Возможно, по всем этим причинам тема межзвездных войн, ранее столь популярная в фантастике, сейчас освещается меньшим числом авторов, главным образом имеющих отношение к силовым структурам. Даже старый сюжет подчинения Солнечной системы могущественными галактами в новых условиях реализуется без войн, которые становятся немодными (Брюс Стерлинг "Схизматрица"). Из-за релятивистского замедления времени военные действия в масштабе галактики оказываются бессмысленными по причине изменения внешних условий за прошедший период даже при сверхсветовых скоростях полета (Джо Холдмен "Сепаратная война"). Фантазия движется к тому, чтобы совсем устранить войны или хотя бы минимизировать ущерб от них. Например, кажущиеся непреодолимыми конфликты можно разрешить в ходе длительных имитируемых военных действий в общей с противниками многоуровневой виртуальной реальности. Правда, эти действия едва не выливаются в реальную войну, несмотря на присутствие третейских арбитров, и лишь чрезвычайные усилия и успешные спецоперации позволяют удержать соперничающие стороны в рамках и добиться мирного исхода (Иэн Бэнкс "Черта прикрытия"). Несколько ранее Брайан Олдисс изображал, как назревающие войны между государствами будущей Земли выносятся на Харон — замерзший спутник Плутона ("Градгродд"). Аналогично, ради сохранения галактической федерации в условиях конкуренции, для удовлетворения разрушительных наклонностей человечества и их баланса с созидательным развитием мирно сосуществующих культур устроена имитационная самоподдерживающаяся война с непредсказуемыми опасностями и результатами, а также псевдопотерями в виде высылки побежденных в другое пространство-время (Брайан Олдисс "Галактики как песчинки"). Сам автор понимает слабость этих мер: в первом случае нарушение правил войны одной из сторон приводит к быстрому распространению военных действий на саму Землю и ее колонии в космосе ("Градгродд"). Точно так же имитационные столкновения превращаются в обыкновенную "горячую" войну при угрозе индивидуальности человека, представленной эволюционно проявившимся генным роением его организма ("Галактики как песчинки"). Равным образом оказываются нарушенными ограничения, введенные с целью ведение войн исключительно профессионалами без распространения их на гражданское население, что влечет последующие гигантские жертвы среди мирных жителей, разрушение жилья и инфраструктуры, уничтожение всей жизни на целых планетах и обитаемых звездных системах (серия "Песни Гипериона" Дэна Симмонса).
Герои рассказа Альфреда Бестера "Феномен исчезновения" отвергают войну, целью которой демагогически объявлена национальная мечта, и уходят от ужасов действительности в вымышленные миры собственной мечты. С войной активно борются персонажи рассказов Рэя Бредбери "Ржавчина" и Курта Воннегута "Эффект Барнхауза", изобретая средства выведения из строя почти любого оружия. Ее не хотят даже разумные драконы, созданные для биологической войны и выпущенные в подледный океан юпитерианского спутника Европы (Пол Макоули "Чудовища войны"). Достигшие самосознания искусственные интеллекты кораблей двух воюющих в космосе сторон оказываются мудрее своих хозяев, не подчиняясь приказам о разрушении, прекращают войну и устанавливают мир (Джон Скалци "История "Злого""). Кошмарное напоминание о войне в виде сиамских близнецов из тел нескольких вояк создает протестующий против войны искусственный интеллект госпитального космокорабля (Аластер Рейнольдс "Найтингейл"). По мнению Ларри Нивена, на Земле может надолго установиться мир, если будут реализованы следующие достижения: психология совершит качественный скачок в своем развитии и применении, заметно возрастет производство продуктов питания, деторождение станет регулируемым, а контрацепция — поголовной ("Воители"). Боб Шоу надеялся, что причины конфликтов и войн исчезнут сами по себе, если человечество расселится по необозримым пространствам сферы Дайсона, построенной высшей цивилизацией ("Судный день Орбитсвиля"). Невероятным выглядит переключение всех государств перенаселенной Земли, в том числе до того воюющих, на строительство предназначенных для звездной эмиграции многочисленных колонизационных кораблей (Бен Бова "Ветры Альтаира"). Разоружение может стать условием открытия галактами путей к другим звездам для мирных людей, отвергающих применение оружия (Мэрион Зиммер Брэдли "Звезды ждут"). В предупреждающем возможные межзвездные конфликты полувоенном Патруле действует запрет на лишение жизни разумных существ. Он заставляет применять для ликвидации предпосылок таких конфликтов исключительно дистанционные экономические меры (Пол Андерсон "Лакомый кусок"). Не доверяя писателям и опыту СССР, действенность подобных санкций Россия сейчас проверяет на себе. Мир царит также на населенной развитой цивилизацией антинейтринной планете Авернус, занимающей в геометрическом пространстве то же место, что и Земля (Боб Шоу "Венок из звезд"). Цивилизация октопауков исключила войны между собой, а также агрессивные наклонности и насилие, химическим способом за счет приема препарата, замедляющего половое созревание. Насильственное убийство и сама мысль об убийстве считаются настолько чуждыми психике октопауков, что караются прекращением жизни допустившего такое. Вместе с тем угроза жизни их сообщества пробуждает инстинкт самосохранения, при котором с части популяции октопауков снимаются психологические ограничения, они быстро перестраиваются на военный лад и сражаются до победы или до гибели расы. В случае победы все участники войны и руководители, принимавшие военные решения, подвергаются прекращению жизни после восстановления численности расы до безопасного для выживания уровня. Это изымает из общества особей с нежелательными психическими отклонениями и возвращает его к прежнему мирному состоянию (Артур Кларк, Джентри Ли "Рама явленный"). Отсутствие войн в вымышленной цивилизации гумпов якобы проистекает из сознательного физиологического регулирования уровня их рождаемости (Джек Макдевит "Омега"). Алан Дин Фостер изобразил инопланетян-квози, давно научившихся сублимировать агрессию и стремление к насилию, исключив тем самым войны из своей жизни. Эти инопланетяне, прилетев на Землю, сначала тайно основали колонию в заповеднике, затем раскрыли свое существование и были приняты людьми. Будучи доброжелательными и полезными, охотно идя на сотрудничество, они постепенно распространились повсюду и передали человечеству умение избегать войн, благодаря чему на планете установился мир ("Квози"). Так прекрасно помечтать! Но подобные мечтания однозначно выражают желание в будущем покончить с вооруженной агрессией и избавиться от войн. Потому что если мы сами не научимся жить без них, когда-нибудь человечество могут превосходящей силой принудить к миру таким способом, что мало не покажется (Аластер Рейнольдс "Космический апокалипсис", "Ковчег спасения").
О ПСИХОИСТОРИИ
С прогрессом человечества и совершенствованием математического моделирования отдельных сторон его деятельности возникает вопрос о возможности создания некоторой общей модели развития общества, учитывающей его экономический и социальный уровень, усредненное поведение в различных ситуациях, вероятность кризисов, способы их разрешения, и описывающей возможное будущее, а также пути его достижения. Айзек Азимов посвятил этому целую серию романов "Основание", в которой изображено создание и применение в будущем вымышленной науки психоистории, занимающейся этим кругом вопросов. В основу ее будто бы положены статистический подход, наблюдаемые в истории циклы возникновения, развития и гибели человеческих культур на Земле, возможность повлиять на будущее рассчитанными действиями в настоящем, и будущий примат наук об интеллекте. Психоистория якобы способна на количественном уровне описать развитие современной ей галактической империи из предшествующих ей формаций, предсказать моменты ее предстоящего крушения и возникновения идущего ей на смену межзвездного образования, а также выявить факторы, сокращающие длительность периода хаоса в галактике и способствующие стабильности крупных политических образований. В качестве достаточно точной модели огромной империи, например, может быть выбрана столичная планета — Трантор, состоящая из семи сотен секторов с различающимися культурами и разной специализацией. Конечная цель психоистории — организация цивилизации на основе науки об интеллекте вместо предыдущего многовекового диктата естественных наук. Ради достижения этой цели в галактике созданы два Основания (Фонда), первое базируется на естественных науках и действует открыто, а тайное второе развивает интеллектуальное направление. Задача последнего — подготовка достойных людей, способных осуществить власть науки об интеллекте к тому моменту, когда человечество под объединяющим воздействием первого Основания будет готово принять такую власть ("Второе Основание"). Впоследствии серия была дополнена несколькими романами других фантастов.
Нечто подобное, но в не столь развернутом виде и с упором на индивидуальное совершенствование, намечал Пол Андерсон в повести "Чувствительный человек" под названием "психодинамика". Оба автора ставили весьма благородные задачи, но возможно ли подобное психоисторическое моделирование общества, пока неясно. Отметим, что сама идея раздвоения наук об интеллекте и о природе может быть неверной: надо сразу развивать и то, и другое, иначе результаты будут однобокими, против чего неявно выступал сам Азимов, признавая существующий перекос в пользу технического развития. Но вот вывести из психоистории критерии того, что является благом для человечества (Айзек Азимов "Прелюдия к Основанию"), и тем самым понять, куда предпочтительнее двигаться дальше, пожалуй, было бы затруднительно — часто люди сами этого не знают, даже задним числом, через много лет. На любое обоснованное мнение о том, что считать благом для всего человечества, найдется не менее доказанное противоположное мнение, и чаще всего не одно. По поводу власти интеллекта тоже серьезный вопрос: чем она обещает быть лучше власти какого-нибудь не особо просвещенного диктатора? Описание интриг, ментальных сражений за лидерство и высшую должность в верховном круге второго Основания не дает возможности считать, что через половину срока из отпущенной на реализацию плана тысячи лет даже самые подготовленные психологи отличаются в лучшую сторону от других людей. Разве что они действуют не физическими методами, а умственными, но от этого не менее сокрушительными по своим последствиям.
В первых романах серии этот долгосрочный план предполагает имперское устройство будущего галактического объединения. Оно основано на центральном положении одной-единственной персоны, что с неизбежностью приводит к концентрации властных полномочий и вызывает жестокую борьбу за эти полномочия и их делегирование, а также порождает бесчисленные субъективные ошибки в ходе выработки и принятия решений, не учитывающих местную специфику. Об этом буквально кричит перенесенный с Земли опыт описанной автором Транторианской империи ("Прелюдия к Основанию", "На пути к Основанию") или похожей империи Пола Андерсона (серия "Доминик Флэндри"). Мало чем поможет возможное федеративное устройство будущей империи (Айзек Азимов "Край Основания"), если предоставляемое ею самоуправление регионов будет использоваться ради реализации властолюбивых устремлений региональных психологов и их борьбы между собой. В самом деле, почему бы кому-нибудь из них принудительно не использовать остальных коллег и науку об интеллекте для укрепления своей личной власти и сколачивания собственной империи, как это пытался в одиночку делать исключительно талантливый мутант Мул ("Основание и империя")? Особенно с учетом того, что из последовательных интеллектуалов редко получаются хорошие управленцы, так как цели и методы в этих двух областях деятельности слишком сильно отличаются друг от друга, а не стесняющееся в выборе методов политической борьбы властолюбие обычно побеждает интеллект. "Люди, не способные вообразить, что поведут себя дурно, обычно с треском проигрывают тем, кому и воображать ничего не надо, поскольку они и так ведут себя дурно" (Уильям Гибсон "Периферийные устройства"). В первом Основании борьба за власть еще более открытая и просто скопирована с политики современных Азимову государств Земли ("Основание", "Основатели и империя", "Край Основания"). В этом отношении опирающееся на физические знания и технологии первое Основание дает немало очков вперед более щепетильному второму, эксплуатирующему общественные науки, где в той или иной мере все-таки заложены этические нормы. Когда же умудренный к тому времени годами автор догадался спросить себя: для чего всем этим тщательно выписанным прожженным политиканам двух Оснований нужны чей-то чужой долговременный план и наука об интеллекте, то, видимо, получил ожидаемый, но неутешительный ответ ("Конец Вечности").
Статистический характер психоистории делает ее применимой лишь к описанию действий достаточно больших групп людей и неспособной предсказать появление выдающихся личностей, с действиями которых увязывается ход истории в определенные критические периоды. В литературе роль таких личностей играют персонажи-герои, как правило, центральные (Пол Андерсон "Героическая личность"). В серии "Основание" Азимов вывел такими героями сконструированного еще в самом начале галактической экспансии разумного, обладающего телепатическими способностями, постоянно накапливающего знания и выступающего в разных обличиях человекоподобного робота Дэниэла Оливо и создателя психоистории Гэри Селдона. В середине серии к ним добавляется обладающий исключительными паранормальными способностями мутант Мул, а в последних романах — Голан Тревиз, будто бы наделенный талантом интуитивно принимать правильные решения в самых разных ситуациях.
Дэниэл Оливо вместе с другими такими же роботами мог направить развитие человечества в ту или иную сторону, но не был уверен в способности самостоятельно или с помощниками определить верное направление. Выход был найден в привлечении молодого талантливого математика Селдона и создании ему условий для развития психоистории, этим якобы гарантировался должный учет интересов людей. Баланс тенденций дальнейшего развития должно было обеспечивать инициированное Селдоном создание рассчитанных на долговременную деятельность двух Оснований. Психоистория не смогла предсказать появление Мула и скорое создание им обширного политического объединения из обломков бывшей империи до того, как к этому было готово состояние наук об интеллекте. В итоге ведущие психологи второго Основания вынуждены были ментально останавливать Мула и сводить на нет его деятельность ("Второе Основание"). В конце серии Голан Тревиз, отказываясь от имперской версии, делает неоднозначный выбор в пользу предпочтительного для всей галактики группового сознания, в основном потому, что оно действует подобно роботу, руководимому тремя законами роботехники, где вместо понятия "люди" используется понятие "жизнь", и обходится без жаждущего власти правительства ("Край Основания"). Но само такое сознание, как и робот, исходит из принципа целесообразности, поэтому оно готово безропотно вверить свою судьбу и судьбу всех остальных людей в руки этого единственного героя, которого считает способным принимать верные решения. Это вновь похожая на империю версия, где конечное решение принимает одно лицо, исходя из слишком неполной информации. Пусть даже это решение каким-то невероятным образом оказывается верным, остается неясным, по каким критериям и с чьей точки зрения определяется его правильность. Этот вопрос Азимов оставил без ответа. Видимо, таким путем он пытался примирить требования имитирующего учет интересов большинства статистического усреднения с исторической ролью отдельных личностей и не совсем преуспел в этом.
