— Думаю... — начал кто-то еще, но внезапный раскат грома прервал его.
* * *
Капитан Жиром Спринджир жевал мундштук своей незажженной трубки, наблюдая, как сокращается разрыв между его кораблем и броненосцем еретиков.
День показывал подходящее захватывающее место действия для того, что должно было случиться. Было едва за полдень, солнце стояло в самом начале своего заката на запад, но ветер с запада становился все холоднее. Кроме того, он набрал немного больше силы. "Септер" оставил только марсели и кливер в ожидании того, что должно было произойти, но этот ветер был достаточно силен, чтобы кренить его на правый борт, несмотря на уменьшение площади парусов. На некоторых волнах появились пенистые белые гребни, а зеленая вода вокруг галеона приобрела такой насыщенный сапфирово-голубой оттенок, что почти резала глаз при взгляде на горизонт. Утесы вдоль южного берега Коджу-Нэрроуз представляли собой отвесную стену из темно-серого и коричневого камня, увенчанную длинной развевающейся травой, а небо на западе представляло собой еще более крутую стену еще более темного серого цвета с черным дном внизу и ослепительно белым вверху. Солнечный свет казался еще более ярким на фоне медленно движущейся горной гряды облаков, и у него возникло неприятное подозрение о том, какой будет ночь.
Конечно, сначала мы должны дожить до темноты, не так ли? Знаю, что для меня большая честь быть первым, кто вступит в бой, но в эту минуту я бы не возражал, если бы кто-то другой оказал мне более тесную поддержку.
Он фыркнул, затягиваясь холодной трубкой. Остальные должны были появиться достаточно скоро. "Аркейнджел" и "Холи Сент-Тилдин", следующие два корабля за кормой "Септера", еще не начали уменьшать паруса. Дарованная им дополнительная скорость поможет им поддержать его через десять или пятнадцать минут, задолго до того, как они, вероятно, понадобятся ему.
Около трех тысяч ярдов, — прикинул он. — Нужно приблизиться примерно к двум тысячам, чтобы иметь больше шансов добраться до ублюдка с двадцатипятифунтовыми орудиями, так что считайте, что это еще пятнадцать или двадцать минут. Конечно, от нас не будет много пользы против его чертовой брони, пока мы не подойдем намного ближе.
Он уже принял решение не стрелять, пока "Септер" не окажется в пятистах ярдах от цели, и зарядил пушки ядрами, а не снарядами. Не было никакого смысла думать, что он сможет пробивать снарядами броню еретиков — во всяком случае, не с расстояния больше размаха рей. Из того, что он мог видеть, это не сильно помогло бы, даже если бы он мог каким-то образом пересечь корму ублюдков. У броненосца была кормовая часть, но он внимательно изучил ее в подзорную трубу. Там был единственный центральный дверной проем; кроме этого, единственными другими отверстиями в закругленной корме, которые он мог видеть, были орудийные порты или относительно небольшие круглые люки. Люков, вероятно, было достаточно, чтобы пропускать свет и воздух, но он сомневался, что через них пройдет очень много пушечных ядер.
Подлые ублюдки, — подумал он с оттенком восхищения. — Превратили весь этот чертов корабль в бронированную батарею, не так ли? Эта штука будет принадлежать самой Шан-вей, но парни должны...
Его зубы глубоко вонзились в мундштук трубки, когда борт броненосца резко изрыгнул коричневый дым.
* * *
— Огонь!
Команда Пейтира Ганзализа была поглощена внезапным грохотом шестидюймового орудия номер два КЕВ "Дреднот". Приземистая массивная пушка откинулась на своем лафете "Мандрейн", и нарезной снаряд с воем улетел в удушливом облаке дурно пахнущего дыма.
Карлтин Хейджил стоял у самой дальней угловой трубы левого борта, наблюдая за доларским галеоном, и его губы обнажили зубы, когда снаряд врезался в воду по крайней мере в двухстах ярдах за доларцем и взорвался.
Снаряды "Дреднота" были оснащены тем, что мануфактура Эдуирда Хаусмина называла "установленными в основании ударными взрывателями". Мастер Ганзализ объяснил ему принципы их работы, но Хейджил не слишком беспокоился о деталях. Все, что ему нужно было знать, это то, что взрыватели снарядов не взводятся до тех пор, пока не будут выпущены, и что они взрываются от удара, а не от зажженного фитиля.
Белый фонтан, поднятый взрывом этого снаряда, был, безусловно, впечатляющим.
— Вижу, мы в пределах досягаемости, мастер Стадмейр! — крикнул он. -Покажем им нашу заботу!
* * *
— Шан-вей, забери их! — прорычал Даранд Росейл, когда поднялся столб воды, белее снега на солнце и более тридцати футов высотой.
Он ожидал, что его опередят, но настолько?! Досягаемость броненосца превышала дальность действия его собственных орудий по меньшей мере вдвое. Это означало, что он сможет начать обстреливать его галеоны за полчаса до того, как те смогут вступить в бой. Это также означало, что броненосец мог охватить гораздо более широкую зону, чем он допускал, что сделало бы еще более трудным для любого из кораблей, ставших тылом его колонны, когда он повернет обратно на север, проход мимо него и вступление в бой с убегающими обычными галеонами. И сам размер водяного столба сказал ему, что снаряды еретиков будут гораздо более разрушительными, чем он ожидал. Все это означало, что стоимость атаки на этот корабль будет намного выше, чем он предполагал.
Всего на мгновение он подумал о том, чтобы прервать сражение. Но нет, черт возьми! Если когда-нибудь и должны были возникнуть обстоятельства, при которых королевский доларский флот смог бы вступить в бой с одним из броненосцев еретиков, то это должны были быть сегодняшние обстоятельства!
— Общий сигнал, — рявкнул он. — Поднять больше парусов!
* * *
Капитан Спринджир не нуждался в сигналах с флагмана. Он пришел к тем же выводам, что и его адмирал, и на реях "Септера" внезапно расцвело еще больше парусины, когда моряки бросились выполнять залп приказов. Галеон резко накренился на правый борт, набирая скорость под давлением дополнительных парусов, и Спринджир вновь повернул к броненосцу.
Они должны были подобраться ближе так быстро, как только могли, должны были попасть в зону досягаемости врага, прежде чем еретики смогут...
* * *
Весь левый борт "Дреднота" взорвался дымным раскатистым громом. Несмотря на нарезы, его орудия все еще заряжались с дула. Да, это были стальные пушки с проволочной обмоткой, но по части точности они были немногим более совершенными, чем нарезные орудия Старой Земли середины девятнадцатого века, без какой-либо из передовых систем управления огнем, которые более поздняя эпоха приняла бы как должное. Они стреляли по отдельности вручную, и все артиллеристы должны были компенсировать движение корабля, а цель определял опытный глаз. Дальность стрельбы составляла три тысячи двести ярдов, почти две мили, а сто шестьдесят футов длины КЕВ "Септер" представляли собой очень маленькую мишень на таком расстоянии.
На борту "Дреднота" было шестнадцать орудий, и только одно из них действительно попало в цель.
* * *
"Септер" неописуемо вздыбился, когда в него врезался собственный Ракураи Лэнгхорна.
Удлиненный цилиндрический снаряд легко просверлил его прочный деревянный бок. Он весил в два с половиной раза больше, чем собственные снаряды "Септера", а его разрывной заряд массой одиннадцать с половиной фунтов был в шесть раз тяжелее. Он взорвался в маленьком закутке каюты штурмана, на одну палубу ниже и в двадцати футах впереди от каюты капитана Спринджира, и взрыв разнес в клочья палубу непосредственно над ней.
Восемнадцать человек галеона погибли при взрыве. Еще одиннадцать были ранены, трое серьезно, и два из его двадцатипятифунтовых орудий вышли из строя. Взрыв и сотрясение оглушили всех, кто находился в непосредственной близости, но зловещий запах древесного дыма заставил их вернуться к действию. Команда Спринджира наполнила ведра с водой и подготовила насосы и шланги в ожидании опасности пожара, создаваемой взрывающимися снарядами, и его специально подготовленные группы по ликвидации последствий бросились к отверстию от снаряда. Они как раз добрались до него и начали тушить тлеющие обломки, когда "Дреднот" выстрелил снова.
Еще шестнадцать снарядов просвистели в воздухе. На этот раз три из них попали в цель, и "Септер" пошатнулся. Один снаряд полностью пробил галеон насквозь, прежде чем он взорвался, не причинив вреда, подняв высокую белую колонну далеко позади него; два других были менее добрыми.
* * *
Лицо адмирала Росейла было каменным, когда снаряды еретиков ударили по "Септеру". Корабль Жирома Спринджира продолжал приближаться к своему более сильному врагу, но ему еще предстояло войти в пределы собственной зоны поражения "чарисийца", и он наблюдал в свою подзорную трубу, как взрывы разрывали его на части. Он не собирался выходить на эффективную дистанцию, — резко подумал он, — но он отказался прерываться. Он продолжал бы пытаться, привлекая огонь еретиков на себя, впитывая их снаряды, пока его спутники не смогли бы подобраться достаточно близко, чтобы отомстить за него.
По крайней мере, пока он не затонул или не взорвался.
Он опустил подзорную трубу. Большинство его галеонов начали убирать паруса, готовясь к бою; теперь, повинуясь его сигналу, они поднимали каждый клочок парусины. Это сделало бы их более уязвимыми для повреждений в воздухе, а дополнительные паруса увеличивали опасность огня противника, но скорость сейчас была важнее всего остального. Они должны были подобраться поближе, окружить ублюдков, ударить по этому проклятому Шан-вей броненосцу со всех возможных сторон. Но это причинит им боль, пока они будут пытаться. Лэнгхорн, но это причинит им боль!
— Сигнал адмиралу Халинду. "Вступайте в более плотный контакт с врагом"!
* * *
Поэл Халинд не нуждался в сигналах. Он был так же потрясен, как и Росейл, досягаемостью и мощью орудий "Дреднота", и внезапно у него появилась пугающая уверенность, что броня его винтовых галер не остановит такие снаряды.
Но у них все равно было бы больше шансов выжить, чем у галеонов Росейла.
Все одиннадцать его уцелевших судов мчались по более крутым волнам во всплесках брызг, вибрируя в такт настойчивому ритму своих кривошипов. Он планировал поднять паруса, когда вступит в бой, как это делали обычные галеоны на протяжении веков, но теперь он передумал. По крайней мере, до тех пор, пока он не окажется в зоне досягаемости своих орудий, ему понадобится вся скорость, на которую он способен, как для того, чтобы вовремя добраться до врага, так и для того, чтобы его корабли были достаточно быстрыми и стали хотя бы немного более сложными целями.
* * *
Сэр Брустейр Абат оглянулся.
Как и Даранд Росейл ранее, он стоял на бизань-такелаже "Броудсуорда". Теперь "Дреднот" был невидим с уровня палубы, но со своего более высокого места он все еще мог видеть его. Издалека он выглядел как изысканно детализированная игрушечная лодка. Игрушечная лодка, управляемая людьми, которые были слишком похожи на людей из плоти и крови, с грохотом выпускала густые клубы коричневого дыма, бросая вызов своим врагам, в то время как боевой клич имперского чарисийского флота летел над ней. Было труднее разглядеть цель, но доларский галеон потерял фок-мачту и начал изрыгать столб белого древесного дыма. Если ему не очень повезет, он обречен, и что-то глубоко внутри Абата удовлетворенно зарычало.
Он отвел взгляд, и его губы сжались.
План Хейджила работал... по крайней мере, пока. Насколько мог судить Абат, по меньшей мере половина доларских галеонов направлялась к "Дредноту". Он не знал, было ли это рассчитанной попыткой проникнуть в пределы собственной дальности и быстро подавить его, или просто он привлек их внимание и их гнев, и это действительно не имело значения.
Хейджил был близок к тому, чтобы оказаться втянутым в бой с коэффициентом более двадцати к одному, даже не считая винтовых галер... как он и предполагал. И при этом он уменьшил шансы против Абата и обычных галеонов чуть более чем до двух к одному. Вряд ли это были те цифры, которые выбрал бы любой морской офицер, но они давали его эскадре по крайней мере шанс. Он подумывал о том, чтобы поднять тот же сигнал, что и у Хейджила, но передумал. Честь принять этот дерзкий вызов в этот день принадлежала только одному капитану, только одному кораблю.
У доларцев, направляющихся на перехват его собственной боевой линии, должно быть, все днища покрыты медью, судя по их скорости, и у них с самого начала было позиционное преимущество, поскольку он был прижат к береговой линии на юге. Он должен был придерживаться своего собственного курса, позволяя им сближаться с ним, если у них была для этого скорость, и он мог точно представить, что должно было произойти, как если бы он смотрел вниз на маркеры на карте. Они почти вошли бы в зону поражения друг друга ... там, в двух милях впереди КЕВ "Стормберд", ведущего чарисийской линии прямо перед "Броудсуордом".
Он посмотрел на корму. "Вендженс" Хорейшио Варнея держался за "Бродсуордом", а "Файрсторм" Зошуа Карлтина следовал прямо за ним. В сочетании со "Стормбердом" они были закованным в кольчугу кулаком Абата, его тараном, предназначенным для того, чтобы открыть путь кораблям позади них. Смогут ли они удержать этот путь открытым — это, конечно, другой вопрос.
Грохотало и перекатывалось больше артиллерии, больше, чем могли вместить орудия "Дреднота", и он снова поднял свою двойную трубу.
По меньшей мере четыре доларских галеона, а возможно, и больше, открыли огонь. Расстояние оставалось достаточно большим, и он был уверен, что ни один из этих снарядов и ядер не пробил броню "Дреднота", но стая приближалась. Вглядевшись сквозь дым, он смог разглядеть группу оснащенных шхунными парусами винтовых галер, приближающихся с юго-запада, чтобы добавить им массы и ярости, и он опустил двойную трубу и на мгновение закрыл глаза.
Мать-Церковь учит Тебя любить храбрых, Господи, — безмолвно молился он. — Будь с ними сейчас... и будь с нами в этот трудный момент. Пощади моих людей, пожалуйста.
Его глаза снова открылись, и он повернулся к капитану "Броудсуорда".
— Думаю, еще минут пятнадцать, капитан Жэксин. Будьте достаточно добры, чтобы зарядить орудия и подготовиться, если вам будет угодно.
* * *
— Головы ниже!
Карлтин Хейджил понятия не имел, как он услышал предупреждающий крик сквозь бушующий вокруг него бедлам, но он инстинктивно пригнулся назад... как раз вовремя, чтобы избежать длинного обломка рангоута, с грохотом обрушившегося сверху. Он с трудом подтянулся к штурвалу и чуть не упал, но один из рулевых вовремя подхватил его.
Он сказал что-то в знак благодарности чисто рефлекторно, но его оставшийся глаз был холодным и мрачным.
Теперь конец не заставит себя долго ждать.
Он посмотрел на всю свою команду. Палуба была усеяна сломанным такелажем и ранеными людьми, хотя последних было на удивление мало, учитывая, как долго продолжался бой. Броня "Дреднота" неустрашимо противостояла всем усилиям ее врагов, бросая вызов полным залпам, наносимым с расстояния всего в сотню ярдов. Поверхность этой брони была испещрена ямочками буквально от сотен отскакивающих ядер, и некоторые из этих ядер попали внутрь через орудийные порты. Это было то, что убило или ранило большинство из сорока или пятидесяти человек, которых он уже потерял, — тех, кто не был убит наверху. Три его орудия были выведены из строя прямыми попаданиями, еще одно вышло из строя после того, как затвор заклинило очередным выстрелом, и посыльный от Пейтира Ганзализа предупредил его, что у них почти закончились заряды в мешках для пушек. Ганзализ и его товарищи-наводчики лихорадочно готовили новые, но с такой скоростью, с какой стреляли его люди...
