— Слушайте меня все! — громко сказала она, и головы лежащих начали поворачиваться в ее сторону. — Жрецы Тинурила, ваша власть над нами кончилась. Если кто хочет умереть — только скажите, прикончу с радостью. Мужикам подняться на ноги и отойти к стене, вон туда. Все оружие — на землю возле меня.
Фигура Джикаэра медленно воздвиглась в дальнем углу двора. Настоятельно заметно покачивался и иногда мотал головой, словно вытряхивая что-то из уха. А он-то когда успел здесь появиться? Или она, перепуганная, просто не заметила его раньше?
— Суэлла Тарахоя! — властно прогремел он. — Чудовищный грех совершаешь ты, идя против священной воли Тинурила...
Суэлла выбросила вперед руку с пистолетом и почти не целясь выстрелила. Прошлой весной — как давно это было! — на соревнованиях она выбивала девяносто пять из ста на двадцати саженях. Пуля взметнула из ограды облако глиняной пыли в нескольких сантиметрах от левого уха осекшегося жреца, и девушка почувствовала странное удовлетворение. Оказывается, не забылись еще навыки! Может, прикончить его в качестве примера для остальных?
— Плевать я хотела на волю Тинурила! — холодно сказала она. — Если бы я не была атеисткой, все равно стала бы ей после пребывания в вашем гадюшнике. Джикаэр, если бы не просьба момбацу самы Яны Мураций, я бы с большим удовольствием пристрелила тебя. Ляпнешь еще что-нибудь — точно пристрелю.
Она выстрелила снова, и на сей раз облачко пыли взметнулось возле правого уха дернувшегося настоятеля.
— Джикаэр, выходи сюда и раздевайся догола. Живо! И пусть только кто-нибудь попробует дернуться!
— То есть, по твоему мнению, с боевиками в храме пора кончать? — осведомилась Цапара.
— Да, — Хоцобой скупо кивнул. — Потеряв хозяев, они сорвались с поводка и стали слишком опасны. Пятерых еще можно было игнорировать. Но сейчас их стало тринадцать, и сколько еще приползет из западных лесов — неизвестно. Когда я там болтался две недели назад, местные шептались, что солдаты бегут из уцелевших лагерей десятками и сотнями. И если хотя бы каждый сотый решит, что у нас сытно и уютно... В городе и без того хватает воров и мошенников, чтобы позволить собраться еще одной большой банде. Тем более — совершенно отмороженной. И не забывай — все, что они берут у жрецов, могло бы стать нашим.
— Логично, — согласилась Смотрящая. — Только, кажется, тебя еще что-то волнует. Я же тебя двадцать лет знаю, Хоца. Что случилось? Схлестнулся с кем-то из них?
— Не без того, — лицо Хоцобоя осталось невозмутимым. — Цапара, ответь мне на один вопрос.
— А именно?
— Ты знаешь, что в борделе при храме содержится тарсачка? Тарсачка-синомэ?
— Конечно, — уголком рта усмехнулась Цапара. — Я же все-таки Смотрящая. Что тебя так взволновало?
— Из какого она клана?
— Зачем тебе знать?
— Затем, что она тарсачка. Сестра по крови. Я могу стерпеть, когда в бордель силой загоняют гулану, сапсапу или кого еще. Но тарсачку!..
— Ну и что? — Смотрящая нахмурилась. — Она из Северных Колен. Поделом высокомерной стерве. Пусть-ка на собственной шкуре прочувствует, каково оно — своими руками на кусок хлеба зарабатывать.
— Цапара! — заместитель стукнул кулаком по столу. — Какая разница, из Северных колен она или еще откуда? Она — тарсачка! Как я могу жене и дочерям в глаза смотреть после такого?
— Да мне плевать! — Смотрящая поднялась из-за стола, в беспорядке заваленного бумагами. — Шлюха есть шлюха, кем бы ни родилась.
Она обогнула стол и угрожающе нависла над мужчиной.
— Не лезь не в свои дела, Хоца. А то ведь в мире много тайных вещей, которым неплохо бы такими и остаться. Интересно, как твоя жена отреагирует, если узнает, что ты сам регулярно в бордель захаживаешь?
— Она знает, — лицо заместителя по-прежнему оставалось бесстрастным.
— Вот как? — Цапара выгнула бровь. — И что же она тебе говорит?
— Не лезь не в свои дела, Цапара, — равнодушно парировал Хоцобой. — С женой я сам как-нибудь разберусь. Ну хорошо, я с другой стороны зайду. Тебе жить хочется? Ты подумала, что с нами станет, если узнает кто-то на стороне?
— А кто узнает? — удивилась Цапара. — В курсе только жрецы и охранники храма, которым болтать, сам понимаешь, не с руки. Да еще клиенты. Только если такой клиент кому признается, что в подпольном борделе тарсачку трахал, его собственными кишками удавят. Так кто разболтает?
— Безнадежно... — пробормотал Хоцобой. — Цапара, ты по ниточке над пропастью ходишь. Вся затея с нелегальным борделем глупа до невозможности, я тебе уже десять лет назад говорил. Зачем туда загонять женщин силой, когда и добровольных шлюх сколько угодно найдется? Ну, не в Тахтахане, так из других городов привезти.
— И платить им? — усмехнулась Цапара. — И потом, разве стал бы настоятель платить за защиту, если бы они работали добровольно? Хоцобой, ты хороший исполнитель. Почти идеальный. Вот только головой работать тебе противопоказано. У тебя что, совесть проснулась после стольких лет? Забыл наш старый разговор? Так я напомнить могу.
Лицо мужчины по-прежнему ничего не выражало, но в глазах полыхнула ярость.
— И все-таки послушай моего... — начал он — и осекся: на столе затарахтел коммуникатор.
— Кто еще там? — с досадой сказала Цапара, дотягиваясь до клавиши. Дисплей над столом включился, но остался простым черным кубом: видеопоток с той стороны не шел.
— Восемнадцатый говорит, восемнадцатый! — затараторил, захлебываясь, на фаттахе незнакомый мужской голос. — У нас...
— Заткнись! — рявкнула Цапара. — Ты что, ополоумел? Какого хрена ты мне на официальный номер звонишь?
— Храм Тинурила! В храме заруба идет! Она синомэ! Она свихнулась! Она всех вырубила, их сейчас разъяренные бабы веревками вяжут! Я у выхода стоял, уполз потихоньку...
— Заткнись! — снова рявкнула Цапара, и голос замолчал. — Дай подумать.
Она заскрежетала ногтями по столешнице.
— Так, слушай меня. Ты где?
— Я до дома купца Прашула добежал, у него коммуникатор...
— Возвращайся обратно к храму. Незаметно. На глаза никому не попадайся, на рожон не суйся, следи издалека. Смотри, не сбежит ли кто оттуда под шумок. Всех, кто бежит, запоминай, но не трогай. Мы появимся через несколько минут.
— Но я...
— Выполняй! — заорала Цапара и кулаком врезала по кнопке отбоя. — Синомэ свихнулась, вот незадача...
— Я даже знаю, почему, — в голосе Хоцобоя наконец-то прорезался насмешливый сарказм. — Когда я уходил, ее наши славные драконята за что-то драконить начали. Уж и не знаю, что они с ней сделали, но девка, похоже, не выдержала. Давно она в том борделе?
— С прошлой осени. Ах ты... — Цапара грязно выругалась. — Хоцобой, поднимай дежурный взвод по тревоге. По машинам, быстро. На месте разберемся.
— Она синомэ, — напомнил заместитель, поднимаясь.
— Без тебя помню, — огрызнулась Смотрящая. Она шагнула к сейфу, приложила к замку печатку золотого перстня, в котором скрывался электронный ключ, и вытащила пистолет с толстым перекрученным стволом, словно развороченным изнутри взрывом. Щелчком вогнав в рукоять "розы" аккумулятор, она нажала кнопку тестирования.
— Разрядился, паскуда... — выплюнула она, глядя на индикатор. — Ничего, на три или четыре выстрела хватит. Чего встал? — окрысилась она на заместителя. — А ну, двигай жопой быстро! Мне еще до наместника дозвониться нужно, кабана жирного. И не забудь — нас, если что, похоронят рядышком. Пошел!
— Местные ГВС. Точно по расписанию.
Яна ткнула пальцем в дорогу к храму, где как раз из-за холма вынырнули три открытых джипа, заполненных людьми. За автомобилями тянулся длинный пыльный хвост.
— Десять человек, — Суэлла вгляделась вдаль из-под ладони. — Нет, одиннадцать. Все со штурмовыми винтовками. Думаешь, хлипкие храмовые ворота их задержат надолго?
— Нам не нужно надолго. Нам нужно продержаться совсем немного. Еще десять минут. Максимум двадцать. Тахк Кампахи рядом, им не потребуется много времени, чтобы добраться сюда. Главное — не высовывайся. Я прикрою тебя от одиночной пули, но от автоматной очереди или от выстрела из "розы" — вряд ли. Не забывай, мы хотим избежать жертв.
— Это ты хочешь избежать жертв! — зло сказала Суэлла. — Я-то одного хочу — их побольше с собой забрать.
Она стиснула рукоять пистолета так, что побелели пальцы.
— Су, — Яна положила девушке руку на плечо. — Я понимаю твои чувства. Но хотя бы из чувства благодарности ко мне — постарайся сдерживаться. Для меня очень важно, чтобы больше никто не погиб. Пообещай.
Суэлла сумрачно посмотрела ей в глаза и нехотя кивнула.
— Тогда встает вопрос, как именно начать переговоры, чтобы нас сразу не попытались пристрелить. Может, все-таки выставим этих, — она мотнула головой назад, на храмовый двор, где, связанные, лежали жрецы и охранники, — как гарантию хорошего поведения ГВС?
— Нет. Не обсуждается. Я не беру заложников. Они пленные, а пленных в качестве живого щита не используют.
— Благородная... — скривилась Суэлла.
— Те, кто прикрывается заложниками — мразь, которую нужно стирать с лица земли. Я не собираюсь становиться такой даже для обмана. Я знаю, как заставить их прислушаться, — Яна постучала по висящей на груди пластинке объемного резонатора. — Минут на двадцать я им точно зубы заговорю. А может, и дольше, если потребуется. Слезаем со стены, Су, пока в нас стрелять не начали.
И Яна, подав пример, непринужденно спрыгнула с площадки на высоте сажени. Суэлла, бросив последний взгляд вниз, принялась осторожно спускаться по хлипкой дощатой лестнице.
Джипы вылетели на небольшую торговую площадь перед храмовой оградой, и из них начали выпрыгивать фигуры в песчаном камуфляже. Обычно и без того немноголюдная по дневному времени, сейчас площадь пустовала: несколько скучающих под своими тентами торговцев, напуганных стрельбой и шумом в храмовом комплексе, испарились сразу же после того, как Суэлла продемонстрировала им пистолет. Обнаружив перед собой запертые ворота, Глаза рассыпались по сторонам, укрываясь за машинами и прилавками.
— Эй, в храме! — крикнул хорошо поставленный женский голос. — Есть кто живой?
Яна скользнула во встроенную в стену сторожку, узким окошком выходящую на площадь, и встала в простенок так, чтобы ее не видели снаружи. Суэлла пристроилась с другой стороны проема. Она увидела, как подруга коснулась пальцем металлической пластинки резонатора.
— Кто вы такие? — индифферентный голос Яны, казалось, обрушился на Суэллу сразу со всех сторон. — Представьтесь.
— Цапара Тамалоя, Смотрящая Глаз Великого Скотовода в Тахтахаре! — крикнули в ответ снаружи. — Нам сообщили, что в храме стреляют. Требую впустить нас немедленно для инспекции.
— В храме уже не стреляют. Драка закончилась. Храм находится под нашим контролем. Инспекции следовало проводить до того, как случилась беда, момбацу сама Цапарра.
Последовала ошеломленная пауза.
— Что вы сделали со жрецами? — наконец крикнула Цапара.
— Все живы и взяты в плен. Сама Цапара, я не позволю твоим людям войти в храм. Мне известно, что ты находилась в сговоре с настоятелем Джикаэром, покрывая незаконный бордель. Ты знала, что женщины находятся здесь против своей воли, однако же за плату закрывала на то глаза.
— Наглая ложь! — крикнула в ответ Смотрящая. — Я ничего не знала о том, что здесь происходит. Мне известно, что все женщины находятся здесь совершенно добровольно. Это не запрещено законами!
— Не пытайся меня обмануть, сама Цапара. Ты покрывала похитителей, так что сама преступница. Твоей единственной целью является скрыть следы преступления. Ты не войдешь. Я готова пустить внутрь одного человека для проведения переговоров о вашей сдаче в плен, но не более того.
На сей раз пауза затянулась куда сильнее.
— Кто ты такая? — наконец осведомилась невидимая Цапара. — По какому праву ты командуешь?
— Меня зовут Аяма Гайсё. Я гражданка Катонии. Меня похитили и продали сюда неделю назад. Командую я по праву сильного. Прежде чем ты попытаешься организовать штурм, прими во внимание, что мы уже справились с пятнадцатью жрецами и двадцатью тремя вооруженными охранниками. В нашем распоряжении двадцать пять пистолетов, семь помповых ружей и три штурмовых винтовки. Попытаетесь атаковать — умрете все.
Суэлла еле слышно хмыкнула. Небольшой арсенал отобранного оружия в их распоряжении действительно имелся — вот только использовать его оказалось некому. Никто из женщин — даже если бы они решились перебороть свой панический страх — ни разу в жизни нее держал в руках и пневматической винтовки. Когда с их помощью закончился процесс связывания и переноски мужчин, Яна просто приказала им оставаться в своих кельях и не высовываться без команды. Суэлле оставалось только изо всех сил надеяться, что Смотрящая купится на их блеф. Как бы она ни горела жаждой мести, она понимала, что против десятка обученных бойцов им с Яной не выстоять.
— Мы готовы к переговорам, — наконец проинформировала Смотрящая. — Сейчас наш человек подойдет к воротам. Выйди к нему.
— Сама Цапара, не следует держать меня за дуру. Я не подставлюсь под выстрелы. Ваш человек пройдет через калитку возле ворот. Переговоры пройдут во дворе. И пусть он придет без оружия, чтобы не искушать судьбу. Или так, или никак.
— Хорошо, — после паузы откликнулась Цапара. — К вам идет мой заместитель Хоцобой Типикаль. Открывайте дверь.
— Ждем, — согласилась Яна, касаясь пластинки. — Она отправила людей в обход храма, чтобы обследовать нашу защиту, — сообщила она уже нормальным тихим голосом. — Минут десять-пятнадцать они провозятся, но потом поймут, что стена не защищена.
— Откуда ты знаешь? — шепотом спросила Суэлла.
— Отсюда видно левую часть площади. Там мелькнули трое. На месте Цапары я бы отправила вторую тройку с другой стороны. Остается пятеро: Цапара, ее заместитель и еще трое в прикрытии. Ну что, хочешь с дядькой поговорить?
— Я его пристрелить хочу! — пробормотала тарсачка. — Ублюдок...
— Не ругайся раньше времени. Пошли во двор.
Они осторожно, чтобы не засветиться напротив окна, выбрались из сторожевой будки как раз в тот момент, когда калитка рядом с воротами, скрипнув, отворилась. В проем, пригнувшись, шагнул высокий человек с проседью в бороде. Суэлла узнала его: всего какой-то час назад он разговаривал с Миканом у храма. Тут же калитка за его спиной сама по себе с треском захлопнулась. Седобородый, вздрогнув, бросил взгляд через плечо, но потом повернулся к Суэлле и Яне. Он развел руки в стороны перед собой, игнорируя ствол пистолета, нацеленный Суэллой ему в лицо.
— Не могу пожелать доброго дня, момбацу самы, — ровно сказал он. — День для нас для всех задался паршивым, и для вас — в особенности.
Он покосился на рядами лежащих голых жрецов и охранников, крепко опутанных веревками.
— Когда я узнал, что ты, сама Суэлла, синомэ, да еще и из Северных Колен, я понял, что Джикаэр с Миканом рано или поздно доиграются с огнем. Правда, не предполагал, что так скоро. Джикаэра я вижу. Что с Миканом?
