Малфой так задумался, улыбаясь своим мыслям, что забыл, с чего все началось. Забини же сидела рядом и наблюдала за его лицом, которое, наверное, за эти мгновения не раз поменялось.
— Ты что-то хотела?— вежливо спросил Скорпиус, поднимая голову от пергамента, на котором быстро записывал расчеты. Мысли о Поттере и его пламенных чувствах и переживаниях всегда помогали ему понять смысл числовых рядов. Нонсенс, но факт...
— Мне пришло письмо от родителей,— холодно улыбнулась девчонка,— они были у вас в гостях.
— Очень рад и за твоих родителей, и за моих,— Малфой даже сделал попытку поддержать разговор.
— Твой папа сказал, что внес нас в списки претендентов на Бал Масок в будущем году. Так что мы с тобой вдвоем, вполне возможно, будем дебютантами на балу.
— Маловероятно,— пожал он плечами, откладывая перо: все сошлось, задача решена, через пятнадцать минут должен освободиться Поттер.
— То есть ты считаешь, что моя семья этого не достойна?
— Нет, что ты,— усмехнулся Малфой,— я уверен, что вы там как раз ко двору придетесь. А вот меня там не будет, даже если туда сам Министр нагрянет, чтобы станцевать со мной танго.
— Как не будет?— насторожилась Присцилла, и Скорпиус был уверен, что через пару часов об этом его решении узнает отец. Ничего, пусть подготовит почву, должна же быть от Забини хоть какая-то польза.
— В это время я буду в Италии, посещать места своей юности,— Скорпиус свернул свиток и поднялся.
— Какой же ты наивный, Малфой,— холодно усмехнулась девушка, глядя на него снизу вверх.— Ты думаешь, что сможешь стать таким же, как они,— она махнула рукой в сторону выхода из гостиной,— просто отгородившись от своего мира? Знаешь же, что мы не меняемся, уж такими мы рождены и воспитаны...
— Понятия не имею, как ты рождена и воспитана, но насколько я знаю, меня мама родила так же, как и всех остальных,— парировал Скорпиус, глядя на девушку, которая, единственная в его окружении, умела за секунды заставить его пожелать ее смерти. И даже сделать так, что он сам бы мог легко это осуществить.— Прости, но мне надо идти.
— Ты как был сволочью, так ею и останешься, что бы ты ни строил из себя. И ты не сможешь с ними жить, они никогда тебя не поймут так, как я,— холодно проговорила Присцилла, поднимаясь.
Он оглянулся и вежливо улыбнулся ей, хотя глаза его совсем не улыбались:
— Ты всегда так честна со мной, так обо мне заботишься, что мне и жить с тобой для этого не надо.
Малфой медленно покинул гостиную, задушив в себе острый приступ кого-нибудь стукнуть. Хотя почему кого-нибудь? Пусть мужчины не бьют женщин, но кто сказал, что Забини уже женщина? Вряд ли Паркинсон уже и туда добрался...
Скорпиус поднялся на второй этаж, откуда было удобно следить за входом в замок. Не может же Поттер быть где-то в школе, что ему тут делать? Для его романтичной души и пылких чувств создано звездное небо, темный парк, шум воды и все такое, от чего нормального слизеринца могло бы стошнить.
На втором этаже шла генеральная уборка замка: Филч снял шлем с доспехов Гигантского Рыцаря и даже успел протереть половину, но, видимо, отвлекся, решив доделать все позже. По крайней мере, и чистящее средство, и набор тряпок-терок остался на постаменте, как и снятая голова, являвшая миру зияющую дыру в доспехах.
Малфой решил сесть на подоконник: там прохладно, можно остыть после приятной беседы с Забини. Мимо пробежал второкурсник, задев слизеринца плечом. Коридор, что ли, узкий? Скорпиус легко взмахнул палочкой и отправил мальчишку прямо в дыру доспехов, куда он очень легко проскользнул, издав только писк. Его ботинки стукнулись об утробу Рыцаря, а Малфою даже полегчало.
Он видел кого-то еще, кто стал свидетелем его разрядки при помощи хаффлпаффца, но слизеринцу было наплевать. Он уселся на подоконник, выглянув наружу, но ни на крыльце, ни на дорожках никого не было видно. Либо Поттер увлекся, либо он все же где-то в замке.
Скучно... Точно придется устраивать конкурс, иначе он покроется плесенью или через пару недель Забини покажется ему вполне приемлемым вариантом.
— Малфой, слезь с подоконника.
Он поднял брови, когда откуда-то из класса вышла Роза Уизли. Она даже не посмотрела в его сторону, изучая какую-то книгу.
— Привет, Уизли,— хмыкнул Скорпиус, радуясь хоть такому развлечению. Он спрыгнул на пол и пошел рядом с гриффиндоркой, через ее плечо заглядывая в книгу.— И где твои верные рыцари?
— С каких пор тебя интересуют мои друзья?— наконец, оторвалась Роза от книги и посмотрела на него насмешливо.— Или с тех пор, как Джеймс стал встречаться с девушкой, тебе некуда себя девать?
— Какая ты догадливая, Уизли, за это тебя старостой назначили?— он остановился у лестницы, не собираясь идти дальше в такой компрометирующей компании.— Или ты хорошо попросила Фауста?
— Ой, Малфой, какой же ты все-таки пустозвон,— устало отмахнулась гриффиндорка и пошла вверх, видимо, в Башню факультета.
Скорпиус, может, и ответил бы ей, но догонять Уизли было ниже его достоинства, и он просто пожал плечами, решив, что раз та кузина Поттера, то отвечать за свои слова она не будет. Он сегодня милостив...
— Привет, Малфой, как жизнь?— с лестницы буквально скатился растрепанный, нелепо улыбающийся Поттер. Он светился, как начищенный чайник.
— Откуда ты рухнул? Не с Астрономической ли Башни?— усмехнулся Скорпиус, чувствуя, как поднимается настроение.
— Есть, с кого брать пример,— рассмеялся, судя по всему, очень довольный проведенным временем гриффиндорец.— Может, сотворим какую-нибудь пакость, а то что-то давно мы не беспокоили Филча?
— Есть идеи?
— Ну, может, вспомним юность? Обнажим портреты?— хитро сощурился Джеймс.
— Поттер, тебе одиннадцать, что ли?
— Ну, Малфой, хватит быть взрослым, давай впадем в детство. И перестань хмуриться, найдешь ты себе скоро девушку!
— Ой, Поттер, от большого количества поцелуев у тебя мозг оплавился?
Джеймс отказывался быть серьезным:
— Давай, не будь злым и противным слизеринцем.
— Я такой и есть,— Скорпиус хмыкнул.— Тогда после полуночи на старом месте, я возьму мантии-невидимки...
— Ладно,— гриффиндорец стал рыться в карманах, и Малфой с насмешкой следил за этим действом.
— Что-то потерял?
— Палочку. Наверное, я ее обронил на башне...
Малфой залился смехом, толкнув друга:
— Обронил он, конечно. Случайно так упала она...
— Ой, отвали,— рассмеялся снова Поттер, и они вдвоем поспешили наверх.
* * *
— Никогда бы не подумала, что два студента могут сорвать почти все утренние занятия, и им за это ничего не сделали,— Виолетта смеялась, садясь на скамейку у озера и надевая перчатки. С противоположного берега дул холодный ветер, но Джеймсу было жарко, хотя он даже шарф оставил в комнате. По небу ходили темные тучи, превращая вечерний сумрак в почти ночную мглу. Фонари по краям дорожек казались лишь маленькими отсветами далеких огней.
Джеймс сел рядом, улыбаясь: то ли от веселья девушки, то ли от воспоминаний о суматохе, что случилась в Хогвартсе по утру, когда профессора обнаружили, что все портреты в замке периодически обнажаются, смущенно попискивая и прикрываясь руками. Поэтому вместо утренних занятий почти все профессора, Филч и старосты бегали по школе, снимая с картин заклинания.
— И ведь ни один портрет не смог вас опознать,— Виолетта откинула назад голову, все еще смеясь.
— Мы пользовались мантиями-невидимками. Правда, весь запас истратили, но это мелочи,— Джеймс приобнял девушку за талию, притянув к себе.— Жаль только, что у меня была История Магии, а Биннза, по-моему, не тронут не только голые портреты, но и голые девушки, целый отряд... Зато я выспался... Правда, потом я встретил Розу, которая высказала мне все, что думает обо мне и моем чувстве юмора, но это уже издержки производства...
— Роза — это твоя кузина-староста?— уточнила рейвенкловка, перебирая пальцы на его руке.
— Ага, она самая,— усмехнулся гриффиндорец.— У меня их много, кузин, а вот староста — одна. И слава Мерлину, иначе я бы уже давно оказался в больнице Святого Мунго, в закрытой палате...
— А мне кажется, что она милая,— пожала Виолетта плечиками, потянувшись, чтобы запечатлеть на его щеке поцелуй.— И ты ее любишь больше других кузин, только делаешь вид, что постоянно на нее сердишься...
— Откуда ты знаешь?— нахмурился Поттер, взглянув вверх, на тучи, сгущавшиеся все сильнее.
— По тому тону, с которым ты о ней говоришь,— усмехнулась Виолетта, нагибаясь и беря с земли камешек. Она запустила им в воду у самого берега, и по темной глади побежали круги.— Ты хмуришься, и все равно очень тепло о ней говоришь...
— Это случайность,— хмыкнул Поттер, вздрогнув, когда ему на лицо упала первая капля дождя.— Бежим, сейчас будет ливень!
Они поднялись и поспешили к замку, взявшись на руки. Когда они уже поравнялись с полем, небо разверзлось, и им на головы обрушились тяжелые капли осеннего дождя.
— Сюда!— Джеймс потянул девушку к раздевалке, до которой было ближе, чем до замка.— Переждем.
Они ввалились в темное помещение, смеясь и отплевываясь. Поттер стирал рукавом влажной мантии воду с лица, Виолетта достала палочку и зажгла ее, чтобы оглядеться.
— Где-то тут был фонарь,— вспомнил гриффиндорец, роясь в одном из шкафчиков. Он достал старый фонарь и с помощью палочки пустил внутрь голубоватый огонь.
— Какой интересный...— изумилась девушка, подойдя и протягивая руку к пламени, которое грело, но не обжигало.
— Его изобрела Гермиона, моя тетя, еще когда училась в Хогвартсе,— улыбнулся Джеймс, поставив фонарь на скамейку и скинув мокрую мантию.— В нашей семье им все пользуются...
— Научишь?— Виолетта выглянула в окно, за которым стеной шел дождь.
— Без проблем,— пожал плечами Поттер, не зная, куда себя применить.
— Думаю, он не скоро закончится,— кивнула за окно девушка.— Мы можем превратить что-нибудь в зонт и так добраться до замка...— она огляделась в поисках какого-нибудь предмета.— Ну, вот хоть биту для квиддича...
Джеймс смотрел, как она достает палочку и направляется к бите, а перед глазами стояла физиономия Малфоя, который ехидно комментировал прогулки друга с девчонкой в парке и называл "первым курсом, вторым семестром".
Рука сама перехватила локоть Виолетты, когда она уже собиралась взмахнуть палочкой. Девушка удивленно подняла на него глаза, и легкая улыбка тут же растаяла, глаза чуть расширились.
— Не надо,— проговорил он, заставив ее опустить руку с палочкой, и обнял. Наверное, раздевалка не самое романтичное место, но какая разница?— У тебя волосы пахнут дождем...
Она улыбнулась, ловя его губы своими и обнимая за шею. Пальчики теребили его влажные волосы на затылке, на губах ее был вкус мятной конфеты. Он ловко снял с нее мокрую мантию, и руки его пробежали вдоль ее спины, заставив прикрыть глаза.
— Мурашки по коже,— прошептала она, целуя его в прохладную щеку.
— Это еще что,— усмехаясь, прошептал он, смело поднимая края ее свитера и пальцем рисуя узоры на ее обнаженной коже. Ресницы ее дрогнули, губы дернулись в улыбке, и он не смог удержаться, чтобы тут же не поцеловать их. В груди судорожно сжималось сердце, воздух вырывался толчками.
Он очень медленно снял с нее свитер, лишь на миг перестав целовать. Он боялся, что если остановится, то она отпрянет или оттолкнет. И они оба смутятся, и будет неловкость, а этого он хотел в последнюю очередь.
Голубоватое пламя фонаря делало Виолетту какой-то воздушно-нереальной, и Джеймс лишь кончиками пальцев позволил себе коснуться ее ключиц, медленно провел до скрытой кружевами груди, но тут же отдернул руку, словно испугавшись. Он взглянул на нее — глаза Виолетты тоже были голубоватыми, отражавшими пламя.
Он вздрогнул и мягко усмехнулся, когда она стянула с него джемпер вместе с футболкой. Стало немного холодно, но тут же бросило в жар от ее несмелых прикосновений и губ, накрывших его губы.
Он словно задыхался и не мог больше этого терпеть, привлек ее к себе и жадно поцеловал, ощущая ее тело своим, вдыхая осенний запах ее волос...
Порыв ветра и оглушающий шум дождя заставили их одновременно вздрогнуть и повернуться на шум. В дверях, с зажженной на кончике палочкой, застыла с немым вопросом мадам Хуч, в плаще, мокрым от дождя. Наверное, она старалась найти слова возмущения.
Джеймс заговорил собой Виолетту, давая ей шанс одеться.
— Поттер!— видимо, мадам Хуч не разглядела лица Виолетты, которая ловко натянула на себя свитер и сейчас смущенно выглядывала из-за Джеймса.— Вы...! Да как...?!
Джеймс с помощью палочки призвал к себе одежду, пока мадам Хуч окончательно приходила в себя. Виолетта, очевидно, закончившая приводить себя в порядок, вышла из-за его спины, смущенно улыбаясь полу. В голубоватом свете фонаря она казалась еще прекраснее.
— Пятьдесят баллов с Гриффиндора! Пятьдесят баллов с Рейвенкло! За недостойное поведение на территории школы и нарушение одного из главных правил Хогвартса!— наконец, обрела дар речи профессор.
— Какого правила?— поинтересовался Джеймс, вдруг развеселившись. Вот в историю они попали...
— Главного, Поттер: дружба между факультетами! Дружба, а не...!— мадам Хуч взмахнула рукой от бессилия назвать словом то, что увидела.— Идите в замок, и чтобы я вас здесь больше не встречала!
Джеймс был готов рассмеяться, представив, что бы с ними сделал Фауст, окажись он тут. Парень обернулся к смущенной не на шутку Виолетте, взял ее за руку и потянул к выходу.
— Стойте!— преподавательница махнула на них палочкой.— Водоотталкивающие чары. Еще не хватало, чтобы вы простыли!
Они пробормотали слова благодарности и почти бегом двинулись к замку. Молча преодолели холл и семь этажей, остановившись, только когда им было пора прощаться.
— Все в порядке?— спросил Джеймс у рейвенкловки, понимая, что все его смущение ушло, и даже привычная робость пропала. Чего уж смущаться?!
Она кивнула, пряча глаза, щеки ее пылали.
— Ви, ты...
Она прикрыла ладошкой его рот, подняв, наконец, лицо и чуть улыбнувшись.
— До завтра,— проговорила она и пошла в сторону своей Башни. Поттер проводил ее взглядом, почесав затылок в недоумении.
Но кто их поймет, девчонок?
* * *
Скорпиус сидел в библиотеке, ваяя им с Поттером обоим эссе по Заклинаниям, пока лохматый копался в теплицах на Травологии. Хотя большую часть времени он созерцал трех девчонок, что занимались недалеко от него. Одна была рейвенкловкой, две — гриффиндорками, причем все три были ничего, особенно со спины. Правда, одна была блондинка, и после истории с Линдой Скорпиус решил больше не связываться с ними, но чем черт не шутит?
Малфой уже почти решил забросить эссе (напишут еще, когда Поттер, наконец, наладит сообщение со своим мозгом и прервет с местами более от головы отдаленными), но тут явился сам лохматый, причем в таком возбужденном состоянии, будто он не на Травологии был, а опять в раздевалке безобразничал с рейвенкловкой. (Когда он рассказал слизеринцу о дожде и мадам Хуч, у Малфоя даже челюсть отвисла — он не ожидал от друга такой прыти и был готов даже признать перед всеми, что они с Поттером действительно друзья).
