— Ты хочешь убить человека, Лазурит? Как ты думаешь…
— То, что я думаю, тебя интересовать не должно, — голос Соу исполнился еще большего холода, лезвия вновь сдвинулись. — Да, я очень хочу тебя убить, ученик Отца. А еще я хочу, чтобы ты опустил оружие. Иначе заверяю тебя, что от твоей дочери тогда не останется и пыли. Ты действительно решил все потерять из-за дурацкой мести?
— Барасуишио разотрет тебя в пыль, глупое создание.
— Ты так уверен в этом? Нам ведь так и не довелось померяться силами. Кроме того, я здесь не одна.
Только теперь Анжей соизволил обратить внимание на Мегу, что со страхом смотрела на пистолет, и на мирно спавшую в ее руках Суигинто. Его брови медленно поползли вверх.
— Сейчас твоя дочь и от мухи не отобьется, — кивнул я. — А от двух кукол Розена — тем более.
— Да что вам надо у меня дома, в конце концов?
— Это я как раз и пытаюсь объяснить. Так что опусти-ка ствол, и давай поговорим как взрослые люди. Остынь, нам пока враждовать не из-за чего.
— Много ты понимаешь во вражде, малыш, — проворчал он, засовывая револьвер в карман фартука. — Только не вздумай снова пудрить мне мозги про "должок". Ты оказал мне услугу, да, и тебе это зачтется. Но не злоупотребляй мои терпением. Говори, зачем пришел?
— Мы здесь для того, чтобы вернуть тебе кое-что, — я кивнул на золотистый свет в руках Суигинто. — Не думаю, что Розен стал бы делать что-то подобное.
— Да с чего ты взял!.. — возмутился Анжей, но вдруг запнулся и вскочил с места, нервно сжимая пальцы. — Откуда это у нее?
— Узнал все же, — протянул я неодобрительно. — Стоило только притворяться. Забирай свое и разойдемся миром.
— Да не мое это, не мое, болван ты упрямый! — он в несколько шагов подскочил к испуганно отшатнувшейся Мегу, — Но и не его, нет.
— Хватит загадок. — Соу вдруг решила вмешаться в зарождающуюся перебранку, — Поможешь забрать это, ученик Отца?
Анжей остановился, сжав губы до белизны. Странно было наблюдать за его внутренней борьбой — и непонятно. Сколько загадок скрывал этот молодой старик? Что так смутило его — неужели не он создал это подобие Розы? Тем временем пан внимательно всматривался в то, что держала в руках спящая Первая, и все четче читалось удивление в его глазах.
— Почему это все еще не в ней? Как она может спать? — пан с силой сдавил виски, уперся мизинцами в переносицу, — Голова моя, голова…
— Я пытался извлечь это сам, но удалось только… — испуганное восклицание Мегу заставило меня обернуться.
Ученик Розена мягко осел на пол, капли крови стекали из носа по мертвенно-бледному лицу. Я вскочил, но поздно — он уже лежал на полу и белки поблескивали из-под полуприкрытых век.
— Что с ним? — испуганно спросила Мегу, пятясь назад, — Он умрет?
— Нет, — ответила Соу, которая уже успела подойти ближе. — Не думаю. Кажется, он просто перенапрягся.
— Ничего не понимаю! — воскликнул я. — Мы же во сне? Почему же тогда нас не отторгает?
— Ты невнимателен, мастер. То место, куда мы попали, сорвавшись с Дерева — не сон, а лишь очередная складка Н-поля. Неужели не чувствуешь?
— Нет, да и неважно. Если он тут во плоти, надо бы ему помочь.
— Каким образом?
— Ну… уложить куда-нибудь хотя бы.
Поднимая пана, я обратил внимание на доселе не бросавшиеся в глаза подробности. Он был куда легче, чем я ожидал, и вообще стал выглядеть гораздо хуже со времен нашей последней встречи. Можно было бы счесть это нервным истощением, если бы не едва заметные следы шрамов на руках и лице. Синяки под глазами, которые я до этого принимал за тени, тоже не красили Анжея. Признаться, его можно было бы пожалеть — видимо, жизнь здесь у него была не менее беспокойной, чем у нас.
— С ним все будет в порядке? — обеспокоенно спросила Мегу, — Он же нам поможет?
— Думаю, договоримся, — ответил я, осматриваясь в поисках воды или чего-то подобного.
— Душа его сейчас как на ладони, — вдруг сказала Соу, пристально всматривавшаяся в осунувшееся лицо бывшего ученика, — И он боится, боится даже сейчас.
История, рассказанная медиумом Пятой Куклы
Когда-то, сидя за столом и глядя в монитор, больше всего на свете я мечтал о настоящей тишине. Нет, не о той, что и так царила в доме до прихода Нори из школы — то был лишь призрак ее, подобие. Мне хотелось абсолютного безмолвия вокруг — чтобы не чирикали на улице воробьи, не гудели машины, не доносились из-за окна людские голоса, чтобы во всем мире воцарилась уютная и мягкая тишина, лишь изредка нарушаемая перестуком клавиш. Словно весь мир — за стеклом монитора.
Но теперь, когда это наконец произошло, никакого удовольствия от осознания полного своего одиночества я не испытывал. Наверно, потому, что полным оно все же не было. Как и безмолвие.
Топ, топ, топ, топ… Неторопливые шаги за спиной — взад-вперед, взад-вперед, влево-вправо… Эта странная привычка появилась у Шинку после возвращения из сна нашего нового врага. Если ее не окликал кто-нибудь, она могла часами мерить комнату шагами, заложив руки за спину и опустив голову. Я не пытался с ней заговорить — не хватало духу.
С недавних пор я вообще весьма четко осознал пределы своей храбрости. Я — не храбрец и отнюдь не стыжусь этого. У всякого есть свой предел, был он и у меня. Я мог защищать мою куклу от других дочерей Розена, но люди…все еще пугали меня. Да и то чудище, кем на наших глазах вдруг стал медиум, которого мы уже считали мертвецом, навсегда останется в моих кошмарах. Он мог убить нас одним хлопком, одним-единственным ударом. Именно тогда я впервые осознал, что смертен.
И что Шинку тоже может умереть. Насовсем.
— Джун.
— Что?
— Посмотри на меня.
Повернувшись на стуле, я недоуменно взглянул на нее. Шинку стояла вполоборота ко мне, глядя мне в глаза. Меня в который раз поразила полная неподвижность ее лица. Оно как будто замерзло, покрылось льдом изнутри, оставив лишь две влажных проруби на месте глаз. Когда она шевелила губами, мне почти чудился тихий хруст ледяной кромки.
— В чем дело?
— Нет. Ни в чем.
Я пожал плечами и вновь отвернулся, рассудив, что лучше ее пока не трогать.
— Я, кажется, не разрешала тебе отворачиваться, — видимо, я поторопился.
Тихо выругавшись, я опять посмотрел на нее. Та же поза, тот же взгляд.
— Слушай, да что с тобой сегодня?
— Скажи, ты сердишься на меня?
— Сержусь? За что?! — изумился я, спешно вспоминая события прошедшего дня. Вроде бы ничего такого…
Шинку сделала несколько шагов ко мне и требовательно подняла руку. Подняв ее, я, как обычно, посадил ее на колени, ожидая продолжения, но его не было. Сложив руки и уткнувшись в них взглядом, она тихо сидела, не делая попытки заговорить.
За окном проехала машина. По потолку в темноте пробежали бледные зайчики.
— Я почти заставила тебя убить человека.
Вот оно что…
— Нет. Не сержусь.
— Но должен.
— Почему?
— Не все так просто, Джун. Ты — мой слуга и обязан был мне повиноваться. Но к убийству принуждать не имеет права никто. Это моя вина.
— Твоей вины здесь нет. Это был мой выбор.
— Ты уверен в этом?
— Да.
И пусть я сказал бы ей то же самое, даже если бы в ту заваруху меня тащили за ногу. Это и впрямь был мой выбор — а если и не выбор, то, по крайней мере, вполне искреннее желание. С того момента, как назвавшийся Антраксом передал мне дневник нашего нового врага, с той секунды, как Суисейсеки, с трудом разбирая слегка знакомые ей западные письмена, прочла запись о его встрече с Суигинто и изготовлении фальшивой броши, — почти не отдавая себе отчета в этом, я хотел его смерти. Искренняя ярость бросила меня в атаку на сердце его сна, и ярость эта была именно моей. Я хотел отомстить.
Никто не смеет так обращаться с Шинку.
— А если я еще раз заставлю тебя это сделать?
Я промолчал.
— Ответь.
— Не знаю. Вряд ли.
— Это хорошо. Джун, я не знаю, что делать дальше.
— Я тоже.
— Зато Суисейсеки знает же, — донеслось от двери. Легка на помине. Щелкая подошвами, Суисейсеки пересекла комнату и остановилась перед нами, серьезно глядя на Шинку.
— О чем ты говоришь?
— Я знаю, что нам нужно делать же. Мы должны помириться.
— Что? — вздрогнув, Шинку впилась взглядом в ее лицо. Я и сам был весьма удивлен, но предпочитал молчать, понимая, что мое собственное мнение здесь играет далеко не решающую роль.
— Да! — Суисейсеки упрямо уткнула руки в бока. — Мы должны помириться с Соусейсеки и ее медиумом, и как можно скорее же. Ведь ты читала его дневник. И знаешь, чего он хочет.
— Он хочет всех нас обмануть, — холодно ответила Шинку. — Как обманул уже не раз.
— Это неважно же. Он уже опережает нас на один шаг. Если мы будем враждовать с ним, то просто не успеем же.
— Я знаю о нем такое, что…
— Откуда знаешь, Шинку?! — я едва не упал со стула, когда голос Суисейсеки вдруг сорвался на крик. — Какие у тебя подтверждения? Почему ты веришь какому-то уродливому чужаку в зеленой куртке, а тому, кто смог оживить Соусейсеки — нет?!
— В тебе говорит голос родства.
— А в тебе — голос спеси же! Я… я… Я не буду сражаться с Соусейсеки, слышишь?! Не буду же!
— Даже если она первой начнет Игру Алисы? Как тогда?
— Замолчи же! — крик Суисейсеки был почти неузнаваем. — Это… это ты во всем и виновата, если хочешь знать же!
— Я?! — в голосе Шинку взорвалось изумление. Она спрыгнула с моих колен и подошла к сестре.
— Да, ты же! Ты все это начала же! Ты сказала мне, что это не настоящая Соусейсеки, что ее надо запереть в лозе — а она была настоящая, а я ее чуть не убила же! Ты не хотела отдавать ему тело, и ему пришлось тебя обмануть же! Это была твоя собственная вина же!
Тишина.
Ожидая начала членовредительства, я благоразумно зажмурился и сгруппировался на стуле. И не сразу осмелился приоткрыть глаза, когда до меня донеслись не шум ударов и бьющихся стекол, а тихие всхлипывания.
Шинку обнимала Суисейсеки. Та тихонько плакала у нее на плече, уткнувшись лицом в алую ткань. Сестра смотрела поверх ее головы на меня, и в глазах ее было самое настоящее горе.
— Я не могу, Шинку, не могу!
— Знаю, знаю, — негромкий и тусклый голос Шинку вдруг пробрал меня мурашками. — Не плачь. Но я… я ведь тоже не могу, понимаешь, Суисейсеки?
Она протянула руку и незаметно помахала мне. Я послушно подошел и взял на руки эту горе-уборщицу, эту чертову куклу, эту самую вредную и самую преданную из Розен Мэйден. К моему удивлению, она не стала вырываться. Приникнув к моей футболке, она тихонько хныкала, вздрагивая плечами. Я почувствовал влагу на своей груди.
— Может, ты и права, — все так же бесцветно продолжила Шинку, подходя к окну. — И нам действительно нужно объединиться с Соусейсеки и ее медиумом. Но не проси меня с ним помириться. Может быть, когда-нибудь потом… но не сейчас.
Мы оба промолчали.
— Я должна навестить Канарию. Джун, ты пойдешь со мной.
— Хорошо, — осторожно отняв Суисейсеки от груди, я с удивлением обнаружил, что она уже спит. Утомилась за день, видимо.
— Да, и вот еще что…
Рука Шинку неторопливо, будто сомневаясь, нырнула в небольшой карман на платье, скрывавшийся под бантом.
— Когда мы вернемся, пришей его. Как ты и хотел.
* * *
Анжей не приходил в себя довольно долго, так что я уже начал серьезно беспокоиться, что он наконец-то решил поставить точку в своем долгом существовании прямо здесь и сейчас. И все же стоило позаботиться о том, чтобы как-то укрепить нашего негостеприимного хозяина, если он вдруг все же надумает очнуться. Обшарив мастерскую, мы с Соу все же обнаружили пару бутылок темного пива, — этикетки были яркими и незнакомыми — зачерствевший хлеб и головку сыра. Конечно, это было не совсем то, что требуется человеку на стадии крайнего истощения, однако лучшего в пределах досягаемости не имелось. Сложив добычу на стол, от греха подальше я осторожно, чтобы не разбудить, разоружил воинственного кукольника, засунул револьвер под шкаф и уселся отдыхать.
Мегу, баюкавшая Суигинто, села напротив меня и теперь откровенно клевала носом, вяло поводя взглядом по сторонам. Кажется, чудес ей на сегодня хватило с избытком. Соусейсеки же влезла на столешницу, устроившись возле моего локтя. Она то и дело с интересом посматривала на спящую Барасуишио, чья голова покоилась рядом с ее коленом. Я тоже нет-нет да и поглядывал на ту, что сумела поодиночке одолеть всех кукол Розена… ну, то есть почти всех — моей Соу так и не довелось с ней схлестнуться по-настоящему, как она верно заметила недавно. Да и Хинаичиго тоже… хотя что в данном случае мог сказать я, до сих пор знающий о большинстве тогдашних событий по длинному "испорченному телефону" пересказов и переводов истории, рассказанной так, как это нужно было рассказчику?
Кристальная Роза вблизи оказалась не совсем такой, как ее изобразили художники — фасон одежды, что прежде выглядела переделкой платья Киракишо, на самом деле был совершенно самостоятельным, похожим на костюм Седьмой не более, чем походили друг на друга сшитые разными портными два платья одной эпохи. Заколки имели несколько иную форму, и внутри каждого хрустального цветка скрывалась крохотная жемчужина странного темно-оранжевого цвета. Даже само лицо было чуть другим. Лишь его выражение удалось передать в наш мир более-менее верно: оно было полностью неподвижно и расслаблено, как у человека, находящегося в коме. Впрочем, она ведь спала…
Айпатча на левом глазу не было. Как и вообще в поле зрения.
А на мизинце левой руки, тонкое и почти незаметное, сидело кольцо телесного цвета. На нем был выгравирован нераскрывшийся бутон розы. Вот так.
— Она не такая, как мы, — негромко произнесла Соу будто в ответ моим мыслям.
— Ты считаешь?
— Уверена. Я поражаюсь, как мы тогда могли принять ее за одну из нас. Сейчас ведь так ясно видно, что у нас разные Отцы.
— Да, лицо…
— Верно, мастер. Лицо, платье, форма пальцев… А главное — кольцо. Хотя, возможно, это не бросалось в глаза.
