Лейтенант оглядел своих товарищей, на лицах которых застыли разные эмоции. Здесь можно было увидеть, как ярко выраженное недоверие, помноженное на откровенную усмешку, так и глубокую задумчивость.
— Я уже командиру докладывал об этом, — он кивнул в сторону Козлова, в задумчивости разглядывавшего схематичный рисунок разведанной местности. — Так, вот... сектанты это скорее всего, а не сечевики. Те вообще ни во что не верят!
— Вот такая странная обстановочка, товарищи командиры. Настоящий тихий омут, в котором, как известно водятся черти, — подытожил Козлов, пропуская лейтенанта к своему прежнему месту. — Надо решить, что делать. Мне лично все это напоминает хорошо подготовленную ловушку. Западню! ЧС теми силами, что немцы сюда пригнали, они могли схарчить отряд за здорово живешь, а тут тихо... Думается, для пошумели тут для вида, а сами сейчас сидят где-то поблизости и потихоньку затягивают колечко, — негромко произнес Козлов. — Что будем делать?
— Командир, приказ Центра однозначен — установиться связь с отрядом и обеспечить эвакуацию некоторых лиц, — сразу же проговорил начштаба. — Надо выполнять задание.
С места вскочил командир партизанской артиллерии — старшина второй статьи в распахнутой тужурке, через которую был виден его неизменный тельник.
— Что тут мусолить? — как всегда резко, рубанул он. — Есть приказ, да и разведка дала добро. У нас такая силища! С полком можем потягаться, — его волосатый кулак энергично взлетел в воздух. — Раздавим, как вонючего клопа! Ну а если прищучат, то мой сухопутный линкор даст им прикурить! Разделим все на квадраты и кабельтов за кабельтов причещем, — выдав свою обычную экспрессивную речь, он победно посмотрел на остальных.
— Так, морская душа, с тобой понятно! — командир быстро сумел скрыть улыбку в широченных усах. — Что думают остальные? Прохор Кузмич, что молчим?
— А что я? — вздохнул степенный дядька, командир одного из штурмовых батальонов — главной ударной силой партизан. — Тут балакали, что немца нигде немае, — он хитро прищурился, словно одновременно и прицеливался и приценивался. — Я так думаю, группу туды направить нужно. Собрать бойцов по шустрее и отправить их на место, а самим тута сидеть и ждать.
— Дело говоришь, Прохор Кузмич, — поддержал его кто-то из командиров. — Не след сразу в пекло лезть, прежде осмотреться надо.
— Значит, решили, — подвел итог командир. — Тогда состав группы на тебе, разведка, — хлопнул он по плечу командира разведвзода. — Список мне на утверждение, с оружием определись с Михеичем, — кивнул он в сторону пожилого и грузного партизана, который за все время импровизированного совещания так и не проронил ни слова. — Все, давай, давай, — рукой он подтолкнул лейтенанта.
Когда командиры начали расходиться, Козлов незаметно тормознул Пантелеева, отчего они немного отстали от остальной группы.
— Алексей, смотрю, знакома тебе та фигурка, — спросил он, кивая головой в сторону лейтенанта. — А?
— Да, видел вроде, а у кого вспомнить не могу, — огорченно проговорил начштаба. — На марше у кого-то приметил. Точно такая же, кажется, была.
— Так..., — остановился командир. — Нужно вспомнить, Леша, — он смотрел ему прямо в глаза. — Шифровка была из штаба. Есть подозрение, что такие фон деревянные фигурки что-то вроде особого знака, — начштаба аж в лице изменился от услышанного. — Надо особый отдел подключить, это их работа. За всеми вот такими случаями установить наблюдение.
— А может тогда? — Пантелеев сделал рукой хватающее движение. — И все, нет в отряде ни какой гниды!
— Никаких этих, Пантелей! Приказ был «просто наблюдать».
120.
Отступление 97.
Реальная история.
15 июля 1942 г.
Поселок Латошинка. Северная окраина Сталинграда. Капитан Даховник, опираясь на трость, вышел из блиндажа. Он быстро свернул толстую, в палец толщиной, цигарку и, раскурив ее, с наслаждением втянул горьковатый, пробирающий все нутро дым.
— Погода... Чтоб ее! — смачно сплюнул он, смотря в сторону поднимающего солнца, которое обещало очередной налет немецкой авиации. — Тьфу! Надо к девчатам зайти...
Так ласково, по домашнему, девчатами, он называл их только тогда, когда рядом никого не было. У него дома, на Харьковщине, две точно такие же дочурки остались — одной 17, а второй 19 лет, почти невесту. Сердце у капитана обливалось кровью всякий раз, когда он заходил в расположение дивизиона и смотрел на личный состав. Тонкие почти куриные шейки, громадные не по размеру сапоги и … глаза, ….глаза, смотрящие на него с дикой надеждой. «Мы не подведем! Нет! Мы сможем! А ты? Ты останешься с нами? Не убежишь? — вновь и вновь читался вопрос».
— … Ой! Девочки! — кто-то громко вскрикнул при виде неторопливо хромающего капитана и ярко-белое пятно, сверкая белоснежными тряпками, умчалось в сторону одной из многочисленных землянок. — Товарищ капитан, личный состав второго дивизиона …, — перед командиром словно из под земли появилась невысокая девица с сержантскими нашивками и начала громко докладывать, стараясь оттянуть время и дать остальным время привести себя в порядок.
— Ладно, ладно, — махнул рукой Лука Иванович, прекрасно знавший все эти уловки. — Отставить! — он вновь внимательно посмотрел на видневшуюся перед ним замаскированную позицию одного из зенитных орудий и перевел глаза на сержанта, которая кому-то строила грозные рожи. — Еще раз проверить маскировку! Каждое орудие, каждое..., — он сделал вид, что не замечает, как из землянок начали медленно просачиваться зенитчицы, то и дело поправлявшие пояса, пилотки, а кто и прическу. — Должно быть спрятано..., — наконец, большая часть личного состава собралась за спиной сержанта. — Вот так-то... А теперь, разойтись! — рявкнул он. — Заняться маскировкой.
Развернувшись он двинулся в сторону свое НП, а за его спиной послышались какие-то перешептывания и негромкие смешки.
— Товарищ капитан, товарищ капитан, — вдруг кто-то дернул его за рукав, нарушая все мыслимые и немыслимые каноны субординации. — Товарищ капитан! — на капитана смотрели испуганные глаза чернявой девушки, вот -вот готовой расплакаться. — С поста звонили... из села.. Говорят, танки идут, — капитан мгновенно изменился в лице. — В паре километров от Акатовки... Сюды, говорят, идут.
Забыв про боль в ноге, капитан побежал к телефону, а девчонка за ним, придерживая правой рукой длинную с нее ростом винтовку.
— Где танки? — с надеждой спросил он в трубку. — Уже у села..., — глаза его потухли. — У села... Значит, максимум через час здесь, — тихо проговорил он. — Час жизни...
Пальцы с черными заусенцами сжались в огромные кулаки. Высокий, массивный, он медленно встал из-за стола и двинулся в сторону выхода.
— Бегом! Дивизион в ружье! — заорал он, едва встретился с глазами с чернявой девчонкой. — Орудия к стрельбе прямой наводкой! — боец, тяжело выдохнув ком воздуха, умчалась в сторону основной позиции. — Ничего, ничего..., — хромая, поковылял Лука Иванович к передовой. — Ужо мы вам устроим... Разделаем..., — бормотал он негромко, а у самого в мозгу словно бился кузнечный молот — «один час», «один час», «один час».
Малахольные, практически воздушные, девчонки 18 — 19 лет, перекрыли все мыслимые нормативы, готовя орудия к бою. Массивные зенитки — страшный враг для немецких самолетов приготовился к бою на земле. Длинные хоботы орудий, еще несколько минут задранные к самому верху, опустились вниз.
… Бах! Бах! Бах! Танки открыли огонь, едва их угловатые фигуры начали выползать из низины. Десятки танков 16-ой танковой дивизии генерал-лейтенанта Ганса Валентина Хубе наступали в четком шахматном порядке, разбавленном жидкой пехотой соседней дивизии. Бах! Бах! Бах! Несколько машин вырвались вперед...
— Почему молчит третье орудие? — пытался кричать уже давно охрипший капитан. — Две коробочки прямо по центру! Что они там заснули что-ли?
Низко урчал мотором, грозная машина подходила все ближе и ближе. В бинокль различались не только номер машины, но и довольная рожа командира, высунувшаяся из люка.
— Что же вы, девочки? — шептал он, не выпуская бинокль из рук. — Что вы тут делаете?
Танк, выпустив черный дым, забрался на холм и начал утюжить уже давно подавленное орудие. Под металлом гусениц оказались и раздавленные доски ящиков, и сталь снарядов, и остывающие тела девушек... Повернувшись несколько раз вокруг своей оси, танк, вдруг дернулся. Из кормы машины повалил густой дым. Через откинувшиеся люки показались темные комбинезоны экипажа
— Вот и тебя успокоили, — шептал капитан, оглядывая поле боя. — 38 машин... Девочки мои подбили... 38, — с гордость повторил он. — Мои хорошие... А я тут сижу..., — он, взял уже давно приготовленные противотанковые гранаты и вышел из полузасыпанного блиндажа. — Я с вами, с вами, — буквально в нескольких метрах от блиндажа, зажав в руках провод, лежала та самая чернявая девчонка, что была у него за вестового. — Я тут, я не бросил вас, — глотая слезы пробормотал он, закрывая ей глаза.
… К вечеру, уничтожив последние три зенитных орудия, оставшиеся танки 16-ой танковой дивизии вышли на северную окраину Сталинграда. До центра города оставалось несколько десятков ни кем не прикрытых километров. Но танки дальше не пошли.
Утром, когда в расположение зенитного дивизиона подошли те самые два полка пехоты, которые и должны были прикрывать это направление, немцев уже не было. Оставив на поле 83 машины, ценой которых ему удалось выйти на оперативный простор, противник неожиданно для советского командования повернул назад. Четкие следу гусениц уходили на запад... Немца здесь больше не было... Девчонки... его все таки остановили!
Отступление 98
Реальная история.
Донесение … в штаб … фронта.
«... В ночь с 15 на 16 июля в районе села Куликовка ... области, перейдя нейтральную полосу, передовым частям Красной Армии сдались в плен более роты немцев. Допрос показал, что это остатки 178-го гренадерского полка 76-ой пехотной дивизии. Противник сдал более 200 единиц стрелкового оружия, гранат и пистолетов, в распоряжении советского командования оказались полковые карты и другие штабные документы...».
«... 19 июля в расположение наблюдательного поста второй роты … полка в районе Кульминского укрепленного района вышел парламентер с белым флагом. После переговоров, в ходе которых были обговорены условия сдачи, немецкие окопы покинуло более 400 солдат 46-го противотанкового отряда 44-ой пехотной дивизии».
«... 20 июля 1942 г. в ходе формирования реки Свислочь батальонная разведка вступила в контакт с группой немецких военнослужащих, которые вели связанного полковника. Проверка документов показала, что пленник является полковников Тунертом, начальник штаба XIV танкового корпуса».
«... Отмечаются многочисленные случаи дезертирства... Немецкие солдаты покидают расположения рот, батальонов и с поднятыми руками сдается в плен первым попавшимся советским бойцам».
Отступление 99.
Реальная история.
Из памятки советского солдата образца июля — августа 1942 г. Краткий словарь. (для сдающихся в плен).
— infizierte? (Зараженый?)
— zeige Hals? (Покажи шею?)
— zieh das Hemd? (Сними рубашку?)
— zieh deine Stiefel? (Сними сапоги?)
— deinen Kopf? (Наклони голову?)
— Name? (Имя?)
— Aus welchem Einheiten? (Из какого ты подразделения?)
Отступление 100.
Реальная история.
21 июля 1942 г.
Командный пункт одного из полков 62-ой общевойсковой армии. Перед накрытым столом сидели два майора. Оба примерно одного роста, невысокие, плотные. Лишь одно различие было явным — один был блондином, а другой брюнетом.
— Ну что, сосед, за Победу! — поднял бокал брюнет и стоя выпил.
— За Победу, — поддержал его второй.
Блондин лезвием ножа подцепил смачный кусок тушенки и отправил его в рот, а потом хитро прищурился и сказал:
— Знаешь, сосед, мои ведь сегодня полковника взяли немецкого. Какого!
Второй занюхал кусочком хлеба выпитое и рассмеялся.
— Полковника..., — будто удивился он. — У меня вон генерал в землянке сидит, — и со смешинкой в глаза добавил. — Сам пришел...
Отступление 101.
Реальная история.
Январь 1942 г. Москва. Библиотека имени В. И. Ленина.
Поздней ночью в ворота библиотеки въехал черный воронок и полуторка с патрульной группой. Сторож библиотеки и отделение бойцов московского гарнизона осталось у входа, внутри прошли только двое сотрудников НКВД. Один из них в руках нес довольно плотный портфель.
Внутри здания сотрудники наркомата безопасности разделились. По темным помещениям громадного здания забегали лучики света от фонариков. Вскоре они замерли возле высоких шкафов с многочисленными ящичками — картотекой и перед одной из высоких дверей в дальней части здания. Через несколько минут разделившиеся сотрудники встретились возле найденной двери и вошли в газетное хранилище. Довольно быстро они обнаружили нужный ряд и полку, с которой изъяли подшивку одной из советских газет. Потом из портфеля на свет показалось практически идентичная пачка с газетами, которая и заняла место своей предшественницы.
______________________________________________________________
23 июля 1942 г. Москва. Кремль. Кабинет Сталина.
Лицо Арчибальда Кларк-Керра, 1-го барона Инверчепела, являющимся послом Великобритании в СССР, несмотря на всю чопорность и прирожденную невозмутимость англичанина читалось довольно легко. Слегка седоватый мужчина в отлично сидящем на нем полосатом костюме был взволнован. Пальцы его правой руки раз за разом пробегали по блестящим замочкам темного портфеля, словно проверяя — все ли в целости и сохранности.
— Мы понимаем и разделяем озабоченность правительства Великобритании и лично господина Черчиля, — Сталин всячески избегал называть Черчиля премьер-министром, снова и снова именую его «господином Черчилем». — Применение химического оружия является антигуманным и совершенно неприемлемо, — чуть глуховатый голос главы Советсокго государства звучал совершенно искренне, что не мог не отметить посол. — Господин Кларк-Керр, я со всей ответственностью заявляю, что Советский Союз не применял и не собирается применять химическое оружие.
На столе между ними лежали несколько десятков фотографий довольно плохого, на которых были расположены обезображенные трупы немецких солдат. Пара фотографий, лежащих с краю, крупным планом демонстрировали отдельные части человеческого тела, опутанные с едва различимыми светлыми веревками.
— Все советское химическое оружие находится на своем месте и ни один снаряд ни одна бомба его не покинула, — продолжал Верховный, совершенно игнорирую фотографии. — В настоящий момент Красная Армия перехватила у противника стратегическую инициативу и она совершенно не нуждается в этом варварском оружии.
