— Ничего страшного, если у каждого такого бойца будет по два комплекта оружия, например — снайперская винтовка и пистолет-пулемёт… Ему же, не на собственном горбу — как обычному пехотинцу, всё это добро по сто вёрст тащить?
Подумав-подумал и, решил пока на этом с «элементарной единицей» закончить — до результатов первых тактических учений.
* * *
— Далее — взвод. Из-за слепошарости новых танков и недостатков их радиофикации, пока сделаем взвод состоящим из двух танков… А там посмотрим!
В то время в танковом взводе было пять танков, поэтому вполне естественно сомнение у Начальника главного управления Танковых войск РККА:
— А не мало будет?
— Если мало будет — прокурор добавит.
Поугорав в душе над его видоном, продолжаю размышлять вслух:
— Едем дальше: рота… Думаю, три взвода в роте — само то будет. Два линейных взвода — средние танки «Т-34». Командирский взвод: один «КВ с малой башней» и один «КВ с большой башней» — называемые в дальнейшем как «КВ-1» и «КВ-2». Танк командира роты — именно «КВ-2»… Спрашиваешь «почему», Федоренко?
— Почему, тов…?
— Потому что его основное оружие — 152-х миллиметровая гаубица, заряжается очень долго, стреляет редко… Стало быть командиру есть время наблюдать за обстановкой. Он высокий: стало быть у него — обзор лучше. Наконец, «КВ-2» — главная ударная единица танковой роты, а его командир — самый опытный танкист в этом подразделении. По сути, все другие танки роты — должны занимаются его охраной и уничтожением второстепенных целей, чтоб командирский «КВ-2» работал спокойно и не разменивался по мелочам.
Федоренко подумав, воскликнул в восхищении:
— Вы это здорово придумали, тов…!
Приятное слово и кошке в кайф, не говоря же про Верховного главнокомандующего:
— А ты думал? Историко-диалектические процессы, вам какого-нибудь лошка в Сталины не подсунут!
Однако, хватит самопиара:
— Вот только этот командирский танк надо срочно снабдить командирской башенкой и каким-нибудь артиллерийским дальномером, что в принципе вопрос решаемый… Если мы с тобой, Федоренко, заводчан хорошенько попросим.
Тот, несколько надуто-обиженно — видать, страдая какой-то незаживающей «попаболью»:
— Вы ещё не знаете, насколько это вредная публика…
С видом самым свирепо-отмороженным, успокаиваю Начальника АБТУ РККА:
— Это они ещё не знают, насколько убедительно может просить товарищ Сталин.
Мы, опять не сговариваясь посмотрели на портрет, а затем вновь подозрительно уставились друг на друга.
Затем я, преодолевая неловкое молчание:
— Это сколько у нас в роте получилось народа, не считая десанта?
После ничтожно короткой заминки, тот выдаёт:
— Шестнадцать командиров на четырёх «Т-34», пять на «КВ-1» и шесть на «КВ-2»: всего двадцать семь человек.
— Хорошо. Со взводом и ротой мы решили, переходим на ступень выше…
* * *
Я продолжил говорить, скорее — рассуждать вслух, а Федоренко — записывать мои мысли:
— …Итак, пишем: танковый батальон «нового строя» состоит из трёх танковых рот и роты управления. С первыми мы уже разобрались, а последняя состоит из взвода охраны — два «Т-34» (если его не будет в штате, комбат выделит линейные танки из рот для охраны штаба и в нём себя — любимого) и двух командирских танков… Вопрос на засыпку, Федоренко: чем отличается командирский танк от линейного?
Тот, недолго думая, бесхитростно ляпнул:
— Тем, что на нём ездит командир.
Предварительно поломав голову на тему: а не перевести ли его в колхозные трактористы — вслед за экс-генералом Павловым, всё же кивнул:
— Мда… Тоже вариант — имеющий право на существование. Но всё же более точным определением будет: «тем — что на нём не надо ходить в атаки». А стало быть, поступим как наш вероятный противник… Более, чем» вероятный»!
По лицу главного танкиста РККА стало ясно-понятно, что он без малейшего понятия, как в аналогичном случае поступали высотехнологичные германцы. Поэтому пришлось самым подробнейшим образом «разжёвывать»:
— То есть у «КВ-2» (в нём в отличии от «Т-34» — просторнее и это ещё слабо сказано) командира батальона вместо пушки приварим её муляж (спаренный пулемёт можно оставить — он много места не занимает), освободим боевое отделение он боеприпаса и, за счёт этого — разместим ещё одного радиста с рацией помощнее для связи с вышестоящими инстанциями…
И тут Остапа, что называется «понесло»:
— Танк командира батальона должен иметь две командирские башенки, каждая с прибором наблюдения типа артиллерийской стереотрубы: чтоб в танке мог работать артиллерийский наблюдатель от вышестоящего командира или авиационный наводчик…
Федоренко просто куел от такого буйного лёта моей фантазии!
Но старательно записывал, едва не вывалив язык от усердия.
— …Экипаж: мехвод, командир танка, командир батальона (начальник штаба), два радиста и один «прикомандированный». Сколько всего народа?
Отвечает:
— Шесть. Но «прикомандированного» можно не считать за танкиста.
— Согласен, итого — пять. Итак на батальон два таких танка… В отличии от танков командиров взводов и рот, назовём их — «командно-штабными танками»: для краткости — «КШТ». На батальон полагается два таких «КШТ»: для командира и начальника штаба.
* * *
«Пилим» дальше:
— Кстати, об артиллерии — раз уж к слову пришлось. Танковая бригада придаётся стрелковой дивизии находящейся на направлении главного удара при наступлении или контрударе. Поэтому перед атакой, артиллерийская подготовка проводится полевой артиллерией — дивизионной, корпусной или даже армейской…
Тут же вспомнилось из воспоминаний битого Красного Армией немецкого генерала Фридриха Вильгельма фон Меллентина:
«Однако были у русской артиллерии и недостатки. Например, негибкость планов огня бывала иногда просто поразительной. Взаимодействие артиллерии с пехотой и танками было организовано недостаточно хорошо. Орудия перемещались вперед слишком медленно и часто даже оставались на своих первоначальных огневых позициях, в результате чего наступающая пехота, продвинувшаяся далеко в глубь обороны, долго не имела артиллерийской поддержки».
— …Однако, все цели она подавить не в состоянии — особенно в глубине обороны: обязательно хоть что-нибудь да останется. А с артиллерийским сопровождением уже в ходе наступления — у нас всегда получается какая-то шняга, как это выяснилось во время недавней Финской войны. Поэтому…
Опять пришёл на помощь ветеран-танкист из сборника воспоминаний Драбкина:
« — Стреляли ли вы с закрытых позиций?
— Нет, уже после войны нас начали учить стрелять с закрытых позиций. И у нас, танкистов, результат был лучше на учебных стрельбах, чем у артиллеристов. Почему? При выстреле пушку бросает назад, а танк за счет тяжелой массы остается на месте. Поэтому, когда мы отстрелялись, приехал к нам командующий Северо-Кавказским военным округом и поблагодарил нас: «Ну, молодцы!»…».
Подумав, я всё же решил поступить иначе, чем обучать танкистов стрелять из штатных танковых орудий с закрытых позиций. Всё должны делать узкие профессионалы, а не «специалисты широкого профиля» — по сути являющиеся любителями-многостаночниками.
Поэтому, запиливаем самоходную артиллерию:
— Танкистам нужна своя артиллерия сопровождения в виде гаубиц, способных стреляя с закрытых позиций — достать противника даже за пригорочком. Стало быть в танковом батальоне должна быть своя артиллерийская 122-х миллиметровая гаубичная батарея. Буксируемая, по ряду принципиальных причин не подходит, поэтому придётся нам с тобой запиливать самоходную.
Федоренко позабыв писать, с неподдельно-детским любопытством уставился — что мол ещё придумает, а меня несло и несло:
— Делаем самоходные гаубицы не просто — а очень просто! В лишённых башен и крыш боевого отделения «Т-34», устанавливаем старую добрую 122-х миллиметровую гаубицу образца 1910/30 годов. Почему именно «старую», спрашиваешь?
— Спрашиваю, тов…
Сам изрядно сомневаясь в правильности выбора, объясняю:
— Новейшая «М-30» образца 1938-го года — хотя и имеет большую дальность огня, но и соответственно — большие габариты и массу. А так как нам далеко стрелять не надо, «старая» гаубица — более предпочтительна.
Задумавшись, махнул рукой:
— Впрочем, «умозрительно» ничего не поймёшь — нужны хотя бы результаты практических стрельб на полигоне, тактических учений в поле, а ещё лучше — боевой опыт полученный на войне.
Про себя:
«На Советско-финской продолженной войне».
— Думаю, одной четырёх— орудийной батареи — два артвзвода по две самоходки, танковому батальону за глаза хватит.
— Плюс в батарее нужно два «нормальных» средних танка для командира батареи и передового артиллерийского наблюдателя-корректировщика… Внешне нормальных: где вместо орудия — будет муляж, у командира — стереотруба для наблюдения, вместо боекомплекта — ещё одна радиостанция, а вместо заряжающего — радист.
Начальник АБТУ заслушался — аж рот раззявил.
Возвращая в реальность:
— Федоренко, ты пишешь?
Захлопнув раззявленную «варежку», тот:
— Пишу, тов…
— Такие артиллерийские танки назовём «АТ-122».
«В реале», самоходные установки имели аббревиатуру «СУ» и в войсках их обзывали «суками». Очень незаслуженно обзывали!
— А танк командира батареи: «ТАН» — «танк артиллерийского наблюдателя».
Генерал насторожил уши:
— Значит, личный состав батареи можно взять «со стороны» — а не из числа командиров прошедших обучение в Харькове? Кроме мехводов, конечно…
— Соображаешь, Федоренко! Артиллеристов мы с тобой позаимствуем у «богов войны»: нам с тобой нужны профессионалы!
Склонив голову, выводит:
— Значит, пишем: шесть командиров для артиллерийской батареи танкового батальона «нового строя»…
* * *
Произношу в глубокой задумчивости-забывчивости:
— Пока наши новейшие танки — как «Запорожец» моего покойного дедушки: пока под ним лежишь — он ездит… Вылез из-под «Запора» — он тут же сломался при попытке завести.
Поднимает голову и недоумённо бучит на меня свои буркалы:
— Что Вы сказали, тов… Сталин?
— Я сказал: так как эти «новейшие» танки ломаются чаще, чем того хотелось бы — в составе каждого танкового батальона обязательно должен иметься ремонтный взвод…
Опять, как раз кстати, пришла на ум подсказка из Драбкина:
«В каждой танковой бригаде имелась «ремонтная летучка»: бронетранспортер или танк без башни, к нему полагалось пять-семь ремонтников. Они занимались мелким ремонтом в боевой обстановке. То, что можно было сделать после боя или прямо в бою, они четко делали. Даже вплоть до того, что меняли неисправное орудие».
— Задачи ремвзвода: регламентные работы по техническому обслуживанию, помощь в случае застревания, мелкий ремонт прямо на поле боя и буксировка на небольшие расстояния — до пункта сбора аварийных машин (СПАМ)… По определению, это должна быть хорошо бронированная машина, могущая буксировать танк «КВ» и, в случае «фа-мажора» — уметь постоять за себя и за «того парня». Значит, что?
Не получив ответа, продолжаю:
— Значит, надо выделить для этого два танка «КВ-1» — ничего другого у нас с тобой не остаётся, Федоренко. Отличие «эвакуационного-ремонтного танка» (ЭРТ) от линейного: экипаж (кроме механика-водителя, конечно) состоит из ремонтников во главе с командиром-воентехником. Ну и десант — как обычно, хотя и уменьшенного состава. Ээээ… До четырёх-шести человек.
Федоренко пишет и считает вслух:
— В ремзводе два танка с экипажем по пять человек… Итого — десять.
Давлю лыбу: незаурядные математические способности у него — налицо.
— Кроме этого, в этих танках неполный боекомплект — чисто чтоб на раз отбиться, а вместо него — запчасти и оборудование для мелкого ремонта на внешних носителях: лебёдки, домкраты, набор инструментов… Что там ещё?
Мой собеседник уверенно:
— Народ в «Высшем военном училище моторизации и механизации РККА» вашего имени — грамотный! Сами разберутся, что им нужно для мелкого ремонта танков.
— Абсолютно верно!
* * *
Что ещё?
Опять вспомнилось из Драбкина:
«Зима, декабрь месяц, солнце взойдет… Авиации раздолье. Десятки немецких самолетов висели над степью. Зенитные средства корпуса были подавлены. Самолеты в считаные минуты достигали междуречья Аксая и Мышковы. Бомбовые удары в сочетании со штурмовками истребителей просто парализовали любое передвижение. «Мессеры» парами гонялись за всем движущимся в степи, буквально за каждым человеком. Доставлять боеприпасы, горючее, пищу стало просто невозможно.
— Какие у вас были зенитные средства?
— В каждой бригаде были зенитно-пулеметная рота и зенитно-артиллерийский дивизион 37-миллиметровых автоматов. Слабовато, конечно. Немцы их сразу засекали. В открытой степи не спрячешься. Да они еще на тяге — машина недалеко стоит. Считай, это уже ориентир для летчика. В общем, быстро они нас задушили. Авиация противника не давала дышать, просто давила нас. Первыми заходами они вышибли все наши зенитные средства. Спокойно расстреляли автомашины. А потом принялись глумиться над танками. Помню, один румын еще грозил кулаком. Там, конечно, и немцы были. Но в основном над нами летали румынские самолеты. Истребителей наших мы почти не видели…».
Мне стало так стыдно:
«Ёб твою мать… Какие-то сраные мамалыжники, кошмарят наших танкистов как хотят, да ещё и кулаками им грозят! Где, в каких «Размышлениях» про то написано?».
Мда… Уж у «маршалов Победы» — уши то поди не горели!
Однако, тем хоть сцы в глаза — всё из-под Маркса «золотой дождь».
А мне так за державу стало обидно, что аж уши загорелись — как будто их как медный самовар — с песком надрали… Не… Что-то с этим надо обязательно делать!
Вслух же, всё тем же тоном:
— Товарищ Федоренко! На наши атакующие танковые подразделения противник первым делом бросит свою штурмовую авиацию — как самый мобильный род войск. Поэтому нашему танковому батальону требуются собственные зенитные средства… Причём — хорошо защищённые от огня как с воздуха, так и с земли.
