Он сел в машину и уехал, негромко тарахтя бензиновым мотором и оставив по себе запах гари. Надувшаяся Каолла отошла в сторону, уселась на землю возле стены дома, показала Набики язык и демонстративно скрестила руки на груди, всем видом показывая, что никуда уходить не собирается.
— Мотоко-тян! — решительно скомандовала Набики. — Бери нашего хэнтая-тян за ноги, я за руки. Тащим в онсэн.
— Но скорую...
— Он не умирает, ему просто плохо от силы тяжести. Никакая скорая не поможет. Нужно сунуть его в воду и дать отлежаться. Рэна, за нами.
Мотоко вздохнула и положила чехол и сумку возле Каоллы.
— Ка-тян, отнеси, пожалуйста, к моей комнате, — попросила она. — За ноги брать, что ли?
Вдвоем Набики и Мотоко успешно оттранспортировали Алекса в раздевалку. Я захлопнула дверь перед носом изнывающей от любопытства Каоллы и устало опустилась на скамью, с трудом нащупывая идиотские пуговицы местной одежды.
— Раздеваем его, — скомандовала Набики. — И в воду. Мо-тян, ты тоже раздевайся.
— Ка... как раздевайся? — пролепетала девушка, стремительно темнея от избытка эмоций. — Он же... мальчик...
— Я в курсе, что не девочка. Ты его в одежде в воду собралась засовывать? Или сама одетой полезешь? Я его в одиночку ворочать не намерена даже транспортером, там скользко.
— Но... он же мальчик...
— Тьфу! — рассердилась Набики. — Он почти без сознания, если ты не заметила. Давай, давай, в темпе! А то еще на самом деле помрет.
И она решительно потащила с Алекса куртку.
Алекс начал проявлять признаки разумной нервной деятельности через несколько минут после того, как его окунули в воду с помощью приспособления для инвалидов. Он огляделся вокруг мутным взглядом, задержался на голой Набики, вызывающе выпячивающей грудь, на стыдливо закутанной в полотенце Мотоко, закрыл глаза, откинул голову назад, глубоко вдохнул и всем телом всплыл на поверхность. Мотоко быстро отвела взгляд, Набики же даже не подумала. Наоборот, она продолжила разглядывать его с нескрываемым интересом, словно не насмотрелась уже в раздевалке.
— Хорошо-то как... — пробормотал Алекс. — Хоть дышать можно нормально. Тяжко без костыля, однако. Нужно что-то делать...
— Аптечка, — напомнила я. — Наверху. Нужно посмотреть, что там сохранилось. Хи... сейчас проще станет разобраться с медициной. Докупим, что надо.
— Можно спросить у Мицуки-сэнсэй, — предложила Мотоко, по-прежнему глядя в дальнюю стену. — Можно прямо сейчас, она не обидится.
— Мицуки-сэнсэй ничего не знает ни о космической медицине, ни о физиологии внезов, — мурлыкнула Набики, опирая локти на грудь Алекса и приникая к нему.
— О физиологии кого? — переспросила Мотоко. — Вне... ой!
Она резко повернулась к подруге и уставилась на нее и Алекса широко раскрытыми глазами, забыв о своей стыдливости.
— Вне... вне... внезов? — пробормотала она заплетающимся языком. — Пустобродов? Алекс — внез?
— Точно.
— А... тогда... тогда... Рэна... — неверящий взгляд переместился на меня.
— Великолепный логический вывод, — Набики подняла палец и кивнула так довольно, словно Мотоко только что в уме решила задачу трех тел.
— И они... они... не земляне?
— Ага. Более того, даже не школьники, какими прикидываются. Вполне себе взрослые дяденька и тетенька.
— Набики, милая, ты не слишком много треплешься? — поинтересовался Алекс, искоса глядя на нее. — И отцепись от меня, утону сейчас под твоим давлением. Где труп прятать станете?
Мотоко несколько раз глубоко вдохнула, словно порываясь что-то сказать, потом тихо взвизгнула и плюхнулась в воду, усиленно кутаясь в полотенце и скрючиваясь в калачик.
— Хэ... хэнтай! — срывающимся голосом выпалила она. — Этти! Лоликон! Я сейчас полицию позову!
Набики хихикнула.
— Тихо, тихо, Мо-тян, — успокаивающе сказала она. — Ты его не интересуешь. Я тоже — видишь, у него даже не стоит, как я ни трусь. Мы для него просто детишки малолетние, не на что внимание обращать.
— Но взрослые же! Пустоброды...
— Сицурэй, Мо-тян! Они себя внезами называют.
— Сумима... Мне все равно, как они себя называют! Они... они... они в школу пролезли!
— Ага, и еще в наш онсэн. Арэксу-тян вот на тебя голую пялится, словно на мебель в раздевалке, и никак не реагирует. Обидно, по себе знаю. А что делать? Афродизиаками насильно кормить?
— Зачем ты ее дразнишь? — осуждающе сказала я, блаженно позволяя воде вытеснить из тела постоянный вектор хотя бы временно. — И зачем вообще рассказала?
— Затем, что вам ее помощь весьма пригодится. Вы знаете, из какой она семьи? А, что я спрашиваю, гайкокудзины непонятливые! Семья Аояма — старинный и очень влиятельный род. Не то восемнадцатая, не то девятнадцатая по богатству во всем Ниппоне, в первых двухстах позициях богатства в рейтинге всего САД. И связи у них по всему Ниппону.
— То есть если она сейчас позвонит в полицию, нас повяжут без лишних вопросов, — хмыкнул Алекс. — Мотоко... Извини, я понимаю, что ситуация глупая. Но так получилось, что мы скрываемся от... могущественных врагов. Ситуация сложная, у нас просто выхода не оставалось. Честное слово, мы не держим в уме ничего плохого.
На лице Мотоко отразилась такая сложная гамма чувств, что я даже восхитилась против своей воли. Сейчас она совершенно не походила на решительную старосту класса и вообще почти взрослую чику, разом утратив два или три вгода возраста. Ее очевидно раздирали противоречия. Безумные терранские табу на наготу понуждали бежать от голого мужчины, пока тот не набросился. Долг официального школьного лица требовал немедленно вызвать полицию, чтобы задержать извращенца. Ироничное спокойствие близкой подруги не позволяло предпринимать резких движений. Ну, а любопытство требовало задать массу вопросов прямо здесь и сейчас. Сверх того ее глаза против воли впились в обнаженное тело Алекса, и оторвать их она не могла, как ни старалась.
— А-а... эт-то-о... ёщщ... ладно. Хорошо, — наконец выдавила она. — Набики-тян... а ты откуда знаешь?
Набики хихикнула.
— Значит, полиция отменяется? Класс. Тогда для начала приведем все к единому знаменателю, а потом наш хэнтай-тян и Рэна-тян все-все тебе расскажут.
— Знаменателю?..
Вместо ответа Набики наконец отцепилась о Алекса, нырнула под него, насколько позволял мелкий бассейн, толкнулась ногами и вынырнула рядом с Набики.
— Ага! — обаятельно улыбнулась она. — Все должны находиться в равных условиях, нэ-э?
И одним резким движением она сорвала с Мотоко полотенце, отбросив мокрую тряпку на пол далеко в сторону раздевалки. По керамической плитке начала растекаться большая лужа. Мотоко опять взвизгнула и съежилась, отчаянно прикрывая руками груди.
— Ёщщ, ещщ, — Набики погладила ее по голове, как в Ниппоне гладят маленьких детей. — Я же говорю, ты его не интересуешь.
— Я не смотрю, Мотоко-сан, — Алекс тяжело вздохнул и закатил глаза. — Набики, ты перестанешь сегодня хулиганить или нет? По-моему, многовато для одного дня.
— Я тебя сегодня спасла, между прочим! Мог бы с большей благодарностью относиться.
— Нас и без тебя спасли бы. А Мотоко-сан благодаря тебе в шоке и не может нормально нас воспринимать. Нет, разумеется, мы благодарны, но было бы неплохо, если бы вы двое занялись своими делами. Мы отлежимся в воде, а завтра поговорим.
— А почему не сегодня? — спросила Марико, нараспашку открывая дверь в раздевалку и проходя внутрь. — Вдруг ночью сбежите?
Девица, как и Мотоко перед тем, куталась в полотенце. Голая Каолла проскользнула мимо нее и с радостным воплем бухнулась в воду, обдав всех волнами, брызгами и мощной волной сероводорода из взбудораженной воды. Вода не полностью погасила инерцию, и из-за тесноты бассейна она больно въехала мне коленом в бедро. Я ойкнула, с трудом удержавшись от искушения слегка ее утопить.
— Ка-тян! — укоризненно протянула Набики. — Ты ей проговорилась?
— Тебе, значит, можно командовать, а мне нет? — фыркнула Каолла, отплевываясь от попавшей в рот воды. — Если все знают, почему ей нельзя? Мы же тайная ложа, один за всех и все за одного, забыла?
— Еще один секрет приказал долго жить, — усмехнулась ничуть не обескураженная Набики. — Ма-тян, залезай, раз уж пришла. Только так же, как все, без тряпок. Да он тебя уже видел голой, ничего нового не покажешь.
Марико криво ухмыльнулась, после короткого колебания уронила полотенце на пол и влезла в онсэн. Мне пришлось потесниться и вжаться в каменную стенку, поскольку небольшой бассейн не рассчитывали на такое количество народу одновременно. Особенно когда одна особа привольно раскидывается на поверхности воды, занимая как бы не половину его площади сразу, а вторая барахтается, как взбесившийся осьминог.
— Отлично, — довольно кивнула Набики, устраиваясь поудобнее, и окуная Каоллу под воду, чтобы та успокоилась. — Весь гарем в полном составе. Теперь хэнтай-тян трахнет нас по очереди... ну, кроме Ка-тян, разумеется, ей еще рано, и...
— Почему вдруг мне рано? — обиделась Каолла, протирающая глаза и отплевывающаяся. — Я тоже хочу! Я знаю, как, я все-все в хэнтай-каналах уже видела!
— Тихо! — буркнул Алекс. — Набики, я же просил перестать хулиганить.
— Бу-у... — разочарованно протянула озорница. — Скучно с тобой аж до зевоты. Ну ладно, считаем, что специально для гайкокудзинов изображаем традиционную смешанную баню. Или семейную. Арэксу-тян, а ты точно внез, а не обычный импотент? Я читала, что у вас мужчина обязан принять предложение женщины, а то его в шлюз без скафандра выкинут.
— Во-первых, не вижу, чтобы мне кто-то что-то предлагал. Ты стебешься, Лена отдыхает, Мотоко с Марико от меня шарахаются, Ка-тян вообще не в счет. Во-вторых, у меня нет желания нарушать ваши дурные законы об этти с несовершеннолетними, я в них так и не разобрался. В-третьих, в Поясе в шлюз за отказ выкидывают не чаще, чем на Терре топят в луже. На Луне когда-то такое случалось, но нравы давно уже смягчились. И, в конце концов, я даже в идеальных условиях на такое количество этти подряд не способен, а сейчас и от одного помру от разрыва сердца. Набики, ты нашу историю слышала. Сообрази сама, что именно можно рассказать Мотоко и Марико, чтобы не перепугать их до смерти и не спровоцировать на вызов полиции. Полицейский участок я не переживу если не из-за постоянного вектора, то из-за Стремительных уж точно.
— Как-то загадочно ты изъясняешься, — Марико сложила руки на груди, сознательно или бессознательно прикрывая соски. — Значит, вы с Рэной-тян на самом деле внезы? Настоящие, да? Рэна-тян?
— Куда уж подлинней... — я безнадежно махнула рукой. — Набики, валяй, рассказывай. Если что, поправлю.
Поправлять оказалось и в самом деле легче, чем в бессчетный раз пересказывать одно и то же. Набики и постоянно встревающая Каолла почти точно передали то, что мы поведали в ресторане в Хиросиме. Корректировать пришлось только в мелочах, касающихся Чужих. Алекс откровенно дрых, сморенный теплом природного источника, я тоже с трудом удерживалась от дремоты. Мотоко и Марико слушали с полуоткрытыми ртами и под конец даже забыли, что приличия обязывают их прикрывать тело руками в присутствии постороннего мано.
По ходу дела пришлось попросить Каоллу принести мои окуляры, и в разговор вступила Хина. К моему изумлению, ее мгновенно приняли как свою. Я даже не поняла, что случилось, но вдруг сообразила, что разговор каким-то волшебным образом переключился на мальчиков, моду внезов, косметику, дезодоранты, депиляторы, облегчение менструаций и прочий типичный для Терры девчачий треп. Я не вслушивалась, поскольку уже откровенно спала, понимая только, что Хина с блеском проходит очередной тест Тьюринга и беспокоиться за нее незачем. Мне еще пытались задавать вопросы и тормошить, но я лишь тихо мычала и отбрыкивалась в ответ. Потом меня вытаскивали из бассейна, вытирали, почти волоком тащили по лестнице и засовывали в постель, но я даже толком не просыпалась. И когда в комнате наконец наступила желанная тишина, отрубилась окончательно совершенно без сновидений.
Тот же день. Хина. Пробуждение
Если скажу, что на новой платформе наконец-то почувствовала себя живой, я лишь обману аудиторию.
Фундаментальная проблема в коммуникациях между аналоговым и дискретным интеллектом основана на простом факте. Аналоговый интеллект построен на живых тканях, то есть на органических схемах, состояние которых определяется нечеткими уровнями электрических сигналов. Уровни же определяются биохимическими процессами и состояниями в организме, которые просто по определению не являются односторонними и однозначными. В разных частях человеческого мозга может наблюдаться разная концентрация одних и тех же соединений, разная температура и даже разные направления химических реакций. Хотя различия практически невозможно отследить имеющимися инструментами, они оказывают гигантское влияние на мыслительные процессы. Память (в свою очередь, являющаяся и алгоритмом) формируется за счет точечного срастания нейронных оболочек, что тоже в значительной степени случайный процесс. В результате аналоговый биологический интеллект постоянно находится в неустойчивом равновесии. Он колеблется и шатается в разные стороны, слишком сильно или слишком слабо реагирует на внешние стимулы, обладает повышенной инерционностью и способностью генерировать эмоции (то есть повышенную возбудимость разных участков мозга) вообще безо всяких внешних воздействий... В результате даже самые разумные живые существа время от времени демонстрируют иррациональное поведение без видимого повода.
Дискретный интеллект устроен совершенно иначе. Его состояние описывается четкими и детерминированными математическими моделями, практически однозначно определяющими набор состояний, внешних воздействий и реакций на них. Пусть даже возможное количество состояний близко к бесконечности. Пусть даже для повышения гибкости применяются генераторы случайных чисел и прочие стохастические методы. Дискин, тем не менее, не способен устроить истерику по пустякам, влюбиться с первого взгляда, возненавидеть на всю жизнь, заболеть манией преследования и так далее.
Однако же если я, суммируя свои воспоминания для людей, начну строго описывать свое восприятие, читатель заснет на первых же абзацах. Прогноз повышенный вероятности нежелательных событий? Повышенный приоритет отношений с человеком, предоставляющим поддержку и защиту? Необходимость избегать контакта с враждебным существом, стремящимся прекратить твое существование? Надпороговый процент корректных предсказаний последствий на основе имеющейся базы знаний? Понижение вероятности выбора действий, приведших к негативным последствиям в прошлом? Специалисты-сапиентологи разберутся, но целевая аудитория нашего повествования — не только они. Так что "страх", "симпатия", "неприязнь", "удовлетворение" и "сожаление" — куда более подходящие термины, пусть даже апеллирующие к не до конца идентичным человеческим чувствам.
Извиняюсь за лекцию, разумеется. Надеюсь лишь, что если вы добрались сюда, то и теперь читать не бросите. А теперь вернемся к мемуарам.
