— Я скажу! — наклонился вперед Музар Сими, Голова Тигрового клана. — Не могу оспорить, что мы должны ответить ударом на удар. Даже если забыть о политике, того требует моя честь воина. Боги знают, что Тигры и Оранжевые никогда не являлись большими друзьями, но подлый удар в спину одному из кланов означает удар в спину всему Дракону. Мы должны тщательно продумать, какие акции и где должны пройти, чтобы трусливые княжичи раз и навсегда зареклись использовать свои высоко летающие самолеты. Однако, — он нахмурился, — не могу не поддержать и слова Ночной Воды. Момбацу сан Шай, удар по твоему лагерю очевидно связан с твоими пленницами. Я не знаю, чего добиваются княжичи. Возможно, они самонадеянно полагают, что способны заставить нас таким образом пойти на уступки и отдать их. Но саму связь отрицать невозможно. Мы отомстим княжичам, но что ты собираешься делать с восточными женщинами, момбацу сан Шай?
— Как ты знаешь, момбацу сан Музар, — прищурился Шай, — я держу заложниц для того, чтобы выманить из укрытия трусливую шлюху, убившую момбацу сана Ороту. Я дал ей период, чтобы выйти на поединок со мной. Ровно половина срока прошла. Наверное, она так и не появится. Через двенадцать дней пленницы умрут, и запись их смерти покажут по всем каналам Катонии. Ради них никто больше не станет торговаться и бросать бомбы с самолета, если ты это имеешь в виду.
— А если станет? — набычившись, спросил Хабир. — Ты сможешь поручиться, что бомбежки не повторятся? Ты дал им почувствовать вкус победы, и они захотят попробовать его еще и еще. Особенно если мы дадим им попробовать и горький вкус унижения!
— У нас достаточно влиятельных друзей в Грашграде, — пожал плечами Шай. — Они уже действуют. Вкупе с нашей местью устроенный ими международный скандал охладит даже самые горячие княжьи головы. Однако момбацу сан Массар прав — мы собрались не для того, чтобы препираться. Прошу всех высказаться формально — станет ли Дракон мстить или же попробует скрыться под маскировочными сетями в надежде, что северные самолеты не смогут его разглядеть? Я поднимаю свой голос за месть.
— Месть! — твердо произнес Абихмал Цурен, Голова клана Змеи, первый слева от Шая. — Месть, и такая, чтобы горы содрогнулись!
— Не знаю, — с сомнением покачал головой Кхил Рассим, Голова клана Высокого Неба. — Я не поддерживаю скоропоспешные решения. Нужно подождать и посмотреть, как станут развиваться события. Я не протестую против резкого ответа, но лучше сначала дать врагу как следует раскрыться и продемонстрировать свои намерения. Я воздерживаюсь.
— Я уже сказал — месть, — пожал плечами Музар.
— Месть, — коротко уронил Матаронг Вайса, Голова клана Песка. — Так, чтобы навсегда запомнили.
— Против, — буркнул Хабир, с неприязнью взглянув на Шая.
— Месть, — кивнул Дзара Хассай, Голова клана Цветущей Вишни. — Мы уже продумали, куда и как ударить.
— Я против, — Мар Сумумбай, Голова клана Снежных Вершин, бесстрастно взглянул в глаза Шая. — Оранжевый клан сам навлек на себя беду.
Ша внутренне хмыкнул. Снежные Вершины всегда являлись Оранжевым скорее друзьями, чем противниками, но их территория находилась в опасной близости от южных границ Четырех Княжеств. В том, что Мар проголосует против, Шай не сомневался ни секунды.
Все взгляды скрестились на Массаре. Из девяти голосов три уже отданы против предложения. Теперь все зависело только от него.
— Месть, — медленно произнес Голова клана Изумрудной Листвы. — Совет решил: мы накажем врага за его подлую хитрость. Момбацу сан Шай, среди нас именно ты оскорблен сильнее всего. Твои предложения?
Шай, не дрогнув и мускулом, протянул руку назад и тут же почувствовал в ней полированную тяжесть вложенного Цомом деревянного футляра. Первая часть прошла почти как по маслу. То, что Высокое Небо воздержалось, оказалось неожиданностью, но неожиданностью в рамках допустимого. Он неторопливо свинтил крышку футляра и извлек из него свернутые в трубку бумажные листы.
— Здесь наш план, — сообщил он, расправляя листы на столе. — Я сочту за честь также ознакомиться с мудростью Цветущей Вишни и скорректировать его с учетом их предложений. Момбацу сан Дзара, могу я припасть к твоему источнику?
В точности скопировав движение Шая, Голова клана Цветущей Вишни принял деревянный футляр у одного из сидящих за его спиной Старших Когтей и извлек из него свернутую в трубку пачку листов бумаги. Шай принял свой экземпляр и мельком пробежал глазами первый лист.
— Посольство в Грашграде, вероятно, все же не первоочередная цель, — задумчиво проговорил он. Настало время продемонстрировать и осмотрительность тоже. — Возможно, и вовсе не цель. Нарушая покой столицы, мы рискуем навлечь на себя раздражение людей, с которыми сейчас ссориться не стоит. Не следует забывать, что они получают большую прибыль от туристов, а туристы не ездят в города, где взрываются бомбы. Однако консульство в Тапае — цель весьма привлекательная.
— И контора "Семи ключей" в Мубайе — тоже, — кивнул Дзар. — Думаю, ее я возьму на себя.
— Кто и чем займется, мы обсудим после того, как все ознакомятся с планами и вынесут свои суждения, — нахмурился Массар. — Нам некуда торопиться, чтобы принимать поспешные решения здесь и сейчас.
— Разумеется, момбацу сан Массар, — кивнул Шай. — И, конечно, мы не станем заставлять излишне осторожных братьев, — он кинул многозначительный взгляд на потемневшего лицом Хабира, — участвовать в делах, которые им не по нраву. В конце концов, мы все свободны в своем выборе, даже если это выбор... старика.
Непроизнесенные слова "выбор труса" повисли в воздухе так явно, словно Шай выкрикнул их во все горло.
— Щенок! — прорычал Голова клана Ночной Воды, медленно поднимаясь. Его Старшие Когти вскочили со своих кресел, схватившись за рукояти своих кинжалов. — Мальчишка, не умеющий уважать старших! Оборванец, не знающий чести!..
— Хабир! — предостерегающе поднял руку Массар. — Оста...
— И это говорит человек, чьи солдаты под покровом ночи, не рискуя подставить трусливые лица солнцу, грабят деревни на моей территории? — сквозь зубы произнес Шай, стараясь, чтобы ни одна нотка скрытого ликования не прорвалась наружу. Он готовился к длительному колкому обмену эпитетами, разогревая Хабира, чтобы тот в конце концов произнес роковые для него слова, но, похоже, тот и сам прекрасно разогрелся. — Человек, который посылает воров таскать из амбаров собранную маяку и смело нападающий на безоружных торговцев, направляющихся в мои земли?
— В твои земли? — рявкнул Хабир. — Они всегда принадлежали Ночной Воде! Подлый Орота хитростью отобрал их у...
— Довольно! — резко сказал Шай, рывком вставая. — Как добрый сосед я могу не услышать оскорбления в свой адрес, произнесенные в запале. Но я не снесу обиды, нанесенной памяти момбацу сана Ороты, заменившего мне отца! Услышьте меня, о собравшиеся здесь! Я, Шай из древнего рода Велеконгов, прошедший дорогу от солдата Оранжевого клана до его Головы, известный всем своей доблестью и отвагой в поединках, готов умереть на поле боя, защищая честь своего клана и его великих предводителей! Словом и духом древних уложений я вызываю тебя, Хабир из рода Сухимов, на Поединок Решения и кладу у поля битвы свое предводительство кланом! Я сказал и жду ответа.
Как ни владели собой собравшиеся вокруг стола переговоров Головы и Старшие Когти, общий вздох пронесся по залу. Последний раз Поединок Решения состоялся более трех десятилетий назад и молчаливо считался традицией хотя и священной, но отжившей свое. Однако формально никто и никогда не отменял ее, и отказаться от такого вызова означало навеки заклеймить себя трусом в глазах всего мира.
А еще — еще вызываемый был обязан ответить равным закладом. То есть своим предводительством над кланом.
С каменным лицом, но с огромным внутренним удовлетворением Шай наблюдал, как стремительно сереет лицо Головы клана Ночной Воды. Только сейчас тот осознал, что перед ним стоит не просто неприлично молодой по всем меркам Голова, но синомэ, управляющий чудовищной силой духов. Конечно, невидимые щупальца во время ритуального поединка на мечах не рискнул бы использовать даже Шай — но у него и не возникало такой необходимости. Даже если забыть про его вполне заслуженную славу выдающегося мечника, ему вполне хватит просто молниеносной скорости перемещения. Все присутствующие в зале знали, чем закончится поединок, и в обратившихся на Хабира взглядах читалась холодная отстраненность. Так смотрят на приговоренного к смерти, у которого нет никакой возможности избежать казни.
К чести Хабира, тот никак не выказал своего страха. В его глазах читалась лишь неукротимая ярость, и в его голосе, когда он повернулся к Массару, не замечалось ни малейшей дрожи.
— Я принимаю вызов, — сказал он, игнорируя Шая. — Массар, старый друг, окажешь ли ты мне честь лично выступить судьей схватки?
Старик обмяк в своем кресле. Что бы он ни думал о вызове, поделать он уже ничего не мог. Любое предложение перемирия сейчас означало бы лишь одно: дополнительное оскорбление одной из сторон.
— Я окажу тебе такую честь, — сумрачно произнес он. — Клан Изумрудной Листвы предоставит вам поле и помещения для подготовки. Слуги проводят вас, момбацу саны Шай и Хабир. Они проводят также остальных в их помещения для отдыха. Поединок назначаю через час от сего момента.
Он грузно поднялся из кресла и не глядя на Шая направился к выходу.
Полчаса спустя, когда Шай сидел на пятках посреди небольшой тростниковой хижины, задумчиво глядя на узорное лезвие своей тоскалы, Цом откинул занавеску на дверном проеме и вошел внутрь. Он опустился на колени и коснулся лбом земли.
— Я слушаю, — проговорил Шай, не отрывая взгляда от меча. Ему уже до смерти надоело сидеть здесь в одиночку, якобы укрепляя свой дух к предстоящей схватке и молясь богам о ниспослании победы, но ритуал есть ритуал.
— Сан Шай, — Старший Коготь выпрямился и сел на пятки напротив него. — Вести из Муммы.
— Откуда? — удивленно поднял бровь Голова Оранжевого клана.
— Из Муммы. Там содержатся пленницы из Катонии.
— А, то место, где оползень уничтожил запасы и плантации маяки. И что там?
— Младший Коготь, надзирающий за деревней, доложил, что пленницы мутят народ.
— Мутят народ? — Шай нахмурился. Ему следовало такое предвидеть. Та женщина, Карина Мураций, достаточно продемонстрировала свой неукротимый нрав, когда ее везли из-за моря. — Подробнее.
— Она... она подзуживает местных жителей уничтожать маяку, утверждая, что та противна богам и духам. И что выращивающие маяку должны забыть о справедливости богов.
— Так. И многие ли ее слушают?
— Сан Шай... — Старший Коготь заколебался. — Сан Шай, местные объявили ее Избранной Дочерью. И великим шаманом. По нашим землям стремительно распространяются слухи, что она оживляет мертвых, лечит любые болезни наложением рук и летает по воздуху, как птица. Утверждается также, что духи говорят с ней, открывая будущее, и именно так она спасла десять тысяч человек в ночь подземного грома. По ее слову женщины сняли кубалы, и теперь люди шепчутся, что скоро сама Назина сойдет на землю, чтобы вручить ей власть над всем Сураграшем.
— Женщины сняли кубалы? — Шай недоверчиво взглянул на Цома, но тут же припомнил, что бесстыжие пленницы и в самом деле упорно не желали надевать капюшоны на голову. Но как им удалось заставить добропорядочных местных женщин последовать своему примеру? — Цом, почему я узнаю о пожаре, когда он уже полыхает по всему лесу?
— Я виноват, сан Шай, — глухо откликнулся Старший Коготь. — Младший Коготь в деревне с самого начала сообщал дважды в сутки, что она на месте, как ему и приказали. Но ничего более. Дурран Майго добросовестный и храбрый солдат, но ему всегда недоставало... соображения. Потому он и сидит в Мумме уже много лет. Я должен был дать ему четкие инструкции.
— С другой стороны... — Голова Дракона задумчиво прищурился. — Даже если бы ты дал ему четкие инструкции, что бы он мог сделать? Избранная Дочь, говоришь, которая летает как птица? Так... Пошлешь в Мумму... Нет. Никого не пошлешь. Если люди действительно считают ее дочерью богов, она слишком опасна. Может кончиться бунтом. Поэтому полетишь сам. Не позднее завтра. Возьмешь с собой три лапы бойцов. На месте оценишь обстановку сам. Если дело зашло не слишком далеко, казнишь пятерых деревенских мужчин и пятерых женщин, а пленниц привяжешь к столбу и выпорешь так, чтобы кожа со спины слезла. Но не до смерти, они пока еще ценны как заложницы. Но если ее действительно воспринимают как дочь богов, а местные настолько благоговеют перед ней, что позволили своим женщинам снять кубалы, убьешь ее. Отруби им головы прилюдно, и старейшинам деревни — тоже, за то, что допустили непотребство. Дуррану своему объясни, что его долг — не только охранять маяку, но и следить за порядком и благочинием. Так объясни, чтобы до конца жизни не забыл. Только поосторожней с женщиной — она все-таки синомэ. Когда она окажется на краю смерти, может и забыть, что жизни жителей деревни зависят от ее повиновения. Не играй с ней. Если решишь убивать, убей ее первой. Все понял?
— Да, сан Шай, — кивнул Старший Коготь. — Исполню все в точности. Еще пришли вести из...
— Не надо! — поморщился Шай. — Потом. После боя поговорим. Сейчас свободен.
— Да, сан Шай, — снова кивнул Цом. Он поднялся на ноги и, почтительно склонившись, спиной вперед вышел в дверной проем, задернув за собой занавеску. Голова Дракона задумчиво посмотрел ему вслед. Он уже успел подзабыть бесстыдных восточных шлюх, но сейчас та девка, Карина, живо всплыла у него перед глазами, как он увидел ее в тюремном трюме "Сирогицунэ" — нагая, в напряженной стойке, с автоматом в руках, глаза полыхают яростным огнем... Нет, все-таки почему она не мужчина? Какого солдата мог бы обрести клан!
А может...
Нет. Как игрушка для удовлетворения похоти она слишком опасна. Хорошей женой она не станет никогда. А бойцом — если он сделает женщину-синомэ бойцом, половина солдат клана, пожалуй, немедленно дезертирует. Часть от страха, часть от возмущения. Она заслуживает умереть с честью, в схватке, как подобает воину, а не на позорном столбе, униженная и избитая... но как раз такого он ей дать и не может. Жаль. Но что толку скорбеть о том, чего нет?
Резко выдохнув, он выбросил пленниц из головы и снова опустил взгляд к узорному клинку своего меча. Вид древней благородной стали успокаивал и вселял уверенность. А еще Шай чувствовал внутри нетерпеливое предвкушение: еще немного — и он сделает первый шаг по дороге, о которой мечтал с малолетства: дороге к трону повелителя всего Сураграша, а может, и Караграша тоже. Но торопиться он не станет, в том числе и сегодня. Прежде он как следует поиграет с Хабиром. Предводитель Ночной Воды совершенно точно не дождется от него легкой смерти.
Он прикрыл глаза, и перед его взглядом закружились сцены кровавой ярости. Пожалуй, да. Теперь он знает, как умрет его старый враг. Посмотрим, удастся ли заставить его молить о смерти...
