— Мерлин, внезапно я чувствую себя обделенным, ведь предполагается, что я живу по традициям и законам магического мира.
— Справедливости ради, хоть ты из полукровок, живущих в магическом мире, чистокровная у тебя мама, и честно говоря, я не думаю, что женщин посвящают в такие тонкости мужского воспитания.
— Ты же сказал — старший мужчина семьи, — подал голос Дин. — Насколько я помню, у тебя, Шей, нет дедушки, но должны же быть дяди или кузены.
— Мама вышла замуж по любви, против воли семьи, к тому же за магглорожденного, — монотонно ответил тот. — Род от нее отрекся.
— Почему они остались здесь? В смысле, если слизы сказали правду, найти работу ему было нелегко.
— Это и правда трудно, — ответил Финниган Дину, словно пять минут назад и не собирался с ним драться, — если не найдешь свою нишу или не найдется чистокровный родственник, который работает в Министерстве. Папа сделал и то и другое, он не понимал, почему кондитерский рынок был обязан сохранять однообразие ассортимента веками, а мамин троюродный дед по женской линии, чья жена считала брак по любви дико романтичным предприятием, помог получить патент.
— А кто тебя водил, Гарри? — поинтересовался Томас. — То есть... — поспешил он загладить бестактность, но Поттер его оборвал.
— Ремус Люпин.
— Погоди это что же получается… В тринадцать!? — проявив редкостное единодушие воскликнули гриффиндорцы, уставившись на него во все глаза.
— Черт, нет, как и положено, мне было четырнадцать.
— Ох, я, кажется, знаю, — блеснул интеллектом Шеймус, — в то время, когда я вовсю корешился с Роном, из-за которого ты дулся на весь мир, как мышь на крупу, и подпускал только Гермиону с ее нотациями на тему «вы лучшие друзья, ты должен его простить, принять и т.д.».
— Мне не трудно, а ей нужна была практика в ораторском искусстве, — кивнул тот с кривой улыбкой.
— О да, я уверен, интеллектуальные беседы с дублем бесспорно пошли ей на пользу, — фыркнул Дин.
— Ну, мне она не жаловалась.
— И когда только успел? Ты же никогда не уходил больше чем на час?
— Дом Сириуса — это родовое поместье чистокровной семьи, — дернул плечом Гарри, — наличие Палаты Одиночества — не настолько редкое явление, чтобы стоило удивляться.
— Что за палата такая? — спросил Дин, пока Шеймус пораженно пялился на Гарри.
— Пустая комната без мебели, окон. Очертания двери, едва ее закроешь, сливаются с фоном, в который выкрашены стены, самого тоскливого цвета, не поддающегося воображению разумного человека. Но главное, с каким-то хитрым устройством замедления времени. Используется для воспитания воли и наказаний наследников. Ремус говорил, что большую часть своего детства Сириус преимущественно провел в ней, поскольку всегда был чересчур гриффиндорцем для вкусов его отца. Будучи первенцем, он никогда не подвергался столь же жестоким наказаниям, как Регулус, но был намного выносливее брата, вот и брал на себя вину за все, что ни попадя. Наверно, частично благодаря этому он смог не слететь с катушек в Азкабане — уж чего-чего, а опыта сидеть на голом полу и смотреть в абсолютно одинаковые стены ему не занимать, — парень горько покачал головой. — Самое отвратное в Палате, что, проведя в ней долгие беспросветные часы, начинаешь думать, будто о тебе забыли, никогда не выпустят и найдут твои истлевшие кости через годы, когда появится новое поколение детей, а потом выходишь, и оказывается, что прошли минуты и часы, а не недели и месяцы.
— Они запирали тебя там? — спросил Шеймус, в голосе, которого причудливо смешались праведное возмущение и искреннее благоговение.
— Кто? Да нет же! Мародеры так с детьми не обращаются, но умудряются всему найти полезное применение, — горячо открестился Гарри. — Наше время ведь всегда было ограничено и выхватывалось урывками, вот Сириус и придумал использовать комнату — она сейчас самая чистая и благоустроенная в поместье, и, когда у меня получалось вырваться к ним, мы всегда запирались там, чтобы пробыть вместе как можно дольше… наверстать упущенное.
— Стоп, я помню, перед самыми рождественскими каникулами ты задержался дольше обычного и сказал, что тебя научили пить.
— Ну что я могу сказать? — Поттер выпрямился и запустил пятерню в вихры. — Напряженные выдались выходные.
— Чтоб я сдох! И ты ничего не рассказал?!
— Из нас троих только ты трепло, Дин. Шей тоже не бахвалится, но к нему же ты не пристаешь.
— Да чего я там не знаю? — риторически отреагировал Томас. — Вся его любовная эпопея прошла на моих глазах — от ежеутреннего ритуала букета полевых цветов на крыльцо дамы сердца до отвратительного вида обожания в конце, — скривился он, заставляя Шеймуса снова покраснеть. — Колись, Гарри, у тебя всегда самые захватывающие истории из всех.
— Знаете, я никогда не понимал, как Мародерам удавалось уламывать Ремуса на всякие безумства, — помолчав немного, с отдаленной мечтательностью сказал Гарри. — Он ведь такой ответственный, рассудительный, серьезный, спокойный и уравновешенный, что с трудом верится в его ликантропию. По идее, вторым в очереди на право опеки несовершеннолетнего является крестный, но для меня замена фигуры отца — Реми, а Сири вроде беспутного старшего братца, советами которого никогда не решишься воспользоваться.
— Почему нет? — заинтригованно спросил Дин.
— Потому что арифметика: девять раз получишь по морде, но десятый точно прокатит, не для всех подходящая. Понимаете, тюрьма не оставила его неповрежденным. Как-то отец сделал ему шутовской подарок — шипованый ошейник, и после Азкабана Сири начал его носить, а еще кожаные браслеты — это скрывало шрамы от кандалов, — гриффиндорцы непроизвольно кинули взгляд на темную полоску, обернувшуюся вокруг правого запястья их друга. Гарри заметил их внимание и добавил: — Второй у Ремуса. Сириус сохранил разум, но стал… жадным до наслаждения жизнью. Ремус сказал, что его пристрастие к свежим фруктам сравнимо разве что со школьным увлечением флиртом, — очевидно, судя по легкой улыбке, осветившей черты Поттера, ему пришло на ум что-то приятное, но он тряхнул головой, и момент лопнул как мыльный пузырь. — Короче, все оказалось до смешного легко — достаточно привести одну логически обоснованную причину, и Ремус способен согласиться на любую авантюру, — руки Гарри, выправляя дефекты шкуры, перемещались автоматически, а сам он казался унесенным воспоминаниями. — В то Рождество Сириусу втемяшилось научить меня пить, и естественно, Ремус нас за этим делом застукал. Сначала они мило поскандалили, но крестный быстро нашелся и выдвинул железный аргумент: «В этом возрасте Гарри неизбежно потянет на эксперименты, и лучше он напьется в нашей компании, а не где-то с кем-то, кто может воспользоваться его нетрезвым состоянием в своих, разной степени тяжести коварных целях». Судя по тому, как вытянулось лицо Ремуса, он в красках представил, что меня пьяного связывают по рукам и ногам праздничной ленточкой и дарят Тому, поэтому следующие полчаса мы таскали бутылки из погреба, а через часа два дегустаций и его лекций я превратился в профессионального сомелье. На этом бы все и закончилось, но Сириус с его неуемной энергией заявил, что я не изнеженный аристократишка, а настоящий мужчина, и все это дамское пойло не по мне. Поэтому меня срочно отрезвили, и мы перешли к пробе крепких напитков. В какой-то момент я вырубился, но был вытянут из блаженного небытия тем, что они снова ругались, и пока окончательно приходил в себя, услышал много нового. Например, что дедушка Поттер отвел их в бордель именно в этом возрасте и именно в это время года…
— Всех?
— Где двое Мародеров, там и остальные, а Сириус тогда уже практически переселился к Поттерам. У него отношения с родней окончательно стали портиться после распределения, представьте: потомок темнейшего семейства магического мира — гриффиндорец. Ориону нелегко было смириться с гриффиндорскими замашками сына в дошкольном возрасте, а тут на нем печать на всю жизнь.
— Повторение Лукаса, — выплюнул Дин.
— Не совсем, но в целом. В некоторых аспектах Лукас больше повторяет меня. Слизеринцы по-другому воспитывают детей — они считают жестокое обращение необходимым компонентом закаливания характера. Уж не знаю почему. Оливер относится к высшему сословию и вырос прекрасным лидером, хотя на него в жизни не подняли ни палочки, ни руки. На Сириуса тоже. Орион Блэк никогда бы не унизился до такого, он ограничивался психологическими пытками, за это сын и ненавидел, и уважал его одновременно. Впрочем, по-моему, это было взаимно, ведь фактически Сириус всю дорогу только и делал, что бросал вызов авторитету отца, не уступая ни на грош. Крестный со мной так и не согласился, хоть мы спорили об этом до хрипоты, но разве, по логике, не является ли его поведение демонстрацией пресловутого хребта, который им всем столь нетрадиционно пытаются вырастить? — Поттер передернул плечами, возвращаясь из отвлечения. — Как бы то ни было, у Лукаса нет этой роскоши. Уже сейчас он, как и Сириус, обречен курсировать по друзьям или торчать в школе, пока семья не пришлет официальный приказ явиться в отчий дом, которому он будет обязан подчиниться. И если я не успею к этому визиту доработать Стража, он «проболеет» все каникулы, поскольку с его папаши — садиста недоделанного — станется «забыть» вызвать ему колдомедика. А теперь, — Гарри сухо хохотнул, — спросите меня, почему я благодарен Тому, — все трое хитро переглянулись между собой и рассмеялись с новой силой, побросав свои занятия и держась за животы.
— Это про… просто…
— …блестяще!
(— И ты, Драко, утверждаешь, что они будущая элита нашего мира? — укоризненно поцокал языком Теренс Хиггс.
— Да я лучше сам удавлюсь, чем зависеть от психов! — поддержал его Притчард.
— Они полностью не в своем уме, — не на шутку встревоженный судьбой младшего брата и убежденностью гриффиндорцев в ее неизбежности, сказал Теодор, от волнения пропустивший уничижительный комментарий в адрес отца мимо ушей. — То грозят друг другу, то ржут как идиоты! — «говорят об опасности для Лукаса и смеются над ней». — Они просто ненормальные!
— Или же обладают внушительным арсеналом защитных механизмов, — спокойно парировал Малфой. — Если все — правда, Гриффиндор находится в состоянии фактической войны на выживание. Горстка детей против целого мира. Как долго выдержит психика под таким давлением? Эти трое могли умереть сегодня, — Забини открыл рот, но Драко опередил его возражение, — разумеется, мы предложим помощь в анализе собранных Поттером образцов, чтобы убедиться, но я не думаю, что они преувеличивали угрозу. Я верю, что они рисковали сегодня собой точно так же, как в Хогсмиде, и теперь точно так же демонстрируют не характерное для себя поведение: Томас не сварлив и никогда преднамеренно не жесток; Финниган воспитан матерью в аристократическом духе и обычно не позволяет себе проявление такой неподобающей невежливости и навязчивого интереса, граничащего с хамством; а Поттер не такой безразличный и не страдает приступами откровенности. Разговаривая с нами вечером, он каждый раз, когда мы затрагивали слишком личную тему, замыкался и переводил беседу в другое русло, — Драко неприятно задело, что контролируемая опасность их дуэльных сессий такого эффекта на него не оказывала. — Они умеют переключаться — это их, видимо, чисто гриффиндорский, способ сохранить рассудок. Вроде философии — я едва не умер, но жизнь продолжается, и я радуюсь ей.
— Смех лекарство от всех болезней? — изогнул бровь Монтегю.
— Смех не смех, но что-то, присущее им, — наблюдая в картине за спадающим весельем грифов, ответил Малфой. — После Хогсмида они пытались провернуть этот трюк со всеми факультетами, но мы высокомерно отказались. И кто единственные до сих пор ходят к Снейпу за успокаивающими настойками?)
— Что было потом? — последний раз всхлипнув, спросил Финниган.
— Не вдаваясь в лишние подробности, скажем, что есть вещи, которых дети о родителях знать не должны ни в коем случае, — Гарри подтвердил свои слова категоричным жестом. — Короче они, наконец, заметили, что разбудили меня, договорившись делать из меня настоящего Мародера и следовать традиции. Поэтому меня привели в божеский вид и аппарировали во Францию. К тому моменту я уже так хотел спать, что мне было плевать на все абсолютно. Я был зол, раздражен, и у меня башка трещала, поэтому, когда Мадам спросила: «Чего молодой человек желает?», я не придумал ничего лучше, чем ответить, что еще не определился, — на этот раз улыбка определенно была хищной. — Ох, надо было видеть выражение лица Сириуса! Моей похмельной голове сразу стало так спокойно, правда, он чуть инфаркт не схлопотал и об пол не покалечился, его Ремус едва успел поймать, и впервые в жизни на меня рявкнул.
— Аха! — ликующе воскликнул Томас. — Твой крестный тоже не переносит геев!
— И он имеет на это кучу законных оснований, на которые ты не можешь ссылаться, — твердо ответил тот. — Магам эта неприязнь вживлена на генетическом уровне: в условиях стабильного снижения популяции на протяжении поколений любой несознательный гражданин, предпочитающий растрачивать свое драгоценное семя вхолостую, объявляется едва ли не врагом народа со всеми вытекающими. Учитывая перенаселение маггловского мира — причина несостоятельна.
— А дальше? — нетерпеливо влез Шеймус.
— Дальше меня на остаток выходных отдали в полное распоряжение Моник и Вероник.
— И как это было?
— Я был бы дико сконфужен, не будь так чертовски возбужден, — откровенно ответил он Шеймусу.
— Черт меня возьми! — завистливо воскликнул Дин. — Магический бордель должен быть волшебным местом! Вейлы, вампирши, чары, зелья… Оборотка! Чееерт…
— Да нет, — озадаченно переглянувшись с Финниганом, сказал Гарри, — в принципе, довольно стереотипное заведение VIP-класса. По крайней мере, то, услугами которого пользовались нескончаемые поколения моих предков, и, судя по тому, с какой опаской меня приветствовала Мадам, визит моего деда с Мародерами в полном составе запомнился им надолго. Хотя я не думаю, что в других местах предоставляется такой ассортимент и, господи, Дин, твое воображение меня честно пугает.
