Люциус запускает в смерч проклятьем — оно пролетает насквозь, не причинив ущерба. В отчаянии Малфой пытается рассеять вихрь. Жаль, ему не напомнили, у кого здесь «сила, о которой не знает Темный Лорд». Камни кромсают ему плоть и отшвыривают мага, как в детской игрушке.
Малфой не делает попыток подняться. И вот здесь остается только один.[2]
За время сегодняшних событий, включая дуэль с Крамом и особенно последние двадцать минут, я потратил столько магии, что сейчас меня буквально трясет. Боль в раненой руке просто не поддается описанию. Чувство такое, как будто вот-вот рухну. И даже в таком состоянии я с горящими глазами поворачиваюсь к относительно непострадавшему Игорю Каркарову и словно стряхиваю с себя пыль. За последний десяток лет у него было полно времени всласть попрактиковаться в темных искусствах. Он директор одной из ведущих европейских школ магии. Он уверен в своей способности меня убить.
И ничего из перечисленного не имеет ни малейшего значения! Вижу тень страха в его глазах. И этот страх делает меня его господином.
— Ты убил Альбуса Дамблдора. Живым ты отсюда не уйдешь.
Он спускает с цепи самую мерзкую магию: авада, круциатус, костелом — все идет в дело, и другие заклятья не лучше. Уклоняюсь и ставлю щиты, сделав вспышку, чтобы сбить ему прицел. Он пытается справиться с моей контратакой, поставив волховской щит.
Щит Каркарова прогибается под моим безжалостным нападением. Он пытается ответить и перехватить инициативу, но я держу темп, заставляя его пошатнуться под натиском. Уничтожаю создаваемых им тварей еще в процессе трансфигурации. Гнусным проклятьям не удается достичь цели, и его страх растет.
— Ты всего лишь мальчишка! — кричит он, скорее, чтобы убедить себя, испаряя тем временем почти доставшее его ледяное копье. Пропускаю его бредни мимо ушей и упорно продвигаюсь к нему, долбя заклятье за заклятьем.
Я судья Игоря Каркарова.
Каркаров незаметно для себя приближается к телу Люпина, и я оживляю погибшего друга, обойдясь с ним как со статуей — ну, или как с любым другим неодушевленным предметом. Да, мои действия возмутительны, но проблемы морали подождут, пока я не убью Каркарова.
Пожиратель начинает было оборачиваться, и тут тело прыгает на него. Отбрасывающее замирает у Каркарова на губах, когда Люпин подкатывается к нему и хватает. Каркарову удается откатить анимированного оборотня, но как только я прекращаю контролировать действия Ремуса, мгновенно наношу удар костедробилкой — она превращает его предплечье в бесполезный шмот мяса. Он орет от боли, а я немедленно кастую разоружающее — палочку выкручивает из размозженной конечности.
— Всё кончено, жалкий ублюдок!
Я — жюри присяжных Игоря Каркарова.
Он выплевывает:
— Однажды я уже сумел пережить тюрьму, Поттер. Переживу и еще раз.
— Неужто я похож на аврора? Наверное, до тебя не дошли мои слова о том, что ты не уйдешь отсюда живым. Ты убил Альбуса Дамблдора.
Его глаза распахиваются, когда он наконец осознает, что сейчас произойдет. Последнее, что он слышит в своей жизни, когда разрубающее отрезает ему голову, — мои слова:
— Он будет отомщен.
Я — палач Игоря Каркарова.
Над головой свистит пущенное в меня из-за спины проклятье. На развороте лицом к противнику слышу булькающий вскрик.
Сортировочная Шляпа трехпалой рукой голема подняла Люциуса Малфоя в воздух за голову. Безуспешно подергавшись, Пожиратель пытается навести на Шляпу палочку.
Она сжимает кулак, и раздается тошнотворный звук, напомнивший мне о Дадли с кувалдой и перезревшей тыкве. Ноги Малфоя прекращают молотить воздух и безжизненно повисают. К горлу подступает желчь, но я смакую вкус. Это не вернет Дамблдора или Люпина, но будем довольствоваться тем, что есть.
— Надо бы все-таки еще над собой поработать, — комментирует Шляпа, будто убила лишь очередную кошку, а не человека. — Мне бы хотелось послушать крик хотя бы на пару секунд дольше.
— Спасибо за помощь. Поражен, что Малфой вообще смог подняться. Ну и хватка же у тебя, Шляпа. Что тебя задержало?
Позволив телу упасть, Шляпа обводит взглядом месиво у своих ног и сгибает руку.
— Я ушла сразу, как только чертова птица забрала Дамблдора! Это тело совсем не рассчитано на скорость. Смой эту гадость. Не хочу, чтобы она впиталось. — Шляпа переводит взгляд на Петтигрю, все еще приклеенного к колонне — там, где его оставил Дамблдор. — Смотрю, кто-то, наконец, изобрел мышеловки покруче.
Когда я и не думаю смеяться над ее словами, она спрашивает:
— Что случилось, ЭйчДжей?
— Дамблдор мертв. Его убил Каркаров.
Замолчавшая Шляпа принимается трясти ладонь голема, глядя, как с нее слетают остатки мозгов Малфоя. Вот и обнаружилось нечто, способное оставить ее безмолвной. Наконец, она заговаривает:
— Кто из нас убьет Петтигрю?
— Гарри, — скулит Питер, — пожалуйста, пощади.
— Нет. Мы не убьем его — по крайней мере, пока. Питер ведь скажет нам, где найти Волдеморта. Затем он очистит имя Блэка. А что случится потом, можно только гадать.
Милосердие нынче в дефиците. Пришло время получить кое-какие ответы.
* * *
— Не шевелитесь, мистер Поттер, — приказывает мне целитель.
Двор до сих пор не убрали — здесь властвует хаос. Три аврора не пропускают сюда учеников. К тому моменту, когда Скримджер получает, наконец, из Министерства фиал веритасерума для Питера, проходит чересчур много времени. Наверняка кому-то там пришлось получать какое-нибудь дурацкое разрешение.
— Мы теряем время! — рычу я. Прошло сорок пять минут, и терпение по отношению к британскому аврорату у меня уже истончается. Да, Скримждеру можно вроде бы дать послабление — не каждый день ведь узнаешь о том, что Дамблдор умер, Пожиратели Смерти убивают людей, а Лорд Волдеморт, возможно, проводит сейчас ритуал, чтобы получить новое тело.
С другой стороны, у меня сейчас нет желания быть снисходительным.
— Если вы хотите сохранить руку, да еще и чтобы она была работоспособна в ближайшее время, то вы позволите мне закончить лечение.
Кастую подслушку, чтобы быть в курсе беседы авроров с Питером.
— Вы Питер Петтигрю?
— Да.
— Вы Пожиратель Смерти?
— Да.
— Тот-кого-нельзя-называть жив?
Питер улыбается:
— Я не уверен.
Кричу:
— Спросите его, знает ли он, где должен проходить этот долбанный ритуал возрождения!
Мое вмешательство злит Скримджера и его шайку, но он все-таки задает вопрос, в то время как другой аврор снимает мои чары.
Впериваюсь взглядом в целителя:
— Ну всё уже?
— Нет.
Встаю с наколдованного табурета:
— Продолжайте работать. На ходу.
— Немедленно сядьте обратно!
— Слушайте, вы! Я сегодня убил трех Пожирателей. Я чертовски хорошо слышал, что сказали эти ублюдки, и у меня нет желания выслушивать вашу чушь. Вы меня поняли?
Целитель молча следует за мной, когда я иду к аврорам.
— У тебя нет полномочий присутствовать здесь, мальчик. Не заставляй меня тебя выпроваживать, — угрюмо изрекает Скримджер.
Игнорирую его, обращаясь к Питеру:
— Петтигрю, это ведь ты был в действительности хранителем тайны Поттеров, а не Сириус Блэк?
— Да.
Оборачиваюсь к Скримджеру.
— Вот, он принимал участие в убийстве моих родителей. И в качестве последнего оставшегося в живых представителя, а тем самым главы великого и благородного рода Поттеров, я остаюсь здесь. Он сказал вам, где должен был состояться ритуал?
— Нет, он сопротивляется зелью и отвечает лишь на вопросы, требующие ответа «да» или «нет».
Глядя в лицо Питеру, говорю:
— Похоже, у тебя случайно вдруг проявилось желание выплатить мне долг, грязный предатель.
Презрительно усмехнувшийся Питер насмешливо отвечает:
— Если я скажу тебе, Гарри, ты ведь можешь пострадать. А я не хочу, чтобы это случилось.
— Мистер Скримджер, у вас имеется под рукой легилимент?
— Извини, Поттер, но, не имея распоряжения Визенгамота, я не могу этого сделать без приказа Фаджа.
— Сэр, почему бы в интересах следствия вам и вашим аврорам не прогуляться вон туда на пару минут?
Смерив меня взглядом, глава департамента охраны правопорядка принимает решение:
— Гивенс, ступайте помочь со сдерживанием толпы. Кроули, мы с вами уделим минуту точному опознанию тел. Через пять минут я хочу знать координаты этого места, Поттер.
Отгоняю ошеломленного целителя и пристально смотрю занервничавшему Питеру в глаза:
— У меня лучше получается окклюменция, но ты у нас довольно-таки бесхарактерный, так что то на то и выйдет. Может быть немного больно — ну, или очень больно. Тут зависит от тебя, Хвост.
Он пытается закрыть глаза, но я заклинанием их открываю. Шепчу:
— Легилименс.
Заглянуть в чей-то разум не так просто, как кажется. Опытные маги могут попытаться одурачить вас, сбить с толку или выкинуть прочь. Именно в этом я и хорош. Горькая правда в том, что я и близко не подошел к уровню Дамблдора или даже Снейпа, если речь заходит о проникновении в разум. Когда дуэлянт изучает ментальное искусство, он больше смотрит в глаза противника, чтобы уловить намек на его действия и в то же время замаскировать свои собственные намерения. То есть использует больше пассивную легилименцию.
А я сейчас пытаюсь порыться в его мыслях, как неопытный взломщик, ломающий свой первый сейф.
Я кое-что обнаруживаю. Сначала вижу, как Питер, мужик, похожий на отца Флинта, и сам Флинт идут по тоннелю от Визжащей хижине и выходят у Дракучей Ивы, где их встречают Снейп и Малфой. Рвусь дальше. Вижу, как Питер встречается с Каркаровым и Снейпом на судне — интересно, но слишком давно.
Потом вижу котел, кладбище, большую змею… по имени… Нагини. Над погостом возвышается одряхлевший дом. Вот оно! Хвост сопротивляется мне, когда я ищу имена и место расположения кладбища. Как бульмастиф, вцепляюсь своими ментальными челюстями в это воспоминание и начинаю трясти брылями до тех пор, пока эта мразь не дает мне ответ.
Наше с ним тяни-толкай заканчивается, когда я обнаруживаю, что нужное место — дом Риддлов в Литл-Хэнглтоне.
Проверяю, работает ли еще веритасерум:
— Питер, ритуал возрождения будет проходить в Министерстве магии?
— Нет.
— Она пройдет на кладбище в Литл-Хэнглтоне?
— Да.
— Скримджер! Есть. Как скоро мы сможем туда двинуться?
— Мы с тобой никуда не двигаемся, Поттер. Я направлюсь туда сам и разберусь на месте, что там, как только сюда прибудет министр и мое подкрепление.
— Что? — не могу я поверить этому идиоту. — У него наверняка пока нет тела. А если мы так и будем сидеть здесь сложа руки, он им точно обзаведется.
— Я не намерен соваться в ловушку к тому, кто может потягаться с самим Дамблдором, — и Скримджер уходит с поджатым хвостом между ног.
Испытываю жгучее желание призвать их карту и самому сделать проклятый портключ, но реальность и истощение удерживают меня от столь рискованного шага. Восстанавливающее зелье до сих пор пока не подействовало, а я ведь могу вляпаться прямо в бой со всем его ближним кругом — за минусом пары-тройки гавриков — и самим Волдемортом уже во второй раз за сегодняшний день.
Кричу ему вслед:
— Дайте мне пять авроров, и я пойду туда прямо сейчас.
— Нет.
— Трус! — не самое вразумительное слово в моем лексиконе, но я не в настроении разбираться с бюрократами, не желающими рисковать своим задом. Оборачиваюсь к Петтигрю: — У Волдеморта в Литл-Хэнглтоне есть Пожиратели Смерти?
Питер отвечает:
— Есть.
Вижу, как он судорожно пытается найти способ не отвечать на вопросы.
— Сколько? Больше пяти?
Петтигрю откусывает себе треть языка и плюет в меня мгновенно набравшейся в рот кровью. Отшатываюсь, полный гнева и разочарования. Блядь! Этот хнычущий сукин сын сумел найти способ перебороть сыворотку правды!
Упрямый целитель возвращается и снова начинает работать с моей рукой. Минуту спустя он поднимает взгляд к моему лицу, и его лицо принимает озадаченное выражение. Он говорит:
— Этот Пожиратель сумел попасть в вас кровью?
— Что? Нет, я смог уклониться. А что?
— У вас лоб в крови, — отвечает он.
Указательным пальцем левой руки провожу по шраму от проклятья и ощущаю саднящую боль. Шрам открылся и истекает кровью. Заметивший это Питер принимается хохотать, брызжа кровью и слюной из уголков рта.
Меня заполняет нехорошее предчувствие, и к горлу подступает тошнота. Мы опоздали — Волдеморт снова жив. Целитель очищает рану и несколько нервничает, когда у него не получается ее залечить. В конце концов он просто накладывает на лоб повязку и временные приклеивающие чары. Проходят еще десять минут, пока делают доклад Фаджу и Скримджер собирает команду из дюжины авроров. Меняю координаты места на право пойти туда вместе с ними.
* * *
Когда мы прибываем в Литл-Хэнглтон, сквозь зловещие облака прорывается солнце. Подобная гнусная магия средь бела дня кажется совсем неуместной. Для определения точного места расположения кладбища, а потом и чтобы стереть память нескольким маглам, требуется несколько минут, но вскоре мы уже осторожно приближаемся к кладбищу.
Фадж пытается подбодрить меня:
— Если возникнут проблемы, молодой человек, держитесь поближе ко мне и к аврорам. Мистер Шэклбот обеспечит вам персональную защиту.
Взглянув на плечистого аврора, отвечаю:
— Если я прав, он все еще ослаблен ритуалом и не готов к бою. Сейчас самое время нанести ему удар. Если возникнут проблемы, придется вашим людям держаться от меня подальше.
Последний пункт оказывается неактуальным. Я был прав: мы ждали слишком долго. Все, что нам оставили — остывающий котел с остатками варева, оскверненную могилу Тома Риддла-старшего и самое омерзительное зрелище, которое я видел в своей жизни.
Под лучами полуденного солнца, отражающимися в его очках, в руках оживленной статуи я вижу Альбуса Дамблдор, висящего в глумливом подобии на распятье. Он обнажен, бледен и лишен своего достоинства. Его разделали от горла до паха, а кровь сцедили в котел.
— Мерлинов дух! — восклицает Фадж. — Да снимите вы его оттуда, хоть кто-нибудь!
Когда один из авроров приближается к телу, голова Дамблдора вздергивается. И молвит голосом, больше похожим на голос Волдеморта:
— Вот вам и единственный, кого я боялся! Передайте Поттеру, что я скоро за ним приду. Наслаждайся своими последними деньками, мальчишка!
