— Но это так больно... Я должна заставить боль уйти.
— Боль никуда не уходит. Ты можешь спрятаться от нее, но она вернется, еще сильнее, чем прежде. Болеутоляющие не помогут, они только скрывают симптомы. Ты должна сама залечить рану или победить болезнь.
— Это не вернет мертвых, — пробормотала Мисато, — Я пробовала. Я просила и молилась, но они остаются мертвыми.
— Ты убила их?
— Нет, — Мисато вновь попыталась свернуться клубком, и только рука Рицуко удержала ее от падения со стула.
— Было ли это твоей ошибкой, что Дети не слушали твоих приказов? — Рицуко попробовала заставить Мисато повернуть голову и посмотреть на нее.
— Нет, — Мисато упрямо сопротивлялась.
— Тогда, не вини себя. Я не желала никому смерти, но я знаю, я сделала все, что в моих силах...
— Это не твоя работа, — пробормотала Мисато, — это моя работа, убивать ублюдков.
Рицуко помогла ей подняться на ноги.
— Тебе нужно поспать.
— Не хочу спать. Хочу пива, — ее голос звучал механически, повинуясь инстинкту.
— Никакого пива, — ответила Рицуко.
Вошел Макото.
— Вот ты где, Мисато. Я...
— Макото, возьми этот охладитель с пивом и выкинь его. Найди все остальное пиво и тоже избавься от него.
Он поглядел на Рицуко, затем на пиво.
— Она рассердится.
— ТЫ, НЕ СМЕЙ ВЫКИДЫВАТЬ МОЕ ПИВО! — взвыла Мисато, пытаясь освободиться из захвата Рицуко. Но безрезультатно.
— Меня не заботит, рассердится ли она. Найди весь алкоголь, какой только здесь есть, и вылей все до последней капли, — сталь прорезалась в голосе Рицуко, — Я не собираюсь допускать подобного впредь.
— Да, мэм, — тихо ответил Макото и направился к охладителю, проводив взглядом Рицуко, потащившую Мисато дальше. "Она сильная", — подумал он.
Завывания Мисато ослабли с расстоянием, и Макото покачал головой. "Ненавижу видеть ее в таком состоянии, — подумал он, — Она сама на себя непохожа. Надо будет навестить ее позже, когда она немного отдохнет".
* * *
Холод. Это было первое, что почувствовала Мисато.
Воздух, пол, ее кости — все было холодным. Когда она открыла глаза, мир отказался вырисовываться, оставаясь медленно крутящимся расплывчатым пятном. Непрекращающаяся пульсирующая головная боль тоже не шла на пользу.
Она попыталась встать, но в желудке что-то протестующе всколыхнулось, и Мисато со всей возможной скоростью поползла в туалет, где ее вывернуло.
Проклятое похмелье.
Собравшись с силами, она выбралась из ванной в комнату. На столе стояла пивная банка, она проверила, но банка оказалась пустой.
— Дерьмо.
События последних дней напомнили о себе, но она не хотела ни о чем думать.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказала она, — Если вы не возражаете против того, что я выгляжу полумертвой.
Макото просунул голову внутрь.
— Занята?
— Только что проснулась, — ответила она, — Есть охота, — у нее в животе заурчало.
Он вошел, держа поднос с тушеным мясом и крекерами.
— Завтрак для тебя, обед для всех остальных.
— Ненавижу смену часовых поясов, — пробормотала она, схватив поднос и с жадностью накидываясь на еду. Макото присел на кровать и некоторое время наблюдал, как она ест. Как только голод слегка притупился, Мисато сказала, — Я не могу припомнить, куда я дела свой охладитель с пивом.
— Я вылил его в мусоропровод, — нервно сказал Макото.
— ТЫ ЧТО?
— Я вылил его в мусоропровод, — ответил он более твердо, — В инструкции говорится...
— Засунь себе эти инструкции сам знаешь куда! Мне нужно мое пиво, и оно нужно мне сейчас же! — она пригрозила ему кулаком.
— Нет, — ответил Макото.
— Что значит "НЕТ"?
— Даже если бы я хотел, я бы не мог дать тебе никакого пива. Мы над Тихим океаном, и я вылил весь алкоголь. Так что, если только командующий Икари не припрятал что-нибудь в своем столе, ничего не осталось, — уверено заявил Макото, — Ты вот на столько близка к тому, чтобы стать алкоголичкой, — сказал он, держа два пальца в дюйме друг от друга, — И NERV не может доверить командование отрядом кому-то, похожему на тебя.
— Я НЕ алкоголичка! — заявила она, — Как ты смеешь обвинять меня в этом? Я никогда не пью при исполнении служебных обязанностей!
— Ты всегда при исполнении служебных обязанностей! — оборвал ее Макото, — Еще один Ангел мог напасть вчера вечером, а ты была пьяна, так что с тем же успехом мы могли бы возложить ответственность на Пен-Пена! — он ткнул в ее сторону пальцем, — Ангелы не станут ждать, пока ты протрезвеешь! Это война, и пока она не закончена, ты не можешь прятаться и топить свое горе в пиве, каждый раз, когда что-то идет не так! Есть люди, которые зависят от тебя, и ты не можешь помочь им с бутылкой в руке!
Она начала возражать, но остановилась и посмотрела на него.
— Разве ты уже не говорил что-то подобное? Нет, постой-ка, кажется это говорила чайка, которая уложила меня в кровать... — она потрясла головой, — Только не говори мне, что ты никогда не напивался в стельку, я сама видела!
— Есть разница между пьянкой в компании и обращению к бутылке каждый раз, как что-то идет не так, как надо!
— Не-а, — глубоко в душе она знала, что он прав, но не могла заставить себя признать это.
— Какой пример ты подаешь Детям? Полагаешь, они тоже должны напиться прямо сейчас?
Мисато вздрогнула.
— Наверное, они чувствуют себя ужасно.
— Они поссорились и едва не подрались друг с другом, насколько я слышал. Сейчас все они торчат в своих комнатах и ненавидят всех окружающих. А ты тратила впустую время, напиваясь, в то время, как они переживают.
— Не из-за меня все пошло прахом! Они ДОЛЖНЫ себя плохо чувствовать!
— Ты действительно так считаешь? — мягко спросил Макото.
Она съежилась.
— Нет, — ее голос едва можно было расслышать, поскольку она уткнулась лицом к колени, — Они просто хотели помочь Синдзи, который вообще не должен был там находиться. Я должна была убедиться, что он может двигаться достаточно быстро, после того, как обгорел, — она начала плакать, — Я должна была позаботиться о нем, позаботиться об остальных. Но он получил ожоги... и город сгорел... и все умерли... и я не хочу быть одна. Не снова.
Он встал, подошел к ней и положил руку на ее плечо.
— Ты сделала все, что могла. Мы победили. Намного больше людей погибло бы, если бы мы не обнаружили и не остановили Уриэля.
— Майя поняла это, — тихо сказала Мисато сквозь слезы, — Ее должны назначить главной.
— Она не такой хороший тактик, как ты, — ответил Макото, — Я видел твои результаты. Ты была в одном пункте от абсолютного результата в сценарии "Ямато", это лучший результат, кем-либо достигнутый. У тебя талант, Мисато, но ты должна оставаться трезвой, чтобы использовать его. Даже командующий Икари не винит тебя в том, что случилось.
Она посмотрела на него, посмотрела в его глаза, задумавшись о чем-то. Наконец, она произнесла:
— Хотела бы я, чтобы Кадзи был здесь.
— Но его здесь нет. И как бы ты не желала, от этого ничего не изменится. Мы должны обходиться тем, что имеем. "Хотел бы я, чтобы ты так думала обо мне, — подумал он, — Терпеть не могу, когда ты так переживаешь из-за этого".
На мгновение, она подарила ему страстный взгляд, подобный которому он не получал за всю свою жизнь ни от одной женщины. "Неужели она собирается..." — подумал он про себя.
Она отвернулась.
— Это было некрасиво по отношению к тебе, — пробормотала она, — Я, правда, испортила все дело, да?
— Ничего такого, что ты не могла бы исправить, если поработаешь над этим. Мы не можем вернуть погибших, но мы, по-крайней мере, можем позаботиться о том, чтобы еще больше людей не присоединились к ним, — он почувствовал сожаление, от того, что упустил свой шанс, но он не хотел заниматься этим с Мисато, когда она чувствует себя так плохо. Особенно, учитывая, что он будет для нее лишь заменой того, кого она действительно хочет.
Мисато, наконец, начала успокаиваться.
— Я поем, а потом надо будет сходить, поговорить с Рицуко, — сказала она, — Скажу ей, чтобы выдала Майе премию в этом месяце.
— Командующий Икари уже сделал это. Ее зарплата также увеличена, — Макото отстранился от нее, — Ладно, мне пора, нужно поработать над рапортом.
— Не уходи, — попросила она, — Я привыкла к компании.
— Хорошо, — он снова уселся на кровать, — Мы собираемся посмотреть какой-нибудь фильм в одной из комнат для брифингов, сегодня вечером. Приходи, если хочешь.
Они продолжали разговаривать, пока Мисато ела, и постепенно, она почувствовала, как головная боль отступает. "У меня много работы, которой я должна заняться, — подумала она, — Пора приниматься за дело".
* * *
Глаза Хикари вспыхнули от радости, когда она вышла из дверей школы. Ее мужчина, Тодзи, ждал ее, прислонившись к бетонному забору.
— Тодзи! — она подбежала к нему и прыгнула в его объятия, но улыбка Хикари быстро исчезла, когда она поняла, что он не слишком рад.
— Тодзи... что случилось?
— Мы можем... мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?
Она молча кивнула. Взяв велосипед Тодзи, они поехали через город. Хикари крепко обхватила Тодзи сзади. Они ехали по улицам города, то появляясь на солнце, то снова ныряя в тень домов, пока не прибыли в место Кенсуке, как они его называли. Это был участок шоссе, откуда Тодзи обычно любовался городом. Дорога змеей вилась по выступающему утесу, обеспечивая великолепный вид на Токио-3.
Тодзи остановил велосипед и вместе с Хикари подошел к ограждению. Он смотрел на Токио-3 с выражением, которое она никогда не замечала в нем прежде.
— Скажи мне, что сообщали о наших действиях в новостях? — спросил он.
— Немного, — ответила Хикари, — NERV столкнулся с Ангелом, там возникли какие-то пожары, кто-то погиб, но NERV спас положение.
— И все? — переспросил он натянуто.
— Тодзи...что произошло?
— Не знаю, должен ли я радоваться или беситься, слыша это.
— Тодзи?
Он, наконец, повернулся оказался лицом к лицу с ней и дав волю гневу.
— Все пошло на хрен, черт возьми. Все. Никто не знал, что, черт побери, делать, говорю тебе. Они послали туда Синдзи, обдолбанного наркотиками и перевязанного, а эта проклятая сука Аска хотела бросить его на погибель...
— Тодзи! Не говори так! Аска не могла бы...
— ДА, ОНА МОГЛА БЫ! Она могла бы сделать это, и она сделала это, и я подставил свою шею, и свою задницу, ради друга, и...и...проклятье.
Его гнев уступил место печали.
— Ты знаешь, я пошел на это ради того, чтобы моей сестре обеспечили наилучший медицинский уход. Но это проклятое дело выглядит все хуже, с каждым гребаным днем.
Она медленно взяла его за руку и нежно сжала.
— Дорогой, просто скажи мне...
— Малышка, мы облажались. Мы реально облажались.
— Насколько... насколько все плохо? Что с остальными?
— О...Синдзи забинтован, как мумия, все его тело в ожогах. Весь народ Перу желает, чтобы наши задницы оказались перед расстрельной командой, и я думаю, не видать мне моей первой зарплаты.
— Синдзи обгорел?
— О, — сказал он, дрогнувшим голосом. На его глаза навернулись слезы, — Я говорил тебе, что два миллиона человек погибли?
Хикари уставилась на него.
Тодзи опустился на землю, привалившись к ограждению шоссе. Он обхватил голову руками и начал плакать. Хикари опустилась рядом с ним, нежно обняв его.
— Два миллиона человек! — закричал он, — Два миллиона... — он погрузился в ее объятия, все еще плача. Она слегка покачивалась взад и вперед, ее рука медленно гладила его волосы. Она не знала, что сказать. Слова, подобные "ты сделал все что мог" и "это не твоя ошибка", прозвучали бы неискренне и пусто, учитывая два миллиона погибших.
Вместо этого, она сделала то, единственное, что могла сделать. Осталась с ним.
* * *
Кадзи постучал в дверь квартиры Мисато, не уверенный, что она дома. Он опасался, что она не в настроении, и он будет не в силах помочь ей. Кадзи ожидал, что она позвонит, после возвращения, но так и не дождался. Она не отвечала и на его звонки. "Надеюсь, она не злится на меня", — подумал он.
— Войдите, — раздался ее крик за дверью.
Он вошел, держа в руках букет цветов и надеясь, что этого достаточно. Она сидела за кухонным столом, внимательно изучая груду рапортов. На ней был выходной костюм и она слушала Американскую Ретро-станцию. Он покачал головой. "Думаю, она не понимает ни единого слова, — подумал он, — не то, чтобы англоязычные слушатели понимали, о чем поется в песнях "Нирваны", но все же..."
Мисато подняла глаза и улыбнулась ему. Она выглядела немного утомленной.
— Жаль, что тебя не было с нами, — произнесла она.
— Я тоже скучал без тебя, — ответил он, подходя и целуя ее в губы, — Но я должен был выследить нескольких бывших сотрудников NERV и выжать из них кое-какие секреты.
— Я думаю, мы похожи на мафию, покинуть которую нельзя, — слабо улыбнулась она.
— Они инсценировали собственную смерть, но они были недостаточно мертвы, чтобы скрыться от меня. Ничего, если я налью себе чего-нибудь выпить? — он пошел к холодильнику, не дожидаясь ответа.
— Давай-давай, — разрешила она, делая глоток какой-то оранжевой шипучей жидкости из кружки, стоящей на столе среди рапортов.
Он открыл холодильник. Пиво исчезло, уступив место молоку, кока-коле, пепси и огромному количеству чего-то, под названием "Orange Fresca". Взяв одну банку, он уставился на нее.
— Это еще что?
— Без понятия. На складе базы есть комната, битком набитая разными видами газировки, — ответила Мисато, — Я совершила туда рейд. Понятия не имею, откуда все это там взялось. Но вкус разный, так что мне даже, в какой-то мере, нравится.
— Но что такое "Fresca"?
— Откуда я знаю. Скажи мне, что такое "пепси", помимо того, что это напиток?
Он бросил в стакан немного льда и налил оранжевую шипучку.
— Они, наконец, выкинули все твое пиво?
— Сама выкинула. Надоело мне все это.
Он удивленно моргнул.
— Никогда бы не поверил, что такое может случиться.
— Я проклятая алкоголичка, и я должна завязать, — ответила она, — И я сделаю это. Я не собираюсь даже прикасаться к пиву, пока мы не убьем последнего из этих проклятых Ангелов.
— Это может потребовать немало времени, — сказал он.
С одной стороны, он считал, что бросить пить для Мисато было бы неплохой идеей, но он уже видел, как она решала завязать прежде, и обычно это не длилось долго. Большинство людей, которые, как он знал, пытались резко завязать со спиртным, заканчивали тем, что снова быстро возвращались к тому же состоянию. Иногда даже хуже. Но он не хотел, также, ей препятствовать.
— Говорящая чайка была права, — сказала она, — Или кто бы то ни был.
Он непонимающе посмотрел на нее.
Не заметив его взгляд, Мисато продолжала.
— На нас могут напасть в любой момент. И я должна быть готова. Я хочу...я хочу, чтобы люди могли рассчитывать на меня. Так что, я не...Я не подведу их, — она взяла его за руку, — Я должна стать взрослой, — продолжала она, — Я больше не ребенок, — звучало это так, словно она пыталась убедить в этом саму себя.
