тронув самого заветного, он все равно оставил на ней это клеймо, свое. Потому что эти ночи на вершине Башни она не забудет даже в объятиях Морриса.
— Иди,— он подтолкнул ее к двери, отворачиваясь и подставляя лицо холодному ветру.
— Тогда до завтра?— она поправила джемпер и надела мантию, лежавшую у их ног.— Спасибо.
Он ничего не ответил, глядя в темноту ночи. Небо заволокли низкие тучи, не было видно ни одной звезды. Бедная Трелони, наверное, с ума сходит из-за того, что с бокалом хереса не может любоваться Венерой и Юпитером в сотом доме. Все-таки какая бы была скучная жизнь без Стрекозы, сколько она им рассказала всего интересного...
Позади вновь скрипнула дверь, и Скорпиус с удивлением обернулся: Хелена никогда не возвращалась. Но это была не Эйвери.
На площадку вышли Лиана МакЛаген и Марк Флинт. Они остановились, глядя на усмешку на лице Скорпиуса, потом Марк попятился и вскоре скрылся на лестнице, справедливо решив не сталкиваться с Малфоем. Флинт всегда был труслив и подобострастен к более сильным ребятам, но вот Скорпиуса он вообще боялся и старался в последнее время избегать. Видимо, это случилось после его купания в озере...
МакЛаген же стояла, глядя на него, чуть улыбаясь.
— Ты что тут делаешь?— наконец, спросила она, делая несколько шагов вперед.
— Думаю, то же, что и ты,— хмыкнул он, глядя на ее чуть изменившееся лицо.— Только я уже закончил...
Она кивнула, опустив глаза. Они молчали, и Скорпиус уже собирался уйти, потому что ему нечего было ей сказать, но она заговорила сама:
— Прости за тот раз, за то, что наговорила тогда,— она посмотрела на него, стоявшего в двух шагах от нее на фоне черного неба. Она уже могла видеть его лицо и холодный взгляд равнодушных глаз.— Я знаю, что ранила тебя...
— С чего ты взяла?— хмыкнул он, засунув руки в карманы.— Ты просто наконец-то была честна с собой и со мной, разве нет?
— Нет,— покачала она головой. Лиана не опускала глаз, смело глядя на него.— Все было не так, не правильно. Я была глупой, совершенно не понимая...
— МакЛаген, надеюсь, что ты не собираешься всю ночь мне объяснять, что там у тебя внутри случилось за замыкание?— едко заметил Малфой, шагнув к ней и нависая над ее хрупкой фигурой.— Мне совершенно не нужно этого, я вообще ухожу...
— Нет, Скорпиус...— она схватила его за локоть, и он резко повернулся. Ее большие глаза были полны какой-то просьбы, мольбы. Или ему так казалось. Плевать, это всего лишь девчонка, одна из десятка...
Он рванул ее к себе за плечи, целуя в мягкие губы, открывшиеся навстречу. Он знал, что причиняет ей боль, что завтра ее губы будут опухшими и болезненными, но не собирался что-то менять. Она просила, он дал ей то, что мог.
Малфой легко срывал с нее одежду, позволяя ее пальцам расстегивать рубашку на нем. Он оставлял следы на ее тонкой шее, слыша ее сбитое дыхание. Еще момент — и он почувствовал холодный ветер на спине.
Шаг назад — и он снова задышал, глядя на стоявшую перед ним девчонку. Она медленно закрыла глаза, запахивая на себе рубашку. Глаза наполнились слезами, и она отвернулась, не желая, видимо, видеть холод и равнодушие на его лице.
Он горько усмехнулся, четко понимая, что и тут внутри ничего не дернулось, ничего не дрогнуло. Не было того, что только начинало когда-то в нем просыпаться. Тогда, до ее разговора с Поттером. Тогда это было что-то внутреннее, что-то, заставлявшее целовать ее и обнимать, забываясь на мгновение, теряя какой-то контроль... Теперь этого не было. Лишь холодная пустота и яростное желание причинить боль. Или же просто уйти.
