— Бессмертие? Вы говорите на полном серьезе?
— Не в прежних телах, разумеется. Этаи уже научились работать с ними на клеточном и даже молекулярном уровне, но биологические ткани просто запрограммированы на гибель. Жизнь тела можно продлевать, но не до бесконечности, рано или поздно оно все равно умрет. Но вы перестанете уходить в небытие, как ранее. Мы не знаем, что именно этаи придумают для вас — какие-то игровые виртуальности с привычными образами или же какое-то иное существование. Нас проинформировали лишь, что смерти больше нет.
— Наш мир поглощен Креодом... — сквозь зубы процедил прелат, судорожно стискивая золотой Стабилон на своей груди. — Этаи отняли у нас райские сады Ваххарона, куда душа отлетала после смерти...
— А заодно и вечное небытие, куда, в вашем представлении, отправлялись нечестивые души грешников. А в представлении атеистов — и не только грешников. Однако почему вы решили, дэй Фульвио, что этаи — обязательно порождение Креода? Что, если их привел на Паллу сам Ваххарон, чтобы изменить ваш мир к лучшему?
— Ересь!
— Возможно, тесса. Прошу прощения, я на мгновение забыла, что паладары принципиально не вступают в теологические дискуссии. Ваша честь, — ректор обернулась к судье, — приношу извинения за то, что невольно вывела разговор за рамки судебного слушания. Ожидаю новых вопросов.
— Но что же такое этаи, в конце концов, гхаши их раздери? — проворчал достопочтенный Рафаэль Даматто, чья физиономия утратила свое обычное бульдожье выражение. Теперь судья выглядел просто как старый потрясенный дядька, зачем-то напяливший на себя глупую черную мантию.
— Ответ, ваша честь.
— Как — ответ? Ответ на что? — в голосе судьи прорезалось раздражение, но одновременно — и жалобные нотки ребенка, которому родители выговаривают за провинность, которую он не понимает.
— Мы полагаем, что они отвечают на проклятый вопрос, который задает себе любое зрелое разумное существо: в чем смысл жизни? До определенного уровня развития ответ более-менее очевиден: добиться положения среди себе подобных, обеспечить себя едой, одеждой, домом, мебелью или иными материальными ценностями, родить и воспитать детей и так далее. Но однажды цивилизация достигает такого уровня, что материальные ценности перестают иметь какое-либо значение. Автоматизированные заводы и фабрики производят все потребное в любых количествах, искусственный интеллект берет на себя роль заботливых слуг и опекунов, мир покорно ложится к ногам. Больше нет ресурсов, за которые стоило бы конкурировать. Больше нет врагов, да и друзей, по большому счету, тоже. Исчезает семья, теряют смысл ритуалы продолжения рода — и ты остаешься наедине с самим собой. Впереди бессмертие и вечность — но на что их потратить? На развлечения или общение? Они надоедают. На исследования? Очень немногие ученые упорны настолько, что способны до бесконечности изучать мир, накапливая никому не интересные знания. А на что еще?
— И как этаи отвечают на такой вопрос? — осведомился кто-то с задних рядов.
— Давным-давно цивилизация Демиургов нашла свой ответ: создание и распространение биологической жизни в Мультивселенной, оформленное в виде Игры — стратегической, тактической, строительной, неважно. Каждая планета, каждая игровая площадка после завершения Игры отпускается на волю и, возможно, в свое время приводит к появлению новой сверхцивилизации, начинающей творить новые миры. Но это ответ, данный бывшими биоформами — существами, у которых инстинкт размножения является одной из фундаментальных основ сознания. Этаи же никогда не имели носителей на биологической или какой-то иной основе, которую мы бы назвали вещественной. По косвенным признакам можно допустить, что их создатели возникли в электромагнитных штормах в фотосфере звезды и позже вышли на просторы Вселенной, как Демиурги покинули свою планету. Пока мы можем лишь спекулировать на данную тему, но предполагаем, что этаи являются искусственными созданиями, изначально запрограммированными на разновидность Большой Игры — состязания друг с другом. Разум не возникает и не развивается без вызова, без препятствий, которые ему приходится преодолевать. И создатели этаи, достигнув практического всемогущества, начали конкурировать с единственным оставшимся препятствием — с самими собой.
— А смысл? — спросил тот же голос. Фуоко оглянулась — говорила какая-то женщина, одетая, в противоположность остальным солидным коллегам в костюмах, в легкомысленную легкую блузку с глубоким вырезом и значком, вероятно, университетским. — Все равно, что в шашки с самим собой играть. Все ходы и приемы наперед знаешь.
— Да, если подходить к задаче в лоб. Но они пошли по другому пути. Они создали групповой разум, в котором каждая сущность — отдельный этаи — по отдельности разумной не является, обладая лишь небольшим набором жестко запрограммированных реакций, у каждого экземпляра своим. Сами по себе они способны действовать лишь в рамках строго заданных правил. Однако они способны объединять свои умственные способности, если можно так выразиться, и чем больше их объединяется, тем сложнее их разум. Комбинируя в единое целое десятки, сотни, тысячи, а то и миллиарды независимых частей, этаи получают сущности — суперличности, если использовать нашу терминологию — с самым разным поведением. Суперличности конкурируют друг с другом по правилам, которые, судя по нашим наблюдениям, непрерывно меняются. Мы пока не представляем, какие именно ресурсы становятся призом для победителя — возможно, что-то материальное наподобие звездных систем, а возможно, что-то абстрактное и не более осязаемое, чем Рейтинг Демиургов. Но факт остается фактом: этаи успешно конкурируют сами с собой, благодаря чему непрерывно развиваются и расширяют ареал своего обитания, оставаясь при том единой цивилизацией.
— И сколько звездных систем они контролируют?
— Дэйя Филла Талон, — улыбнулась Карина, — я понимаю ваше любопытство научного журналиста, но здесь и сейчас не пресс-конференция. Все, что нам известно об этаи, публикуется в специальных выпусках газеты "Дайгака нунтемпе", свободно доступной в том числе и в Кайтаре. А если вам чего-то не хватает, вы хорошо знакомы с дэем Уитой Бреггом, ее главным редактором и главой нашей пресс-службы. Но раз уж вопрос задан... Благодаря тому, что этаи предоставили нам статус нейтральных наблюдателей — у них есть и такие роли — и больше не атакуют наши зонды, мы сумели резко ускорить картирование сети Арасиномэ. В настоящий момент мы выявили примерно восемнадцать миллионов ее узлов в четырехстах тысячах независимых вселенных. И обследование все еще продолжается. Помимо того нам известно минимум о четырех стабильных суперличностях этаи, заинтересовавшихся вашей звездной системой, с двумя из которых связаны сознания Фуоко Деллавита и Кириса Сэйтория. В свою очередь, три из этих четырех суперличностей, вероятно, являются субличностями чего-то еще большего — того, чему наша храбрая героическая Фуоко так безрассудно пожертвовала себя декаду назад. Где кончается пирамида объединений, неизвестно. Возможно, финальная сверх-суперличность объединяет всех этаи в мире, являя собой невероятной сложности разум, возможности которого представить не в состоянии даже Демиурги. Хм...
Она повернулась к судье.
— Ваша честь, боюсь, я опять вышла далеко за рамки предмета слушаний. Если дело так продолжится и дальше, мое присутствие здесь превратится в очередную пресс-конференцию, за которой забудется суть дела. Есть ли у суда или представителей истцов и защиты еще вопросы к эксперту в моем лице?
Судья потер ладонями лицо, и когда он убрал руки, оно опять стало каменной маской воплощения правосудия.
— У суда больше нет вопросов, — протянул он обычным надменным тоном. Оба адвоката под его тяжелым взглядом отрицательно покачали головами. Физиономия прелата Фульвио дернулась, но и он промолчал.
— В таком случае, сэрат дэйя Карина Мураций, суд благодарит вас за предоставленные сведения. Вы можете занять место в зале или, если у вас есть неотложные дела, покинуть заседание досрочно.
— Спасибо, ваша честь. Мне действительно нужно идти.
Карина коротко поклонилась, спустилась с возвышения для свидетелей и прошла по проходу к выходу между рядов стульев. Ее провожали взглядами. Уже взявшись за ручку двери, она обернулась.
— Я много чего сказала, друзья мои, — она снова улыбнулась своей теплой понимающей улыбкой, — но главное хочу повторить еще раз. Не надо бояться. Неизменны лишь смерть и небытие. А то, что вы изменились, доказывает лишь, что вы всё еще живы. Все хорошо. А я... я даже слегка вам завидую. Ведь такая интересная дорога, открытая для вас, для меня недоступна.
Она толкнула створку и вышла в коридор. Дверь мягко стукнула позади нее, закрываясь.
— Намерены ли истцы или защита вызвать других свидетелей? — осведомился судья.
Никто не ответил.
— В таком случае суд выносит вердикт, — судья стукнул молотком. — Приняв к сведению показания свидетелей и заключения экспертов, а также... дополнительные материалы, суд постановляет следующее. Утверждение истцов о смерти либо недееспособности дэйи Фуоко Деллавита и дэя Кириса Сэйтория, влекущих неспособность принять наследство, признано не соответствующим действительности. Утверждение истцов о том, что указанные лица не являются людьми и, как следствие, являются недостойными наследниками, признано ничтожным, поскольку существующее законодательство не содержит запретов на социальные и экономические связи с представителями любых разумных рас. В качестве правоустанавливающего прецедента суд указывает на дипломатические и экономические отношения с паладарами, официально поддерживаемые правительством и обществом Кайтара. Кроме того, вопросы принадлежности разумных существ к той или иной расе выходят за пределы компетенции суда, а потому не обсуждаются. Суд постановляет: в иске отказать по всем пунктам. Истцы обязаны компенсировать ответчикам судебные издержки. В соответствии со стандартным регламентом официальные документы участвующие стороны получат до конца завтрашнего дня, после чего у истцов возникнет право обжаловать его в течение двух декад в установленном порядке. Слушания закрыты.
Молоток грохнул снова. Судья воздвигся со своего неудобного кресла, сгреб бумаги и величаво удалился в свою комнату, дверь в которую предупредительно распахнул один из приставов. Высокий чистый звук прорезал воздух, и мягкий женский голос произнес из ниоткуда:
— Трансляция завершена. Телекамеры паладаров отключены.
Тут же две замысловатые завитушки, до того сидевшие в углах комнаты под потолком, словно декоративная лепнина, отделились от стен, спланировали к судейскому столу и медленно растаяли над ним. В зале немедленно поднялся шум.
— Тесса Фульвио! — выкрикнул мужской голос. — Намерен ли епископат Челестины обжаловать вердикт?
— Тот же вопрос к дэю Рикардо Деллавита! — присоединился к нему другой.
— Мы не намерены комментировать решение суда! — прелат почти вскочил с места. — Когда нам передадут документы, мы определим наши дальнейшие действия.
Он оправил сутану и, длинный и сутулый, стремительно прошагал к выходу. Следом за ним дэй Хутэйо уволок дядюшку Рикардо. Тот по-прежнему выглядел совершенно пришибленным и не понимающим, где он и зачем. Точно, бухой, решила Фуоко. Принял для храбрости, да силы не рассчитал. Говорят, алкоголики косеют даже от капли... Впрочем, думать времени не осталось, поскольку небольшое стадо корреспондентов уже окружило ее, Кириса и прочих плотным кольцом.
— Дэйя Фуоко, вы поддерживаете контакт с этаи? О чем вы разговариваете?
— Что вы чувствовали, когда отдали себя на съедение Чужим?
— Каковы ваши дальнейшие планы? Вы продолжите учиться в Университете?
— Каковы ваши отношения с братом в данный момент? Вы помирились или по-прежнему на ножах?
— Дэй Сэйторий, как вы намерены распорядиться таким огромным наследством?
— Каково чувствовать себя первыми почетными гражданами Хёнкона?
— Вы продолжаете считать себя людьми? Или согласны с дэйей Мураций?
— Как вы можете прокомментировать слухи о своих тесных связях с Анъями?..
— Тихо! — гаркнул Себастиан неожиданно звучным голосом, с размаху опуская ладони на стол. — Дэй и дэйи, прошу вас немедленно освободить дорогу! Мои клиенты не желают... — Он бросил косой взгляд на Фуоко, и та быстро закивала. — ...отвечать на ваши вопросы и устраивать здесь пресс-конференцию. И не забывайте, где мы находимся!
От Кириса плеснуло молчаливым одобрением.
— Всем разойтись! — два пристава взрезали толпу журналистов, словно ледоколы — тонкий лед. — Освободите помещение! Всем немедленно покинуть здание!
— Дэй и дэйи! — Фуоко поднялась с места, и гам немедленно утих. — Я... мы очень извиняемся, но мы сейчас не в настроении отвечать на вопросы. Я понимаю, что сенсации и все такое... но нам надо идти. В другой раз, ладно?
Пробившийся сквозь толпу Джион раздвинул корреспондентов плечами, образовав проход, и под разочарованное бормотание вся компания покинула зал.
— За мной, пожалуйста, — сказал адвокат в коридоре, быстро шагая по паркету и нервно оглядываясь на зал, откуда тянулся ручеек публики. — Я договорился, чтобы после заседания нам позволили ненадолго занять прежнюю комнату, благо она все равно свободна. Раз вы здесь, то можно завершить формальности по наследству прямо сейчас, чтобы не пересылать документы взад-вперед между Барной и Хёнконом. Или вы предпочтете оставить на потом? Вы еще какое-то время побудете в Барне?
— А не рано? — с сомнением спросила мать. — Если они обжалуют в Верховном суде...
— Обязательно обжалуют, к гадалке не ходи. Но мне... э-э, некие лица пообещали мне, что обжалование рассмотрят с максимальной скоростью, вероятно, уже на следующий день после подачи документов, и итог предрешен. Дэйя Фуоко, дэй Кирис, не беспокойтесь, ваше личное присутствие больше не потребуется. Сейчас вам нужно лишь поставить несколько подписей. Ох, вот незадача — все-таки без отправки документов в Хёнкон не обойтись, поскольку ваш отец, дэй Сэйторий, формально является вашим опекуном, его подписи необходимы. Вы возьмете их с собой, а потом пришлете мне. Сюда, пожалуйста.
Они вошли в ту же самую комнату, где их обследовали психиатры. Парсы улеглись по сторонам двери. Джион передвинул кресло поближе ко входу, уселся в него и вытянул ноги поперек прохода.
— Если репортеры ворвутся, то запнутся и устроят кучу малу, — с ухмылкой пояснил он.
Себастиан разложил на столике очередную кипу бумаг, положил рядом шикарную авторучку с золотым пером и указал Фуоко на низкое кресло рядом.
— Садитесь, дэйя. Начнем подписывать. Дэйя Марта, не отходите далеко, а еще лучше — сядьте рядом, ваша подпись тоже требуется практически везде. Сначала вот здесь...
Вопреки ужасному виду стопки, основных документов оказалось лишь четыре: согласие на принятие наследства, документ о назначении матери опекуном, перечень собственно наследуемого имущества, состоявшего из одной строчки с суммой в пятьдесят миллионов, и согласие на назначение Себастиана Проциано временным, на десять декад, поверенным в делах. Остальные листы представляли собой выдержки из документов, договор с поверенным, описание условий опеки и подобную юридическую чушь, которую Фуоко сейчас даже не пыталась читать. Она знала, что адвоката рекомендовал лично премьер-министр Кайтара, а потому надеялась, что нигде в сотнях абзацев мелким шрифтом не содержится ее обязательство продать почку по фиксированной цене или выйти замуж за кого укажут. Свои экземпляры бумаг, равно как и бумаги Кириса, она засунула в большой конверт, а конверт — в сумку, чтобы прочитать в Хёнконе, когда появится время. Сумка сразу раздулась и ощутимо потяжелела.
