— Мне кажется, нам повезло, — сказал Кэйлеб.
— Нам повезло, потому что Сова становится лучше. И все же вы правы. С другой стороны, у нас гораздо более плотный забор вдоль границы с Делфираком, и Сова следит за самой Тэлкирой в режиме реального времени. Если бы мы не подобрали их сейчас, мы бы подобрали их там, я думаю.
— Ты имеешь в виду, что надеешься, — фыркнул Кэйлеб. Он снова задумался еще на несколько секунд. — Итак, что это означает для ваших планов? — спросил он через мгновение.
— Меня больше всего беспокоит тот факт, что они движутся раньше, чем мы думали, или, во всяком случае, быстрее, — отметил Мерлин. — По моим расчетам, они достигнут Тэлкиры где-то около пятнадцатого, на добрых два дня раньше, чем мы предполагали. Если уж на то пошло, эскадра Йерли даже не должна была попасть в крепость Сармут до тринадцатого. Понимаю, что он немного опережает график, но позволит ли ему ветер оставаться таким или нет, это другой вопрос. И еще есть тот незначительный факт, что никто в Тэлкире до сих пор не получил от нас ответа. — Кэйлеб почувствовал еще одно из тех отстраненных пожатий плечами. — Думаю, мне придется пойти дальше и на всякий случай переехать в горы Санторн, чтобы быть немного ближе к месту происшествия. И, наверное, мне также пора пойти и поговорить об этом с графом Корисом. В некотором роде, конечно.
.II.
Королевский дворец, город Тэлкира, королевство Делфирак
Филип Азгуд спал чутко.
Он всегда был таким, и его склонность спать менее крепко, чем у большинства, только усилилась за годы работы в качестве мастера шпионажа. Гектор Дейкин когда-то давным-давно поддразнивал его по этому поводу, указывая, что это, вероятно, результат все более нечистой совести. Граф Корис ответил, что это имеет гораздо меньшее отношение к угрызениям совести, чем к растущему знакомству — и признанию — с универсальностью убийц.
Какова бы ни была причина, он обычно просыпался быстро и полностью... и не двигаясь с места.
Теперь он лежал очень тихо и позволил одной руке медленно-медленно скользнуть под подушку. Его пальцы сомкнулись на рукояти кинжала, и его ноздри раздулись, когда он сделал глубокий, тихий вдох и приготовился вскочить с кровати и уйти с того направления, откуда, как ему показалось, донесся слабый звук.
— Я очень надеюсь, что вы не планируете делать ничего поспешного с этим кинжалом, милорд, — вежливо произнес голос из темноты. — На мне новая туника. Не хотелось бы, чтобы ее так скоро пришлось чинить.
Корис замер, прищурив глаза. В этом голосе было что-то такое. Он не мог точно определить, что это такое, но знал, что где-то уже слышал это раньше...
— Если вы не возражаете, милорд, я собираюсь зажечь свет, — продолжал голос так приятно, как будто он регулярно вел беседы в чужой спальне посреди ночи.
— Пожалуйста, — пригласил граф, стараясь соответствовать разговорному тону голоса.
— Благодарю вас, милорд, — ответил голос.
Раздался царапающий звук, а затем внезапный, болезненный свет ударил Корису в глаза, когда что-то ослепительно вспыхнуло и загорелось. Он почувствовал запах серы и, несмотря ни на что, спрыгнул с кровати на другую сторону и полуприсел, держа кинжал наготове.
Незваный гость не обратил на него никакого внимания. Он просто снял стеклянную трубу с лампы, зажег фитиль, а затем задул пылающую щепку дерева, которую использовал для освещения.
— Что, во имя Лэнгхорна, это было? — потребовал Корис, его голос был значительно более дрожащим, чем ему хотелось бы.
— Чарисийцы называют это "свечой Шан-вей", — сказал другой мужчина веселым тоном. — Лично я думаю, что они могли бы придумать более тактичное название, с учетом нынешнего отношения викария Жэспара к империи и Церкви Чариса. — Он пожал плечами. — С другой стороны, учитывая, с каким... воодушевлением он воспринимает огонь — и вонь — название подходит, вам не кажется? Кроме того, не думаю, что в эти дни их особенно беспокоит мысль о том, чтобы задеть нежные чувства великого инквизитора.
— Живонс, — сказал Корис, широко раскрыв глаза, когда его упорядоченная память сложила лицо — и имя — вместе со странно знакомым голосом. — Абрейм Живонс.
— К вашим услугам, — с поклоном ответил Живонс. Это был явно тот же самый человек и тот же самый голос, но акцент и диалект полностью изменились. В отличие от контрабандиста, с которым Корис встречался ранее, этот человек мог бы сойти прямо с улицы — дорогой улицы — в самом Зионе.
— Что ты здесь делаешь? И как, черт возьми, ты попал в мою спальню? — потребовал граф, все еще держа кинжал.
— Что касается того, как я попал внутрь, скажем, что стража короля Жэймса не самая бдительная в мире. На самом деле, она довольно жалкая, — рассудительным тоном сказал Живонс. — Парни сержанта Реймейра намного лучше, но их не так уж много. И, честно говоря, я гораздо лучше умею красться в тени, чем кто-либо другой, кого они, скорее всего, встретят.
— Ты, ты? — Корис выпрямился, опустив кинжал. — Учитывая то, что ты здесь, я склонен поверить тебе на слово. С другой стороны, — его глаза сузились, — почему ты здесь, это не объясняет.
— В прошлом месяце вы отправили сообщение графу Грей-Харбору, — сказал Живонс, его голос внезапно стал ровным и серьезным, без тени юмора, который его характеризовал. — Я — ответ.
Кончик сосульки пробежал по позвоночнику Кориса. Это была мгновенная, инстинктивная реакция, порожденная осознанием того, насколько ненадежным на самом деле было его положение. Но он быстро отогнал мгновенную пустоту в животе. Если бы Живонс был агентом инквизиции, не было бы смысла в какой-либо сложной шараде, призванной заманить его в ловушку. И он в первую очередь был тем человеком, который доставил посыльных виверн.
— Так получилось, что я смог добраться до Тэлкиры гораздо быстрее, чем мог бы это сделать кто-либо другой, — продолжил Живонс. — Итак, сейджин Мерлин попросил меня доставить ответ на ваше сообщение.
— Мерлин? — повторил Корис.
За последние три или четыре года он собрал много информации о Мерлине Этроузе. Большая часть этого была нелепой и явно сильно преувеличенной. С другой стороны, было так много всего, что он был вынужден признать, что, каким бы нелепым это ни казалось, Этроуз действительно был сейджином. Конечно, никто, казалось, не был точно уверен, что такое сейджин на самом деле, и старые сказки о них не очень помогли в этом отношении, так что простое прикрепление ярлыка к Этроузу мало чего дало. С другой стороны, тот факт, что этот Живонс проскользнул — по-видимому, без особых усилий — не только через, по общему признанию, неумелых стражников короля Делфирака Жэймса, но и мимо часовых Тобиса Реймейра, наводил на мысль: — Должен ли я предположить, что вы тоже сейджин, мастер Живонс?
— Люди продолжают спрашивать меня об этом, — ответил Живонс с ноткой раздражения. — Уверен, что они также продолжают спрашивать Мерлина. И думаю, что его реакция, вероятно, такая же, как у меня. Я бы не назвал себя сейджином, но должен признать, что мы с Мерлином оба обладаем некоторыми способностями, которые легенда приписывает сейджинам. Так что, если вам абсолютно необходимо иметь обозначение, думаю, что оно так же хорошо, как и любое другое.
— Понимаю. — Корис тонко улыбнулся, слишком хорошо осознавая сюрреалистичность всего этого разговора. — С другой стороны, согласно моим исследованиям, очень немногие предполагаемые сейджины когда-либо называли себя сейджинами при жизни.
— Я тоже это слышал, — любезно согласился Живонс. — Теперь о том сообщении, ради передачи которого я здесь...?
— Давайте. — Корис бросил кинжал на кровать, где тот улегся на мягком матрасе, затем уселся в кресло у туалетного столика и скрестил ноги так учтиво, как только мог человек, застигнутый врасплох в ночной рубашке. — Я весь внимание.
— Так я и понимаю. — Живонс коротко улыбнулся, но затем выражение его лица стало серьезным. — Во-первых, плохие новости: граф Грей-Харбор мертв. — Вопреки себе, Корис резко выпрямился, открыв рот, но Живонс продолжал говорить. — Он был убит вместе с несколькими другими членами имперского совета и видными клириками. Епископ Хейнрик в Теллесберге, архиепископ Поэл в Черейте, епископ Стивирт в Шэлмаре... они также почти преуспели с архиепископом Фейрмином в Эрейсторе. И они действительно убили князя Нармана.
Корис глубоко вздохнул, не в силах скрыть своего потрясения. Он никогда не встречался ни с одним из этих людей, но часто переписывался с Нарманом в те дни, когда они с Гектором так упорно недооценивали маленького князя Эмерэлда.
— Как, во имя всего святого?..
— Бог имел к этому очень мало отношения, хотя это, вероятно, не будет версией Клинтана. Давайте просто скажем, что произошло несколько очень сильных взрывов — взрывов, в результате которых погибло более полутора тысяч мужчин, женщин и детей в дополнение к мужчинам, которых я только что упомянул. — Выражение лица Живонса теперь было холодным и мрачным. — Самой молодой жертве, которую мы опознали, было восемнадцать месяцев. Или было бы, если бы она прожила еще пять дней.
— Лэнгхорн! — Лицо Кориса исказилось от отвращения. — Этот человек совершенно безумен!
— Боюсь, он только начал, милорд, — безрадостно сказал Живонс. — В чем, скорее, и заключается смысл этого драматического визита, когда вы дойдете до него.
— Да, конечно. — Корис встряхнул себя. — Вы говорите, что граф Грей-Харбор был убит. Очевидно, кто-то занял его место. Могу я спросить, кто?
— Граф Пайн-Холлоу.
— Ах! — Корис кивнул. — Отличный выбор, я думаю. На меня всегда производила впечатление его переписка.
— У меня сложилось впечатление, что он более чем компетентен, — ответил Живонс с легкой веселой улыбкой. — В любом случае, он прочитал ваше послание к графу Грей-Харбору и готов предложить вам, княжне Айрис и князю Дейвину убежище. Очевидно, что к этому будет приложено несколько условий.
— Очевидно, — довольно кисло согласился Корис, и Живонс усмехнулся.
— Вполне разумных, милорд, — отметил он.
— Знание того, что зуб нужно вырвать, не делает поездку к дантисту приятной, какой бы "разумной" она ни была, — ответил Корис, затем вздохнул. — Какими будут "несколько строк" в данном случае?
— Во-первых, их величества потребуют, чтобы вы "предали огласке", как, полагаю, выразился император Кэйлеб, участие Клинтана в попытке убийства князя Дейвина и передали любые доказательства, которые у вас могут быть, указывающие на его причастность к убийству князя Гектора. — Он пристально посмотрел на графа. — Граф Пайн-Холлоу и их величества предполагают, что, поскольку вы сочли нужным просить их о защите Айрис и Дейвина от церковных убийц, вы пришли к выводу, что они все-таки не убивали Гектора.
— Честно говоря, — со вздохом признался Корис, — я никогда не думал, что за этим убийством стоит Кэйлеб. Какое-то время я думал, что это мог быть кто-то — особенно глупый кто-то — пытающийся выслужиться перед ним, но чем больше я думал об этом, тем более маловероятным казалось даже это. И я знаю Энвил-Рока и Тартариэна. Они ни за что не стали бы участвовать в убийстве Гектора, что бы ни говорили о них церковные пропагандисты с тех пор, как они согласились заседать в регентском совете Дейвина. Что на самом деле оставляло только одного подозреваемого, когда дело дошло до этого. — Он пожал плечами. — Боюсь, однако, что у меня нет никаких доказательств того, что он приказал убить Гектора. У нас есть приказы... содействовать убийству Дейвина, которые были посланы архиепископом Уиллимом Рейно моему камердинеру, Робу Сиблэнкиту, и мне. Они немного уклончиво сформулированы, но их смысл достаточно ясен, если вы читаете между строк. Конечно, Рейно и Клинтан, очевидно, собираются объявить их подделками, а нас — платными лжецами.
— Конечно. — Живонс пожал плечами. — С другой стороны, учитывая то, как они только что убили более дюжины важных чарисийцев и убили еще почти две тысячи других, в то время как Гектор — единственный человек, в убийстве которого обвинили Кэйлеба, думаю, вы могли бы сказать, что в суде общественного мнения перевес доказательств будет на стороне Чариса.
— Во всяком случае, это чертовски хорошо для любого, у кого есть работающий мозг, — мрачно согласился Корис. — Очень хорошо, я могу согласиться на эту "строку" достаточно легко. А следующая?
— Кэйлеб и Шарлиэн лично обязуются гарантировать безопасность Айрис и Дейвина. Фактически, они предлагают передать их обоих на личное попечение архиепископа Мейкела. Думаю, вы знаете, что, несмотря на всю ложь, рассказанную о нем храмовой четверкой, Мейкел скорее умрет сам, чем позволит причинить вред кому-либо, находящемуся под его защитой.
Корис молча кивнул.
— Позволят ли Айрис и Дейвину — особенно Дейвину — покинуть впоследствии Теллесберг или нет, будет зависеть от множества различных факторов, — продолжил Живонс. — Согласно информации, которую я получил от Мерлина, их величества, граф Пайн-Холлоу и архиепископ Мейкел все же предпочли бы, чтобы Дейвин вернулся на трон своего отца в соответствии с условиями мирного соглашения, подписанного от его имени регентским советом. — Его глаза встретились с глазами графа. — Если он не может принять это с чистой совестью, никто не будет заставлять его сделать это. Однако при таких обстоятельствах он останется "гостем" их величеств в Теллесберге на неопределенный срок. Мне велено заверить вас, что к нему будут относиться со всем уважением, которого требуют его происхождение и титул, и что его личность будет неприкосновенна, но боюсь, что это условие не подлежит обсуждению.
— Я так и предполагал, — тяжело сказал Корис. — И не буду притворяться, что рад это слышать. Айрис это тоже не понравится. Думаю, она искренне смирилась с тем, что Кэйлеб не приказывал убивать ее отца, но во многих отношениях она все еще считает его ответственным за смерть Гектора. Если бы Чарис не вторгся в Корисанду, он все еще был бы жив, в конце концов. Во всяком случае, так она это видит. Думаю, что она, вероятно, даже готова признать — интеллектуально и, возможно, только под давлением, но признать, — что у Кэйлеба не было особого выбора относительно вторжения, но то, что понимает голова, иногда трудно принять сердцу, особенно когда тебе всего двадцать лет.
— Поверьте мне, если в этом мире и есть кто-то, кто это понимает, так это императрица Шарлиэн, — тихо сказал Живонс. — Я не возьму на себя смелость говорить за императрицу, но верю, что она будет настолько нежна с Айрис и Дейвином, насколько это возможно.
— Несмотря на нашу антишарлиэнскую пропаганду в Корисанде, я тоже ожидал бы этого, — признался Корис. — Честно говоря, это в первую очередь одна из причин, по которой я был готов подойти к ней и Кэйлебу. Хотя, если я буду до конца честен, тот факт, что они были единственными людьми в мире, которые могли бы защитить моего князя и его сестру от людей, стремящихся убить их обоих, был еще большим фактором в моем мышлении. — Он невесело улыбнулся. — Что это за старая поговорка про любой порт в шторм? Особенно, если это единственный доступный порт?
