— Может и врут, но одно несомненно — Тарий был очень силен. И эта сила в итоге свела его с ума. Он решил, что Теневые — высшая раса, а остальные не заслуживают жить и миром должны править именно мы. Он прорвал грань. Твари, вырвавшиеся оттуда, были намного хуже любой нежити. Нежить убивает ради еды, духи грани — из жажды убийства, крови и страданий. Война с ними длилась триста лет, Мирот утонул, захлебнулся в крови и страхе. Но в итоге с помощью все тех же Теневых удалось победить безумного короля и запечатать грань. А дальше началась травля. Жители Мирота испугались силы подвластной нам, крови, текущей в наших жилах, Стихии, которая отвечала только Теневым. Пятьсот лет нас преследовали и загоняли, как бешеных собак, пытали, ставили эксперименты. Последний город, Город Несущий Смерть, Архверин, Тариш был уничтожен девять тысяч семьсот два года назад. Вместе с последними оставшимися Теневыми. Вместе с ними за грань отправилась и наша Стихия и память о нас. Тогда же были прокляты старые боги и родились новые.
— Вранье! — закричала Люга так, что мне пришлось зажать уши руками. — Вранье, — повторила она уже тише. — Тарий не прорывал Грнаь, это сделал король Никос — король дриад.
— Но...
— Без но. Его жена и дочь погибли в той войне с нежитью, он так и не оправился после их смерти. Сошел с ума. Решил, что может забрать их у богов. И первым он убил собственного сына Тария за то, что тот не смог защитить королеву и сводную сестру, попытался забрать его силу, но ничего не вышло. Стихия была глуха к его просьбам, не пожелала отвечать, в итоге Никос просто запер ее в амулете, до лучших времен. И озверел. Экспериментировал, обращался к Хаосу и Великому Ничто, пробовал Запрещенную магию, силу Смерти. Он убил тысячи своих подданных, еще столько же замучил.
— Но... Это противоречит сути дриад, — я никак не могла до конца поверить в то, что говорила мне моя Основная. — Они же дающие жизнь, олицетворение рождения. Он должен был выжечь себя.
— Он и выжег, — кивнула Люга. — Выжег напрочь, и место Жизни, заняли Смерть и Хаос. Он уже был не властен над собой, не понимал, что делает. Контроль над ним взяли Стихии. Он забыл про жену и дочь, про богов, про свой народ. Просто прорвал грань, с помощью украденной у сына силы. И тогда Теневые действительно снова вмешались и действительно победили и запечатали грань, а заодно и Никоса. И каждый правитель захотел, чтобы у него на службе был собственный отряд Теневых. Первым сообразил людской король. Он приказал всем Теневым, оставшимся на его землях после войны, явиться к нему на поклон. Кто-то пришел, кто-то отказался. Но все неповиновавшиеся погибли при странных обстоятельствах в течение следующего сумана. Те же, кто согласился, узнав о случившемся, взбунтовались, устроили заговор и убили короля, решили, что для остальных это послужит своего рода предупреждением. Но просчитались. Короли и правители испугались. Сильно. Было сфабриковано несколько дел, о нападении на королевские семьи грунов, врайтов и горгулий, в разных участках мира участились нападения нежити, разошлись слухи о том, что Теневые сошли с ума.
— И тогда началась травля.
— И тогда началась травля, — эхом откликнулась Люга. — Но Тариш не уничтожен, или точнее не совсем уничтожен, он на грани.
— Но как?
— Смотри, — Люга махнула рукой, и серое нечто дрогнуло, а передо мной предстал Город Несущий Смерть, площадь и коленопреклоненные фигуры, вооруженные стражники и лужи крови. Я вздрогнула. Там была бойня. Резня. Уроды. По щекам текли слезы — практически забытое ощущение. Но моя Основная вернула мне возможность плакать. Мир дрожал, корчился, кричал. Но никто ничего не слышал и не замечал, они с остервенением продолжали убивать. Я не могу больше смотреть, не хочу, я закричала и в тот же миг Мирот замер, на три вдоха его окутала пронзительно-чернильная тьма, а затем вспыхнуло солнце и на том месте, где еще недавно стояли последние Теневые, там, где были кровавые лужи, вспучилась земля, дрогнула каменная брусчатка. С треском наружу вырвались цветы дня и, задевая своими лепестками и стеблями ошалевших стражников, уничтожили всех до одного.
— Их забрали боги.
— Их забрали боги, — снова эхом отозвалась Люга. Дрожащими руками я вытерла щеки.
— А город?
— Его отправили за грань, испугавшись силы цветов огня, — какое-то время я молчала, стараясь совладать с мыслями, осознать то, чему стала свидетелем. И Люга молчала. Она не торопила меня, ничего не говорила, только смотрела и ждала.
— То, что ты мне рассказала, связано с моей охотой?— наконец, спросила я.
— Я не знаю, — тень колыхнулась, словно от ветра. — Но ты должна была увидеть это в любом случае.
— Все это время ты была здесь?
— Нет, ты заперла меня в себе, но доступ к памяти крови у меня все же был. Не спрашивай, я не знаю, как это работает. Но я видела многое.
— Остальные Основные тоже могут находиться в Муждумирье? Они тоже видели это?
— Я не встречала других. Может, потому, что наша Стихия еще слишком слаба, может по другим причинам. Почему ты спрашиваешь?
— Охотникам известна только та версия событий, которую я рассказала тебе.
— Тогда нам нужно открыть им правду.
— Что еще я должна знать?
— Наверное, больше ничего. Хотя... Ты знаешь, почему все Теневые полукровки?
— Нет. Никто не знает.
— Какие вы глупые, — Люга чуть слышно рассмеялась. — Скажи мне, что такое тень?
— Грань между светом и тьмой. Единство, порожденное двойственностью.
— Верно, а что такое полукровка по своей сути?
— Наверное, тоже самое, — осторожно ответила.
— Верно, — Люга снова рассмеялась. — Боги дали силу именно полукровкам потому, что им не впервой объединять в себе две разные стихии, не впервой жить посередине, они уже единство, порожденное двойственностью. Боги были уверены, что именно полукровки смогут вместить новую Стихию, выдержать и услышать Силу.
— Так просто, — прошептала я, а тень рассмеялась громче.
— Да.
— Скажи, ты знаешь, почему мне так сложно контролировать Дневную?
— Знаю. Тебе не ее сложно контролировать, а свою ярость и злость. Каждая из нас по сути — всего лишь отражение, грань тебя. Дневная — гнев, ярость и злость. Ночная — коварство и хитрость. Утренняя — стратегия и ум, Сумеречная — уверенность, стремление и любопытство.
— А ты?
— А я, — она склонила голову, — все остальное. Так что для того, чтобы лучше контролировать Дневную, учись лучше контролировать злость. Гаси ее вовремя.
— И так у всех?
— Конечно, только каждая тень отвечает за что-то свое, у всех по-разному, — что-то невесомое прикоснулось к моему лицу. Я дернулась. Тут ведь нет ничего. Показалось?
— Почему мне так тяжело будить тени не в их время?
— Потому, что ты заперла меня. А еще потому, что ты не умеешь делать это правильно.
— Научи, — и снова прикосновение, словно ветер. Боги, даже здесь меня глючит.
— Утреннюю и Сумеречную буди при неярком свете и в тишине — зажги пересмешника и поставь завесу, например. Дневная проснется от яркого света и шума, а Ночная легче пробудится в темноте и тишине. Но уставать ты будешь почти также, — я кивнула.
— А вот так говорить, как мы с тобой тоже могут все?
— Наверное. Я ведь — это ты. Можешь считать меня внутренним голосом, памятью крови. Но я не могу сказать тебе точно, — снова чье-то легкое прикосновение, я заозиралась, но кроме серого марева ничего не увидела. — Ты и я, мы ведь неправильные, странные, — продолжила Люга, и мы вместе улыбнулись.
— Ты чувствуешь это?
— Что? — она хитро прищурилась.
— Как будто кто-то по лицу пером проводит.
— Это не перо, это нас так будят, — улыбнулась Основная, вставая. — Нам пора просыпаться, — она растворилась во мне, и в тот же миг погасла свеча.
А я проснулась от очередного поцелуя.
Демон, вкусно пахнущий дождем и осенними кострами демон. Губы, кончик носа, шея, плечо, сгиб локтя, запястье, ладонь. На ладони я не выдержала и рассмеялась — отросшая за ночь щетина зверски щекотала.
— Что ты делаешь? — щурясь от яркого солнца, поинтересовалась я. Врайт на вдох замер, а потом подтянулся на руках ближе ко мне.
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — чего он такой серьезный? Хорошо ведь все.
— Нет, все нормально, — глубокая складочка на лбу разгладилась, я невольно улыбнулась.
— Это хорошо, — кивнул он, возвращаясь к прерванному занятию.
— И все-таки, что ты делаешь?
— Целую тебя, — очень серьезно ответил Ширан.
— Я это вижу, точнее чувствую. А зач...
— Тихо, — глаза цвета грозового неба хитро блеснули. — Не мешай мне. Это занятие требует предельной концентрации, — он слегка прикусил мочку уха.
— Ран, — я притянула его к себе за шею.
— Молчи, — он легко и слишком быстро коснулся моих губ. Я выгнулась ему на встречу. Мало. Мне мало. Ран погладил меня по щеке, сверкая глазами, и исполнил молчаливую просьбу. Этот поцелуй... Я дрожала, схватившись за его плечи, тело горело, и путались мысли. Тени! Как же он хорош. А демон продолжал меня целовать. Яростно, дико, лихорадочно, словно боялся чего-то, слегка царапая губы клыками. Странный он какой-то. Но в следующий вдох мысль смело потоком взбесившихся гормонов. Я попыталась скинуть с себя одеяло, но упрямая ткань никак не хотела поддаваться. Я рыкнула от досады. Хочу чувствовать его кожей, хочу обвить его ногами, хочу, чтобы он был ближе! Хочу! Врайт опять усмехнулся и избавил меня от дурацкой тряпки. Он провел рукой от груди до бедра, обжигая горячими ладонями, посылая разряды по всему телу, разглядывая.
— Духи грома, девочка, — шепот на грани слышимости, взгляд на грани безумия. — Не верю, что ты бываешь.
— Глупый принц, — я вцепилась в плечи, нашла его губы, провела ладонями по груди, к паху.
Твою! Мать!
Он не смог удержать свою силу. Зарычал. Черты лица изменились, заострились, за его спиной распахнулись крылья цвета грозового неба, кожа потемнела, на руках появились шипы. Хищник. Красивый. Великолепный хищник. Я замерла, застыла, боялась сделать вдох. Ну не может быть мужик таким! Просто не может. Я судорожно сглотнула.
— Напугал тебя? — он отстранил меня, сел, стиснул челюсти. Во взгляде вина и боль.
— Глупый гордый принц, — я забралась к нему на колени, обвила ногами, погладила по лицу, поцеловала ключицу, слегка прикусив кожу, наслаждаясь, ощущая, как напряглись его мышцы, как слегка подрагивает тело. — Это тебя не бывает, — он застонал в ответ, закрыл глаза. И снова поцелуй. И снова лава по венам и молнии по телу и нервы, сжавшиеся в пружину. Он прикасался ко мне так бережно, так осторожно, так легко. Чего он боится? Я прикусила его губу, лизнула соленую кожу на шее, запустила пальцы в волосы, слегка натягивая. И он сдался. Впиваясь новым поцелуем. Лихорадочно. Судорожно. До истерики. До ломки.
А дальше, дальше я потерялась. Заблудилась в ощущениях.
Наверное, мы переполошили слуг и стражу, наверное, наши стоны слышал весь дворец, наверное, мне должно было быть стыдно. Наверное...
Во второй раз я проснулась от собственного урчания в животе, но вставать не хотелось, даже дышать было лень. Я потянулась, перекатилась на живот и чихнула. Рядом раздался тихий смех.
— У тебя с твоим леопардом много общего, — я нехотя открыла один глаз. Демон сидел на кровати в одних брюках, с мокрыми волосами и как-то очень пронзительно улыбался. В сердце что-то кольнуло и перехватило дыхание.
— Никогда не замечала, — пролепетала я, все еще завороженная. Что он со мной делает, этот врайт? Желудок снова вывел требовательную руладу.
— Иди в душ, а потом будем завтракать, — сообщил мне довольный принц. Я покорно, как под гипнозом поднялась с кровати и только сейчас соизволила оглядеться. Моя комната, а за окнами уже солнце в зените. Жуть, это сколько же я спала?
Когда я вышла из душа, одетый принц ждал в кресле, а служанка проворно расставляла еду на столике, не забывая стрелять в сторону демона глазами. Завидев меня, девушка чуть не выронила тарелку с сыром. Я ругнулась. За-ме-ча-тель-но. Максимум через три вдоха по дворцу поползут слухи, и то, что мы спим вместе — это еще самые безобидные из них. С другой стороны, нужно все хорошенько обдумать, особенно учитывая планы Илии.
Я не раскаивалась, не чувствовала за собой вины, меня не мучала совесть. Правда, ее у меня не было с рождения, но это не в счет. Да, мы переспали, да, даже не один раз, да, мне понравилось. Ну и что?
— О чем задумалась? — поинтересовался принц, провожая глазами бутерброд, который я буквально проглотила.
— Не думаю. Ем, — коротко ответила я, нацеливаясь на следующий кусок хлеба. Демон усмехнулся и налил себе кофе.
— Дэмиан кое-что нашел в хрониках, пока тебя не было.
— Слушаю, — врайт покачал головой, а я вдруг поймала себя на том, что ловлю практически каждый его жест.
— Сначала поешь, — я отодвинула в сторону тарелку и скрестила руки на груди.
— Больше не проглочу ни кусочка, если не начнешь говорить, — принц нахмурился. И с какой стати его волнует, ем я или нет? Глупо как-то, но приятно. На удивление.
— Обсидиана, — начал он очень строго, я пожала плечами, давая понять, что номер не пройдет. Ран продолжал сверлить меня взглядом, но я позиций не сдавала. — Ладно, — уступил он, проводя рукой по волосам и кинув на комнату завесу тихо заговорил. Я послушно продолжила завтракать, вот только через несколько вдохов, еда запахла плесенью и стала застревать в горле. — Вот именно поэтому, — кивнул он на вилку, замершую в моих руках, — я и хотел, чтобы ты сначала поела. Я тряхнула головой.
— Ты думаешь, что кто-то хочет вернуть Архверин?
— Скорее всего.
— Но зачем?
— Из-за Теневых.
— Но там нет Теневых. Их забрали боги.
— Боги, — он нахмурился, — ты... Ты нашла свою Тень, — не вопрос. Я подавилась, закашлялась.
— Откуда ты знаешь?
— Я с ней встречался, — невозмутимо ответил демон. Я слушала его, открыв от изумления рот. Моя тень приходила к нему во снах. Что дальше? Розовые слоны?
— Я не знаю, что сказать, — промямлила я.
— Не надо ничего говорить. Я рад, — он сжал мою руку и поцеловал раскрытую ладонь. — Ты вернула часть себя. Очень важную часть себя, — его глаза сверкали, затягивая меня в омут, по телу снова прошла дрожь. — Если ты будешь и дальше на меня так смотреть, то из комнаты мы сегодня не выйдем, — я поспешно отняла руку, пытаясь вспомнить, о чем мы говорили.
— Так что там с Архверином?
— Это единственное, что приходит мне на ум. К тому же убит еще один демон, — он сжал в руке вилку так, что побелели костяшки пальцев. Ему тяжело, ему плохо, он в ярости. И я ровным счетом ничего не делала, чтобы хоть как-то изменить ситуацию, последнее время решая свои проблемы. Я была готова разорвать себя на тысячу маленьких охотниц, если бы это помогло.
— Я сейчас сниму щиты, и кое-что тебе покажу, — Ран медленно кивнул. Удивлен? Еще бы, я только что добровольно пустила его к себе в голову. Уже привычно он взял меня за руки, уже привычно по телу пробежали разряды молний, уже привычно я тонула в его взгляде. А в уме всплывали картинки позапрошлой ночи. То, как дрожали его руки, то, как яростно сверкал его взгляд, то, как тихо и нежно он прикасался ко мне, стараясь причинить, как можно меньше боли. И эта нежность, этот тихий голос пугали меня до одури. И его взгляд тоже пугал до одури. Что-то изменилось, что-то появилось в его глазах. Что-то название чему я не знала... А может, забыла.
