Кади вяло посмотрел в её глаза, что помогло немного успокоить Лерен, после чего развернулся и пошагал в сторону машины, попутно размышляя: «Инквизиторы и доктора следили за распространением чумы, сжигая любых, кто хоть как-то проявлял некоторые наклонности колдовства или болезни. Заживо. Я же слежу за распространением червей-трупоедов на территории болот, но разве это не то же самое, что и следить за распространением чумы? Следовательно. я стал инквизитором? Не-не-не… Ни за что…»
Он до конца отказывался вспоминать лица умерших детей, что сейчас лежали в общей груде трупов и горели, поднимая в небо клубы черного дыма.
«Ровно шестьдесят три человека…» — вспыхнуло у него в голове, как только он обернулся на большой костёр из плоти, после чего он зашел в машину.
— Оставь красно-серый флаг и уезжаем — нам тут больше делать нечего, — сказал он командиру, который упершись об руль, смотрел на костёр.
Дав указания, Кади сел на свое старое место и положил на стол свои руки ладонями вверх.
«Придется вскрывать, — подумал Кади, видя, как бинты натянулись от набухших рук. — Гематомы слишком большие. В аптечке должны быть кровоостанавливающее и спирт».
Взяв кожаную сумку из ящика рядом с местом водителя и сев обратно на место, он не спешил что-либо делать. Это был первый раз, когда ему требовалось вскрыть столь сильную гематому, и, тем более, на обеих руках.
.
Погрузив все три САД на свои места и выделив места пилотам внутри, Каргадель и ко выдвинулись дальше по дороге.
Пилоты были несильно ранены, поэтому старались выполнять свои обязательства по охране до конца, даже лишившись своих САД.
Лерен же сверлила глазами сидящего напротив Кади и все пыталась услышать объяснения, почему он так безнравственно поступил с телами детей. Но ответом ей было молчание Кади, который пытался настроить себя на предстоящую самооперацию.
Наконец, через десять минут, Кади все же решился, вспомнив, что кровь имеет свойство свёртываться и образовывать не очень приятные уплотнения.
Подняв из-под стола заготовленную кожаную сумку, он начал раскладывать перед собой инструментарий.
«Бутыль спирта, где то ноль-шесть литра. Пинцет… Где же он? Только же.. А вот. Бинты, вата, лоток. Я, конечно, понимаю, что скальпель дело исключительно хирургическое, но какого хера вы вместо него положили опасную бритву? В аптечку — опасную бритву… Ладно, вроде бы всё».
Лерен несколько удивилась появляющимся на столе медицинским инструментам, но промолчала, лишь смотря, что будет дальше.
«Он ранен? Но где? Особо не видно же, — удивилась она, пристальней присмотревшись к Кади. — Даже оболочка не шелохнётся, хотя при ранениях она довольно сильно искажается».
Но тут Каргадель снял кожаные перчатки и начал разматывать свои черные бинты, обнажая множество шрамов на кисти.
Все его тело покрыто огромным количеством отметин, которые появлялись и из-за его ошибок, и из-за жесткого обучения, к которому прибегали Сор и остальные учителя.
— Ого, — удивилась Лерен, увидев открытые руки, но это не остановило Кади, и он продолжил разматывать черные бинты и вскоре он полностью освободил оба предплечья.
Бледная кожа мигом переходила в темно-синюшный оттенок прямо в центре предплечий, раздуваясь где-то в полтора раза от обычного размера.
Пилоты и Лерен, увидев подобное состояние рук, болезненно потерли свои и слегка поморщились.
— Ты как? — спросил первый, на что ответом получил глубокий вздох Кади, который дрожащими руками взялся за опасную бритву.
— Ты чего это? Резать себя вздумал?! — удивилась Лерен.
Для неё таинство самолечения было чем-то из ряда вон выходящим — ведь их обучали оказывать помощь лишь с помощью маны и магии.
Вот только на Кади эти методы никогда не работали и его решили обучить более «жесткой» физической медицине, что бы привело любого аристократа в ужас, ведь это так «примитивно».
Пилоты же слышали и даже видали подобные методы, но чтобы вот так столкнуться прямо на расстоянии пары метров — это впервые.
Раскрыв бритву, Кади положил её в лоток, после чего взял бутыль со спиртом и вылил где то половину в небольшую тарелку, и четверть в лоток с опасной бритвой.
Вымыв руки по локоть в спирте, он взял в левую руку обеззараженную опасную бритву и поднес её к центру гематомы.
Перед тем как резануть, он посмотрел на окружающих, что немного подняло ему настроение. Всех больше своей реакцией порадовала его Лерен, которая смотрела за его манипуляции сквозь пальцы. Пилоты же были более сдержаны и бегали взглядом то от окна к его рукам, то от его рук к окнам.
«Поехали» — подумал он, начав вскрывать.
— Ааааах, — болезненно издал Кади, чувствуя, как острейшее лезвие разрезает его кожу, выпуская из-под неё сгустки темной крови.
Резко положив в сторону бритву, он принялся выдавливать из своей раны всю застоявшуюся кровь, которая явно дополнялась свежей.
Массирующими движениями он заставил все сгустки вытечь из гематомы, после чего, дрожащей от холода и боли левой рукой, зачерпнул кровоостанавливающую мазь и сунул указательный и средний пальцы с мазью внутрь руки.
Сильная боль от самой травмы лишь чуть-чуть усилилась, что удивило Кади, ведь он ожидал боль от нанесения мази куда сильнее.
Закончив обрабатывать, он смочил кусочек ваты в спирте и обработал место вскрытия, после чего наложил повязку.
«Я думал, будет куда больнее», — усмехнулся он про себя, откинувшись на спинку, после чего поднял взгляд.
Напротив него же разворачивалась отдельная картина — видимо увидев, как он запихивает пальцы себе под кожу и двигает ими там, Лерен не выдержала и сидя потеряла сознание.
Третий пилот же весь побледнел и по виду явно пытался сдержать приступы рвоты.
— Эй, да ладно вам. Как будто никогда такого не видели, — весело сказал Кади, увидев их реакцию.
— Такое — никогда, — ответил второй.
«Хм, видимо те слова про методы отсталой медицины не были шуткой», — подумал Кади, начав готовиться к вскрытию второй руки.
.
Спустя несколько часов грузовик с тремя поврежденными САД настиг небольшое село.
На улице уже темнело, поэтому командир предложил остановиться на ночевку, так как ему необходимо посмотреть, сможет ли он сделать что-то с барахлящим преобразователем под капотом грузовика.
Никто не был против, поэтому они довольно скоро нашли гостиницу и всей гурьбой вошли в неё.
Неказистый деревянный трёхэтажный дом, явно некогда принадлежавший купцу, заставил Каргаделя немного поностальгировать, но все ещё холодный вечер не дал ему надолго задержаться снаружи и он вошел последним.
Внутри их встретила приземистая бабушка, которая грелась возле каминчика.
— Ой, хости дорохие, неужо ночевать пришли? — спросила она, завидев зашедших людей.
— Мир вашему дому. Да, мы бы хотели остановиться тут да переночевать, — ответил командир.
— Ну, это можно-можно. Два серебряка — одна ночь, одна комната.
— Хорошо, тогда можно шесть комнат на одну ночь.
Услышав желание постояльцев, бабушка встала с кресла и, торопливо перебирая короткими ножками, подошла к стойке возле входа.
— Вам повезло, — вдруг сказала она. — Давеча к нам ужо заселялись — все комнатушки скупили, правда, съехали три дня как.
Лерен тихо неровно выдохнула.
— А кто это был? — спросил вдруг командир, подойдя к стойке.
— Да артисты какие-то. Детвора так радовалась, что решили с ними веселиться поехать.
— С ними? — напрягся первый пилот.
— Угу. Они как на Яркином холме решили гулянья проводить, а молодежь как услышала — так сразу же за ними и побежала. Даже хозяйство побросали, холеры.
Лерен почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы.
— Так, деньга вперед! — сказала бабушка, держа в своих руках шесть ключей.
— *Кх* Да-да, конечно, — ответил командир, откашливая подступающий к горлу ком и доставая из своей сумы несколько серебряных монет.
— Чшшш, чшшш, — тихо успокаивающе произнес Кади, погладив по плечу рыдающую Лерен.
Тяжесть всех событий этого дня буквально высосало его, а эти слёзы и невинное незнание бабушки о судьбе своих отроков были подобно челюстям хищной рыбы для его разума — они столь же больно впивались в его рассудок.
— А чой это вы такие грустные? — удивилась бабушка. — Праздник же — весна!
— Мы просто устали, — ответил командир, после чего взял ключи.
— Ну ладно — не моё это дело. Кушать приготовлю к утру. Извините, но сын с женушкой ушли с этими артистами, так что если вам не сложно, то заправьте кровати за собой.
— Да… Конечно, — ответил командир. — Спасибо вам.
— Да чой это с вами? Грустные какие-то ходют тут, — поразилась бабушка. — Им надо познакомиться с сынком — мигом повеселели бы.
Лерен уже вовсю хныкала, и, если бы не помощь Каргаделя, то так и осталась реветь возле входа в гостиницу.
Глава 84
Не до конца понимая, что происходит, Кади обнаружил себя посреди туманного перекрестка, хотя пару секунд назад он мирно засыпал в кровати гостиницы.
«Что за…» — подумал он, посмотрев на себя.
Для сна все казалось слишком реальным: ощущение легкого прохладного ветерка, свежий запах раннего туманного утра, расцветающий в дали красным заревом рассвет.
Щелкнув пальцами Каргадель заметил, что все его тело изменилось, и было каким-то «не таким». Пальцы непропорционально удлинились, на конце у каждого красовалось по острому когтю, похожему на когти медведя, но куда массивней. Угол зрения давал ему спокойно смотреть чуть ли не себе за спину, не вызывая дискомфорта, а длинные каштановые волосы развеивались от малейшего движения ветерка и были очень тонкими.
Опустив взгляд ниже, ему предстало высокое худощавое тело, которое было одето в изысканный модерновый наряд все того же каштанового цвета, который больше напоминал костюм некоего мафиози.
«Что», — хотел было сказать Кади, но ничего, кроме мыслей, мелких движений и осмотра близлежащих окрестностей ему не повиновалось.
— Ну и где же она… — нетерпеливо сказал владелец тела, подняв голову вверх.
Звездное небо довольно сильно отличалось от привычного для Кади, и содержало множество звезд, которых он не видел, спя на открытых местах во время тренировок.
— Как же я устал… — задумчиво сказал владелец тела, после чего Кади почувствовал, как он нахмурился. — А этого я не потерплю, — быстро сказал он и уставился в дальнюю часть одной из дорог перекрестка и направил туда оттопыренные пистолетом пальцы.
Одна мысль владельца, которая содержала простые команды «Пуля. Взрыв», резкой болью пронзила разум Кади.
И только мысль успела пронестись сквозь разум Кади, как в точке, куда целил владелец тела, прозвучал взрыв, и куча мелких гладких камушков упало прямо перед ним, как будто сталкиваясь с каким то невидимым барьером.
— Хммм? — удивился владелец тела, после чего направил палец вверх и пошел в сторону взрыва.
Рядом с воронкой лежал человек, рука которого теперь напоминала больше красный кровавый подсолнух, нежели полноценную руку. При чем «бутонов» было несколько.
— Я думаю, это было глупо, Эрнест, — сказал владелец тела, пренебрежительно пнув большой палец к лежачему человеку.
— Попытка не пытка, ведь не ты ли так говорил, Рокутус.
— Да, но это не относится к тому, если эта попытка изначально обречена на провал, — на что раненый потупил взгляд в землю. — И вообще, я не тебя ждал. Где Ундина?
— Думаю, она где-то рядом, — странно улыбнувшись, ответил Эрнест, после чего грустно посмотрел на лужицу крови, которая уже начала стекаться в воронку.
— Спасибо за информацию, — улыбнулся Рокутус, после чего направил на него палец.
— Я был рад служить великой цели, — сказал Эрнест, перед тем как разум Кади вновь не содрогнулся от мысли Рокутуса.
«Лезвие».
Сначала Каргадель ничего не понял — ведь особо ничего не изменилось, но потом тело с характерным хлюпаньем разделилось напополам и сползло на землю.
— Очень плохо. Очень, — пробормотал Рокутус, после чего опять пошел на свое старое место, по пути слегка насвистывая странную мелодию.
«Да что, мать твою, происходит?!» — спросил Кади пустоту, но никто не ответил — Пустота была занята.
Через минуту Рокутус все же увидел некую даму, которая шла к нему, придерживая своё массивное платье на весу.
— Господин Рокутус, извините меня за задержку, бал все ни как не может остановиться.
— Ну чего вы, миледи, — вежливо поклонившись, ответил он, — вы же прекрасно понимаете, что я буду ждать вас тут, даже если понадобится ждать сутки под свирепым ураганом.
— Ой, вы такой… Благодарю вас, но я не думаю, что это будет здравой идеей.
Кади пристально оценивал подошедшую даму, которую Рокутус назвал Ундиной.
Вполне миловидная девушка, которая знала, что ей надо подчеркнуть, а что спрятать для того, чтобы выглядеть куда красивее, чем она есть на самом деле. Внимательность Каргаделя не упускало ни детали на одеянии или бижутерии.
Красно-белое бальное платье, которое было украшено хрустальным и золотыми застежками блестели в свете звезд и надвигающегося рассвета, а на некоторых пальцах надеты несколько колец и перстень с камнем в форме странной длиннохвостой птицы.
— Скажите Рокутус, вы ведь не лгали моему отцу о том, что имеете технологии, способны предопределять будущее? — вдруг напрямую спросила Ундина, пройдя за спину Рокутуса, но не уйдя из его поля зрения.
— Ох, Ундина. Эти знания висят на мне тяжким грузом, от которого я не смею освободиться.
На что Ундина неровно вздохнула и посмотрела на багровый рассвет, который растворялся в тумане.
Сильный порыв ветра прошелся по всей зелени вокруг, поднимая в воздух обрывки лепестков отцветших растений.
— А среди них есть те, которые не предназначены для войны? — спросила она, наслаждаясь порывом ветра.
На что Рокутус повернулся к ней и встал рядом.
— Я бы сказал, что изначально почти все эти знания должны были верой и правдой служить мирным целям, но… Общество отравляет разумы, затуманивает, опускает до примитивных инстинктов. И тогда даже маленькое устройство, которое было предназначено для улучшения жизни превращается в то, из-за чего разум обретает мотивацию для уничтожения хоть как-то, отличающегося от него. И это из-за чего я дал обет хранить эти знания под замком.
— Но если бы…
— Прости, Ундина, но это и вправду слишком… Слишком опасные знания.
— Но вы же явили миру активные доспехи! Почему же вы не дадите миру лекарства или же верный способ покончить с голодом и жаждой?!
— Ваш мир был слишком силен для вашего общества, — холодно ответил Рокутус. — И я решил дать вам экзоскелеты лишь для того, чтобы уровнять ваши шансы пред ним.
— Разве? Ваши слова звучат как то…
