— Прости, пожалуйста! Я не знаю, почему так вышло... Получается, все было бесполезно, все зря! И это моя вина...
Пожалуй, никогда за всю свою жизнь Рен не чувствовал себя настолько растерянным: до сих пор ему как-то не приходилось утешать девушку, обвиняющую себя в том, в чем не было ни грана ее вины! И самое главное — любимую девушку... Как же быть? Жалость и сочувствие... Нет, а если так?
— Эли, ты ведешь себя попросту глупо, а это совершенно несвойственно той Элире эн Таронн, которую я знаю и которой восхищаюсь, — резковато и назидательно произнес он, — как можно винить себя в том, что находится вне твоей власти? Тогда уж это я кругом виноват, — он насмешливо хмыкнул, — вырвал тебя из привычной жизни, потащил Боги знает куда, заставил путешествовать в неподобающих для леди условиях...
— Я сама приняла такое решение, — обиженно ответила Эли и попыталась отстраниться.
— Вот-вот, ты приняла решение сопровождать меня, и только! Слушая же тебя, можно подумать, что это ты меня, бедного и несчастного, едва ли не силой заставила ехать в Артвар! Даже как-то обидно! А насчет зря... Знаешь, даже если видение так и не придет, я буду знать, что сделал все возможное как подданный, как друг и как наследник рода эн Арвиэр! Ну и, в крайнем случае, можно обыскать все горы к востоку от Артвара...
— С ума сошел? — воскликнула Эли, поднимая голову и гневно блеснув глазами, — это невыполнимая задача! Ты... ты...
— Разозлилась? Вот и хорошо, лучше злость, а то я плохо умею утешать плачущих девушек, тем более столь очаровательных, — Рен слегка усмехнулся, — вернее, один способ я знаю, но вряд ли он будет уместен в отношении вас, моя прекрасная леди. Ну что, ты вернула себе способность рассуждать разумно?
Слова мужа заставили Эли зардеться: мысль о том, как именно он мог бы утешить ее, смутила девушку и одновременно заставила пожалеть о том, что этого не случилось. Плохо быть неопытной... Иса Ларта говорила, что умная женщина может дать мужчине понять все улыбкой и взглядом, вот только как это сделать, не перейдя грань приличий? Не может же она сама попросить его о поцелуе, это было бы непристойно! Однако Рен ждал ее ответа, и девушка собралась с духом, отстранилась и кивнула:
— Да, и приношу свои извинения за несдержанность. Так что мы все-таки будем делать?
— Прежде всего — сядем. Хочешь вина?
— Нет, — помотала головой Эли, опускаясь в кресло, — а вот от отвара не откажусь.
Рен кивнул, налил из стоящего на столе кувшина отвара, протянул чашку жене и произнес, садясь рядом:
— Я бы хотел побольше узнать о зове Итравы. Как именно он проявляется? Если не секрет, расскажи о тех случаях, когда ты его "слышала", и постарайся припомнить, было ли у тебя после нашего отъезда из Торена что-либо похожее. Все что угодно: сны, видения, неясные ощущения... Не спеши, торопиться нам некуда!
Эли начала, грустно улыбнувшись:
— Как я уже и говорила, о том, кем я являюсь, мне поведала леди Нирана. Так вот, она не говорила, что это тайна, однако я не рассказывала об этом своем свойстве никому. Проявляется зов по-разному, и я точно знаю, когда услышала его в первый раз. Мне было пятнадцать, и разразилась жуткая гроза, точно сама природа предупреждала о том, что нас ждет...
— В тот день, когда произошло нападение, ставшее поводом для объявления войны, верно? — вздрогнув, спросил Рен, — я помню...
— В Торене тоже? — потрясенно уточнила девушка, — значит, я была права, и та гроза не была обычным природным явлением... Что случилось?
— Я просто подумал... дурацкая мысль, признаю, но не могу отогнать ее... Что, если вся эта война была лишь ради того, чтобы дать нам встретиться?
— Чушь! — резко возразила Эли, — подумай сам, даже если каким-то высшим силам была необходима наша встреча, ее можно было бы устроить гораздо проще! Мало ли, например, Нарвен женился бы на Анелли, и ты бы приехал в Энтар, а там бы мы встретились... Да хоть на балу! Нет, я не верю, что кто-то нами управляет, если не считать обычного, вполне себе человеческого манипулирования. Да ты и сам рассказывал мне о Древних, создателях Итравы, и о том, что они оставили этот мир!
— Однако ты ведь возносишь молитвы, — усмехнулся Рен.
— Верно, но я не жду, что кто-то ответит на них. Знаешь, порой это помогает разобраться в себе, понять, что на самом деле важно... Хотя так иногда хочется верить, что где-то там за нами кто-то присматривает и оберегает нас! Совсем как ребенку, выросшему с любящими родителями, который знает, что с ним ничего не случится, пока мама и папа рядом...
Задумчивая нежность в ее голосе заставила екнуть сердце Рена. Он бережно сжал руки девушки и негромко произнес:
— Пожалуй, ты права. Значит, это был первый раз, а дальше?
— Сны, в которых множество раз повторялось одно и то же: я в горах, иду босиком по камням, пятная их кровью, а затем оказываюсь под землей на лестнице, что кажется бесконечной. Спускаюсь по ней, но так и не могу спуститься туда, где далеко внизу пробивается радужное сияние. И второй сон, светлый: я парю в небесах, точно на крыльях, свободная и счастливая. Вот только первый мне приходилось видеть куда чаще... И знаешь, ты единственный, кому я об этом поведала, хоть и не раз пыталась сделать это, словно что-то всякий раз сковывало мне язык...
— Жуть какая, — передернул плечами Рен и поцеловал похолодевшие пальцы жены, — как ты все это выносила? Особенно в одиночестве...
— Одиночество и было самым тяжелым, — тихо ответила Эли, — к тому же каждый плохой сон из этих, необычных, тянул из меня Силу, а после хороших она слегка прибавлялась. Невозможность рассказать об этом была мучительной, а потом я и сама перестала желать поделиться с кем-нибудь, боялась, что схожу с ума...
Она тряхнула головой, точно отгоняя прочь воспоминания, вновь посмотрела на Рена и продолжила:
— Постепенно я привыкла к этим снам. А потом как-то ночью мне приснился жуткий кошмар: смерть всех, кого я знаю, кровь, боль... мир, распадающийся на части, и темнота. Утром у меня было полное магическое истощение... и я узнала, что эльфы вступили в войну!
Рен тихо что-то прошипел сквозь зубы и кивнул:
— Продолжай!
— В тот день я впервые почувствовала, что нечто управляет мною. Странное притяжение привело меня в библиотеку, ну а что искать, я решила сама. Или нет? Словом, я нашла ту легенду и рассказала о ней леди Ниране. И после этого кошмары исчезли!
— Значит, это точно был зов мира, попросившего тебя о помощи...
— Похоже на то. Потом... Не знаю, был ли это зов мира, или просто кошмары... Словом, через некоторое время после того, как нам объявили о том, что мы станем частью контрибуции, мне снова начали сниться кошмары, но уже другие: залитые кровью коридоры дворца, беспомощность, летящие в меня ножи... Я бы могла решить, что это просто сны, тем более что они не влияли на ток Силы, вот только впоследствии обнаружилось, что видела я дворец в Торене...
Эли осторожно покосилась на Рена. Тот явно был в бешенстве: четче проступили и побелели скулы, губы сжались в тонкую нить... Тихонько вздохнув, она продолжила:
— Было еще кое-что... странное. Я сидела в саду, когда на меня накатил острый приступ боли вместе с невнятными видениями: какие-то люди, суета, крики... Все быстро прошло, не оставив следов. Любопытно то, что именно в этот день родился принц Дорван.
— Точнее, чуть не умер вместе с королевой, — буркнул Рен, — эта дура отказывалась от помощи целителей. Может, и зря я Нарвена тогда уговорил плюнуть на ее мнение и спасать ребенка...
— Если бы ты этого не сделал, то не был бы собой!
Рен почувствовал, что у него перехватило дыхание — с таким доверием и теплотой смотрела на него Эли. Ласково улыбнувшись, она продолжила:
— Собственно говоря, это все, что было в Школе. В день перед отъездом я наконец узнала, что со мной происходит и почему...
— Скажи, а эта ваша леди Нирана как-то объяснила, почему она молчала о твоем даре?
— О да! Чем меньше знаешь, тем ярче видения! — зло выпалила Эли.
Глаза Рена недобро блеснули, он покачал головой:
— И после этого ты еще испытываешь к ней хоть какое-то уважение?! Да за такое убить мало, ты ведь сама говорила — боялась, что сходишь с ума... Как можно так относиться к собственной ученице? Это же самое настоящее предательство! Неужели тебе не хочется отомстить ей?
— Нет, пусть судьей ей будет ее совесть. А я после этого поняла одно: за свое счастье нужно сражаться самой, рассчитывать можно лишь на себя и немного — на родных и друзей.
— Я очень надеюсь, что ты относишь меня к числу тех, на кого можно положиться. А что было дальше? Твое предчувствие в Арканских Вратах...
— Не уверена, что это был зов Итравы, возможно, просто интуиция и память о тех битвах, что там велись. Точно могу сказать, что в следующий раз меня накрыло незадолго до твоего появления в моей комнате во дворце. А потом — те видения, что были у меня во время нашего разговора в саду посольства, и все!
— А сны?
— С момента нашего бегства из Торена тех снов у меня не было ни разу.
Рен задумался, потом пожал плечами:
— Вообще-то это логично: если миру нужен Источник, и мы его уже ищем, то какой смысл подхлестывать слышащую кошмарами? Получается, зов подталкивает тебя на действия?
— Не всегда, иногда это просто что-то вроде... жалобы на то, что нашему миру больно. Однако самые яркие проявления действительно всегда связаны с побуждением к действию либо с событиями, способными изменить лицо мира. Именно поэтому я не думаю, что в Арканских Вратах был зов...
— Тут ты можешь ошибаться, последствия гибели вашего отряда могли быть ужасающими, — подумав, возразил Рен, — что ж, все ясно. Непонятно только одно: почему видения не приходят сейчас?
— Мне бы тоже очень хотелось это знать! Может, мы делаем что-то не так? Может, нам следует... держаться друг от друга подальше? За время нашего путешествия мы сблизились, вдруг причина в этом? — нехотя, запинаясь почти на каждом слове, проговорила Эли.
— Я в это не верю! У тебя ведь нет никакого логичного объяснения, почему наша симпатия друг к другу — надеюсь, взаимная? — Рен подождал ответного кивка жены, — может повлиять на видения? Вдруг все совсем наоборот? Вдруг мы, напротив, недостаточно близки?
— Рен! — в голосе Эли смущение переплелось с возмущением.
— Не сердись, это лишь предположение, имеющее такое же право на жизнь, как и твое. А может, и большее — неужели ты и в самом деле считаешь, что миру нужно твое одиночество? Отсутствие того, на кого можно положиться, кто готов помочь тебе и защитить тебя? Если у Итравы есть душа... неужели ты считаешь ее столь жестокой?
— Нет, не считаю, ты прав. А ты не думал, что дело может быть в другом? Что, если наше пребывание здесь, в Артваре, почему-либо важно? Вдруг нас просто задерживают здесь?
— Зачем? Что мы можем изменить? Разве что тот артефакт у жрецов забрать... Но какое это имеет значение для судеб мира? Или же мы чего-то не понимаем... Впрочем, как бы то ни было, нам нужно решать, что же делать дальше.
— И что ты предлагаешь?
— Попробовать вызвать видение завтра. Если ничего не получится... Что ж, тогда нас ждет дальняя дорога...
Эли посмотрела на помрачневшего Рена и тихо уточнила:
— Дорога куда?
— В Артиар. Если наш поиск прервется здесь... Мой не только долг, но и желание — позаботиться о твоем будущем. В сложившейся ситуации единственный способ сделать это — вернуть тебя на родину. Я провожу тебя до замка Таронн, а потом вернусь в Торен и попытаюсь сделать все, чтобы защитить Нарвена и его сына.
— Это неправильно! — вырвалось у Эли, — ты не должен...
— Должен. Я не хочу этого, но мне необходимо знать, что ты в безопасности, а рядом со мной тебе грозит беда. Так что все, что я могу предложить тебе — хорошенько отдохнуть, кто знает, что ждет нас завтра, — Рен поднялся, завершая разговор, его лицо казалось каменным.
Эли сжала губы и проводила Рена сердитым взглядом. Неужели он решил сдаться? Ну уж нет, так это не закончится! Лучше и вправду просто направиться на восток, надеясь на то, что подсказка все-таки придет! "Завтра поговорим, упрямец, — мысленно пообещала она Рену, — и я не позволю тебе принимать решения о моей судьбе, сообразуясь лишь с ненужным сейчас благородством!"
Несколько часов спустя.
Рен едва слышно вздохнул и повернулся, стараясь сделать это как можно бесшумнее. Эли спала, закутавшись в одеяло почти с головой и отодвинувшись на самый край кровати, а ему никак не удавалось заснуть...
После их разговора Эли, казалось, снова замкнулась в себе. Нет, она ничем не проявила, что их беседа оставила у нее неприятный осадок: была любезна, улыбалась и расспрашивала его о городе. И всё же... Ему всё равно чудилось, что она что-то для себя решила! Упрямая девчонка...
Рен прислушался к ровному дыханию жены и с трудом подавил вздох. Что скрывать, явное нежелание Эли возвращаться в Артиар его втайне порадовало, знать бы еще, что было тому причиной: пробуждающиеся чувства к нему или то яростное стремление к свободе, что горело в ее душе... Впрочем, ничего удивительного в последнем он не находил, особенно после ее сегодняшнего рассказа. Будь он на месте Эли, тоже бы зубами держался за возможность обрести магию и право выбора своего пути. И понятно, почему она так злится всякий раз, когда он пытается решать за нее, вот только...
Горькая усмешка исказила его губы. Может, и лучше было бы, возненавидь она его? По крайней мере, это могло бы ее защитить... А ведь порой ему чудилось, что Эли ждет его слов, его признаний... И как же хотелось послать подальше все разумные доводы, и признаться ей в любви... Обнять, покрыть лицо и тело поцелуями, сделать ее своей...
Выругавшись про себя, Рен принялся дышать медленно и размеренно, прогоняя нахлынувшее возбуждение. В конце концов, он мужчина, он старше и должен сам думать о последствиях! А они наверняка будут, стоит им поддаться слабости, и очень серьезные. В этом случае Эли окажется до конца жизни связана с беглым преступником, но даже это не самое страшное... И это стало ясно после того разговора четыре дня назад...
— Эли, я хотел у тебя кое-что спросить, можно?
— Спрашивай, конечно, — усмехнулась девушка, — к чему такие церемонии?
— Ну, вопрос такой... своеобразный. Скажи, а как ученицам Школы подбирают мужей?
— Как нам говорили в Школе — прежде всего по магической совместимости, правда, я не знаю, как ее проверяют. Судя по всему, чем полнее магическая совместимость, тем сильнее магически будут дети и тем вероятнее, что одаренных детей будет больше одного. Это как-то связано с зачатием и с беременностью.
— А если выявляется совместимость более чем с одним претендентом? — поинтересовался Рен.
— По тому, какой из них наиболее выгоден короне и Школе. Более того, не удивлюсь, если в исключительных случаях выгода становится даже перед магической совместимостью! Или даже не в особо исключительных... — губы Эли исказились в саркастической усмешке.
