Он нахмурился еще сильнее. Каждая колонна была почти в три мили длиной, и пятнадцать кораблей Стейнейра находились примерно в шести милях с подветренной стороны от его собственных, когда они поворачивали к врагу. "Дреднот" полз чуть севернее точки, первоначально выбранной Кэйлебом, но это его не беспокоило. Капитан Мэнтир заметил огромную галеру, летящую под командным флагом доларского адмирала, и соответствующим образом скорректировал свой курс, чтобы пройти за ее кормой.
Струи грязного, серо-белого дыма начали вырываться из некоторых ближайших галер. Вероятность того, что кто-нибудь попадет во что-либо с такого расстояния, особенно с артиллерией до Мерлина, была настолько близка к нулю, насколько Кэйлеб мог себе представить. Он даже не мог видеть брызг там, где большая часть ядер, которые должны были быть нацелены на "Дреднот", попала в воду.
Он еще мгновение обдумывал ситуацию, затем пожал плечами. План, который он, Стейнейр и Мерлин составили вместе, был лучшим, что они смогли придумать втроем. Он не собирался начинать возиться с ним просто потому, что у него были плохие нервы перед первым боем.
Он тихо фыркнул, забавляясь собственными мыслями, и даже не заметил, как от его внезапной улыбки расслабились плечи офицеров, стоявших вокруг него на юте флагмана.
— У меня около пятнадцати минут, капитан Мэнтир, — сказал он непринужденно.
— Примерно так, ваше высочество, — согласился Мэнтир.
— Тогда очень хорошо, капитан, — сказал Кэйлеб более официально. — Вступайте в бой с врагом.
— Да, да, ваше высочество!
* * *
Фейдел Алверез, герцог Мэйликей, стоял на кормовой надстройке "Кинг Ранилд" и наблюдал за колонной галеонов, направляющихся к его флагману. Головной корабль в линии противника был одним из самых больших в чарисийском строю, и челюсти Мэйликея сжались, когда он подошел достаточно близко, чтобы он мог увидеть корону над золотым кракеном, летящим с его бизань-мачты. Только один человек во всем Чарисе имел право поднимать этот флаг: наследник трона.
Кэйлеб, — подумал он. — Сам наследный принц Кэйлеб Армак, надвигающийся на него, как тень какого-то демона. Мэйликей не слишком верил в очевидные подозрения Церкви относительно ортодоксальности Чариса, но как еще объяснить присутствие этих галеонов, более чем в семи тысячах миль от бухты Рок-Шоул? Как еще объяснить, как они вообще могли обнаружить его флот, не говоря уже о том, чтобы оказаться в совершенно подходящей позиции для развития атаки?
Холодный, тупой ужас горел глубоко внутри него, усугубляемый близостью рифа Армагеддон. Он никогда не должен был позволять Тирску и Уайт-Форду уговаривать его оставаться так близко к этой проклятой земле! Он должен был плыть так, как всегда намеревался, как ему было приказано. Гораздо лучше было рискнуть потерять весь свой флот из-за ветра и шторма, чем позволить легионам Ада уничтожить его!
Капитан Экирд стоял у левого фальшборта, пристально наблюдая за приближающимся врагом, а Мэйликей впился взглядом в спину своего флаг-капитана. Экирд рекомендовал приказать флоту развернуться, даже если ему придется делать это на веслах, после того, как будет замечен первый неизвестный парус. Мэйликей, конечно, отмел это предложение в сторону. Сообщение о наблюдении, вероятно, было ошибочным, и даже если бы это было не так, за этим одиноким парусом не могло быть ничего другого — конечно, ничего, способного угрожать флоту такого размера, как у него!
Теперь его собственный флаг-капитан игнорировал его.
Мэйликей впился взглядом в прямую спину Экирда, затем коснулся рукояти своего меча. Он вложил его в ножны, убедившись, что он свободно двигается, а затем посмотрел на артиллеристов, склонившихся над казенниками своих пушек.
Экирд также возражал против приказов Мэйликея этим утром. Он хотел попытаться держаться подальше от чарисийцев, достаточно далеко, чтобы орудия его величественного корабля могли, по крайней мере, надеяться поразить их, а не приближаться прямо к их собственным орудиям, но Мэйликей резко не согласился с ним. У этих галеонов могло быть больше артиллерии, чем у любого из его кораблей, но на каждой из его галер были огромные экипажи, подкрепленные тяжелыми пехотинцами лучших полков королевской армии. Если бы они когда-нибудь смогли подойти к борту одного из этих галеонов, прошлись по его палубам своими абордажными пиками, мечами и топорами, не имело бы значения, сколько пушек было у этой проклятой штуковины! И что бы ни думал Экирд, у Мэйликея было в пять раз больше галер, чем у них галеонов.
Он оскалил зубы, сопоставляя гнев на трусость своего флаг-капитана с холодным ядом собственного страха, когда на других галерах начали стрелять новые орудия, а чарисийцы неумолимо подходили все ближе и ближе.
* * *
Первые несколько ядер просвистели в воздухе над "Дреднотом", как потерянные, проклятые души. Одно из них попало в грот-марсель и пробило мокрое полотно с силой гигантского кулака. Другое пролетело всего в пяти футах перед носом корабля, и затем он получил свой первый настоящий удар.
Ядро, вероятно, восьмифунтовое с длинного "сокола", попало в него ниже сетки для гамаков на спардеке и чуть впереди грот-мачты. Оно прорвалось сквозь фальшборт правого борта во взрыве зазубренных осколков и разрубило пополам стоящего морского пехотинца, брызнув кровью. Крики и несколько воплей возвестили о том, что осколки тоже нанесли раны, и не один член команды "Дреднота" вздрогнул. Но он продолжал неуклонно продвигаться вперед, и массивная туша "Кинг Ранилд" была менее чем в семидесяти ярдах от него.
* * *
— Будьте готовы к левому штурвалу! — сказал капитан Экирд своему первому лейтенанту. — Наш лучший шанс появится после того, как они пройдут за нашей кормой!
— Да, сэр.
Губы Мэйликея презрительно скривились, когда он услышал слабую дрожь в голосе лейтенанта. Очевидный страх другого человека был желанным отвлечением от его собственного, и он выхватил меч, когда конец длинного бушприта "Дреднота" начал проходить через кильватер "Кинг Ранилд" всего в пятидесяти ярдах позади флагмана.
* * *
— Стреляй, сколько влезет! — взревел капитан Мэнтир, когда "Дреднот" направил дула своих передних орудий на цель.
Высокая, массивная корма "Кинг Ранилд" возвышалась над низко сидящим галеоном. Несмотря на износ, которому подверглась галера за тысячи миль, которые она преодолела, чтобы достичь этой точки, несмотря на морскую слизь и заросли водорослей вдоль ее ватерлинии, следы позолоты все еще цеплялись за великолепную резьбу, поблескивая в утреннем свете на фоне яркого цвета разорванных серых облаков и ярко-голубого неба. Зеленая вода и белые брызги отражались от ее корпуса, когда волны омывали его выше нижнего ряда весельных портов, и ряды ее огромных кормовых иллюминаторов отражали солнце, несмотря на покрывавший их иней соли. Над фальшбортом кормовой надстройки виднелись шлемы, тускло поблескивающие сталью, и еще больше солнечного света отражалось от наконечников абордажных пик, лезвий топоров и алебард, стволов фитильных мушкетов. Зарифленный запасной парус галеры, залатанный и изношенный, вздулся, как щит, и раздались крики вызова.
Но эти крики звучали нерешительно, и дисциплинированный экипаж "Дреднота" встретил их лишь молчанием.
Огонь вспыхнул в кормовых орудийных портах "Кинг Ранилда", но порты были слишком высоки, артиллеристы неправильно рассчитали движение корабля, и "Дреднот" был слишком близко к ним. Орудия галеры, в отличие от чарисийской артиллерии, не могли стрелять вниз, и ядра просвистели над "Дреднотом", ни во что не попав, и бесполезно погрузились в воду далеко за его корпусом.
И тогда в дело вступили носовые орудия галеона.
Орудие за орудием, дула изрыгали пламя и удушливый дым, когда командиры дергали свои спусковые ремни. Дальность стрельбы составляла менее шестидесяти ярдов, и, в отличие от артиллеристов "Кинг Ранилда", орудийные расчеты почти идеально рассчитали движение своего корабля. Орудийный порт за орудийным портом, по всей длине борта галеона, орудия откатывались назад, отскакивая в безумном хоре визжащих орудийных тележек, когда их выстрелы — каждое ядро с зарядом картечи для верности — обрушивались на "Кинг Ранилд" подобно железной лавине.
Кормовые иллюминаторы галеры исчезли, их размыло, когда ураганный огонь "Дреднота" превратил эту великолепную кормовую часть в зияющую пещеру ужаса. Пули и картечь разнесли корабль по всей длине. Полетели щепки, люди закричали, и клубящийся дым от бортового залпа скрыл кровавую бойню от его удара.
Пока галеон пересекал корму "Кинг Ранилда", времени хватало только для одного выстрела из каждого орудия, но раздался голос капитана Мэнтира.
— К парусам и брасам! Руль на правый борт! — крикнул он.
* * *
Мир герцога Мэйликея распался в ошеломляющем извержении опустошения. Он никогда не представлял, никогда не воображал ничто подобное долгому, нескончаемому реву бортового залпа "Дреднота". Двадцать семь орудий выпустили в его корабль ядра диаметром шесть с половиной дюймов, каждое массой более тридцати восьми фунтов, сопровождаемое двадцатью семью полуторадюймовыми картечинами. Они ворвались через корму галеры, совершенно не обращая внимания на хрупкое стекло и резную обшивку, и врезались прямо в нос, убивая и калеча всех на своем пути.
Этот тщательно нацеленный и рассчитанный по времени залп убил или ранил более ста тридцати членов экипажа "Кинг Ранилда". Люди закричали, когда в них вонзились ядра, картечь и осколки их собственного корабля. Кровь разбрызгивалась по доскам палубы огромными гротескными узорами, и люди, которые никогда не представляли себе такого урагана огня — люди, уже деморализованные и напуганные необъяснимым появлением своих врагов за много тысяч миль от Чариса, — в ужасе смотрели на своих искалеченных товарищей по команде.
Большая часть огня "Дреднота" пришлась ниже уровня кормовой надстройки "Кинг Ранилда". Полдюжины ядер попали прямо в большую каюту галеры, вырвавшись из-под пролома кормовой надстройки и прорезав огромные, забрызганные кровью борозды среди людей, заполнявших палубу. Но по крайней мере два ядра прорвались вверх, прямо через кормовую часть, и Мэйликей пошатнулся, когда шквал осколков пронесся сквозь собравшихся там офицеров.
Что-то большое, тяжелое и быстро движущееся врезалось в его собственный нагрудник, едва не сбив его с ног. Но доспехи выдержали. Удар развернул его как раз вовремя, чтобы увидеть, как капитан Экирд отшатнулся назад, схватившись за толстый обломок, который вонзился ему в шею сбоку, как гарпун с зазубренным краем. Кровь брызнула вокруг осколка, как вода из сопла насоса, и капитан с глухим стуком рухнул на палубу.
Мэйликей боролся за равновесие, когда последние выстрелы громоподобного бортового залпа "Дреднота" обрушились на его флагман. Его разум казался ошеломленным, как будто он попал в какой-то густой, затягивающий зыбучий песок. Он дико огляделся и увидел, как "Дреднот" проходит мимо его корабля по правому борту.
Галеон перевернул руль, неуклонно поворачивая на левый борт, принимая ветер широко по траверзу, а не прямо за кормой. Его реи двигались плавно, с точностью машины, когда он лег на левый галс, в сотне ярдов с подветренной стороны, между "Кинг Ранилдом" и рифом Армагеддон, как кракен между только что вылупившейся морской виверной и сушей.
Смятение и резня, вызванные его огнем, парализовали "Кинг Ранилд". Капитан галеры был мертв; ее первый лейтенант был смертельно ранен; ее рулевые лежали, истекая кровью, на палубе. К тому времени, как ее второй лейтенант смог начать восстанавливать управление, "Дреднот" лег на новый курс, и его бортовой залп прогремел снова.
Новые ядра попали в возвышающийся правый борт галеры, а не в ее более хрупкую корму. Более толстая обшивка оказывала немногим большее сопротивление тяжелым ядрам галеона, но она давала намного больше осколков, которые смертельно ранили экипаж. И когда "Дреднот" выстрелил в нее еще раз, КЕВ "Дистройер", следующий за кормой "Дреднота", пересек кильватер "Кинг Ранилда" и тоже обстрелял ее.
Мэйликей отвернулся от "Дреднота", когда "Дистройер" открыл огонь, и в грохоте орудий второго галеона он увидел уничтожение своего флота. Ни одна из его галер не могла сравниться с сосредоточенной огневой мощью галеонов Кэйлеба; они были безнадежно рассредоточены и неупорядочены, в то время как чарисийские корабли находились в компактном, хорошо контролируемом строю, стреляя из своих орудий с невозможной быстротой; и в сложившихся погодных условиях галеры были в безнадежно невыгодном положении для маневра. Количественное преимущество ничего не значило, если его нельзя было применить, а так оно и было.
Он слышал, как второй лейтенант флагмана выкрикивал приказы сменным рулевым, отчаянно сражаясь, чтобы, по крайней мере, отвернуть корму "Кинг Ранилда" от этого ужасного, непрекращающегося огня. Но как раз в тот момент, когда неуклюжая галера начала, наконец, неохотно подчиняться рулю, ядро срезало ее грот-мачту ниже уровня палубы. Она с грохотом обрушилась вниз, ударилась о палубу и упала в воду, вывалившись за борт в виде клубка расколотого дерева, развевающейся парусины и сломанного такелажа. Галера дико, неописуемо накренилась, когда она внезапно оказалась беспомощной. Обломки рядом действовали как огромный плавучий якорь, волоча ее по кругу, и все же этот безжалостный огонь обрушивался на нее снова, и снова, и снова.
Мэйликей уставился на корму, его ошеломленный мозг лихорадочно соображал, когда третий корабль в линии Кэйлеба врезался в нее. "Кинг Ранилд" развернулся достаточно, чтобы огонь КЕВ "Дэаринг" попал в его четверть, а не прямо в корму, но на самом деле флагман не был его главной целью.
"Дюк оф Ферн", следующая галера за кормой "Кинг Ранилда", выпустила один из своих рифов, когда пыталась прийти на помощь флагману флота. Она опасно накренилась под большим парусом, но при этом прошла по воде быстрее, чем обычно, только для того, чтобы также попасть прямо под огонь правого борта "Дэаринг".
Мэйликей съежился, когда вулканическая ярость огня галеона вырвалась наружу. Он едва мог что-либо видеть сквозь удушающую пелену порохового дыма, но стена дыма поднялась от огненного дыхания бортов еще одного галеона, когда в дело вступил и КЕВ "Дифенс". Он обрушил свою ярость на его корабль и на "Дюк оф Ферн", а за ним последовал КЕВ "Девэстейшн".
Все, что он мог слышать, был гром чарисийской артиллерии. Казалось, он доносился со всех сторон — со всех сторон, — поскольку спутники "Дреднота" следовали за ним по очереди, неуклонно продвигаясь на юго-запад. Они были быстрее — намного быстрее — под парусами, чем любая из его галер, и их пушки стреляли непрерывно, безжалостно, с той же невозможной быстротой, когда они настигали корабль за кораблем.
Движение "Кинг Ранилда" становилось все тяжелее и тяжелее. Его корпус, должно быть, наполняется водой, — смутно подумал Мэйликей, пошатываясь из стороны в сторону. — Он облокотился на разрушенный фальшборт, осознавая, что груды тел и их части усеивают кормовую часть. Главная палуба представляла собой хаос из трупов, где люди, которых капитан Экирд собрал для попытки абордажа, которая так и не состоялась, лежали грудами и искореженными сугробами, и он посмотрел за борт на толстые струйки крови, сочащиеся из шпигатов галеры. Это было так, как если бы сам корабль истекал кровью, — подумал уголок его мозга. И затем что-то заставило его поднять глаза, когда "Девэстейшн" развернулся вокруг разбитого, медленно оседающего корпуса, который когда-то был гордостью доларского флота.
