— Успокойтесь, Айлин, — проворковал он над эльфийкой. — Уверяю, мы не преследуем цель как-то вас обидеть, или еще что-то в этом роде. Мы выясняем истину, и делаем это ради вашей же пользы. Чем честнее вы будете с нами, тем проще нам будет вам помочь.
— Если Орнер узнает, — простонала эльфийка, — то я погибла! Он и дочь — это все для меня!
Она неожиданно очень крепко схватила шефа за рукав и заглянула ему в глаза.
— Умоляю! Не говорите ему ничего!
Квентин воспользовался этим ее порывом, помог ей подняться с пола и усадил ее на стул.
— Если вы расскажете нам все, как было на самом деле, то мы не станем вас выдавать без особой на то необходимости, обещаю, — сказал он ей. — Давайте вы сейчас успокоитесь и все-все нам расскажете... Эрик, налей-ка еще один стакан госпоже Штепелтини.
Выпив второй стакан воды, эльфийка несколько расслабилась, и мы вернулись на свои места: я и Селена — на диван, Квентин — в кресло.
— Итак? — спросила Селена. — Мы вас очень внимательно слушаем.
Эльфийка шмыгнула носом, промокнула платком уголок левого глаза и тяжело вздохнула.
— Ла Локо нас преследует не только потому, что его послали патриархи, — сказала она с видом человека, который бросается с головой в ледяную воду. — У него есть и своя личная цель. Это — я. Он меня... хочет...
Мы молчали, ожидая продолжения, а Айлин между тем отвернула голову к окну и стала медленно моргать, стараясь удержать слезы. Получилось у нее не очень, откровенно говоря.
— Продолжайте, — сказала Селена, решив, что молчание затянулось. — Мы вас внимательно слушаем.
— Когда-то, там, в Винчеции мы были... вместе, — продолжила эльфийка, старательно подбирая слова. — То есть не то чтобы вместе... Он клиентом был... а я... танцовщицей... в одном... кабаре...
— Публичном доме, — поправила Селена мягко, почти с сочувствием.
Айлин с резко повернулась к вампирке и бросила на нее взгляд, полный стыда и злобы.
— Да! — закричала она. — Да! Вам обязательно было это от меня услышать, да?
— Успокойтесь, Айлин, — ровно произнесла Селена. Сочувствие не вполне покинуло ее голос, но его явно поубавилось. — У нас тут не приемная комиссия в Институт благородных магичек, а следствие по делу о захвате клиники. Нас интересуют факты, которые могут иметь значение для этого следствия. И если нас и интересует ваше прошлое, то только в этом ключе. Ни обсуждать его, ни тем более осуждать, мы не собираемся. Так что успокойтесь и продолжайте.
— Легко вам говорить, — всхлипнула эльфийка. — А я про этот ад вспоминать не хочу! Он мне до сих пор по ночам снится! Да, это был публичный дом, да! Элитный дом, для элитных клиентов. И я там работала! И ла Локо был моим клиентом! И Ренато — тоже!
— Кто такой Ренато? — спросила Квентин, не обращая внимания на выкрики эльфийки.
Айлин замолчала, отвернулась и ответила уже более-менее спокойно:
— Ренато ла Бортозо, тот самый патриарх, про которого мы с мужем вам говорили, — она мотнула головой в сторону Квентина. — Он меня выкупил и устроил при себе личной наложницей.
— А, понятно, — кивнула Селена. — А что ла Локо? Как он на это отреагировал?
— Не знаю, если честно. Когда меня Ренато к себе забрал, я о нем забыла, как о страшно сне. Там было что забывать, поверьте. Может быть, он не знал, куда я делась, а, может быть, с домом Синего Шелка связываться не пожелал. У Ренато там была и официальная должность, не очень высокая — старший счетовод... но Дома за своих служащих всегда крепко стояли. А после, когда на нас охота началась, он, видимо, себе что-то про меня навоображал. Он требует от меня, чтобы я стала его любовницей. И записки те он об этом писал!
— А ваш муж про все это не знает? — спросила Селена.
— Нет! То есть он думает, что я с Ренато познакомилась в кабаре, а про то, что я была не только танцовщицей — не знает. Я ему сразу не решилась рассказать, а теперь... теперь тем более не могу. Понимаете, почему я про ла Локо скрываю от него?
— Это понятно. Непонятно другое: почему ла Локо это от него скрывает, — не выдержал я.
— Я пообещала ему, поклялась, что если он Орнеру расскажет об этом, то я покончу с собой.
— И подействовало? — удивился я.
Теперь мне достался взгляд, полный злобы и ненависти. Зря, зря она на меня так посмотрела. Нельзя так на порченых магов смотреть. Вредно для здоровья. И дело не в том, что я такой мстительный. Я-то как раз все понимаю, я-то как раз зла ей и не желаю. Но тут не только от моего желания все зависит. Ай! Кольнуло в левом виске, как всегда бывает, когда проклятье спускается помимо моей воли. Я невольно поморщился и поспешил поглубже вдохнуть. Боль тут же отступила, будто ее и не было. Все. Просто есть определенные законы природы, которые никак не нарушить. Нельзя корчить рожи в зеркало и не увидеть своего отражения. Если, конечно, не ночь. Фигурально выражаясь.
— Смейтесь сколько угодно, — с вызовом сказала эльфийка. — Подействовало!
— То есть, вы хотите сказать, что ла Локо так дорожит вашей жизнью, что...
— Я не знаю, что у него в голове! — ответила Айлин. — Может быть, он меня любит. Может быть, ему голову оторвут, если он меня с мужем живыми к патриархам не доставит. Я не знаю, не знаю!
— То есть, вы продолжаете утверждать, что ла Локо был послан за вами патриархами, а не только по своему желанию последовал за вами? — спросил Квентин.
Эльфийка нервно пожала плечами.
— Он псих, кто поймет, что им движет на самом деле? — сказала она. — Но ведь мы же не сами выдумали про охоту на нас.
— Кстати, да, — кивнул Квентин, — а откуда вы узнали, что патриархи послали ла Локо за вами?
— Ла Локо мне сам сказал.
— Когда? — спросил Квентин.
— Когда поймал меня и посадил в тот подвал, откуда вы нас освободили, — ответила Айлин. — Я чуть от страха не умерла, когда его увидела!
— Но ведь вы откуда-то узнали, что на вас открылась охота, — сказала Селена.
— Да, муж письмо получил. От доброжелателя. Нам советовали немедленно покинуть Тропикану. Бежать как можно дальше и быстрее, потому что патриархи послали по нашему следу убийцу. Но имени охотника в письме не было. Не знаю почему, думаю, что доброжелатель сам не знал, кого именно за нами пошлют.
— Что за доброжелатель? — спросил я.
— Не знаю, кто-то из друзей мужа, наверное, — ответила Айлин. — Письмо могли перехватить, так что оно не было подписано. С Домами все связываться боятся; удивительно, как у него вообще хватило духу послать нам предупреждение.
— Вы же прятались, скрывались, — сказал я. — Откуда же доброжелатель узнал, куда слать письмо?
— Не знаю. Нам не у кого было спросить. Да и не до того было. Мы пробрались в порт, сели на корабль и благодарили богов, что нам удалось не попасться.
— Вернемся к тем запискам, — сказала Селена. — Что конкретно в них было написано?
Айлин нервно дернула плечом.
— Пошлости всякие и угрозы, — ответила она. — Воспоминания о проведенном вместе времени... Я только две записки читала, остальные даже разворачивать не стала. Там столько гадости было, столько... столько...
Она снова заплакала, уткнувшись носом в свой платок.
— А вы ему ничего не писали в ответ на его записки? — спросил я.
— Конечно, нет! Я их и брала-то только потому, что не взять было нельзя — это вызвало бы шум, и муж бы все узнал.
— Записки сохранились?
— Нет. Зачем мне их сохранять? Чтобы муж случайно нашел? Я их рвала на мелкие кусочки и смывала в уборной.
— А Катани знал, что в записках? — спросил я.
— Не знаю. Они были запечатанные, но, может быть, и знал.
— А на словах он что-нибудь передавал?
— Нет. Он вообще делал вид, как будто ничего не происходило. Будто бы он просто врач, и записки вовсе не он передает.
— А почему вы его нам не сдали? — спросила Селена.
— Я боялась.
— Он вам угрожал?
— Говорю же, нет. Если бы я его сдала, муж узнал бы про записки, узнал бы все... Вы же ничего ему не расскажете? Не расскажете?
Селена покосилась на Квентина. С ожиданием. Шеф уже успел сегодня показать, какой он специалист в деле утешения женщин, а утешать, судя по всему, снова требовалось, потому что у Айлин, кажется, начиналась истерика. Квентин, однако, в этот раз повел себя несколько иначе.
— Обещать мы этого не станем. Может случиться и так, что в интересах следствия мы будем вынуждены воспользоваться полученной от вас информацией, — сказал он, с прямотой, которая, с моей точки зрения, могла эльфийку только испугать еще больше. — Но, если вас это утешит, я совершенно не вижу ситуации, в которой нам это может потребоваться. У нас нет необходимости делать эту информацию публичной. Дело почти закончено, осталась всякая бюрократия. Возможно, будут еще какие-то аресты, но вряд ли что-то кардинальным образом поменяется.
— А ла Локо? — оживилась Айлин. — Вы его поймали? Это — страшный человек! Его никакая тюрьма не удержит!
— У нас очень хорошая тюрьма, — улыбнулся Квентин. — Но дело даже не в этом. Ла Локо мертв.
— Как мертв?
Айлин даже привстала со стула. Ее голубые глаза, похожие сейчас на подтаявший ледник, словно впились в Квентина.
— А вот так. Во время штурма он пытался сбежать и получил от меня стрелу. А Илис... вы же помните Илиса? Рыжий такой парень... так вот, он сорвал с ла Локо артефакт-реаниматор и тот умер. Так что...
С Айлин творилось что-то невообразимое. Казалось, она сейчас рассмеется и расплачется одновременно. Она настолько крепко сжала маленькие свои кулачки, что костяшки пальцев даже не побледнели — почти посинели. Затем она вдруг опала, осела мешком на свой стул и, не успей Квентин подскочить и подхватить ее, снова оказалась бы на полу.
— Надо будет сказать Бланке, чтобы, как следует, ее проверила, — пробормотал Квентин. — Это же не нормально — в обмороки постоянно падать. Эрик...
Я уже стоял рядом со стаканом воды. Однако отдать его не успел — эльфийка внезапно пришла в себя, и крепко-крепко обняв Квентина, уткнулась ему лицом в грудь. Ее плечи затряслись от рыданий, а Квентин принялся гладить ее по спине, приговаривая:
— Ну-ну, ну зачем вы так, закончилось же все...
Спустя две минуты, Айлин, наконец, начала успокаиваться и выпустила Квентина.
— Неужели его больше нет? — прошептала она. — Неужели все закончилось? Неужели все?
— Конечно все, — ответил Квентин. — Теперь-то вы, наконец, сможете спать спокойно.
Айлин пыталась вытереть слезы, но они снова текли, и, кажется, она ничего с этим поделать не могла.
— Я должна сказать мужу, — вдруг сказала она, — неужели... конец?
— Да-да. Теперь мы вас отпустим, вы пойдете к мужу и дочери, и все у вас будет хорошо, — сказал шеф, которому, кажется, уже не терпелось избавиться от эльфийки. — Эрик, давай протокол... Айлин, прочитайте внимательно, все ли здесь верно записано и подпишите, если... так, хорошо... давайте я вас провожу.
Айлин не глядя поставила закорючку внизу листа, после чего оперлась о руку Квентина и в его сопровождении вышла из комнаты.
* * *
— Шеф, а у кого ты учился с женщинами так обращаться? — поинтересовался я, когда Квентин вернулся в комнату.
— Завидуешь? Правильно делаешь, — отозвался Квентин, усевшись на тот стул, где четвертью часа ранее сидела Айлин. — Я бы преподал тебе пару бесплатных уроков, но у нас сейчас есть занятие поважнее.
— Какое? — поинтересовалась Селена. — На нас еще что-то повесили?
— Да нет, пока, хвала Луноликой, нет, — ответил шеф. — Просто надо довести до конца это дело.
— А оно разве не закончено? — спросил я. — Ты же сам только что говорил Айлин...
— Почти закончено, — ответил Квентин. — Но побегать нам еще придется.
— Ты не думаешь, что кроме ла Локо, здесь, в городе, есть еще один охотник? — поинтересовалась Селена.
— Не исключаю. Во всяком случае, кое-какие косвенные данные говорят, что у ла Локо остались сообщники на свободе.
— Какие данные? — поинтересовался я.
— У меня стойкое ощущение, что мы собрали не все артефакты, что ла Локо привез с собой. Разумно предположить, что кто-то где-то сидит и охраняет их. С другой стороны, те артефакты, что мы изъяли у тропиканцев, в списке, который он задекларировал по прибытии в город, не значились. Разумно предположить, что их провез кто-то другой.
— Или он сам, во второй свой приезд, — заметила Селена.
— Очень даже может быть. Ладно, не буду тянуть мертвого котолюда за хвост и прямо скажу: мы с Илисом нашли логово ла Локо. Очень милый домик на Дубравной улице. Не знаю, сколько людей там сейчас, но, как минимум, тот, человек, который его снимает, он-то точно — сообщник нашего виконта. Сейчас возле этого дома дежурит Илис. Вот, посмотрите, это справка, которую я получил из нашего архива.
Пока мы знакомились с историей суранского художника, подравшегося с гномами, Квентин в задумчивости мерил комнату шагами.
— И что мы будем теперь делать? — поинтересовалась Селена.
Квентин в задумчивости посмотрел на нас.
— Вот что, — сказал он. — Сейчас мы с вами пойдем опрашивать свидетелей, а после заката наведаемся в тот самый дом. Разумеется, не одни, а с силовой поддержкой.
— Еще один штурм? — фыркнула Селена. — Опять меня в разведку боем пошлешь?
— О, а я вижу, ты начала входить во вкус? — засмеялся Квентин. — Пошлю, обязательно пошлю.
Селена пожала плечами. Кажется, ей подобные вылазки не очень нравились, но спорить с шефом она не стала.
— А ты, что молчишь? — спросил у меня Квентин. — Чего кислый такой?
— А чего мне веселиться? — спросил я, усаживаясь на подоконник открытого окна и закуривая. — Меня-то ты на штурм все равно не возьмешь.
— Возьму, — сказал Квентин.
— Зачем? Опять стоять в оцеплении и ждать пока вы там все сами сделаете?
— Ну, в оцеплении тоже кому-то быть надо. А если не в оцеплении, а с нами, в первых рядах? — поинтересовался Квентин.
Я замотал головой.
— Что? — не понял Квентин.
— Не верю! — ответил я. — Ты меня никогда на серьезное дело не брал. Что изменилось-то?
— Во-первых, тогда, в башне, ты нас спас. Этого даже Свиклай не отрицает. Конечно, очень для тебя удачно получилось, что ты оказался в реанимации и потому не получил по первое число за такой героизм, но тем не менее. Во-вторых, не далее, как вчера ночью ты работал со Стражей против замещенцев. То есть, доказал, что реально можешь выступать в качестве боевого мага, а боевые маги нам будут нужны. Впрочем, ты можешь отказаться, я пойму...
Я-то прекрасно понимал, что он меня сейчас 'на слабо' берет. Понимал, и все же повелся. Моментально испепелив окурок, я спрыгнул на пол и спросил:
— Когда штурм?
Квентин и Селена засмеялись.
— Не раньше, чем мы тут закончим, — сказал Квентин, отсмеявшись. — Ну что? Блокноты и карандаши у всех есть? Ну, так вперед, свидетели сами себя не допросят!
Илис Зорр, оборотень, старший констебль Стражи
Квентин ушел, а я остался. Нашел себе место между крыжовником и малиной, где не видно меня из дома, и с улицы не видно, прилег и стал сторожить. Ответственная задача! Раз кошак тут жил, значит и другие, кто в доме живут, преступники. Потому что не сказали о том, что он тут жил. Тут запахов много было, человек десять, никак не меньше. Правда, из-за того, что пока к самому дому подходить нельзя было, я определить не мог, сколько приходило из них, сколько уходило, сколько вернулось и сколько в доме сейчас есть. Ничего, когда стемнеет, пойду на охоту... то есть, на разведку, я сказать хотел. Тогда внимательно посмотрю, кто, кого и сколько. Квентину расскажу потом, а Квентин меня похвалит опять. Одно плохо — опять рапорт писать придется.
