— То есть, он составляет информационные подборки по космосу? Насколько он осведомлён?
— Не более, чем необходимо. В полной мере его никто в 'Тайну' не посвящал, все материалы он получает без дат, названий и национальной принадлежности проектов, как концептуальные проработки.
— Понятно. М-да, жаль, что с ним так получилось, хотелось бы более полно его способности использовать.
— Ну, по основной работе, по расчёту орбит он очень хорошо работает, — заверил Келдыш.
Справа от Первого секретаря мигнула лампочка селектора, Никита Сергеевич нажал кнопку, и голос Шуйского произнёс:
— Товарищ Хрущёв, тут товарищ Серов подошёл, узнал, что Сергей Павлович с Мстиславом Всеволодовичем у вас, и просится обсудить пару вопросов, касающихся их тематики.
— Пусть заходит.
Вошёл Серов, поздоровался, присел у конца длинного стола.
— Чего хотел, Иван Александрович?
— Да есть тут у меня пара идей. В нашем посольстве в Японии в библиотеку ходит одна японская девушка. Мы навели о ней справки, — Серов вытащил лист бумаги, передал Хрущёву.
Первый секретарь надел очки, долго вчитывался в текст:
— Однако... Ей в Коминтерн прямая дорога! Ценный кадр.
— Оно так, — согласился Серов. — Её бы энергию — да в мирных целях... У девушки неплохие лидерские способности, желательно бы их развить. Я вот тут подумал — наши пионеры сделали спутник, для себя. А представьте, какого мы могли бы навести шороху, если бы, к примеру, вывели на орбиту спутник-телеретранслятор, который собрали японские школьницы? При этом он мог бы передавать программы советского телевидения на японском языке, на всю территорию Японии. Параллельно с чисто японским телевидением, конечно.
— А японское правительство будет на это безучастно смотреть? — спросил Королёв.
— А мы сделаем хитрее. Через союзных нам японских коммунистов организуем компанию кабельного телевидения. Поначалу они будут транслировать только японские каналы. Компания частная, всё законно. Потом они купят у нас станцию системы 'Орбита' и, опять же в частном порядке, запустят с нашей помощью собственный спутник. Причём соберут этот спутник японские школьницы. Вы только представьте реакцию японского населения, когда они приходят домой, включают кабельное, а там пара новых каналов, и им объявляют, что трансляция идёт через спутник, собранный подростками.
— Ещё стоит представить реакцию официальных властей... Запретят, как пить дать...
— Компания частная. Транслирует то, что хочет, — ответил Серов. — А уже когда этот спутник будет работать, мы сможем увеличить количество транслируемых каналов. Заодно и девушкам работа найдётся, будут делать японские версии наших телепрограмм. Распространить наше культурное влияние на соседнюю страну — это, считайте, полдела сделано.
— Сергей Палыч, это технически возможно? — спросил Хрущёв.
— Технически — да, в Японии используется та же система NTSC, что в Америке. Если мы гоним сигнал через спутник на Кубу и в Венесуэлу (АИ), то и в Японию сможем, — ответил Королёв. — Я думаю, пусть они сначала соберут целевую ретрансляционную аппаратуру, техническое задание мы им предоставим. Компоненты, которых им будет не хватать — тоже. Если они с этой задачей справятся — можно будет пригласить их в Союз, здесь они с помощью наших инженеров установят свою аппаратуру в спутник, и, когда он будет готов, можно будет его запустить. Если не справятся — ну, значит, не справятся.
— Иван Александрович, ты тогда насчёт сборки аппаратуры распорядись, чтобы твои люди этим девушкам такой расклад предложили, и если они возьмутся — помоги, — распорядился Хрущёв.
— Само собой, — ответил Серов. — У меня тут ещё одна идея появилась. Мы выяснили, что с прошлого года в США готовится в частном порядке отряд женщин-астронавтов. В прошлом (1960) году независимый исследователь Уильям Рэндольф Лавлэс помогал составлять программу тренировок и медицинских тестов для NASA, и предложил независимо от NASA пройти подготовку к полёту нескольким опытным лётчицам, имеющим более 1000 часов налёта. Программа получила название 'Меркурий-13' (https://ru.wikipedia.org/wiki/Меркурий_13). Сейчас они начали тренировки.
— Хочешь сказать, что они могут опередить наших космонавток из женского отряда? — спросил Никита Сергеевич.
— Нет, мы проверили, по документам Веденеева. NASA отнеслось к идее полёта женщин негативно...
— Всё-таки в NASA есть умные люди, — проворчал Королёв.
— ...в общем, никто из этих женщин не полетел, тем более, что программу 'Меркурий' свернули раньше, и даже не все семеро астронавтов-мужчин слетали, — закончил Серов. — Притом, что как минимум три из этих женщин — Джеральдина Кобб, Рея Херрл и Фанк Уолли, прошли все фазы подготовки, по той же программе, что и космонавты из первой семёрки NASA.
Вот я и подумал, а что, если мы запустим одну из этих американок сами? Конечно, после того, как наши женщины слетают.
— Гленн летит 20 февраля 1962 года, если не будет серьёзных изменений, — Королёв тут же полез в свою записную книжку. — Мы не сможем подготовить свои женские экипажи, и запустить их так, чтобы они слетали раньше Гленна, а потом ещё и американку на орбиту отправить. Опять же, они готовились для полёта на 'Меркурии', обращаться с нашим 'Севером' их ещё учить надо.
— Я так понял, что они общую подготовку проходили, никто их к 'Меркурию' и близко не подпускал, — ответил Серов. — Опережать Гленна в общем, не обязательно, он всё же мужчина. Следующий астронавт — Карпентер, полетит только 24 мая 1962 года. В этот промежуток можно будет воткнуть запуск астронавтки. Кстати, у нас есть возможность запустить их и в 'Меркурии', если очень понадобится.
— Это как? — удивился Хрущёв.
— Элементарно. 'Меркурий' делает корпорация 'Макдоннел'. Частная фирма. Если к ним в частном порядке обратится любой американский гражданин, или гражданка, и за наличный расчёт закажет у них ещё один корабль — с чего бы мистеру Макдоннелу им отказывать? — ухмыльнулся Серов. — Сбор средств женщины-астронавтки могут организовать сами. Их поддерживает известная американская лётчица Жаклин Кокран, если она, так сказать, 'бросит клич' и попросит помощи у нации, деньги соберут быстро.
— 'Меркурий' весит 1350 килограммов, — тут же прикинул Королёв. — Р-9 его на орбиту не вытянет, а вот 'Союз-2.1', ГР-1, то есть — может.
— С чисто идеологической точки зрения если и запускать американку, то на нашем корабле, на советском, — покачал головой Хрущёв. — Какой смысл возить американский корабль на нашей ракете?
— Правильно, это я на всякий случай говорю, если Сергей Палыч опасается, что подготовить их к полёту на 'Севере' или 'Союзе' не успеем, — ответил Серов.
— Я ещё могу понять, если бы этот полёт американки на нашем корабле опередил хотя бы Гленна, — заметил академик Келдыш. — Если же нет — то это бесполезно, по-моему.
— Мы могли бы разыграть идеологическую карту, вроде того, что в США женщин отказались запускать из-за дискриминации по половому признаку, как оно, собственно, и случилось, — пояснил Серов, — а у нас женщинам все пути открыты.
— Мою позицию вы знаете, я в принципе против этого цирка с женщинами на орбите, — проворчал Королёв. — Тем более, ещё и американок возить... Вот, запустим орбитальную станцию, тогда можно будет вернуться к этому разговору. Вообще надо серьёзным делом заниматься, а не покатушками на орбиту для всех желающих. Сейчас пускаем Финштейна, и надо нам сделать перерыв, Никита Сергеич. Люди устали, им отдых нужен. Летом и осенью предстоит большая работа — пуск 'Днепра', отработка стыковки, мне нужны здоровые, отдохнувшие сотрудники.
(В реальной истории весь состав ОКБ-1 и космонавты отправились в отпуск в апреле-мае 1961 года, после полёта Гагарина)
— Сейчас решать не будем, — предложил Хрущёв. — Насколько я помню, у американцев первые женщины в космос полетели только на шаттлах, то есть запас по времени у нас есть. Если не пытаемся запустить эту Джеральдину раньше Гленна, то и нет смысла торопиться. Пусть наши девушки на орбиту слетают, поработают там, может, кто из союзников тоже женские экипажи составит, а там — посмотрим.
Предложение сформировать команду для сборки собственного спутника-телеретранслятора Фусако Сигэнобу приняла с радостью. Через несколько дней она привела в посольство нескольких подруг. Помещение для их занятий, по просьбе посла Андропова, выделила Коммунистическая партия Японии. Те же японские коммунисты нашли в своих рядах квалифицированного инженера, который взялся руководить разработкой и сборкой телевизионного ретранслятора по техническому заданию, разработанному НИИ-380 и ОКБ-1. Большую часть требуемых компонентов купили на месте, недостающие детали переправляли из СССР дипломатической почтой.
#Обновление 15.10.2017
9. 'Спутник мчится по орбите с перигея в апогей...'.
К оглавлению
'...фату вам привезут совместно с платьем.' (с) А. Розенбаум
С момента звонка премьер-министра Израиля Бен-Гуриона в сентябре 1960 года (АИ, см. гл. 05-19) Никита Сергеевич долго и напряжённо размышлял, что с него слупить. Самым логичным вариантом представлялось мирное урегулирование конфликта на Ближнем Востоке. Он несколько раз советовался с Серовым и Ивашутиным, обсуждал разные варианты с министром иностранных дел Громыко, начальником НИИ прогнозирования маршалом Соколовским, утрясал военные аспекты проблемы с министром обороны Гречко и военно-морским министром Кузнецовым.
Где-то через месяц-полтора у привлечённых к обсуждению вопроса товарищей постепенно сложился коварный план. Начались консультации с руководством ОАР и предварительные дипломатические контакты с МИД Израиля.
Переговоры проходили сложно, мнения в израильском руководстве разделились. Премьер Бен-Гурион и министр иностранных дел Голда Меир сначала и слышать не хотели о самой возможности переговоров с ОАР, несмотря на безоговорочную поддержку идеи мирных переговоров видным израильским дипломатом Моше Шаретом, ранее — министром иностранных дел Израиля. У израильских военных чесались руки отомстить, но вот незадача — всё ещё болела жестоко выпоротая на Синае задница. (АИ, см. гл. 02-14).
Однако внутри израильского общества были и сторонники мирного урегулирования. Помимо Моше Шарета, идею договориться с арабами мирным путём поддерживал министр финансов Леви Эшколь, а также ряд израильских левых лидеров.
Существование в Израиле достаточно мощного левого политического направления в СССР не афишировалось, однако там существовала коммунистическая партия (МАКИ — ха-Мифлага ха-коммунистит ха-исраэлит), и партии социалистического и социал-демократического направления, например, (МАПАЙ — 'Партия рабочих Земли Израильской'), стоявшая на позициях социалистического сионизма, но придерживавшаяся прозападной ориентации, её основателем был премьер-министр Бен-Гурион. Была и более левая, придерживавшаяся до 1952 года просоветской позиции партия МАПАМ (Объединённая рабочая партия).
Экономика Израиля представляла собой сочетание государственного и частного секторов. Сельскохозяйственные поселения — кибуцы — жили по правилам коммуны, напоминающей советские колхозы. В стране также существовал весьма влиятельный профсоюз 'Гистадрут' ('Всеобщая федерация рабочих Земли Израильской'). Он не только защищал интересы рабочих, но и являлся собственником множества предприятий, и самым крупным работодателем в стране. С 1959 г. в 'Гистадрут' начали принимать и арабов.
(В 1983 году 'Гистадрут' насчитывал 1,6 млн человек, что составляло 1/3 от населения Израиля, и около 85 % всего экономически активного населения. На 1983 год имел в своём составе 170 тыс. арабов. На 1989 год являлся работодателем 280 тыс. человек. https://ru.wikipedia.org/wiki/Гистадрут)
Коммунистическая партия Израиля и профсоюз не особо влияли на политические решения правительства, но имели достаточно весомые позиции в экономике. На позицию израильских коммунистов весьма негативно повлияли 'борьба с космополитизмом' в СССР и, особенно, 'дело Сланского' в 1952 году в Чехословакии, вызвавшие в руководстве МАКИ серьёзный разлад, едва не приведший к расколу (https://ru.wikipedia.org/wiki/Сланский,_Рудольф ).
В период подготовки операции Хрущёв убедил чешское руководство, и в конце 1960 г Сланский и остальные жертвы процесса 1952 года были реабилитированы. Отбывавшие пожизненное заключение Эвжен Лёбл, Артур Лондон и Вавро Гайду были освобождены, и прошли курс реабилитационного лечения. Президент Антонин Новотный официально извинился перед ними от имени государства и коммунистической партии Чехословакии, и вручил ордена Республики. Остальные реабилитированные по процессу Сланского также были награждены орденами Республики — посмертно. Помочь им это уже не могло, но отношения с компартией Израиля несколько улучшило.
В то же время умеренная тональность выступления Хрущёва на 20-м съезде, когда он не стал начинать кампанию по осуждению Сталина, а ограничился расследованием репрессивных действий органов внутренних дел и взвешенной реабилитацией без огульного всепрощенчества (АИ, см. гл. 02-01) предотвратили раскол в мировом коммунистическом движении, что отозвалось и в среде израильских левых. Ультралевые социалисты из МАПАМ не стали переходить в МАКИ, партия МАПАМ в целом сохранила просоветскую ориентацию, не скатываясь вправо.
Поражение Израиля в Суэцком конфликте 1956 г (АИ) тоже не добавило взаимопонимания. Однако в ишуве (израильском обществе) в результате синайского разгрома возникло серьёзное недовольство и разочарование политикой правых. Израильские левые тут же этим воспользовались. При обсуждении 'доктрины Эйзенхауэра' коммунисты из МАКИ и социал-демократы из МАПАЙ и МАПАМ несколько неожиданно заняли согласованную позицию, высказав опасения, что янки доверять нельзя, и в случае серьезного конфликта есть большой шанс остаться один на один с ОАР и её союзниками. Серьёзное укрепление армий арабских государств только подчеркнуло их правоту (АИ). После воссоздания Коминтерна контакты на уровне партий постепенно начали восстанавливаться.
На выборах 1959 года левые партии МАПАЙ, МАПАМ и МАКИ выступили объединённым левым фронтом, получив даже больше мест в кнессете, чем рассчитывали сначала. Воспользовавшись народной поддержкой, коммунисты из МАКИ и левые социалисты в МАПАМ довольно агрессивно пропагандировали переход к более тесное сотрудничеству с СССР и социалистическими странами, оказывая серьёзное давление на правительство Бен-Гуриона (АИ).
Образование в марте 1960 года Средиземноморского экономического пространства, с его более чем лояльными и свободными принципами и правилами сотрудничества привлекло внимание не только израильских левых, но и руководства 'Гистадрута' (АИ). Сам по себе 'Гистадрут', подобно крупным западным профсоюзам, давно уже переродился в кормушку для узкой верхушки профсоюзных лидеров, которые 'имели гешефт' на привлечении гастарбайтеров, 'торговали классовой борьбой' и получали отступные от капиталистов, задавливая по их заказам создаваемые рабочими независимые профсоюзы, но, как самый большой профсоюз в стране, сохранял немалое влияние на политиков.
